АЛЕКСАНДРЪ I, Благословенный, былъ первымъ сыномъ наслѣдника россійскаго престола, великаго князя Павла Петровича и его супруги Маріи Ѳеодоровны; родился въ царствованіе своей бабки, императрицы Екатерины ІІ, 12 декабря 1777 г. Его рожденіе было встрѣчено съ восторгомъ, какъ великою императрицей, такъ и всею Россіей, въ которой со временъ Петра Великаго порвалась прямая нисходящая линія царствующаго дома и спутался правильный порядокъ престолонаслѣдія. Это было время всеобщихъ смутныхъ ожиданій грядущаго счастья и съ рожденіемъ Александра почему то соединялось представленіе о „зарѣ новыхъ дней“. Такое общественное настроеніе выразилось въ извѣстной одѣ Г. Р. Державина «На рожденіе на сѣверѣ порфиророднаго отрока». Ода эта заканчивается пожеланіемъ: «будь на тронѣ человѣкъ».
До сихъ поръ не вполнѣ разгаданная духовная личность Александра слагалась подъ вліяніемъ двухъ факторовъ, противоположныхъ другъ другу: вліянія воспитателя, извѣстнаго Лагарпа, и окружающей обстановки. Останавливаясь на одной сторонѣ своего характера, Александръ самъ говорилъ впослѣдствіи: „безъ Лагарпа не было бы и Александра. Лагарпа я люблю и почитаю, какъ только благодѣтеля любить и чтить возможно“.
Лагарпъ самъ былъ республиканецъ, но не считалъ республику единственною наилучшею формою правленія и высказывался, что всякая форма правленія законна, если она возникла по свободному соглашенію народа и оправдана продолжительнымъ опытомъ. За неограниченной монархіей, по мнѣнію Лагарпа, должно было признать два преимущества: во-первыхъ, что время отъ времени она попадаетъ въ руки дѣйствительно достойныхъ правителей, во-вторыхъ — что въ ней исполнительная власть дѣйствуетъ съ большею скоростью, энергіей и рѣшительностью. Самъ будучи изъ среды тѣхъ избранныхъ людей, которые мечтаютъ о всеобщемъ благѣ человѣчества, Лагарпъ стремился выработать изъ своего царственнаго питомца такого человѣка, который бы воспользовался для блага людей всѣми правами самодержавной власти и былъ застрахованъ противъ искушеній абсолютизма. Къ этой цѣли Лагарпъ и направлялъ свои воспитательные уроки.
Онъ внушалъ Александру, что на свѣтѣ не было бы самонадѣянныхъ гордецовъ, если бы люди чаще спрашивали себя, кто я, что я знаю, что хорошаго я сдѣлалъ, у одного ли меня на всемъ свѣтѣ есть умъ, дарованіе, заслуги? Безразсудная гордость — порокъ, который непростителенъ въ правителяхъ народа и они часто жестоко бываютъ наказаны отъ тѣхъ, которыхъ оскорбляли и презирали. Великій императоръ римскій Траянъ, вручая мечъ начальнику своей страны, сказалъ: дѣйствуй имъ за меня, если буду поступать хорошо, и обрати его противъ меня, если стану поступать дурно. Особенно вредны для государя бываютъ придворные льстецы, люди своекорыстные и ничтожные; они могутъ увѣрить государя, что онъ не одинаковаго происхожденія со всѣми смертными и свободенъ отъ всякихъ обязанностей въ отношеніи къ родинѣ и къ человѣчеству. Ложно понятая слава влечетъ за собою множество бѣдъ. Продажное перо стихотворцевъ и литераторовъ всегда найдется и станетъ восхвалять всякаго владыку, но потомство отвергаетъ величіе въ человѣкѣ, приносившемъ десятки и сотни тысячъ человѣческихъ жизней въ жертву своимъ честолюбивымъ замысламъ и грабительскимъ войнамъ, изгоняющемъ изъ страны своихъ подданныхъ и ставящемъ свой личный произволъ выше всякаго закона и требованій правосудія и справедливости. «Мертвые друзья», т. е. сочиненія благородныхъ мыслителей, надежнѣе для монарха друзей живыхъ, на честность и неподкупность которыхъ никакъ нельзя положиться. Читайте и перечитывайте произведенія Цицерона. Они должны войти въ составъ вашей избранной библіотеки, — внушалъ Александру Лагарпъ. Гражданину, призванному къ великой общественной дѣятельности, некогда тратить время на чтеніе книгъ, въ которыхъ слабая доля истины затоплена цѣлымъ моремъ многословія; но ему необходимо читать произведенія, въ которыхъ ясно и вѣрно изображаются его обязанности, какъ человѣка и какъ гражданина. Не полагаясь на измѣнчивый и лицемѣрный голосъ окружающихъ, правитель народа долженъ искать вѣрныхъ друзей въ твореніяхъ великихъ писателей, и въ безмолвной бесѣдѣ съ ними укрѣплять духъ и черпать познаніе жизни и людей. Живыхъ же друзей у монарха не должно быть. Онъ самъ, собственнымъ умомъ долженъ взвѣшивать доводы своихъ министровъ, совѣты друзей и похвалы царедворцевъ. Образцомъ частной жизни монарха служитъ Августъ римскій. Повелитель могущественнѣйшей въ мірѣ монархіи, онъ не покидалъ своего прежняго скромнаго жилища, не держалъ многочисленной прислуги, въ общественныхъ собраніяхъ помѣщался съ прочими посѣтителями и неоднократно являлся даже въ судъ, то свидѣтелемъ, то адвокатомъ. Придворный этикетъ стѣсняетъ правителя, отнимаетъ у него время, разслабляетъ его душу. Лагарпъ старался внѣдрить въ душу Александру любовь къ низшему сословію, любовь къ просвѣщенію, уваженіе къ свободѣ человѣческой. Крестьянское сословіе — самое не испорченное и приносящее наиболѣе пользы: изъ него вышло наиболѣе великихъ людей. А между тѣмъ никто не даетъ себѣ труда позаботиться о просвѣщеніи этого сословія, и оно обречено на невѣжество со всѣми его грубыми и необузданными порывами. Какому то побѣдителю, вродѣ Юлія Цезаря, какой то воръ сказалъ: вся разница между мною и тобою та, что я ворую одинъ и по необходимости, а ты грабишь во главѣ многихъ тысячъ для своего удовольствія и окруженъ льстецами, восхваляющими тебя за твой грабежъ. На мѣсто владычества грубой силы государь долженъ обладать владычествомъ духовнымъ, которое дается заботами о просвѣщеніи подданныхъ. Предѣлъ безумныхъ желаній деспотизма есть владычество надъ мыслями подданныхъ. Иначе думаетъ и дѣйствуетъ мудрый правитель. Онъ сознаетъ, что каковы бы ни были заблужденія и предразсудки народа, ихъ невозможно истребить насильственными мѣрами, и народъ отстаиваетъ съ великою стойкостью и упорствомъ все то, что привыкъ считать за истину. Какъ же слѣдуетъ поступать въ этомъ случаѣ просвѣщенному правителю, проникнутому чувствомъ гражданина? Онъ долженъ дать свободу слова писателямъ, и они разоблачатъ ложныя мнѣнія логическими доводами и неотразимою силою насмѣшки. Онъ долженъ пересоздать общественное воспитаніе и тѣмъ подготовить у новыхъ поколѣній иной образъ мыслей, свободный отъ предразсудковъ, унижающихъ человѣческое достоинство. Только такимъ путемъ задуманное дѣло получитъ прочность и силу. Всякія же быстрыя, внезапныя и насильственныя мѣры бываютъ дѣйствительны только на самое короткое время и неминуемо влекутъ за собою народное неудовольствіе. Вмѣстѣ съ тѣмъ Лагарпъ внушалъ Александру мысль о преимуществахъ конституціонной формы правленія. „Монархія ограниченная“, — разсуждалъ онъ, — „не подвергаясь крайностямъ абсолютизма и республики, соединяетъ въ себѣ выгоды и того, и другой, и потому она наиболѣе приближается къ идеалу государственнаго устройства“.
Рядомъ съ этимъ, на Александра дѣйствовали другого рода вліянія. Любимый внукъ императрицы Екатерины II, онъ съ раннихъ лѣтъ видѣлъ помпу пышнаго и распущеннаго ея двора, видѣлъ суровую, солдатскую обстановку своего отца, наслѣдника престола, не могъ не замѣчать глубокаго разлада, существовавшаго между могущественною бабкой и его отцомъ, привыкъ молчать и слагать въ сердцѣ своемъ все то, что просится въ его возрастѣ наружу. Будучи развитъ лагарповой философіей не по лѣтамъ, онъ писалъ: „дворъ созданъ не для меня. Я всякій разъ страдаю, когда долженъ являться на придворной сценѣ. Сколько крови портится при видѣ всѣхъ низостей, совершаемыхъ ежеминутно для полученія какого-нибудь отличія, за которое я не далъ бы мѣднаго гроша. Истинное несчастіе — находиться въ обществѣ такихъ людей. Словомъ, я сознаю, что не созданъ для такого мѣста, которое занимаю теперь, а еще менѣе для того, которое предназначено мнѣ въ будущемъ. Я далъ обѣтъ отдѣлаться отъ него тѣмъ или инымъ путемъ. Мой планъ такой, чтобы по отреченіи отъ этого труднаго поприща поселиться съ женой на берегахъ Рейна, гдѣ буду жить спокойно частнымъ человѣкомъ, наслаждаясь своимъ счастіемъ въ кругу друзей и въ изученіи природы“.
Не нужно особенной проницательности, чтобы видѣть, что воспитаніе, данное Лагарпомъ Александру, было не цѣлесообразнымъ. Мысли и правила, сами по себѣ прекрасныя и весьма похвальныя, не вполнѣ соотвѣтствовали тѣмъ условіямъ, въ которыхъ предстояло жить царственному воспитаннику. И нашъ извѣстный баснописецъ И. А. Крыловъ въ своей баснѣ о воспитаніи льва орломъ, тонко замѣтилъ, что „львенокъ не тому, что надобно, учился“. Воспитанію придана была излишняя мягкость, мечтательность, отвлеченность отъ жизни, черезчуръ далекія отъ тѣхъ условій суровой дѣйствительности, въ которыхъ предстояло работать и которыя требовали твердости, мужества. Слишкомъ замѣтно въ воспитаніи также отсутствіе православно-религіознаго и патріотическаго элементовъ. Екатерина слѣдила за воспитаніемъ своего внука: просматривала Лагарповы уроки и говаривала Лагарпу: „будьте якобинцемъ, республиканцемъ, чѣмъ вамъ угодно. Я вижу, что вы честный человѣкъ, и этого мнѣ довольно“. И воспитаніе Лагарпово наложило на нравственный обликъ Александра нѣкоторыя дѣйствительно симпатичныя черты: скромность въ частной жизни, заботы о просвѣщеніи, сочувствіе къ низшему классу, уваженіе правъ человѣчества въ каждомъ человѣкѣ, какъ бы низко онъ ни стоялъ на ступеняхъ служебной лѣстницы. Но при отсутствіи твердости и способности къ осуществленію своихъ мечтаній и желаній, — качествъ, воспитаніе которыхъ было совершенно пренебрежено, — Александръ впослѣдствіи явился истиннымъ „мученикомъ на тронѣ“, когда все свое долгое царствованіе оказался вынужденнымъ оставаться только безпомощнымъ свидѣтелемъ страшнаго противорѣчія своихъ мечтаній и той дѣйствительности, которой онъ въ сущности былъ властелиномъ.
12 марта 1801 года состоялось восшествіе Александра на всероссійскій престолъ. Самъ Александръ вступалъ на престолъ съ тяжелымъ чувствомъ. Еще будучи наслѣдникомъ, онъ тяготился огромностью ожидавшей его самодержавной власти. Внезапная и поразительная смерть отца довела чувство унынія, объявшее Александра, до крайней степени. Есть извѣстіе, что только усиленныя настоянія окружающихъ заставили Александра покориться своей судьбѣ, ради спасенія отечества отъ угрожавшей ему анархіи.
Но всѣмъ государствомъ воцареніе Александра, послѣ тяжелаго царствованія императора Павла I, встрѣчено было съ неописуемою радостью. По словамъ очевидцевъ, „всѣ, знакомые и незнакомые, при этой вѣсти привѣтствовали другъ друга, какъ въ день свѣтлаго праздника. Настроеніе Александра ни для кого не было тайной, и всѣ ожидали, что воцареніе Александра принесетъ съ собою новую эру“.
Политическое международное положеніе Россіи было таково, что послѣ блестящаго царствованія Екатерины II, Россіи некого было опасаться извнѣ и она могла въ спокойствіи посвятить свои силы внутреннему развитію и усовершенствованію.
