Сдѣлавъ два три поворота, мы наконецъ выѣхали въ Фирюзинское ущелье, направляющееся отъ персидской границы внутрь края. Ущелье это, густо покрытое растительностью, считается самымъ красивымъ и въ то же время здоровымъ мѣстомъ области. Благодаря близости его къ Асхабаду, до котораго считается около 35 верстъ, ущелье это сдѣлалось мѣстомъ, куда лѣтомъ выѣзжаютъ, ища спасенія подъ тѣнью его деревьевъ отъ палящаго зноя асхабадскаго солнца, превращающаго городъ въ раскаленную печь. Въ теченіи нѣсколькихъ лѣтъ вся верхняя часть ущелья быстро застроилась дачами. Деревья, растущія по горнымъ склонамъ и по теченію рѣки Фирюзинки, особенно бережно охраняются администраціей и частными владѣльцами, причемъ кромѣ существовавшихъ было много сдѣлано посадокъ новыхъ деревьевъ. Дачи тянутся по обѣимъ сторонамъ дороги, привѣтливо выглядывая изъ за густой зелени чинаръ и грецкаго орѣха. Огромные карагачи какъ будто спорятъ своею величиною съ чинарами, достигающими здѣсь колоссальныхъ размѣровъ. На лѣто въ Фирюзу переселяются почти всѣ состоятельные жители Асхабада, а также и служащіе различныхъ административныхъ учрежденій, которые переходятъ въ спеціально построенныя для лѣтняго времени помѣщенія. Хорошенькій паркъ разбитый среди Фирюзы, придаетъ этому мѣсту видъ пригородныхъ дачныхъ мѣстъ Европы. Живописныя скалы мрачно возвышаются по склонамъ ущелья, на которыхъ мало помалу строятся новыя дачи. По вечерамъ въ паркѣ гремитъ музыка, мелодичные звуки которой далеко разносятся по ущелью. Разряженныя по послѣдней модѣ дамы, окруженныя толпами кавалеровъ, заставляютъ забывать, что находишься на далекой отъ Европы окраинѣ. Въ костюмахъ виденъ отпечатокъ парижскихъ модъ и представленіе столичнаго жителя объ асхабадцахъ разомъ бы измѣнилось при видѣ разряженной въ пухъ и прахъ толпы гуляющихъ.
Телеграфъ соединяетъ Фирюзу съ остальнымъ миромъ, а невдалекѣ лежащая станція желѣзной дороги даетъ возможность совершать поѣздки въ Асхабадъ по узкоколейной желѣзной дорогѣ, построенной желѣзнодорожною кушкинской ротой. Зимою жизнь Фирюзы замираетъ. Уже съ начала октября постепенно временныя ея жители перекочевываютъ въ городъ и въ мѣстечкѣ остается незначительное число людей, постоянно здѣсь живущихъ, да мѣстный командиръ отряда пограничной стражи, домъ котораго вмѣстѣ съ солдатской казармой расположенъ у верховьевъ рѣки Фирюзинки, при входѣ въ Фирюзинское ущелье. Ниже по теченію Фирюзы, въ 2-хъ верстахъ отъ границы, высится церковь, построенная въ русскомъ поселкѣ, носящемъ названіе поселка Ванновскаго. Въ самомъ широкомъ мѣстѣ ущелья, имѣющаго видъ ровной долины довольно значительныхъ размѣровъ, построены хаты поселка, закрытыя густо разросшейся зеленью деревьевъ и кустарниковъ. Тутъ же, вокругъ, виднѣются пашни полей, часть которыхъ засѣвается безъ искусственной поливки, въ виду того, что въ ущельи не бываетъ тѣхъ страшныхъ жаровъ, которыми отличается вся Закаспійская область.
Фирюзинское ущелье присоединено къ Россіи на основаніи конвенціи съ Персіей 1893 года. Взамѣнъ этого ущелья былъ уступленъ Персіи находящійся въ Атекскомъ приставствѣ Тедженскаго уѣзда аулъ Хиссаръ. Русскій поселокъ, образованный здѣсь всего восемь лѣтъ тому назадъ, въ настоящее время находится въ цвѣтущемъ состояніи. Тѣ ссуды, которыя при водвореніи получили поселенцы, пошли имъ на пользу, послуживъ фундаментомъ ихъ благосостоянія. Поливные луга по теченію рѣки Фирюзинки даютъ возможность поселенцамъ разводить рогатый скотъ, молочные продукты котораго имѣютъ широкій сбытъ какъ въ Асхабадѣ въ теченіи всего года, такъ и въ самой Фирюзѣ лѣтомъ.
