Когда скорѣй, чѣмъ повѣнчаться съ графомъ
Парисомъ, силу воли ты находишь
Къ самоубійству, вѣроятно, ты
Подобье смерти вытерпѣть рѣшишься;
Вѣдь ты, чтобъ отвратить позоръ, на смерть,
На самую на смерть теперь готова.
Дерзай же: дамъ спасенья средство я.
Вели ты мнѣ — скорѣй, чѣмъ повѣнчаться
Съ Парисомъ — соскочить съ зубчатой выси
Вонъ этой башни, или по дорогамъ,
Обложеннымъ бандитами скитаться,
Иль въ нору змѣй ползти мнѣ, или на цѣпь
Меня съ ревущимъ посади медвѣдемъ,
Иль ночью въ складѣ труповъ положи
Подъ грудою костей людскихъ, стучащихъ
Другъ объ друга, съ вонючими кусками
И съ черепами желтыми безъ зубъ,
Иль прикажи въ разрытую могилу
Мнѣ лечь живой и вмѣстѣ съ мертвецомъ
Покрыться саваномъ однимъ… все, все
Вели мнѣ сдѣлать ты, о чемъ и слышать
Безъ дрожи не могла я прежде, все
Исполню я безъ страха и сомнѣнья,
Лишь только бы женою безпорочной
Любимому осталась мужу я.
Такъ слушай же: ступай домой, — веселой
Ты притворись, согласье дай на бракъ
Съ Парисомъ. Завтра, въ середу, съ собой ты
Не позволяй кормилицѣ ложиться.
Возьми вотъ эту стклянку и, ложася,
Ты жидкость въ ней растворенную выпей!
Тогда по жиламъ пробѣжитъ твоимъ
Мертвящій, хладный сонъ; обычное движенье
Пульсъ прекратитъ свое и перестанетъ биться:
Ни теплоты не будетъ, ни дыханья;
Ничто не обличитъ, что ты живешь,
Ланитъ и устъ твоихъ поблекнутъ розы,
Какъ пепелъ блѣдны станутъ; окна глазъ
Замкнутся, какъ бы смерть сама закрыла
Для жизненнаго свѣта ихъ; и каждый
Твой членъ, упругой живости лишившись,
Окоченѣетъ, будетъ неподвиженъ
И холоденъ, какъ смерть сама; и въ этомъ
Подобьи смерти цѣпенящей — ты
Пробудешь сорокъ два часа. Когда
Будить тебя придетъ женихъ твой утромъ,
Тебя найдетъ онъ мертвою на ложѣ.
Тогда, какъ въ нашихъ сторонахъ ведется,
Въ одеждахъ лучшихъ, въ незакрытомъ гробѣ,
Чтобъ съ предками въ одной была могилѣ,
Снесутъ тебя въ старинный склепъ семейный,
Гдѣ Капулетовъ все родство лежитъ.
А между тѣмъ, еще до пробужденья
Увѣдомлю письмомъ я Ромео: онъ
Сюда пріѣдетъ. Я и онъ, мы оба
Стеречь минуту, какъ проснешься, будемъ,
И въ ту же ночь потомъ твой Ромео долженъ
Съ тобой отсюда въ Мантую бѣжать;
Вотъ что освободитъ тебя отъ срама,
Грозящаго тебѣ, коль только нрава
Непостоянство или женскій страхъ
Души твоей не поколеблять въ дѣлѣ.
Дай мнѣ ты, дай! Не говори о страхѣ!
Возьми… Ступай же! Будь неколебима
И счастлива ты въ дѣлѣ. Къ мужу я
Отправлю въ Мантую письмо; снесетъ
Его монахъ.
О! дай любовь мнѣ силу, —
И сила та одна меня спасетъ!
Прощай, отецъ мой!
Зови ты всѣхъ, кто здѣсь записанъ, въ гости!
А ты, шельмецъ, поди найми
Мнѣ двадцать поваровъ хорошихъ!
Дурныхъ ужъ не приведу, мессеръ; потому — я напередъ посмотрю: облизываютъ ли они у себя пальцы.
Да что жъ ты изъ этого узнаешь?
Помилуйте, мессеръ! Плохой ужъ поваръ, который у себя пальцевъ не облизываетъ; не вкусно, значитъ, готовитъ; я потому и не приведу такихъ, которые пальцевъ у себя не облизываютъ. (Уходитъ).