При вступленіи на престолъ Александръ заявилъ, что онъ будетъ править „по законамъ и сердцу Екатерины.“ И съ первыхъ же дней новаго царствованія радостные надежды, связанныя съ воцареніемъ Александра, стали осуществляться. Александръ спѣшилъ отмѣнить тѣ изъ указовъ Павлова царствованія, которые стѣсняли свободное теченіе народной жизни. Изъ этихъ указовъ болѣе примѣчательны: о снятіи запрещенія на вывозъ различныхъ товаровъ и продуктовъ изъ Россіи и на привозъ иностранныхъ въ Россію; объ освобожденіи заключенныхъ въ крѣпостяхъ и сосланныхъ въ каторжную работу по дѣламъ, производившимся въ тайной экспедиціи; объ амнистіи бѣглецамъ, укрывавшимся въ заграничныхъ мѣстахъ; о возстановленіи дворянскихъ выборовъ и жалованной грамоты дворянству; о свободномъ пропускѣ пріѣзжающихъ въ Россію и выѣзжающихъ изъ нея; объ отмѣнѣ запрещенія привоза въ Россію заграничныхъ книгъ и нотъ; объ открытіи вновь частныхъ типографій и о дозволеніи печатать въ нихъ книги и журналы; о возстановленіи городоваго положенія; объ уничтоженіи тайной экспедиціи и пытокъ; объ освобожденіи священнослужителей отъ тѣлеснаго наказанія; о неприниманіи Академіею Наукъ для напечатанія въ ея вѣдомостяхъ объявленій о продажѣ крестьянъ безъ земли, — распоряженіе, идущее противъ крѣпостнаго права. Изданъ указъ о „свободныхъ хлѣбопашцахъ“, первая проба отмѣны крѣпостнаго права. Прекращена раздача крестьянскихъ душъ отъ царя сановникамъ, такъ широко практиковавшаяся въ предъидущія царствованія. Одному сановнику, просившему пожалованія крестьянскими душами, государь сказалъ: „большая часть крестьянъ въ Россіи рабы; считаю лишнимъ распространяться объ уничиженіи человѣчества и о несчастіи подобнаго состоянія; я далъ обѣтъ не увеличивать числа ихъ и поэтому взялъ за правило не раздавать крестьянъ въ собственность.“ Главною заботою новаго царствованія было измѣнить весь вообще характеръ существовавшаго управленія, поставить въ основу правленія законъ, равно обязательный для правителя и для управляемыхъ и оградить отечество однажды навсегда отъ случая и произвола. Одинъ разъ Александру было сказано, что его личность замѣняетъ конституцію и служитъ лучшею гарантіей для подданныхъ. „Пусть такъ“, возразилъ Александръ, „но всетаки это будетъ только счастливая случайность“. Желаніе выдвинуть на первый планъ силу закона, внести въ общественную жизнь начала права, справедливости, особенно рельефно выразилось въ рескриптѣ государя графу Завадовскому объ устройствѣ комиссіи составленія законовъ. „Поставляя въ единомъ законѣ начало и источникъ народнаго блаженства и бывъ удостовѣрены въ той истинѣ, что всѣ другія мѣры могутъ сдѣлать въ государствѣ счастливыя времена, но одинъ законъ можетъ утвердить ихъ на вѣка, въ самыхъ первыхъ дняхъ царствованія моего и при первомъ обозрѣніи государственнаго управленія, призналъ я необходимымъ удостовѣриться въ настоящемъ сей части положеніи. Я всегда зналъ, что съ самаго изданія уложенія до дней нашихъ, т. е. въ теченіи почти одного вѣка съ половиною законы, истекая отъ законодательной власти различными и часто противоположными путями, и бывъ издаваемы болѣе по случаямъ, нежели по общимъ государственнымъ соображеніямъ, не могли имѣть ни связи между собой, ни единства въ намѣреніяхъ, ни постоянности въ дѣйствіи. Отсюда всеобщее смѣшеніе правъ и обязанностей каждаго, мракъ, облежащій равно судью и подсудимаго, безсиліе законовъ въ ихъ исполненіи и удобность перемѣнять ихъ по первому движенію прихоти или самовластія“. Для того, чтобы устранить всѣ эти недостатки не случайными только постановленіями, а во имя общихъ государственныхъ соображеній, императоръ и приступилъ къ переустройству государственнаго управленія. Планъ вырабатывался въ такъ называемомъ „интимномъ комитетѣ,“ состоявшемъ изъ немногихъ близкихъ къ государю лицъ, интимныхъ его друзей: Кочубея, Строганова, Новосильцева и Чарторыжскаго. Работа комитета началась обозрѣніемъ разныхъ частей управленія въ тогдашнемъ ихъ состояніи, чтобы потомъ предпринять реформу всѣхъ частей. Результатомъ дѣятельности комитета было точное опредѣленіе дѣятельности Сената, униженнаго въ предшествовавшее царствованіе, и учрежденіе 8-и министерствъ въ 1802 году. Но далѣе работы комитета пріостановились и самъ онъ прекратилъ свое существованіе въ 1803 году. Одною изъ главнѣйшихъ причинъ неосуществленія комитетомъ его плановъ было то, что въ комитетѣ были все мечтатели, но не было работника, способнаго къ систематическому черному труду. Александръ, не покидавшій своихъ плановъ, вскорѣ нашелъ себѣ такого работника въ лицѣ извѣстнаго Сперанскаго, ставшаго къ государю однимъ изъ самыхъ приближенныхъ лицъ. Выработанный Сперанскимъ, по указаніямъ государя, планъ государственнаго переустройства, въ своей основѣ ставилъ два положенія: первое, — что основные законы государства должны быть дѣломъ націи, второе, — что основные законы государства полагаютъ границы абсолютной власти. Во главѣ всѣхъ государственныхъ учрежденій, по этому проекту стоялъ государственный совѣтъ, какъ послѣднее звено всей государственной организаціи, чрезъ которое восходятъ къ престолу дѣйствія всѣхъ другихъ высшихъ государственныхъ учрежденій, именно: государственной думы, облеченной властью законодательною, Сената, коему ввѣрена судебная власть, и министерствъ, обладающихъ властью административною. Государственная дума имѣла значеніе законодательнаго собранія, изъ депутатовъ отъ всѣхъ свободныхъ классовъ. Она должна была обсуждать законы, предлагаемые правительствомъ, получать отчеты отъ министерствъ и назначать сенаторовъ. Слѣдующими инстанціями были: для выработки законодательства — губернская, уѣздная и волостная думы, для суда — губернскій, уѣздный и волостной судъ, для администраціи — губернское, уѣздное и волостное управленіе. При разсмотрѣніи этого проекта можно подумать, что онъ составленъ заговорщиками противъ самодержавной монархіи, если бы не было извѣстно, что онъ служитъ только сдѣланнымъ Сперанскимъ систематическимъ изложеніемъ мыслей самого государя. Изъ учрежденій, предлагаемыхъ проектомъ, осуществлено было только одно — государственный совѣтъ, открытый въ 1810 году, да относительно Сената и министерствъ приняты мѣры къ болѣе точному опредѣленію подлежащихъ ихъ разсмотрѣнію дѣлъ. Осталась не осуществленною и мысль введенія къ этому проекту, написаннаго Сперанскимъ, касательно отношенія крестьянъ къ ихъ владѣльцамъ. Милліоны крестьянъ это введеніе считаетъ полезнѣйшею частью населенія, а горсть владѣльцевъ называетъ такими людьми, которые присвоили себѣ всѣ права и привиллегіи Богъ знаетъ почему, и поэтому, какія бы трудности не представляло уничтоженіе крѣпостного права, крѣпостное право все-таки должно быть уничтожено, потому что оно противно здравому смыслу и должно быть считаемо временнымъ зломъ, которое неминуемо должно имѣть свой конецъ, и чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше. Дано было только разрѣшеніе помѣщикамъ, кто пожелаетъ, увольнять крестьянъ отъ крѣпостнаго рабства съ землею, цѣлыми селеніями.
Противъ проекта стали раздаваться голоса со стороны убѣжденныхъ государственныхъ людей. Извѣстный историкъ Карамзинъ выступилъ со своею знаменитою запискою „о старой и новой Россіи“ въ защиту самодержавія. „Кто вѣритъ Провидѣнію“, писалъ онъ, „да видитъ въ зломъ самодержцѣ бичъ гнѣва небеснаго. Снесемъ его, какъ бурю, землетрясеніе, язву, — явленія страшныя, но рѣдкія: ибо мы въ теченіе девяти вѣковъ имѣли только двухъ тиранновъ“.
