Давно уже меня тянуло побывать в Гаграх и сделать восхождение на возвышающийся над ними известняковый массив Арабику, достигающий высоты 2660,6 м. Из имеющейся об этой местности литературы[1] мне было известно, что в пределах гагринской климатической станции и в её ближайших окрестностях выходят на поверхность несколько обильных источников, дающих начало значительным водным потокам и питающих протекающие там реки, и что массив Арабика изобилует воронками, провалами-ледниками и другими явлениями, известными в литературе под названием «карстовых». Заинтересовавшись всем этим, я летом 1911 года (2 августа) высадился с парохода на пристань гагринской климатической станции, где и провёл два дня, знакомясь с ближайшими окрестностями Гагр, а затем предпринял трёхдневную поездку на гору Арабику. Своими довольно беглыми впечатлениями об этой местности, проверяя их, где возможно, указаниями из имеющейся литературы, я и намерен поделиться в этой статье.
Обширный и широко открытый Гагринский залив имеет в поперечнике по хорде (от морского сигнала при устье Псау до Пицундского мыса) около 40 вёрст и отличается значительными глубинами в непосредственной близости от берега. Приблизительно в середине дуги этого залива и расположена климатическая станция Гагры с её тремя гостиницами, особым зданием ресторана, дворцом принца Ольденбургского, старою крепостью и древним храмом, постройку которого относят к VIII столетию (по другим данным даже к V или IV).
Южнее за рекой Цихервой лежит поселок Новые Гагры, быстро развивающийся и имеющий уже несколько лавок, духанов и кофеен, принадлежащих главным образом туркам и мингрельцам. По-видимому, здесь селится немало приезжих курсовых, отчасти не находящих помещения в казённых гостиницах гагринской климатической станции, отчасти предпочитающих жизнь здесь за большую простоту и нестесненность обстановки. К Новым Гаграм с обеих сторон примыкают владения частных лиц, отчасти также сдаваемые в наём.
Местоположение Гагр чрезвычайно живописно. Мягкими, плавными линиями уходит залив от Гагр на юг к Пицундской низине, поросшей хвойным лесом (Pinus maritima). Но к западу и северу от гагринской климатической станции горы подступают непосредственно к берегу моря, местами не оставляя между собой и морем даже узкой ровной полосы, так что шоссейная дорога проложена здесь по искусственному карнизу гор. Зелёными мохнатыми шапками горы круто подымаются над берегом моря и уходят в подоблачную высь. Узкие ущелья, в которые местами не проникает даже луч солнца (настолько они тесны, и так густо они поросли деревьями и кустарниками и заплетены лианами), прорезывают эти горы. Темно, сыро и душно в этих ущельях. Сквозь зелень наклонившихся над дном ущелья кустарников иногда сверкнёт серебро быстро сбегающего потока, и только ропот его слышится на большом расстоянии. Прогуливаясь по роскошному саду гагринской станции, где взор ваш невольно останавливается на пальмах, бананах и других экзотических растениях, обретших здесь вторую родину, или по тщательно содержимому приморскому бульвару, вы на северо-востоке и востоке видите только эти изумрудные горы, сплошь покрытые лесом, яркая зелень которого уже одна свидетельствует об обилии атмосферных осадков. Вы видите только ближайшие к морю горные отроги. Но если на фелюге или пароходе вы отъедете на несколько вёрст от берега, из-за этих гор на восточной стороне горизонта станут выплывать более высокие хребты, более строгие и угрюмые по своей внешности, и между ними как раз против климатической станции — вершины массива Арабики и горы Хырки. Вы видите, как по направлению кверху леса сходят на нет, как их более тёмная зелень сменяется светлою зеленью высокогорных лугов, а ещё выше крутые горные обрывы Арабики уже белеют своими известняковыми обнажениями. В бинокль вы увидите и пятна снега, кой-где, в затенённых местах, круглый год сохраняющиеся на этой высоте.
Горный массив Арабика с вершинами: Арабикой собственно (2660,6 метра), Ахагёшем и Хыркой (2522 метра) занимает центральное место в горной системе этой местности; на северо-западе от него ответвляется хребет Хаг-Кацырха с вершинами Ах-гагом (2736,2 метра) и значительно более низкой Ахахчей (1237,7 метра). К югу, по направлению к Гагринскому заливу, Арабика даёт несколько отрогов, из которых наиболее восточный — Мамдзышхинский хребет с вершинами Большой (1973,5 м.) и Малой Мамдзышхой (1870 м.) достигает наибольшей высоты и является водоразделом, отделяющим реку Бзыбь от рек, орошающих территорию гагринской климатической станции. Расположенные далее к западу хребты носят на разных картах различные названия и являются в сущности отрезками южного контрафорса Арабики, отделёнными друг от друга ущельями протекающих здесь рек. По порядку с запада на восток здесь проходят хребты: Герцафа, Авюца, Гагринский, Жуакварский, хребет Цыгоху—Зырху; Жуакварский и этот последний хребет сливаются на высоте приблизительно 1500 м. и далее примыкают к массиву Арабике одним хребтом, носящим название Люкицвиху. Все названные хребты, за исключением массива Арабики и главных вершин Мамдзышхинского, не выходят за пределы пояса древесной растительности, которая имеет здесь поразительно пышное развитие.
Южные уступы гор, обращённые к тёплому морю, являются естественными холодильниками паров, приносимых с моря преобладающими юго-западными ветрами. С другой стороны, эти же хребты с поднимающимися за ними далее к северу ещё более высокими отрогами Главного Кавказского хребта и с этим последним представляют заслон гагринской территории от северных холодных ветров. Холодный бриз, спускающийся по более широкой сравнительно с другими реками долине реки Бзыби не влияет также на климат гагринской станции, так как от него её защищает хребет Мамдзышха. Таким образом гагринская климатическая станция является как бы естественным парником, и влияние всех этих условий ещё усугубляется постоянным пригревом обращённых на юг и юго-запад крутых склонов гор со стороны южного солнца. Солнце здесь в ясные летние дни палит нестерпимо, атмосфера насыщена парами, ночи тёплые, и истомленный влажной жарой организм не освежается и ночью. Но и в пасмурные дни, когда тяжёлые облака окутывают вершины гор, скрывая их от глаз, бывает удушливо жарко. Хорошо здесь бывает только ранней весной и позднею осенью. Летняя же парниковая атмосфера предрасполагает к покою и лени.
О климатических условиях Гагр дают понятия следующие данные, полученные на гагринской метеорологической станции за период от 1904 г. до 1908 года: средняя годовая температура за трёхлетний период +15,9°, средняя января +5,3°, средняя июля +23,90°, средний минимум −3,7°, абсолютный минимум −5,2°; среднее годовое количество осадков за пятилетний период 1393,6 мм. Мы видим из этих цифр, что Гагры имеют тёплое лето и относительно тёплую зиму (немного выше +5° самый холодный месяц). Морозы бывают обыкновенно только три зимние месяца: декабрь, январь и февраль, реже в марте. Осень вообще значительно теплее весны: в 1907 г. средняя сентября была равна +19,3°, мая +16,3°; самый тёплый месяц — или июль, или август. Облачность и число дней с осадками велики: в 1907 году 127 дней; совершенно ясных дней 86. Количество осадков также значительное, хотя в этом отношении Гагры уступают Батуму, где осадков около 2,5 м., и немного — Сочи.
Мы видим, в каком изобилии выпадают здесь атмосферные осадки, и тем не менее местность около Гагр не особенно богата текущими водами. Только наиболее значительные реки, вроде Жуаквары и Гагрипша, имеют воду, по крайней мере в нижних частях своих долин, в течение всего года; большая же часть рек в сухой период почти совершенно лишена воды, у других верхняя часть долины безводна, и только ниже долина обогащается водой за счёт ключей, вытекающих из скал.
Такие особенности гидрографии гагринской территории объясняются петрографическим составом и тектоническими условиями здешних возвышенностей. Горный массив Арабика и его отроги сложены преимущественно из известняков, частью кремнистых и относимых к меловой системе. Второстепенное значение имеют известняково-глинистые сланцы, развитые очень неравномерно и местами совершенно смытые водою. Известняки гагринской территории относят к меловой системе, хотя они и чрезвычайно бедны ископаемыми; в кремнистых разновидностях известняков встречаются белемниты, аммониты, раковины Terebratula и Rhynchonella. Общее падение слоёв на юго-запад, к морю, но они претерпели сильное нарушение в напластовании и разбиты многочисленными трещинами чаще всего по падению и в перпендикулярном к нему направлении
Интенсивная трещиноватость породы в связи со свойством известняков растворяться в воде, содержащей в себе углекислый газ и другие кислоты, влечёт за собой расширение трещин, образование в них воронок, «долин», содействует обвалам породы над пустотами, образовавшимися путем её выщелачивания, и обусловливает преобладание подземной циркуляции воды над поверхностной. Роскошная растительность, масса гниющих листьев и разлагающихся остатков растений, в свою очередь, содействуют обогащению выпадающих атмосферных осадков кислотами и таким образом более быстрому процессу растворения и выщелачивания известняков. Только в области развития сланцев _%D1%80%D0%B8%D1%81._1.jpg)
Рис. 1. Выход реки Подземной (издали).выпадающая влага не проникает глубоко в породу, и поэтому здесь выходят обильные источники. В известняках же, в особенности на бедном растительностью и лишённом лесной подстилки массиве Арабике, выпадающие атмосферные осадки быстро, как сквозь решето, проваливаются по бесчисленным трещинам, поглощаются многочисленными воронками и по недоступным глазу подземным ходам двигаются вниз.
Встречая на своём пути местами открытые трещины, эти ходы выводят воду на свет божий в более или менее обильных источниках, расположенных чаще всего по ущельям. Некоторые из этих источников выходят наружу в непосредственной близости от моря, как, напр., источник реки Подземной, вытекающей всего на высоте 25 метров над уровнем моря; другие родники бьют со дна моря, как об этом можно отчасти судить по изменению окраски и по опреснению морской воды.
Второй день моего пребывания в Гаграх я посвятил именно осмотру этих источников и первую поездку предпринял на запад от климатической станции, посетив исток реки Подземной (Репроа) и реку Бегерепсту, известную в настоящее время более под названием Холодной.