За переваломъ дорога по границѣ снова имѣетъ видъ горной тропы, то поднимающейся на склоны горъ, то опускающейся въ ущелье, у одного выхода котораго размѣщенъ пограничный постъ Гендываръ, охраняющій выходъ и запирающій собою дорогу въ Асхабадъ, куда въ большомъ количествѣ со всѣхъ пунктовъ границы провозится контрабанда. Просторная свѣтлая казарма издалека виднѣется, выступая своими бѣлыми оштукатуренными стѣнами на темномъ фонѣ долины. Недалеко отъ нея, въ прежнемъ старомъ зданіи поста, проданномъ за негодностью съ аукціоннаго торга, помѣщается молочная ферма, одиноко стоящая у подошвы горы. Большое количество травъ по склонамъ и хребтамъ горъ даетъ возможность привольно пасти здѣсь большое количество коровъ и овецъ. Нѣсколько туркменскихъ кибитокъ тутъ же расположились у колодца.
По мѣрѣ того, какъ мы подвигались впередъ, горы снова поднимались все выше и выше. Едва замѣтною узкою ленточкою вилась конная тропа, то поднимаясь на огромную высоту, открывая намъ безпредѣльный горизонтъ, то спускаясь въ глубокія ущелья. Гранитные утесы сурово надвигались длинною грядою. Головоломные спуски чередовались съ пологими подъемами, разнообразя впечатлѣніе дороги. Въ глухой и пустынной долинѣ, но близъ проѣзжей колесной дороги, ведущей въ Асхабадъ, поставленъ постъ Каранки, временно помещенный въ небольшой землянкѣ, находящейся рядомъ съ отстроенной еще вчернѣ новой постовой казармою.
— Нужно скорѣе выѣзжать дальше,—совѣтовалъ намъ подполковникъ Г. сопровождавшій генерала по своему отдѣлу отъ самаго поста Сулюкли.
— Теперь-то и начнутся самые головокружительные подъемы. Взобраться на Гауданъ, это все таки большая задача. Хотя туда и ведетъ раздѣльная дорога, но все же горы такъ круты, что передъ ними даже подъемы военно-грузинской дороги на Кавказѣ не покажутся очень значительными. Надъ этою дорогою работали тысячи человѣкъ въ теченіи болѣе года и въ сущности теперь создали отличную, конечно, условно, колесную дорогу. Длина подъема верстъ шесть слишкомъ, причемъ онъ устроенъ винтообразно и идетъ зигзагами по склону горнаго хребта. Здѣсь вѣдь прямая дорога изъ Асхабада на Мешедъ въ Персію и поэтому проложено шоссе, по которому все время безостановочно идутъ караваны, привозящіе къ намъ хлѣбъ, кишмишъ, чай и лѣтомъ фрукты. Тысячами проходятъ взадъ и впередъ верблюжьи караваны, а поселенцы—молокане кромѣ того ѣздятъ и повозками, перевозя товары и пасажировъ. Въ Асхабадѣ въ виду значительнаго къ намъ ввоза изъ Персіи товаровъ устроена первоклассная таможня; на Гауданѣ имѣется ея передовое отдѣленіе, также очищающее часть товаровъ на самой границѣ. Всѣ транспорты идутъ въ таможню подъ охраною особаго конвоя, наряжаемаго отъ постовъ Гауданъ и Курту-Су. Въ Персію же отъ насъ идутъ керосинъ въ значительномъ количествѣ и сахаръ. За вывозъ этихъ товаровъ наше правительство, въ виду поощренія развитія нашей торговли съ Персіей, выдаетъ особую премію и, кромѣ того, возвращаетъ акцизъ. Верблюдамъ только сильно достается на Гауданскомъ подъемѣ. Здѣсь ихъ много гибнетъ; въ особенности во время дождей; то поскользнется и свалится съ крутизны, то прямо таки разорвется. Дѣло въ томъ, что лапы у верблюдовъ широкія и поэтому они страшно скользятъ на мягкомъ глинистомъ грунтѣ. Обыкновенно, какъ разъѣдутся у него заднія ноги, такъ и происходитъ разрывъ связокъ и верблюдъ уже никуда не годенъ. Тогда прямо бросаютъ издыхать на дорогѣ. Жалость беретъ, когда приходится видѣть такого оставленнаго за негодностью верблюда. Лежа на землѣ, онъ съ такою грустью смотритъ вслѣдъ уходящему каравану, что прямо нѣтъ силъ видѣть этотъ ужасный взглядъ, въ которомъ отражается и безпомощность, и ужасъ, и полная покорность судьбѣ. При этомъ обыкновенно на глазахъ у такого верблюда видны слезы. Страшно за животное и еще страшнѣе за человѣка, который спокойно бросаетъ на произволъ судьбы своего работника, служившаго ему иногда много лѣтъ, и бросаетъ безъ всякаго сожалѣнія. Между тѣмъ вездѣ въ Средней Азіи верблюдъ является единственнымъ перевозочнымъ средствомъ и можетъ быть названъ кораблемъ—пустыни. Безъ верблюда здѣсь смерть. Когда то еще пройдутъ желѣзнодорожныя линіи по краю. Теперь ходятъ упорные слухи, что на Мешедъ проложатъ желѣзную дорогу. Говорятъ, уже сдѣланы изысканія. Эта дорога тогда будетъ имѣть огромное товарное движеніе, не говоря уже о пассажирскомъ. Вѣдь Мешедъ-это одна изъ святынь мусульманства; каждый правовѣрный, побывавшій тамъ на поклоненіи, получаетъ даже особый титулъ Мешеди, которымъ очень гордятся мусульмане. Теперь въ Мешедѣ уже много нашихъ торговыхъ фирмъ открыли свои отдѣленія и конторы, а съ прошлаго года дѣйствуетъ русскій ссудный банкъ. Вообще городъ въ торговомъ отношеніи имѣетъ огромное значеніе.
Асхабадъ или по персидски Ешхабадъ т. е. городъ любви принадлежалъ къ числу старинныхъ населенныхъ мѣстъ и былъ занятъ генераломъ Скобелевымъ 18-го Января 1881 года. Невдалекѣ отъ него находятся развалины стариннаго города Анау. Русскій Асхабадъ въ сущности своимъ возникновеніемъ обязанъ генералу Скобелеву выбравшему это мѣсто какъ центральное въ краѣ. Городъ разросся въ крупный торговый пунктъ.
Подъемъ между тѣмъ начался. Извиваясь винтообразно по склонамъ горъ, дорога поднималась все выше и выше. Съ лѣвой стороны отъ насъ виднѣлись обрывы съ очень крупными скатами. Черезъ часъ ѣзды мы незамѣтно поднялись на огромную высоту, съ которой открывался передъ нами видъ на равнину, не имѣвшую, казалось, конца. Гдѣ-то далеко, на самомъ краю горизонта облака сливались съ поверхностью земли, расплываясь въ какія-то- неопредѣленныя тѣни. Температура постепенно дѣлалась прохладнѣе. Поднявшись нѣсколько разъ на значительные перевалы и съ нихъ снова спустившись мы, наконецъ, достигли до главнаго хребта, по которому подъемъ продолжался еще больше полутора часовъ. Громко стуча колесами и дребежжа всѣмъ своимъ остовомъ, порою мимо насъ быстро проѣзжали фуры поселенцевъ, везущихъ кладь въ Асхабадъ. Привычные кони, сдерживаемые сильною рукою, сами дѣлали поворотъ по извилинамъ дороги. Безпечность же крестьянъ на такомъ страшномъ спускѣ была при этомъ просто изумительна. Иногда, казалось, быстро катящаяся фура по инерціи съ разбѣга перескочитъ черезъ незначительную насыпь, сдѣланную на поворотахъ дороги и тогда, конечно, отъ нея не осталось бы щепокъ. Сорваться съ высоты 200—300 сажень перспектива не изъ пріятныхъ, но привычные нервы извозчиковъ, видимо были совершенно нечувствительны къ этимъ опасностямъ.
