Песнь к Свободе (Шелли; Бальмонт)/ПСС 1903 (ДО)

Пѣснь къ Свободѣ
авторъ Перси Биши Шелли (1792—1822), пер. Константинъ Дмитріевичъ Бальмонтъ (1867—1942)
Оригинал: англ. Ode to Liberty («A Glorious people vibrated again…»), опубл.: 1820. — См. Из Перси Биши Шелли. Перевод созд.: ориг. 1820; пер. 1903, опубл: 1903. Источникъ: Перси Биши Шелли. Полное собраніе сочиненій / Переводъ К. Д. Бальмонта. — Новое переработанное изд. — СПб.: Т-во «Знаніе», 1903. — Т. 1. — С. 123—131..



[123]
ПѢСНЬ КЪ СВОБОДѢ.

Свобода, знамя порвано твое,
Но все-жь оно и противъ вѣтра бьется.Байронъ.


1.

Прославленный народъ взмахнулъ опять
Молніеносный бичъ всѣхъ странъ: Свобода
Спѣшитъ, отъ сердца къ сердцу, возсіять
Средь городовъ Испанскаго народа.
Стряхнувъ съ себя тоску, моя душа
Вся воскрылилась пѣснопѣньемъ,
Живетъ возвышеннымъ волненьемъ,—
Какъ молодой орелъ, упившись отдаленьемъ,
На жертву падаетъ спѣша,—
10 Спѣшитъ къ стихамъ, несется въ бурѣ духа,
Въ далекомъ небѣ славы,—а за нимъ,
Сопутствуемъ сіяньемъ огневымъ,
Усладой неожиданной для слуха,
Тотъ голосъ, что глубинами хранимъ,
15 Возникъ, звучатъ слова, и я внимаю имъ.

2.

Зардѣлось Солнце съ ясною Луною:
И брызги звѣздъ изъ бездны пустоты
Низверглись въ небо. Вся дыша весною,
Прекрасный островъ міра, сонъ мечты,
Земля возникла въ воздухѣ безгласномъ:
Но эта дивная звѣзда
Была лишь хаосъ и бѣда,

[124]

Ты не была еще, ты не была тогда:
Но, распаленъ огнемъ ужаснымъ,
10 Зажегся духъ звѣрей, и рыбъ, и птицъ,
И этимъ всѣмъ чужда была пощада,
Враждой кишѣла дикая громада,
Была война, безъ мѣры, безъ границъ:
Со звѣремъ—звѣрь, для всѣхъ борьба—услада,
15 И въ сердцѣ всѣхъ существъ былъ грозный рокотъ ада.

3.

И человѣкъ, ликъ царственный, тогда
Взростилъ подъ трономъ Солнца поколѣнья:
Дворцы и пирамиды, города
И тюрьмы, для несчетнаго волненья,
Служили тѣмъ, чѣмъ глушь лѣсовъ—волкамъ.
Все это множество людское,
Свирѣпо-грубое, слѣпое,
Толпилось безъ тебя, какъ волны въ дикомъ боѣ:
И, наклонившись къ городамъ,
10 Нависла гнѣвной тучей Тираннія,
Съ ней рядомъ сѣла идоломъ чума,
Подъ тѣнью крылъ ея сгустилась тьма,
Сошлись толпы рабовъ, стада людскія,
И въ деспотахъ, въ святошахъ—смерть сама
15 Проказою зажглась для сердца и ума.

4.

Пространства мысовъ, горъ, подобныхъ тучамъ,
И острова, и синій цвѣтъ волны,
Вся Греція согрѣта солнцемъ жгучимъ,
Глядящимъ съ благосклонной вышины:
Въ пещерахъ здѣсь пророческіе звуки.
Въ пустынѣ дѣвственной блестятъ
Подъ вѣтромъ нѣжно шелестятъ
Олива кроткая, хлѣба, и виноградъ,
Людскія ихъ не знали руки;
10 И, какъ цвѣты подъ влагою морской,

[125]

Какъ мысль ребенка, призракъ мысли зрѣлой,
Какъ новый день, въ отшедшемъ онѣмѣлый,
Скрывались сны ваянія толпой
Въ Паросскихъ глыбахъ, въ ихъ дремотѣ бѣлой,
15 И мудрость мыслила, стихъ лепеталъ, несмѣлый.