Река Подземная выходит из-под земли в двух верстах от гагринской станции, в непосредственной близости от шоссе и на высоте 25 метров от уровня моря. Кристально чистые воды этой реки с шумом и пеной вырываются несколькими струями из-под отвесной скалы среди груды известнякового щебня и бросаются в море. Ещё на большом расстоянии от берега видно, как сильный поток борется с морским прибоем. Температура воды колеблется около 10 °C: по _%D1%80%D0%B8%D1%81._2.jpg)
Рис. 2. Вид реки Подземной (вблизи).моим определениям в 10 ч. 45 м. утра 2 августа она была равна 10,8°, Сергеев определил температуру в 9,9°, Мартель — в 10°, Дьячков-Тарасов (5 июля) — в 9,3°. Низкая температура свидетельствует в пользу происхождения воды с больших высот.
Следующая осмотренная мною река была река Бегерепста, или Холодная, устье которой расположено верстах в 6 от гагринской станции. Долина этой реки представляет узкое ущелье и только местами расширяется в более значительной ширины плёсы, берега обрывистые и до самого низа местами заросли кустарником и деревьями. Застрявшие около берега сучья или склонившиеся над самой водой ветви кустарника затрудняли в сильной степени подъём вдоль по реке. Перескакивая с камня на камень и перелезая через встречающиеся препятствия, я добрался до главного, по-видимому, источника Бегерепсты приблизительно в полуторавёрстном расстоянии от моря. Вода вытекает из узкой щели и течёт среди груды галек; начиная с этого места, река делается довольно полноводной, хотя и выше заметно было течение, что объяснялось выпавшими недавно большими дождями. Температура воды, измеренная мною, была 10,5° (в 11 ч. 20 м. утра). Дьячков-Тарасов даёт следующие температуры воды в 35 саженях от устья: 24 июня — 10 °C, при температуре воздуха 19,9°, 5 июля, в 6 час. вечера — 9,8°, при температуре воздуха 22,2°; Сергеев и Мартель определили температуру воды в самом роднике в 10 °C, проф. Воейков 24 июня 1898 г., в 11 час., у шоссейного моста, получил температуру 9,7°.
Кроме источников Бегерепсты и реки Подземной, я на пути своём к массиву Арабике видел ещё десять или девять источников в долине Гагрипша, но в настоящее время они искусственно заделаны, и из них ведётся по трубам вода в гагринскую климатическую станцию, а также посетил Ольгинский источник, находящийся верстах в 3—4 от имения «Отрадное» принца Ольденбургского, и исток реки Псеца. Часть воды Ольгинского источника, питающего одноимённую реку, проводится по трубам в имение Отрадное, где она искусственно газируется в нарочно устроенном для этого заводе. В имении Отрадном посетителю небезынтересно будет ознакомиться также с некоторыми представителями местной фауны, содержимыми здесь: имеется несколько оленей, коз, медвежат, из которых один совершенно ручной, диких свиней. Кроме того, держат несколько буйволов, быков индийской породы (зебу), катеров.
Ольгинский источник выходит из пещеры среди леса. Проехав версты три, я вместе с данным мне в провожатые из имения урядником бросили фаэтон и двинулись пешком по тропинке вдоль реки, которая журчит внизу, падая с уступа на уступ. Местность густо поросла буковым лесом, и берега речки чрезвычайно живописны. Самая речка вытекает из пещеры, затенённой густой зарослью леса. Над пещерой картинно наклонились кустарники и свешиваются пряди лиан. Высота пещеры немногим больше среднего роста человека. Внутрь грота нельзя было проникнуть далеко из-за обилия воды после дождей. Но уже недалеко от входа с потолка свешиваются довольно большие сталактиты, с поверхности покрытые липкой глиной. Вырвавшись из пещеры, река падает каскадами с высоты примерно 6 метров и затем весело бежит среди берегов, обставленных гигантскими буками. Второй Ольгинский источник находится несколько выше, саженях в 100—150 от первого. Из него обычно и ведётся вода в Отрадное. Но за несколько дней до моего приезда выпавшие обильные дожди повредили трубы и другие сооружения для каптажа воды, и в это время воду брали из первого источника. Русло между этими двумя источниками было выложено искусственно большими камнями, но сила вырвавшегося потока была так велика, что разметала эти камни. В данный момент русло было почти сухо, и только кой-где сочились из земли слабые струйки воды. Этот грот № 2 искусственно разработан, вход в него закрывается железными дверями, проложены трубы, поставлен насос. Внутри у самых ног находится бассейн глубиной в 2 аршина, далее потолок пещеры понижается, и издали слышится шум низвергающейся воды. Нет никакого сомнения, что обе пещеры соединяются между собой подземным путём, но непосредственно доказать эту связь до сих пор не удалось, хотя и делались попытки проплыть из первой пещеры во вторую на связанных брёвнах. Температура воды у её выхода из пещеры № 1 около 2 час. дня была 13,1 °C.
Выход реки Псеца менее интересен. Исток его находится среди густой чащи леса. Вода вытекает несколькими слабыми струями из-под глинистых обрывов. Температура воды была 11,8 °C.