Поднявшись на высшую точку хребта, мы перевалили черезъ него и, спустившись немного внизъ, въѣхали въ небольшую долину, среди которой расположенъ русскій поселокъ Гауданъ. Десятка три домовъ полугородскаго типа построены по обѣимъ сторонамъ шоссейной дороги, ведущей въ Персію. Всѣ постройки поражаютъ своею заброшенностью и недостаткомъ ухода за ними. Обитая штукатурка на стѣнахъ лежала около каждаго дома и темныя пятна глины на бѣломъ фонѣ стѣнъ придавали какой-то особенно унылый характеръ поселку, весь видъ котораго своею неопрятностью, скученностью и почти полнымъ отсутствіемъ зелени очень напоминалъ собою еврейскія мѣстечки привислянскаго или юго-западнаго края. Насколько женщинъ въ ситцевыхъ платьяхъ городского фасона сидѣли около своихъ домовъ; тутъ-же въ перемежку съ овцами, курами и собаками бродили донельзя грязно одѣтые ребятишки поселенцевъ.
— Обратите особенное вниманіе на это мѣстечко, вѣдь это поселокъ жидовствующихъ,—сказалъ одинъ изъ нашихъ спутниковъ.
Жидовствующіе...!! ?
Какъ странно звучитъ для русскаго уха названіе этой секты.
Невольно въ памяти воскресаютъ картины прошлаго. Нѣсколько образованныхъ по тогдашнему времени евреевъ въ царствованіе Іоанна III появились въ Москвѣ. Дѣятельность ихъ въ первое время покрыта мракомъ неизвѣстности, но уже нѣсколько лѣтъ спустя имя жида Захарія начинаетъ упоминаться москвичами. Цѣлый рядъ русскихъ интеллигентныхъ людей того времени знакомится съ нимъ и входитъ въ тѣсное соприкосновеніе. Пытливый умъ многихъ русскихъ людей, жаждавшихъ просвѣщенія, представлялъ изъ себя благодарную почву. Умный и ученный Захарія, занимавшійся изслѣдованіемъ философскихъ системъ, началъ опровергать главнѣйшія догматы христіанства. Мало подготовленные и мало знакомые съ основаніями христіанской религіи москвичи не были въ состояніи опровергнуть его неопровержимыхъ, какъ имъ казалось, доводовъ, и благодаря этому многіе изъ нихъ скоро подпали подъ его полное вліяніе, соглашаясь съ его лжеученіями, отвергавшими ученіе о Св. Тройце, почитаніе иконъ, святыхъ и т. п. Мало-по-малу ловкій и умный еврей съумѣлъ проникнуть въ дома высшей московской знати. Ересь начала распространяться въ Москвѣ все больше и больше, и въ особенности пріобрѣла большое значеніе, когда къ ней примкнули княгиня Елена, невѣста Великаго Князя, а затѣмъ и архимандритъ Симонова монастыря Зосима, возведенный, благодаря своей близости къ Іоанну III, въ санъ митрополита. Изъ свѣтскихъ лицъ какъ одинъ изъ дѣятельныхъ распространителей новаго ученія былъ любимый дьякъ Великаго Князя Федоръ Курицынъ. Несмотря на указанія архіепископа Новгородскаго Геннадія на опасность, которая грозила православію распространеніемъ этой ереси, Великій Князь долго не принималъ рѣшительныхъ мѣръ противъ нея, такъ какъ еретики находили себѣ поддержку при дворѣ въ лицѣ Княгини. Наконецъ, въ 1504 году былъ созванъ духовный соборъ, осудившій ересь жидовствующихъ, причемъ уличенные въ ней были частью всенародно сожжены въ клѣткѣ, частью сложили головы на плахѣ. Менѣе виновнымъ отрѣзали языки, заключили въ тюрьмы или въ монастыри. Но этими суровыми мѣрами ересь прекращена не была. Послѣдователи ея разсѣялись по всей Россіи; скрываясь въ дебряхъ лѣсовъ, они продолжали распространеніе своего лжеученія. Въ послѣдующіе вѣка порою возникали дѣла по обвиненію многихъ въ принадлежности къ ереси, и снова фанатики этого ученія отправлялись тюрьмы, ссылку, и погибали на плахѣ. Фанатизмъ сектантовъ былъ изумителенъ. Прошли вѣка и снова въ сороковыхъ годахъ XIX столѣтія возникли обвиненія противъ сектантовъ. Лжеученіе, идущее въ разрѣзъ съ основами христіанства, было признано вреднымъ и опаснымъ для государства. Его послѣдователи поэтому были выселены въ отдаленныя губерніи Сибири и Кавказа, откуда часть ихъ затѣмъ переселилась въ Закаспійскую область, гдѣ они и были водворены въ Гауданѣ и Яблоновкѣ. По духу своего ученія секта эта имѣетъ въ себѣ много антипатичнаго. Вліяніе еврейства во многомъ сказывается въ образѣ жизни въ складѣ понятій сектантовъ.