5.

Въ странѣ Эгейской встали, точно сонъ,
Аѳины: ликъ ихъ сказочный украшенъ
Сіяніемъ сверкающихъ колоннъ
И серебромъ воздушно-легкихъ башенъ:
Имъ полъ—океанійскіе цвѣты,
Имъ небо служитъ свѣтлымъ сводомъ;
И дышутъ вихри передъ входомъ,
Они летятъ изъ тучъ со вновь рожденнымъ годомъ.
О, дивный сонъ! О, блескъ мечты!
10 Но, укрѣпившись въ волѣ человѣка,
Какъ на горѣ алмазной вознесенъ,
Онъ этимъ самымъ—лучшій яркій сонъ;
Явилась Ты, и, свѣтлою отъ вѣка,
Твоимъ созданьемъ, стройно окруженъ
15 Толпою мраморной оракулъ твой и тронъ.

6.

И ликъ Аѳинъ трепещетъ, искаженный,
На зыби водъ—нѣмой рѣки Временъ,
Недвижный, и однако возмущенный,
Дрожитъ, но никогда не гаснетъ онъ.
Твои пѣвцы и мудрецы, отъ гнѣва,
Въ пещерахъ прошлаго, какъ громъ,
Гремятъ съ бушующимъ дождемъ,
Насиліе и Ложь молчатъ, дрожатъ кругомъ:
И слышенъ звонкій вскрикъ напѣва,
10 Крикъ радости предъ торжествомъ чудесъ
Летитъ туда, куда и Ожиданье
Не смѣло заносить свое мечтанье!
Единымъ солнцемъ дышетъ сводъ небесъ;
Единый духъ рождаетъ мірозданье;
15 И лишь въ стѣнахъ Аѳинъ—твой свѣтъ для мглы страданья.

[126]


7.

И Римъ возникъ, и отъ груди твоей
Онъ, какъ волченокъ отъ груди Менады,
Пилъ молоко величья много дней,
Хоть дочь твоя желала той услады;
Любовію твоей освящены,
Вставали здѣсь толпой безстрастной
Дѣянья честности ужасной,
И жилъ Камиллъ, погасъ Атилій смертью ясной.
Но чуть до строгой бѣлизны
10 Твоихъ одеждъ, пятномъ, коснулись слезы
И купленъ былъ Капитолійскій тронъ,
Ты отошла отъ деспотовъ, какъ сонъ;
И всталъ одинъ тиранъ, какъ гнетъ угрозы,
И замеръ Іонійской пѣсни стонъ,
15 И Палатинъ вздохнулъ, тебя лишился онъ.

8.

И въ долахъ Гирканійскаго предѣла,
Въ Арктическихъ краяхъ, гдѣ все мертво,
На островахъ далекихъ, ты скорбѣла
О гибели вліянья твоего,
Учила звукамъ скорби волны, горы,
И урны льдяныя Наядъ
Печальнымъ эхомъ говорятъ,
Что человѣкъ посмѣлъ забыть твой свѣтлый взглядъ.
Да, ты не преклоняла взоры
10 Ни къ сновидѣньямъ Скальдовъ, ни къ мечтѣ
Друидовъ спящихъ. Что-же это было,
Что вдругъ твои всѣ слезы осушило,
И разметались въ дикой красотѣ
Распущенные волосы? Уныло
15 Всталъ Іудейскій змѣй, земля была—могила.

9.

И тысячу какъ бы несчетныхъ лѣтъ
Земля тебѣ кричала: «Гдѣ ты, Солнце?»

[127]

И наконецъ упалъ твой слабый свѣтъ
На ликъ Альфреда, мудраго Саксонца:
И множество воинственныхъ бойницъ
Въ святой Италіи возстали,
И гнѣвнымъ взоромъ заблистали,
На деспотовъ, ханжей—взметнули силу стали;
И точно стая хищныхъ птицъ,
10 Они разбились вкругъ оплотовъ гордыхъ,
А между тѣмъ, при ласковомъ огнѣ,
Въ сердцахъ людей, въ глубокой глубинѣ,
Возникла пѣснь въ ликующихъ аккордахъ;
И вѣчное Искусство, въ дивномъ снѣ,
15 Видѣнья вознесло на творческой волнѣ.