Других источников я не смотрел, но аналогичные же выходы из земли обильных источников Сергеев указывает и в ущельях других рек рассматриваемой территории: Анахомсты, верхнего течения Жуаквары и её притоков, особенно в так называемом Соляном овраге, в долине Цихервы и т. д. Особенный интерес представляет выход родника в расстоянии полутора вёрст южнее устья Цихервы на берегу моря, образующий затем довольно значительную речку. Так как в нижней части Цихервы обыкновенно нет воды, за что она и получила своё название («Сухой»), то весьма возможно, что воды, собираемые её бассейном, направляются в море не по видимому руслу, а выходят подземными ходами к вышеупомянутому роднику[3].
Температура всех источников низкая, колеблется между 9° и 10°, вода прозрачная, чистая и в то же время жёсткая, богатая известью; некоторые источники при выходе отлагают травертин. Всё это указывает на происхождение их вод с значительной высоты и на долгий их пробег по подземным путям. Более высокая температура источников по моим наблюдениям сравнительно с наблюдениями моих предшественников, быть может, объясняется большими дождями, которые выпали в ближайшие дни, причём температура повысилась вследствие прим[еси поверхностных вод.]
Главным [собирателем вод этих источников и рек гагрин]ской климатичес[кой станции является массив Арабика, который, как] мы сейчас увид[им, отличается безводием, если не считать скопления] снега в его «д[олинах» и провалах. Некоторые из этих родников] (родник Бегере[псты, реки Подземной, источник Ольгинский и] источник к югу от устья р. Цихервы) являются типичными «воклюзами»[4], давая при самом своём выходе начало довольно значительным речкам.
4 августа наш маленький караван, состоявший из двух братьев Поповых, — объездчиков казенного леса, и меня, при двух лошадях, в 9:30 часов утра вышел из гагринской климатической станции. Целью путешествия был горный массив Арабика, о котором не раз уже было говорено в предыдущей главе. На лошадей навьючили поклажу, состоявшую из кое-каких инструментов, верёвок, провизии и бурок. Я сел на молодую и сильную лошадь Попова, один из братьев Поповых — на белого, весьма унылого вида коня, нанятого им для путешествия у какого-то турка в Новых Гаграх; второй брат Попов шёл пешком. Сначала мы двинулись вдоль шоссе по направлению к Сухуму, а затем у реки Гагрипша повернули влево и стали взбираться вверх вдоль ущелья Гагрипша по вьючной тропе. Дорога всё время шла среди густого леса. День был ясный; солнечные лучи, проникая сквозь густую чащу листвы, создавали восхитительные световые эффекты. Дорожка взбирается всё выше и выше над рекой, иногда представляя узкий карниз, а под ногами внизу едва виднеются воды Гагрипша, с шумом и ропотом катящиеся к морю. По мере нашего подъёма всё богаче и роскошнее делалась растительность. Мы пересекли сначала поясы граба и дуба. Наряду с этими двумя преобладающими породами здесь растёт масса других деревьев и кустарников: ясень, вяз, клён, лещина, ольха, реже встречается бук. Деревья не столько поражают мощностью своего роста, сколько густотой насаждения. Свободные пространства между деревьями заняты густой чащей кустарников, по большей части колючих: держи-дерева (Ruscus aculeutus) с его плодами, напоминающими золотые кокарды, боярышника (Crataegus monogyna), падуба (Ilex Aquifolium), лавровишни. Там и сям виднеются сплошные заросли рододендрона понтийского с его плотными кожистыми листьями, или вырисовываются оригинальные деревца самшита (кавказской пальмы, Buxus sempervirens) с их мелкими, но чрезвычайно яркими листьями. Впрочем, самшит сильно истреблён вдоль тропинок и вообще на легко достижимых местах, и хорошие экземпляры этого дерева можно встретить только вдали от проезжих путей. Безлесные откосы ущелья, куда свободно проникает солнечный свет, заняты зарослями папоротника Onoclea Struthiopteris высотою по пояс человеку.
Но что накладывает на этот лес особый отпечаток, делает его чрезвычайно похожим на тропический, — это лианы. Преобладает виноград; он сверху донизу покрывает некоторые деревья, перебрасывается с одного дерева на другое, превращая их в очаровательные беседки, и весёлыми прядями свешивается вниз. Местами пряди виноградной лозы перекидываются на такое далёкое расстояние, что создаются из неё как бы зеленеющие колеблемые ветром естественные мосты. На нижние части стволов взбирается другая колючая лиана, особый вид ежевики (Rubus discolor). Сравнительно реже попадались нам другие лианы: Periploca graeca, Clematis vitalba и сассапарель (Smilax excelsa) с стеблями, усаженными острыми шипами. Зато плющ понтийский (Hedera pontica), с более округлыми листьями, нежели у обыкновенного плюща (Hedera helix), встречается на каждом шагу. Нижние части ствола, лишённые ветвей и листьев, он так густо одевает своими листьями, что они обращаются в зелёные колонны; он облепляет сверху донизу отмершие экземпляры деревьев или поваленные стволы, скрывая их настоящие контуры и придавая жизнь мёртвому.
Такой характер имел лес на всём пятивёрстном протяжении нашего пути вдоль ущелья Гагрипша, только среди леса по мере поднятия всё чаще встречался бук, сделавшийся преобладающим на высоте между 2500 и 3000 фут. Многие экземпляры бука имели гигантские размеры. На тропинку, по которой мы ехали, свободно проникал свет, но стоило сделать несколько шагов в сторону, чтобы очутиться среди мрака. Под густою чащей листвы влажная почва не покрыта травой, только гниющие опавшие листья, поломанные и разлагающиеся сучья да стебли лиан, достигающие у основания толщины человеческой руки или даже ноги и извивающиеся подобно гигантским змеям, прикрывают поверхность земли. А сверху свешиваются также канаты лиан. Неприютно, мрачно и сыро в чаще леса, ничто здесь не радует взора, и скорее спешишь выбраться на свет божий, чтобы полюбоваться очаровательной пышностью растительности опушек.
В одном месте мы имели возможность убедиться в опустошении, причинённом суровостью прошлой зимы. Свалившаяся с горы снежная лавина почти начисто срезала лес на пространстве нескольких десятков квадратных саженей и нагромоздила трупы поломанных деревьев в ущелье.
Миновав избушку казённого лесника, мы оставили ущелье Гагрипша и стали взбираться далее по более крутому склону. Постепенно лес становится светлее, деревья растут просторнее, отдельные экземпляры преобладающего здесь бука становятся мощнее, выше. На ветвях бука и самшита чаще и чаще приходится наблюдать зелёные космы лишайника (Usnea barbata). Дорога вообще довольно утомительна, земля пропитана влагой, то и дело копыта лошадей соскальзывают с камней, местами в выбитых лошадьми колдобинах стоят лужи воды. Приходится часто останавливаться и давать роздых лошадям. Мой конь ведёт себя ещё геройски и энергично взбирается вверх по крутым склонам, достигающим до 30—35°, но зато принанятый белый мерин выбился из сил. Уже давно Попов идёт пешком, но и это мало помогает. Мерин то и дело соскальзывает вниз, останавливается, тяжело дыша, или падает на ноги; местами его приходится, во избежание падения, придерживать за хвост. Чрезвычайно жалко бедное животное, несмотря на всё негодование и нелестные эпитеты, с какими к нему относятся мои проводники. Но что же делать? Надо лезть вверх. Не прекратить же экскурсию в самом её начале? Чрезвычайно также затрудняют путь поваленные наземь гигантские стволы деревьев, через которые лошадям приходится перешагивать, или которые с большим трудом надо обходить.
На высоте около 4000 футов мы покидаем пояс бука и вступаем в область хвойного леса, представленного здесь главным образом пихтой нордмановской (Abies Nordmanniana). Сначала только отдельные пихты примешиваются к буковому лесу; но вскоре пихта становится преобладающим деревом, а бук начинает попадаться только отдельными экземплярами. Пихтовый лес поражает своею мощностью и гигантскими размерами отдельных деревьев. Они стоят на просторе, как исполинские колонны, уходя своими прямыми стволами в небо. Многие экземпляры достигают 20—25 саженей в высоту, а иные поднимаются даже на 30 и более саженей, имея в диаметре до 2 аршин. Поваленные бурей трупы этих исполинов то и дело преграждают нам путь. Наконец среди пихтового леса мы делаем привал на один час около жалкого родника, едва-едва просачивающегося из земли. Развьючиваем лошадей, вынимаем провизию и располагаемся на бурках около костра. Пока кипятится вода в чайнике, я предаюсь созерцанию облаков, бегущих по небу и, как кажется, задевающих своими нижними краями за уходящие в высь готические верхушки пихт. Есть что-то невыразимо приятное в этом сближении с природой, почти девственной, не тронутой рукою человека.
Дальнейший путь наш шёл также через пихтовый лес, только чаще и чаще стали попадаться прогалины среди леса, густо поросшие папоротником-орляком (Pteris aquilina). Дорога становилась всё труднее: в выбоинах тропинки стояли большие лужи, через которые с трудом перешагивали лошади, или в которые они погружались по колено. В одном месте бывшая с нами собака выгнала почти на тропинку козу. Неистовый лай и треск ломаемых сучьев слышался уже всего шагах в двадцати, но животное, почуяв нас, бросилось вниз в чащу. Мы не могли тратить время на преследование и продолжали наш путь. После полуторачасового хода мы вышли на поляну недалеко от верхней границы пихтового леса. Эта поляна поросла густо субальпийскими травами, главным образом гигантских размеров зонтичными (Heracleum pubescens) с соцветиями величиною в тарелку. Реже встречались большие колокольчики с многочисленными цветами (Campanula lactiflora) и акониты (Aconitum orientale). Отсюда открывается восхитительный вид на окрестные горы: на севере виднеются обнажённые белые вершины Арабики и Хырки, на востоке ощетинились пихтовым _%D1%80%D0%B8%D1%81._3.jpg)
Рис. 3. Вид на Арабику и Мамдзышху.лесом вершины Большой и Малой Мамдзышхи, на юге у основания сбегающих вниз облесенных гор перед глазами бесконечная синева моря, на берегу которого по направлению к западу едва-едва, как крупинки сахара, виднеются белые постройки Адлера. Такая очаровательная картина сторицею вознаградила нас за все трудности пройденного пути, но, к сожалению, мы не могли долго любоваться ею. Солнце клонилось к западу, а до наступления темноты мы должны были ещё выбраться окончательно из области леса, чтобы ночевать на альпийских лугах у пастухов-абхазцев.