Особенно яркій слѣдъ царствованіе Александра I оставило въ исторіи развитія народнаго образованія. Историкъ царствованія Александра I, Богдановичъ, замѣчаетъ, что благодаря усиліямъ правительства и жаждѣ къ наукѣ народа, устремившагося на встрѣчу образованія, сдѣлано было по этой части въ первые восемь лѣтъ царствованія Александра I болѣе, чѣмъ во все предшествовавшее столѣтіе. Екатерининскія главныя училища преобразованы въ гимназіи, малыя училища — въ уѣздныя, учреждены приходскія училища, основаны инженерное училище, царскосельскій лицей, учреждены три университета — въ Харьковѣ, Казани (1804 г.) и Петербургѣ (1819 г.), преобразованъ юрьевскій, учрежденъ педагогическій институтъ. До какой степени возбудительно дѣйствовалъ на общество личный примѣръ и образъ мыслей государя относительно народнаго образованія, видно изъ тѣхъ щедрыхъ пожертвованій, которыя потекли отъ частныхъ лицъ на дѣло народнаго образованія. Довольно упомянуть пожертвованія Демидова и Безбородки, обезпечившія открытіе и существованіе лицеевъ въ Ярославлѣ и Нѣжинѣ. Въ исторіи развитія духовнаго образованія царствованіе Александра I должно быть признано блестящею эпохой. Уже много десятковъ лѣтъ считала наша духовная школа съ той поры, какъ въ царствованіе Петра Великаго впервые появились заботы объ общемъ устройствѣ духовныхъ училищъ въ епархіяхъ, и однако она все еще не имѣла правильной и прочной организаціи. Къ началу царствованія Екатерины II „архіерейскія семинаріи состояли въ весьма маломъ числѣ учениковъ, въ худомъ учрежденіи для наукъ и въ скудномъ содержаніи“. Былъ тогда составленъ учебный планъ, обнимавшій всѣ части духовно-учебнаго строя, необходимыя для правильной постановки дѣла духовнаго образованія, но остался не осуществленнымъ, и только расходъ государства на дѣло духовнаго образованія съ 40,000 рублей въ годъ былъ увеличенъ до 77,000. Въ царствованіе Павла I этотъ расходъ былъ увеличенъ до 180,000 рублей, но все же дѣло духовнаго образованія оставалось вообще въ жалкомъ и неопредѣленномъ положеніи. Существованіе духовныхъ школъ, какъ учрежденій епархіальныхъ и не обезпеченныхъ, было подвержено всякимъ случайностямъ. Программы не были строго опредѣлены, и семинаріи представляли въ учебномъ отношеніи большое разнообразіе, не имѣли правильности и полноты въ учебныхъ курсахъ, которые могли измѣняться по произволу епархіальныхъ начальниковъ, терпѣли скудость въ учебномъ персоналѣ. Школы существовали безъ общаго надзора, не имѣли общаго устава и систематическаго устройства. И академіи и семинаріи „вмѣщали въ себѣ всѣ предметы ученія, такъ что кругъ ихъ, стѣсненный въ одномъ мѣстѣ и отъ первоначальныхъ познаній простирающійся до самыхъ высшихъ наукъ, не имѣлъ ни надлежащаго времени, ни нужнаго пространства.“ Господствовалъ схоластическій формализмъ въ преподаваніи, стѣснявшій преподаваніе, и лишавшій его развивающей силы и жизненности. Отвлеченное, схоластическое преподаваніе богословскихъ наукъ не соотвѣтствовало жизненнымъ умственнымъ и нравственнымъ потребностямъ духовенства и народа. Пріобрѣтенныя схоластическія познанія оказывались малоупотребительными для наставленія народа, обманывали самихъ учениковъ мнимою важною ученостью и препятствовали „углубленію въ основаніе ученія.“ Если прибавить ко всему матеріальную несостоятельность духовной школы, ведшей свое дѣло среди нуждъ и лишеній, дополнявшей скудные свои оклады сборами съ духовенства и „обезпеченной болѣе терпѣніемъ и неутомимостью, нежели обиліемъ пособій“, то можно будетъ понять, что всѣ стороны духовно-школьной жизни ждали себѣ новаго устройства.