10.

Ты, быстрая! Быстрѣй Луны въ лазури!
Ты, страхъ волковъ, что оскверняютъ міръ!
Ты гонишь Тьму, какъ Солнце—сумракъ бури,
Ты будишь умъ, какъ звонъ стозвучныхъ лиръ.
Восточный день! Сіянье звѣздныхъ лилій!
Прозрѣвшій Лютеръ ухватилъ
Разсвѣтъ живыхъ твоихъ свѣтилъ,
Копьемъ свинцовымъ онъ народы пробудилъ,
Въ оцѣпенѣлой ихъ могилѣ;
10 Тебя поютъ Англійскіе пѣвцы,
Чья не изсякнетъ музыка живая,
Хотя она течетъ не уставая,
Неся свой рокотъ въ міръ, во всѣ концы;
И близь Мильтона ты прошла нѣмая,
15 А онъ смотрѣлъ какъ духъ, ночь слѣпоты пронзая.

11.

Толпа часовъ и торопливыхъ лѣтъ,
Какъ бы на высотѣ горы огромной,
Вперяла взоръ въ медлительный разсвѣтъ,
Росла громадой тѣсною и темной,
Крича: «Свобода!» Въ сумракѣ глухомъ

[128]

Негодованье закричало,
На крикъ тотъ Жалость отвѣчала,
И поблѣднѣла Смерть, и притупила жало.
И какъ въ сіяньи золотомъ
10 Восходитъ солнце, такъ, огнемъ одѣта,
Явилась ты, во всей красѣ своей,
Гоня враговъ, какъ дымный рядъ тѣней,
Изъ края въ край; и мнилось, блескъ разсвѣта
Всталъ въ полночь между западныхъ зыбей:
15 Всѣ вздрогнули, дивясь огню твоихъ очей.

12.

О, рай земной! Скажи, какая чара,
Какъ саваномъ, тебя закрыла вновь?
Твой свѣтъ зардѣлся заревомъ пожара,
Въ него столѣтья гнета влили кровь;
Но нѣжность звѣздъ твоихъ была сильнѣе.
Для Вакханаліи своей,
Сошлась, въ свирѣпости страстей,
Вкругъ Франціи, толпа тирановъ и ханжей.
Но, гордой силой пламенѣя,
10 Одинъ изъ нихъ, сильнѣй чѣмъ всѣ они,
Насильникъ надъ владѣньями твоими,
Скрутилъ ихъ всѣхъ, и небо скрылось въ дымѣ,
Слились войска съ войсками, какъ огни.
Средь мертвыхъ онъ теперь, задавленъ ими,
15 Но онъ страшитъ владыкъ тѣнями роковыми.

13.

Спитъ Англія: ее зовутъ давно;
Испанія взываетъ нынѣ къ сонной;
Такъ Этну, рушивъ льдяное звено,
Везувій пробуждаетъ раскаленный:
И сонмы Эолійскихъ острововъ,
Отъ Питекузы до Пелора,
Кричатъ стогласностію хора:
Свѣтильники небесъ, погасните для взора!
Какъ призракъ—нить ея оковъ,

[129]

10 Они сейчасъ исчезнутъ паутиной;
Испанія была въ стальныхъ цѣпяхъ,
Лишь доблесть—ихъ преобразила въ прахъ.
Два блеска, близнецы судьбы единой!
Запечатлѣйте въ Западныхъ сердцахъ
15 Все, что вы сдѣлали, что мыслили въ вѣкахъ.

14.