На самомъ выѣздѣ изъ поселка по направленію къ границѣ расположенъ дворъ отдѣленія Асхабадской таможни, заваленный огромнымъ количествомъ мѣшковъ съ кишмишемъ и другими товарами. Положенные на землю верблюды и сидящіе около нихъ погонщики терпѣливо ожидаютъ, пока окончится выполненіе чиновниками таможни осмотра и по уплатѣ пошлины будутъ выданы документы. Невдалекѣ отъ таможни у рогатки помѣщается постъ пограничной стражи, охраняющій границу вооруженною силою.
На персидской территоріи въ нѣкоторомъ разстояніи отъ границы лежитъ небольшой персидскій городъ Банкиръ, въ которомъ живетъ пограничный комиссаръ, называемый—кюргюзаромъ. Въ городѣ этомъ сосредоточивается значительная торговля кишмишемъ, а далѣе за нимъ лежитъ городъ Кучанъ, почти разрушенный землетресеніемъ бывшимъ въ 1902 году.
Отъ Гаудана по направленію поста Кельтечинара, расположеннаго при входѣ въ ущелье того же имени, снова начинается конная тропа, которая проходитъ надъ значительными крутизнами горнаго хребта. Съ перевала уже видна длинная полоса Кельтечинарскаго ущелья, въ долинахъ котораго по теченію небольшой горной рѣки выдѣляются нѣсколько русскихъ поселковъ, населенныхъ преимущественно баптистами, штундистами и молоканами; большинство изъ этихъ сектантовъ переселилось изъ Закавказья. Всѣ эти поселки, окруженные богатою растительностью, производятъ особенно пріятное впечатлѣніе своею зажиточностью. Просторные свѣтлые дома красиво расположены по обѣимъ сторонамъ широкой улицы, густо обсаженной деревьями, хотя и недавно посаженными, но быстро выросшими, благодаря обилію влаги и питательности почвы, состоящей изъ плодороднаго лёса. По берегу рѣки, а также и по отведеннымъ отъ нея арыкамъ виднѣются заросли кустарниковъ и молодыхъ деревьевъ. Громко журча, между ними быстро текутъ воды рѣки, представляющей собою жизненную артерію всего ущелья. Испуганныя нашимъ приближеніемъ почти изъ подъ ногъ нашихъ лошадей поднимаются цѣлыя стада горныхъ куропатокъ, курочекъ и дрофъ. Эта масса ненапуганной дичи заставляетъ невольно сердца охотниковъ биться сильнѣе. У доктора даже глаза заблестѣли отъ удовольствія, при видѣ этой картины.
— Просто какъ будто подъ ложечкой засосало,—откровенно признавался онъ въ своей страсти.
— Такъ бы сейчасъ взялъ ружье, да и отправился часокъ другой походить по здѣшнимъ мѣстамъ. Здѣсь нужно считать тысячи выводковъ, а главное совершенно не напуганныхъ. Вѣдь мало кто охотится. У поселенцевъ для стрѣльбы хищныхъ зверей имѣются винтовки Бердана, выданные имъ по распоряженію администраціи области, ну, а пулей-то не ахти какъ птицу убьешь, поэтому они стрѣльбою дичи не занимаются. Изъ Асхабада же кое-кто наѣзжаетъ сюда, но все же очень рѣдко.
Около поста Кельтечинаръ ущелье круто поворачиваетъ и направляется въ персидскіе предѣлы, по направленію къ персидскому городу Кельтечинару, ведущему также торговыя сношенія съ Асхабадомъ. Цѣлые караваны верблюдовъ и ишаковъ, нагруженныхъ тяжелыми вьюками, то и дѣло попадались на нашей дорогѣ. Персидскій Кельтечинаръ—мѣстечко довольно значительное и въ немъ все можно достать, что даетъ пограничному офицеру и посту возможность имѣть постоянно всѣ жизненные припасы.