Личное обращеніе монарха съ духовенствомъ и распоряженіе его въ церковной области показывали въ немъ желаніе „дать примѣръ уваженія къ священному сану въ народѣ, укоренить въ немъ самомъ то чувство почтенія къ себѣ, какое служителямъ Вышняго, приносящимъ безкровныя жертвы, должно быть паче другихъ свойственно“, и „укрѣпить тотъ союзъ мира, любви и добраго разумѣнія, какой должна полагать вѣра между пастырями и ихъ духовнымъ стадомъ“. Это, въ связи съ тѣми широкими мѣрами, какія принимались къ развитію свѣтскаго просвѣщенія, дало поводъ лучшимъ представителямъ духовенства приняться за переустройство и дѣла духовнаго образованія. Ученый префектъ александро-невской академіи Евгеній Болховитиновъ, впослѣдствіи митрополитъ кіевскій, „натолковалъ идею“ митрополиту петербургскому Амвросію приступить къ организаціи и духовноучебнаго строя. Амвросій представилъ свои соображенія вниманію государя, который ихъ одобрилъ. Было поручено тому же Евгенію составить „предначертаніе реформы. Государь интересовался этой работой. Во время составленія проекта Евгеній четыре раза былъ представленъ государю“. По окончаніи, проектъ былъ „читанъ государю и отмѣнно уваженъ“, затѣмъ разсмотрѣнъ Синодомъ, одобренъ въ общемъ и подвергнутъ дальнѣйшей разработкѣ, въ которой особенно замѣтное участіе принялъ могилевскій преосвященный Анастасій, членъ Св. Синода. Ему между прочимъ, будто-бы принадлежала мысль возстановить для обезпеченія духовныхъ училищъ и духовенства исключительное право продажи церковныхъ свѣчей однѣми церквами, на основаніи забытаго къ этому времени указа императора Петра Великаго.
Въ 1807 г. государь повелѣлъ удвоить сумму, отпускаемую на духовныя училища, „въ праведномъ уваженіи къ столь несоразмѣрному положенію ихъ въ способахъ содержанія“. Въ томъ же году, 29-го ноября, по высочайшей волѣ, для предварительнаго обсужденія приготовленныхъ уже „предначертаній“ и вѣрныхъ способовъ практическаго ихъ примѣненія, былъ учрежденъ особый комитетъ духовныхъ училищъ, подъ предсѣдательствомъ митрополита Амвросія и съ такими членами, какъ М. М. Сперанскій, кн. А. Н. Голицынъ, оберъ-прокуроръ Св. Синода, и епископъ калужскій Ѳеофилактъ. Государь близко интересовался работами комитета и послѣ каждаго засѣданія выслушивалъ доклады о результатахъ комитетскихъ постановленій. Такъ какъ „начертанія“ были составлены людьми талантливыми и свѣдущими, то разсмотрѣніе ихъ комитетомъ не было продолжительно, и уже въ іюнѣ 1808 года комитетъ успѣлъ выработать окончательно „начертаніе правилъ о образованіи духовныхъ училищъ и о содержаніи духовенства при церквахъ“. Реорганизація строя духовныхъ училищъ вызвала собою тѣсно связанный съ нею вопросъ объ обезпеченіи духовенства.