Арминія нетлѣнная гробница,
Отдай намъ призракъ, замкнутый въ тебѣ,
Чтобъ наша имъ украсилась бойница,
Какъ знаменемъ, въ безтрепетной борьбѣ:
Вино ума, съ игрою переливной,
Германія угнетена,
Но имъ еще оживлена.
Что-жь мы колеблемся? Ужь вольная она!
Ты, Рай утраченный, но дивный,
10 Цвѣтущая пустыня! Царство сновъ!
Святилище, гдѣ ласковы и строги
Минувшаго не умираютъ боги!
Ты, островъ средь смятенія вѣковъ,
Италія! Смети звѣрей съ дороги,
15 Что смѣли превратитъ твои дворцы въ берлоги.

15.

О, если-бъ всѣ свободные—въ пыли
Втоптали имя Деспота побѣдно!
Чтобъ вѣтерки легчайшіе могли
Какъ слѣдъ змѣи стереть его безслѣдно!
И чтобъ надъ нимъ сомкнулся плотный прахъ!
Гласитъ оракулъ вамъ: внемлите,
Побѣдный мечъ свой поднимите,
И, узелъ Гордіевъ, то слово разрубите.
Оно лишь тѣнь, оно лишь страхъ,
10 Но передъ нимъ какъ слитная громада—
Бичи и топоры,—и жизнь людей
Заражена имъ въ сущности своей,

[130]

Тотъ звукъ исполненъ смраднымъ духомъ яда;
Не откажись, и по свершеньи дней
15 Упорнаго червя сотри пятой своей.

16.

О, если бы побѣдно возблистали
Всѣ мудрые, тѣсня исчадій лжи,
И къ демонамъ, въ глубокій адъ прогнали
Позорное названіе Ханжи,
Что давитъ помышленія людскія;
Чтобы склонился умъ людей
Лишь предъ судомъ души своей,
Или передъ лучомъ невѣдомыхъ огней!
О, если-бъ всѣ слова,—какія
10 Лишь затемняютъ помыслы, чей свѣтъ
Имъ жизнь даетъ,—разстались съ этой мглою,
Съ прикрасой масокъ, съ чуждой мишурою,
Въ чемъ ихъ огня и ихъ улыбки нѣтъ,—
Предстали, вспыхнувъ яркой наготою,
15 Передъ своимъ Творцомъ, покорною толпою!

17.

Кѣмъ человѣкъ премудро наученъ
Все побѣждать межь смертью и рожденьемъ,
Владыкой Жизни тѣмъ содѣланъ онъ.
И тщетно все! Надъ собственнымъ хотѣньемъ
Тирана добровольно онъ вознесъ.
Что̀ въ томъ, что цѣлымъ милліонамъ
Земля, по творческимъ законамъ,
Ниспосылаетъ жизнь, родитъ цвѣты по склонамъ?
Что̀ въ томъ, что въ свѣтѣ жгучихъ грезъ
10 Искусство, возносясь предъ тронъ Природы,
Кричитъ великой матери своей:
«Отдай мнѣ высь и бездну!» Что́ намъ въ ней,
Что̀ въ нихъ? Ростутъ безчисленные годы,—
Ростетъ и жажда, боль, тоска людей,
15 Богатство гнетъ нужду и топчетъ для затѣй.

[131]


18.

Приди же Ты, но изъ глухой пещеры
Глубокой человѣческой души,
Денницей въ наши сумрачныя сферы,
Веди съ собою Мудрость. О, спѣши!
Я слышу взмахъ воздушной колесницы;
Она спѣшитъ среди огней?
И вы спѣшите вмѣстѣ съ ней,
Властители ума, судить неправду дней?
Любовь слѣпая, свѣтъ зарницы,
10 И Правосудье, и Мечта о дняхъ,
Что будутъ, и Завѣтъ того, что было?
Свобода! если-бъ ты ихъ всѣхъ забыла,
Жила-бъ Свободой лишь въ своихъ лучахъ!
Когда-бъ въ слезахъ твоя взростала сила,
15 Слезами кровными тебя бы мысль купила!

19.