Я не стану описывать дальнейшего пути до места нашего ночлега; скажу только, что это была самая трудная часть, где подъёмы и спуски чередовались беспрерывно, и что силы наших лошадей были совершенно истощены, когда мы наконец укрылись под гостеприимной кровлей абхазского балагана, к счастью достаточно вместительного, чтобы приютить одновременно четырёх абхазских пастухов, меня с проводниками и даже нашу собаку, которая из понятной боязни перед сворою местных довольно внушительных псов жалась поближе к людям. Во время нашего скромного ужина и чаепития — обычный обмен новостей, жалобы абхазцев на волков, которые недавно ещё зарезали с десяток лошадей и с которыми нет никакого слада без огнестрельного оружия, — а оружие запрещено местной администрацией. Отведав местных деликатесов в виде буйволиного молока и свежего овечьего сыра, мы улеглись спать на разостланных овчинах. Было довольно прохладно (10°), а потому всю ночь поддерживали огонь перед балаганом. Под потрескивание горевшего костра, мирное блеяние копошившихся у балагана овец мы наконец перешли из мира действительности в мир грёз.
Следующее утро было пасмурное: когда я вышел из балагана в 4:30 часа утра, было совершенно серо кругом, и ближайшие окрестности тонули во мгле. К 6 часам, когда мы наконец двинулись в дальнейший путь, немного прояснило, но ненадолго; вскоре стал накрапывать дождь. От времени до времени быстро бегущие облака разрывались, и на минуту выглядывало солнце. Из соседних долин внизу облака, клубясь, поднимались к вершинам и красиво вырисовывались на фоне пихтового леса. Первую половину пути, приблизительно версты 3—4, мы сделали по удобной тропе верхом. Дорога не представляла ничего интересного. Мы шли отрогом, соединяющим Мамдзышхинский хребет с Арабикой. Местность безлесная, покрытая роскошной травой с яркими цветами. Особенно поражали своей красотой колокольчики и астры.
Но в расстоянии приблизительно двух вёрст от подъёма на высшую точку Арабики мы бросили лошадей, а сами налегке, захватив с собой только верёвки, двинулись дальше пешком. Вскоре местность приняла более пустынный характер; чаще стали попадаться обнажённые белые известняковые пространства. На склонах Арабики там и сям целыми рядами расположены воронкообразные углубления — «долины». Большею частью они правильно ориентированы в ряды и издали, благодаря скопившемуся в них снегу, представляются какими-то гигантскими белыми чётками.
Впрочем, растительность и здесь не отсутствовала, только растеньица стали миниатюрнее, приземистее. Целые клумбы прелестных, ярких альпийских незабудок и фиалок то и дело попадались нам на пути. У самого подножия Арабики ландшафт принял совершенно карстовый характер, впрочем, и здесь менее суровый, чем, например, на яйлах Чатырдага и Караби в Крыму.
Горный массив Арабика, кроме главной вершины, расположенной приблизительно посредине, несёт на себе ещё две второстепенных вершины, соединённых между собою на южной стороне короткой седловиной. Все вершины сложены из круто падающих кремнистых известняков серого цвета. Главная вершина Арабики имеет с южной стороны очень крутые склоны, а на север обрывается почти отвесно, так что восхождение на неё сопряжено с большими трудностями и возможно только с южной стороны. Южные быстро понижающиеся склоны всех трёх вершин сходятся в котловинообразные углубления. В этих последних и на склонах самых вершин наиболее отчётливо выражен карстовый ландшафт. Здесь известняки Арабики разбиты целым рядом параллельных трещин, имеющих направление с севера на юг и с северо-запада на юго-восток. Реже встречаются и перпендикулярные трещины. Местами они расположены так часто, что лежащие между ними глыбы известняков обрушились по этим трещинам в образовавшиеся путём выщелачивания известняков пустоты. _%D1%80%D0%B8%D1%81._4.jpg)
Рис. 4. Диаграмма, поясняющая постепенное образование колодцев-ледников. Сбоку один из них в разрезе.Действительно, атмосферные осадки, и в особенности воды от таяния снега, лежащего здесь круглый год в углублениях, трещинах и на затенённых местах, свободно проникают вглубь горной породы и совершают здесь свою (коррозионную) работу растворения, тем более интенсивную, что эти воды богаты углекислотой, так как и здесь растительность и гумус не отсутствуют совершенно. Нет ничего удивительного поэтому, что целые глыбы известняка между трещинами оседают и обрушиваются над пустотами, не находя внизу никакой опоры. Впрочем, чаще, чем вертикальное оседание, замечается обрушивание их по падению слоёв, достигающему здесь 35—40°. Таким образом на поверхности трещины преобразуются в провалы, иногда очень глубокие. Глубина до поверхности снега двух таких трещин-провалов была 10 и 11,5 метров; иные, по-видимому, ещё глубже, но забившийся на дне снег мешал определить точно их глубину.