— Очень недурной пунктъ, одинъ изъ лучшихъ въ нашей бригадѣ,—сообщилъ намъ мѣстный офицеръ, видимо совершенно довольный своимъ положеніемъ, отъ Асхабада близко.—Ущелье красивое, жизнь въ немъ хоть видна. Сами видѣли по дорогѣ, какъ хороши здѣсь наши поселки. Крестьяне живутъ очень зажиточно, въ полномъ довольствіи. И урожаи хороши, и луга есть. Травы для скота отличныя по ущелью. Народъ все трезвый и работящій. Въ особенности хорошо у баптистовъ. Видѣли какая школа—она у нихъ играетъ одновременно и роль молитвеннаго дома. Къ кому не заѣзжаете—хлѣбъ пшеничный, отлично выпеченный. Молочные скопы у всѣхъ. Бахчи около каждой хаты и деньги про запасъ на черный день имѣются. Въ общемъ народъ очень симпатичный. На посту же живемъ постоянно за дѣломъ. Служба занимаетъ достаточно времени, а когда свободенъ, то и пріятно углубиться въ размышленія; тѣмъ болѣе, что когда сдѣлается почему либо особенно скучно, то и въ Асхабадъ можно поѣхать, на людей посмотрѣть и себя показать. Страдаемъ здѣсь часто отъ разливовъ рѣки. Чуть только дожди въ горахъ, такъ начинаетъ дурить рѣка. Въ этомъ году у меня погребъ смыла и много убытку сдѣлала, а устроить ничего съ нею нельзя, потому что зданія стоятъ какъ разъ по серединѣ ущелья и напоръ воды идетъ прямо на нихъ.
По дорогѣ все время намъ попадались ѣхавшіе съ караванами персы, вомногомъ по внѣшнему виду отличавшихся отъ представителей этой-же народности видѣнныхъ нами въ Персіи… Это Бабисты, удовлетворилъ наше любопытство, докторъ. Секта очень симпатичная; вслѣдствіе преслѣдованія въ Персіи, переселившіеся къ намъ и живущіе въ Асхабадѣ… По сущности они являются протестантами мусульманства.
Персы признаютъ, что Али зять Магомета былъ воплощеніемъ Божества, а такими же воплощеніями были 12 имамовъ изъ которыхъ послѣдній Махди изчезъ съ лица земли и вновь явится передъ концомъ мира. Притѣсненіе властей и алчность магометанскаго духовенства привели къ тому, что народъ въ Персіи готовъ признать преемникомъ Махди каждаго человѣка ведущаго строгій образъ жизни. Такимъ образомъ въ началѣ 19 столѣтія толпа почитателей собралась вокругъ Шейха-Ахмедъ-Ахсана… Онъ проповѣдывалъ вѣру въ единаго Бога, во всѣхъ пророковъ и имамовъ, заключающихъ въ себѣ частицу Божества и училъ, что въ людяхъ и во всѣхъ тваряхъ также отражается создатель ихъ, почему всѣ и вся чисты, что слѣдовательно, нельзя питать той ненависти къ иновѣрцамъ, которою отличались мусульмане. Кромѣ изученія Корана, находилъ необходимымъ изучать и науки, при этомъ его главное стремленіе было направлено къ нравственному обновленію, не касаясь совершенно дѣлъ политическихъ. Въ томъ же направленіи проповѣдывалъ преемникъ Шейха, Казешь-Решти, послѣ смерти котораго въ 1843 году главою секты былъ избранъ Сеидъ-Мирза-Али-Махамедъ, впослѣдствіи принявшій титулъ Бабъ т. е. въ буквальномъ переводѣ дверь… Продолжая проповѣдь Шейха-Ахмеда, Бабъ признавалъ совокупную преемственность проявленія