И наконецъ упалъ твой слабый свѣтъ
На ликъ Альфреда, мудраго Саксонца:
5 И множество воинственныхъ бойницъ
Въ святой Италіи возстали,
И гнѣвнымъ взоромъ заблистали,
На деспотовъ, ханжей—взметнули силу стали;
И точно стая хищныхъ птицъ,
10 Они разбились вкругъ оплотовъ гордыхъ,
А между тѣмъ, при ласковомъ огнѣ,
Въ сердцахъ людей, въ глубокой глубинѣ,
Возникла пѣснь въ ликующихъ аккордахъ;
И вѣчное Искусство, въ дивномъ снѣ,
15 Видѣнья вознесло на творческой волнѣ.
Ты, быстрая! Быстрѣй Луны въ лазури!
Ты, страхъ волковъ, что оскверняютъ міръ!
Ты гонишь Тьму, какъ Солнце—сумракъ бури,
Ты будишь умъ, какъ звонъ стозвучныхъ лиръ.
5 Восточный день! Сіянье звѣздныхъ лилій!
Прозрѣвшій Лютеръ ухватилъ
Разсвѣтъ живыхъ твоихъ свѣтилъ,
Копьемъ свинцовымъ онъ народы пробудилъ,
Въ оцѣпенѣлой ихъ могилѣ;
10 Тебя поютъ Англійскіе пѣвцы,
Чья не изсякнетъ музыка живая,
Хотя она течетъ не уставая,
Неся свой рокотъ въ міръ, во всѣ концы;
И близь Мильтона ты прошла нѣмая,
15 А онъ смотрѣлъ какъ духъ, ночь слѣпоты пронзая.
Толпа часовъ и торопливыхъ лѣтъ,
Какъ бы на высотѣ горы огромной,
Вперяла взоръ въ медлительный разсвѣтъ,
Росла громадой тѣсною и темной,
5 Крича: «Свобода!» Въ сумракѣ глухомъ
И наконец упал твой слабый свет
На лик Альфреда, мудрого Саксонца:
5 И множество воинственных бойниц
В святой Италии восстали,
И гневным взором заблистали,
На деспотов, ханжей — взметнули силу стали;
И точно стая хищных птиц,
10 Они разбились вкруг оплотов гордых,
А между тем, при ласковом огне,
В сердцах людей, в глубокой глубине,
Возникла песнь в ликующих аккордах;
И вечное Искусство, в дивном сне,
15 Виденья вознесло на творческой волне.
Ты, быстрая! Быстрей Луны в лазури!
Ты, страх волков, что оскверняют мир!
Ты гонишь Тьму, как Солнце — сумрак бури,
Ты будишь ум, как звон стозвучных лир.
5 Восточный день! Сиянье звёздных лилий!
Прозревший Лютер ухватил
Рассвет живых твоих светил,
Копьём свинцовым он народы пробудил,
В оцепенелой их могиле;
10 Тебя поют Английские певцы,
Чья не иссякнет музыка живая,
Хотя она течёт не уставая,
Неся свой рокот в мир, во все концы;
И близ Мильтона ты прошла немая,
15 А он смотрел как дух, ночь слепоты пронзая.
Толпа часов и торопливых лет,
Как бы на высоте горы огромной,
Вперяла взор в медлительный рассвет,
Росла громадой тесною и тёмной,
5 Крича: «Свобода!» В сумраке глухом