Не все однако вертикальные колодцы с обрывистыми стенками являются в результате провалов: это — скорее исключение, большая часть обязана своим происхождением растворяющей деятельности воды и особенно снега. В самом деле, мы можем здесь наблюдать последовательный ряд переходов от совсем неглубоких, поверхностных, — так сказать, образований чрез впадины посредственной глубины (от _%D1%80%D0%B8%D1%81._5.jpg)
Рис. 5. Колодец-ледник с конусом льда на дне.5 до 10 метров) к глубоким колодцам (от 10 до 20 метров). Постепенно тающий снег всё время, так сказать, гложет соприкасающиеся с ним стенки углубления. Просачивающаяся вода действует так же на дно, и яма делается всё глубже и глубже. Во время моего посещения во всех таких углублениях лежало много снегу (результат предыдущей суровой зимы), достигавшего в некоторых случаях мощности нескольких саженей. Зимой, по всей вероятности, снег забивает эти углубления до самых краёв, к осени в менее глубоких он стаивает иногда совершенно, в других остаётся сплошной массой только на дне, или подымается в виде конуса со дна, до известной высоты. Некоторую роль при образовании таких углублений играют, весьма вероятно, и устремляющиеся в них после дождя атмосферные осадки, но роль потоков дождевой воды, на мой взгляд, здесь всё-таки второстепенная — главным деятелем является снег. В противоположность тому, что мне постоянно приходилось наблюдать на крымской яйле, здесь редко встречаются типичные воронкообразные «долины», с равномерно падающими склонами и с плоским задернованным дном. Атмосферные осадки и талые весенние воды здесь слишком быстро поглощаются зияющими трещинами, чтобы они могли образовать сколько-нибудь значительные поверхностные потоки и проявить свою эрозионную деятельность. По этой же причине и смыв нерастворимых остатков выветрившегося известняка здесь происходит в меньших размерах; к тому же частая сеть трещин тектонического происхождения, достигающих значительной ширины, способна вместе с водой поглотить и нерастворимые продукты разложения, и заиливание или закупоривание каналов, ведущих в глубину, происходит только в исключительных _%D1%80%D0%B8%D1%81._6.jpg)
Рис. 6. Вид колодца-ледника в разрезе.случаях. Но с другой стороны, интенсивность дислокационных явлений и частая сеть трещин чрезвычайно облегчают проникновение снега и воды в глубину и работу талой воды в самых недрах горной породы. Вот почему большая часть таких колодцев ориентирована согласно направлению трещин. Особенно хорошо это заметно на двух параллельных глубоких провалах, отделённых друг от друга только небольшой стенкой, уцелевшей от разрушения. Особенно грандиозную картину представлял один из таких ледничков. С поверхности он имеет вид неглубокого колодца (5—6 метров глубины), на дне которого лежат массы снега. Но, если спуститься на дно этого колодца, то очутишься у входа в глубокую, но сравнительно узкую трещину, так что в некоторых местах человек только с трудом может протискаться. Эта трещина сверху донизу разрезает всю толщу горной породы, а на дне её лежит также снег. Общая глубина трещины не менее 15 метров, а длина образовавшегося вдоль трещины хода, насколько её можно было проследить, метров 65. Впрочем, и здесь трещина не кончается, а продолжает идти наклонно вглубь, но делается настолько узкой, что дальнейшее следование по ней не представлялось возможным. Очевидно, что как эта, так и другие подобные трещины отводят атмосферные осадки и талые воды в глубину. Этим объясняется отсутствие воды на массиве Арабики. Воды Арабики выходят наружу гораздо ниже, в ущельях гагринских рек, в виде родников и настоящих воклюзов, или даже на дне моря.
Если теперь от этих более резких черт рельефа Арабики мы обратимся к микрорельефу, то и тут увидим немало интересного. Местами, на обнажённых склонах, известняки Арабики подверглись весьма сильному разрушению (химическому выветриванию). Они изборождены в разных направлениях трещинами и карровыми углублениями, изъедены снегом и водой и представляют обычную для карстовых стран картину каменистой пустыни. Но такие каменистые пустыни здесь далеко не занимают такого громадного пространства, как на яйлах Чатырдага и Караби в Крыму; они не доминируют здесь, их часто сменяют пространства, покрытые хорошей травой и представляющие зеленеющие лужайки. Да и самое разрушение горной породы здесь, так сказать, грубее, резче, но не столь основательно, как там. Да позволят мне несколько натянутое сравнение: здесь оно произведено несколькими сильными ударами топора, там оно является в результате бесконечных ударов ножом. Здесь более заметны основные тектонические черты, там они смыты, замаскированы почти совершенно последующею деятельностью внешних агентов. Причиною этого является на мой взгляд обилие кремнезёма в известняках Арабики, не столь легко поддающихся растворению. На отдельных глыбах известняка нетрудно видеть выступающие рельефно участки более тёмного (серовато-чёрные) цвета, делающие его похожим на литографский камень и представляющие более богатые кремнезёмом части горной породы. Почти не встречается здесь также столь типичных для известняков яйлы дыр, отверстий; карровые образования выражены далеко не так резко, наконец, самые воронки, провалы и колодцы занимают далеко не такую значительную часть поверхности. Если известняковые пустыни крымской яйлы можно считать классической страной для изучения карста, то далеко нельзя этого же сказать об Арабике.[6]
Пока мы обозревали ледниковые колодцы и ямы, несколько раз набегали облака, и принимался идти дождь. Густая пелена тумана, в который мы погружались, не давала нам возможности видеть ничего кроме ближайших окрестностей. Дивный вид на Главный Кавказский хребет был скрыт от нас, и так как на скорое прекращение дождя не было никакой надежды, то мы решили начать спуск. Вознаграждала несколько только картина соседних лесистых гор, которые как бы дымились среди облаков. Отовсюду из соседних ущелий белыми клубами поднимались облака и шли на приступ вершин.