Напѣвъ сдержалъ размѣрный голосъ свой,
И духъ его отдвинулся къ глубинамъ;
Такъ дикій лебедь, въ тучѣ грозовой,
Взлетя къ зарѣ размахомъ лебединымъ,
Пронзенъ стрѣлою, падаетъ стремглавъ
Изъ свѣтлой выси отдаленья,
И гулокъ шумъ его паденья;
И какъ завѣсы тучъ, давъ ливнямъ ихъ рожденье,
Какъ свѣточъ, утро увидавъ,
10 Какъ однодневка, съ вечеромъ кончаясь,
Напѣвъ мой, измѣняя, смолкъ во мнѣ,
Мой гимнъ безсильно замеръ въ тишинѣ,
И, откликами эхо замыкаясь,
Исчезъ великій голосъ въ глубинѣ,
15 Пловецъ былъ здѣсь, межь волнъ, теперь онъ тамъ, на днѣ.




Примѣчаніе К. Д. Бальмонта


[481]Къ стр. 123.
Пѣснь къ Свободѣ.

Пѣснь къ Свободѣ написана подъ впечатлѣніемъ освободительнаго движенія Испаніи весною 1820 года. Шелли излагаетъ въ ней свой взглядъ на исторію человѣчества нѣсколько туманно и черезчуръ субъективно. Въ ней была еще слѣдующая строфа, которую онъ вычеркнулъ:

Въ неизслѣдимомъ духѣ человѣка,
Въ пещерѣ—тронъ, тамъ Образъ красоты
Такой волшебной, царственной отъ вѣка,
Что, если дерзновенныя мечты
Туда зайдутъ, они свой ликъ склоняютъ,
Трепещутъ предъ сіяніемъ его,
И этотъ блескъ впиваютъ—до того,
Что имъ себя всецѣло наполняютъ
И, будучи воздушными, какъ сны,
Тѣмъ пламенемъ свѣтло озарены.

Нѣкоторыя мѣста заслуживаютъ особаго разъясненія. Маркъ Фурій Камиллъ (4 вѣкъ до Р. Хр.)—одинъ изъ самыхъ замѣчательныхъ представителей республиканскаго Рима. За свои заслуги онъ былъ прозванъ вторымъ основателемъ Рима. Люцій Атилій (4 вѣкъ до Р. Хр.)—народный трибунъ. Гирканія—песчаная пустыня, обширная область въ центральной Азіи, отъ восточнаго берега Каспійскаго моря до Окса, и отъ Аральскаго моря до границъ Персіи и Афганистана. Друиды и Скальды. Шелли говоритъ, что они не знали свободы. Это не вполнѣ вѣрно. Друиды были древніе галльскіе и британскіе жрецы, учившіе о вѣчности матеріи и духа, о перевоплощеніи, а отсюда о возмездіи и наградѣ за поступки. Скальды—древнескандинавскіе поэты, пѣвшіе о тайнахъ мірозданія, о жизни боговъ, о подвигахъ царей и героевъ. Поэзія Скальдовъ развилась главнымъ образомъ въ Исландіи, куда переселились наиболѣе свободолюбивые норвежцы. Шелли смотритъ на тѣхъ и другихъ слишкомъ узко, и вѣроятно разумѣетъ то, что Друиды, какъ говоритъ Вольтеръ, были «обманщики», а Скальды воспѣвали подвиги царей. [482]Альфредъ Великій, король англо-саксонскій (849—901), дважды спасъ Англію отъ датчанъ, былъ законодателемъ, покровителемъ литературы, и самъ написалъ нѣсколько сочиненій. Въ своемъ Завѣщаніи онъ сказалъ достопримѣчательныя слова: «Англичане должны быть такъ же свободны, какъ ихъ мысли». Цитекуза—древнее названіе маленькаго острова Исхіи, въ Неаполитанскомъ заливѣ. Пелоръ—очень высокій Сицилійскій мысъ. Шелли называетъ Англію и Испанію близнецами одной судьбы, ибо двѣ эти страны съиграли великую міровую роль, въ колонизаціи. Арминій (18 г. до Р. Хр.—20 по Р. Хр.)—вождь Херусковъ, освободитель Германіи, знаменитый побѣдитель Вара.




  Это произведение перешло в общественное достояние в России согласно ст. 1281 ГК РФ, и в странах, где срок охраны авторского права действует на протяжении жизни автора плюс 70 лет или менее.

Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.