всѣхъ свойствъ божества въ наставникахъ человѣческаго рода; по его теоріи, всѣ эти лица были воплощеніемъ одного и того же духа. Бабъ училъ, что Богъ неустанно направляетъ родъ человѣческій къ постиженію истины, которая и есть. И чтобы не дать людямъ уклониться отъ намѣченнаго имъ пути, воплощается черезъ извѣстный промежутокъ времени въ какомъ-либо человѣкѣ, который выдѣлялся бы своими качествами, высотой своихъ проповѣдей, чудесными стихами, которые внушаются ему Богомъ. Всякое новое воплощеніе раскрываетъ человѣчеству „тайну и безконечнаго совершенства“ (Божества) въ зависимости отъ просвѣщенія народовъ, такъ какъ къ первыя эпохи своего существованія люди не могли бы понять многаго, изъ того, что стало доступнымъ слѣдующимъ поколѣніямъ. Бабъ предписывалъ своимъ послѣдователямъ воспитывать дѣтей, предоставлялъ обучать ихъ разнымъ предметамъ, но запретилъ лишь изученіе логики, философіи и иностранныхъ языковъ. Онъ отмѣнилъ многія запрещенія Магомета, какъ напримѣръ пить вино, и въ то же время пропопѣдывалъ равноправность женщинъ. Его разрѣшеніемъ женщинамъ ходить съ не закрытымъ лицомъ первая воспользовалась красавица Курретъ-уль-Айнъ, знаменитая героиня бабистовъ съ особою горячностью, проповѣдывавшая ученіе Баба на улицахъ и базарахъ. Бабъ отвергалъ всякое насиліе и признавалъ необходимымъ въ будущей странѣ Бабизма уничтожить все созданное посредствомъ принужденія, даже мечти и дворцы, потому что они возведены людьми которыхъ при разчетахъ обманывали или заставляли силой выходить на работу… Ученіе Баба вооружило противъ него магометанское духовенство. Начались гоненія, во время которыхъ погибъ и Бабъ и множества его послѣдователей въ томъ числѣ и прекрасная Курретъ-уль-Айн. Бабиды пытались мстить но покушеніе на убійство шаха вызвало новыя казни сектантовъ. Ученіе продолжалось распространяться, но въ то же время среди бабистовъ возникъ расколъ и образовались двѣ секты получившихъ названіе по именамъ учителей преемниковъ Баба Эзелія и Бехаулы-Эзелидовъ и Бехаидовъ. Первые—строгіе бабиды ни на іоту, не уклонившіеся отъ наставленія Баба. Бехаула-же многое изъ этого ученія отмѣнилъ. Онъ считаетъ обязательнымъ давать извѣстное образованіе дѣтямъ, рекомендуетъ обучать ихъ наукамъ, искуствамъ, а также языкамъ не только родному, но и иностраннымъ. При этомъ высказываетъ мысль о необходимости для всего человѣчества пользоваться однимъ языкомъ, выбравъ таковой изъ существующихъ или создавъ новый языкъ. Въ своемъ ученіи онъ въ особенности преслѣдуетъ ложь какова бы и не была ея цѣль и не допускаетъ низко-поклонства. Онъ еще болѣе чѣмъ его учитель ограничилъ много женство и не только освободилъ свой народъ отъ обязательства войны за вѣру, которую проповѣдывалъ Магометъ, но считаетъ войну дѣломъ преступнымъ, предлагая всѣмъ народамъ улаживать дѣла третейскимъ судомъ. Въ общемъ секта очень симпатичная, почему у насъ и оказываютъ покровительство… ея послѣдователемъ.