Спуск с Арабики был ещё более труден, чем подъём; дорога после дождя размокла ещё более и сделалась более скользкой. Не желая рисковать своей головой, я предпочёл идти большую часть дороги пешком. Мы безостановочно спускались до поляны, с которой накануне любовались чудным видом на море. Сюда мы пришли в 5 часов дня, и так как не было надежды засветло добраться до Гагр, то решили переночевать здесь в пустом в данное время балагане. Этот балаган принадлежал туркам, которым лесничество предоставило право на 200 деревьев и которых мы встретили незадолго на пути. Турки из поваленных деревьев изготовляют дранки, которые затем и свозят вниз на мулах. Немало такой дранки лежало около балаганов. Балаганы эти — более лёгкие, сколоченные кое-как, и если бы не найденный там брезент, они не представляли бы для нас никакой защиты от дождя. Кроме брезента мы нашли ещё мешок с кукурузой, которою и подкормили наших лошадей. Один из проводников был командирован в лощину за водой, где, по указанию турок, должен быть источник, другой занялся лошадьми, а я взял на себя разведение костра. Напившись чаю и закусив остатками нашей провизии, мы улеглись спать, первоначально все в одном балагане. Но вскоре инцидент с лошадьми заставил изменить диспозицию. Дело в том, что, полакомившись кукурузой, лошади решили по собственной инициативе воспользоваться оставшимся запасом, и вскоре мы услыхали у соседнего балагана фырканье, какой-то шум и треск: это наши кони добирались до лакомого блюда. Так как было полнейшее основание опасаться, что они объедятся кукурузы, а к тому же их поведение грозило целости всего балагана, то один из проводников отправился спать в этот балаган. Ночь была довольно холодная и сырая, мелкий дождь почти безостановочно барабанил по брезенту, и мне не спалось. Чтобы сколько-нибудь убить время, я с двух часов до рассвета поддерживал костёр около балагана. Утром мы долго не могли разыскать своих лошадей, которые ушли за несколько вёрст от места ночлега.
Не стану описывать подробно дальнейший ход нашего путешествия. Два раза собака выгоняла на нашу дорогу коз, причём одна коза пробежала всего в нескольких шагах от нас. Наши охотники стреляли по ней, но дали промах. Видели мы также совсем свежие медвежьи следы. Лошади наши, особенно белый мерин, были сильно изнурены трудным спуском; к тому же последний в кровь рассёк себе при падении заднюю ногу о камень и стал прихрамывать. Мы не на шутку опасались, что он не выдержит всего пути, и сняли с него всю поклажу. Люди также сильно устали; младший брат Попов заявлял, что его ни за какие деньги в ближайшее время не выманить в горы, зато старший был в своей сфере. По его словам, он только в горах чувствует себя здоровым, сильным и счастливым, а внизу, в Гаграх, томится и болеет. По мере нашего спуска становилось всё яснее, и когда мы были в поясе букового леса, опять засияло яркое солнце на безоблачном небе. Мы сделали кратковременный привал у лесного объездчика, угостившего нас помидорами в уксусе и чаем, а затем безостановочно шли до Гагр, но не по прежней, гагрипшской тропе, а свернули на дорогу, проведённую из гагринской климатической станции для экипажного и пешеходного сообщения. Дорога ведёт с едва заметным уклоном вниз. Сквозь чащу деревьев виднелось лазурное море с гребнями белой пены на быстро бегущих волнах и белой полосой прибоя у берегов. Яркая зелень деревьев, увитых лианами, синева моря и лазурь неба, убегающая вдаль смело очерченная береговая дуга Гагринского залива, змеёй извивающаяся внизу линия шоссе — всё это вместе составляло очаровательную, полную красок и жизни картину, от которой не хотелось оторваться.
В 10:30 часов утра мы были у гагринской гостиницы, где меня ожидал отдых и комфорт после трёхдневного существования в довольно примитивных условиях.
Примечания
править- ↑ М. В. Сергеев, Гагры, условия распределения пресных вод в ближайшем к климатической станции районе («Горный журнал», 1904 г., № 7); E. A. Martel, La côte d'azur russe; Л. Н. Дьячков-Тарасов, Гагры а их окрестности («Записки Кавказского отдела Импер. Географ. общ.», кн. XXIV, вып. I, 1903 г.).
- ↑ Здесь и далее на этой странице часть текста закрыта белым листом, но в текстовом слое присутствует. — Примечание редактора Викитеки.
- ↑ См статью [Сергеева: «Гагры» в «Горном журнале» за 1904 г., № 7.][2]
- ↑ Воклюзами (vaucluse) называются сильные источники по имени знаменитого источника во Франции, в департаменте того же названия.
- ↑ Место этого комментария в книге не обозначено, поэтому он поставлен в конец соответствующего абзаца. — Примечание редактора Викитеки.
- ↑ В этом отношении я расхожусь несколько с Е. Мартелем, который в живых красках рисует интенсивность закарстования известняков Арабики (La côte d'azur, стр. 180).[5]