Отъ Кельтечинара до Шамли дорога проходитъ по лощинамъ небольшихъ горъ, совершенно лишенныхъ растительности. Лишь долины и склоны горъ покрыты густою травою, дающей возможность туркменамъ въ этомъ раіонѣ заниматься овцеводствомъ. Цѣлыя стада барановъ подъ надзоромъ пастуховъ, виднѣются по долинамъ. Крупные, покрытые длинною густою шерстью, мѣстные бараны даютъ кромѣ мяса и значительное количество шерсти, идущей на продажу и на потребности населенія. Въ раіонѣ области кромѣ большого количества кошмъ, войлоковъ, паласовъ, выдѣлывается много ковровъ, имѣющихъ общее названіе текинскихъ, но раздѣляемыхъ по своимъ рисункамъ на четыре вида: ахальскіе, мервскіе, іомудскіе и пендинскіе. Ковры эти, имѣя особый характерный рисунокъ, отличаются плотностью ткани, бархатистостью и низкостью стрижки, почему безспорно считаются лучшими во всей Азіи. Въ настоящее время ковровое производство въ качественномъ отношеніи значительно ухудшилось, благодаря окраскѣ шерсти быстро выцвѣтающими анилиновыми красками. Шерсть для ковровъ прежней выдѣлки окрашивалась растительными красками и поэтому окраска ихъ отличалась изумительною яркостью и прочностью красокъ. Благодаря большому ежегодному вывозу ковровъ за границу, стоимость ковровъ прежней выдѣлки достигаетъ значительной суммы. Въ среднемъ нужно признать цѣну около 10 рублей за квадратный аршинъ не особенно высокою. Лучшій сортъ пендинскихъ ковровъ при этомъ достигаетъ до 16 рублей за квадратный аршинъ. Въ особенности изъ нихъ цѣнятся ковры съ древнимъ рисункомъ, называемымъ салорская роза. Общій колоритъ фона ковровъ малиновый съ шашками бѣлаго цвѣта и каймами самыхъ разнообразныхъ цвѣтовъ.
Въ нѣкоторыхъ долинахъ виднѣлись текинскіе аулы, около которыхъ, нарушая однообразіе мѣстности, тянулись засѣянные арбузами и дынями участки. Близь аула Шамли у подошвы хребта виднѣлся пограничный постъ а невдалекѣ отъ него, выдѣляясь своею темною, листвою, росла группа огромныхъ карагачей, возрастъ которыхъ судя по ихъ величинѣ, можно насчитывать вѣками. Исполины, охраняемые населеніемъ, пользовались особеннымъ его вниманіемъ, давая прохладу желающимъ укрыться подъ ихъ густою сѣнью. Небольшой родникъ чистой какъ хрусталь ключевой воды выбивался изъ нѣдръ горы, омывая корни деревьевъ и доставляя имъ жизненную силу. Луга роскошной травы разстилались сплошнымъ зеленымъ ковромъ по долинѣ, представляя собою огромный соблазнъ нашимъ конямъ, какъ то особенно весело выступавшимъ по мягкой почвѣ. Бѣлая высокая казарма поста пограничной стражи, окна которой были обращены на долину, такъ и манила къ себѣ на отдыхъ.
Около линіи желѣзной дороги раскинулся довольно значительный аулъ Гяурсъ…
Обратите вниманіе господа на это мѣсто указалъ намъ одинъ изъ спутниковъ. Видите ли остатки вала, которые тянутся по равнинѣ—это слѣды здѣшней Китайской стѣны. Въ древнія времена Иранъ огражденъ былъ отъ сѣверныхъ народовъ каменной стѣною. Стѣна эта тянулась отъ Каспійскаго моря и до самаго Герата. Сооруженіе было колоссальное. Теперь остатки видны здѣсь, а также между Атрекомъ и Гюргеномъ гдѣ они называются Кизиль-Аломъ или Сетъ-Искандеръ. Замѣтны слѣды стѣны и въ 20 верстахъ къ сѣверу отъ Каахка въ мѣстности Торли-Ябъ, и кромѣ того около Чаача гдѣ повидимому она закрывала входъ въ ущелье. Постройка этой стѣны приписывается Александру Македонскому, хотя въ дѣйствительности построилъ ее персидскій Шахъ Измаилъ.
Поднявшись на высокій хребетъ, мы увидѣли наконецъ линію Средне-Азіатской желѣзной дороги, узкою лентой тянувшуюся по совершенно гладкой равнинѣ, верстахъ въ десяти отъ подошвы горнаго хребта. Безконечный какъ казалось, рядъ телеграфныхъ столбовъ, грохотъ несущагося поѣзда, свистки паровоза доставили намъ какое то особенно пріятное сознаніе, что мы снова близки къ цивилизованному міру, связаны съ нимъ телеграфомъ и желѣзной дорогою. Послѣ двухмѣсячнаго скитанія, по пустынямъ и дебрямъ Закаспія явилось невольное стремленіе увидѣть иную жизнь и иныхъ людей.
Номады, ихъ жизнь и даже всѣ мы другъ другу уже порядочно надоѣли.
Но до конца поѣздки было еще далеко.