„Новое начертаніе (пользуемся словами Е. М. Прилежаева) придавало духовнымъ училищамъ небывалый прежде характеръ цѣльной организаціи, въ которой послѣдовательно проводилась стройная постепенность и въ учебныхъ заведеніяхъ, и въ кругѣ учебныхъ предметовъ, и въ порядкѣ управленія“. Духовная школа раздѣлялась на четыре степени: академіи, семинаріи, уѣздныя училища, приходскія училища. Всѣ они связаны отношеніями строгой постепенной подчиненности, такъ что приходскія училища были подчинены духовнымъ, духовныя своей епархіальной семинаріи, семинаріи — окружной академіи, а для общаго и высшаго управленія всѣми духовно-учебными заведеніями учреждалась комиссія духовныхъ училищъ. Порядокъ административный и организаціонный былъ въ общемъ заимствованъ отъ строя преобразованныхъ уже свѣтскихъ училищъ. Вмѣстѣ съ административною связью всѣ училища были строго разграничены въ учебныхъ курсахъ. Съ отдѣленіемъ элементарныхъ познаній въ курсъ училищъ, семинаріи, также прежде занимавшіяся начатками ученія, теперь могли расширить свою программу. Соотвѣтственно прямому назначенію семинарій, въ нихъ получилъ большую полноту составъ богословскаго ученія; въ общемъ образованіи, кромѣ наукъ философскихъ и словесныхъ, видное мѣсто отведено наукамъ историческимъ. Сообщая духовнымъ школамъ классическій характеръ, „начертаніе“ въ то же время предостерегало ихъ отъ прежняго преобладанія схоластической латыни и пренебреженія греческою и отечественною письменностью. Академіи могли теперь стать вполнѣ высшими учебными заведеніями. Духовная школа получала опредѣленныя права и положеніе, которыхъ прежде не имѣла, и впервые приличные штаты. 26 іюня 1808 года докладъ комитета съ новымъ учебнымъ планомъ и штатами получилъ высочайшее утвержденіе и самый комитетъ былъ переименованъ въ комиссію духовныхъ училищъ.
Современники были исполнены пониманія высокаго значенія того, что совершилось. Св. Синодъ, „понимая во всемъ пространствѣ и важности“ „толико для церкви благотворный монаршій подвигъ“, торжественно, отъ лица всей церкви, принесъ государю „признательнѣйшее благодареніе“ въ рѣчи своего первенствующаго члена, митрополита Амвросія, который говорилъ: „между прочими милостями и щедротами, присно на служителей вѣры отъ престола твоего изливаемыми, нынѣ тобою возниспосланное благо, въ видѣ новаго постановленія о усовершенствованіи духовныхъ училищъ, есть даръ для самой церкви, даръ совершенный, сошедый свыше отъ Отца свѣтовъ. Ваше величество вѣдая апостольски, что тѣлесное обученіе вмалѣ, а благочестіе на все полезно есть, преподавъ правила и способы къ распространенію общенароднаго просвѣщенія, не укоснили равно усилить вящшими познаніями и духовенство, предположа достаточнѣйшія мѣры и для пріобрѣтенія въ оныхъ желаемыхъ успѣховъ, и для подкрѣпленія всего сословія, служащаго алтарю Господню, да послужитъ съ радостію, а не воздыхающе“.
Комиссія духовныхъ училищъ начала свое дѣло торжественнымъ открытіемъ с.-петербургской духовной академіи 17 февраля 1809 года. Такъ какъ это являлось такъ сказать пробнымъ камнемъ реформы, которую примѣнять рѣшено было постепенно, а не сразу, то понятно, къ академіи была приложена особливая заботливость комиссіи. Студенты были выбраны лучшіе изъ всѣхъ епархій. Профессора были назначены также изъ лучшихъ силъ духовныхъ и свѣтскихъ. Когда въ 1814 году состоялся первый выпускъ, это былъ дѣйствительно блестящій выпускъ. Комиссія сочла долгомъ сдѣлать о немъ докладъ государю. Это было время торжества Россіи надъ всею Европой, послѣ изгнанія французовъ. Государь былъ полонъ сознанія сказавшихся въ пережитыхъ имъ великихъ событіяхъ чудесныхъ Проявленій промысла, полонъ желанія, особенно живого и рѣшительнаго, посвятить себя и все свое царствованіе Божію имени и славѣ. При докладѣ комиссіи государь сказалъ: „слава и благодареніе Всевышнему, благословившему мои намѣренія доставить церкви достойныхъ пастырей“. Въ указѣ на имя комиссіи, изданномъ вслѣдъ за тѣмъ, ввѣряя комиссіи какъ новообразованныхъ учителей, такъ и училища, и поручая ей, призвавъ Спасителя на помощь, употребить всѣ усилія къ достиженію предположенной ею цѣли, государь писалъ: „просвѣщеніе, по своему значенію, есть распространеніе свѣта, и, конечно, должно быть Того, Который во тьмѣ свѣтится и тьма Его не объятъ. Сего то Свѣта держась во всѣхъ случаяхъ, надлежитъ вести учащихся къ истиннымъ источникамъ и тѣми способами, коими учитъ Евангеліе очень просто, но премудро. Тамъ сказано, что Христосъ есть путь, истина и жизнь. Слѣдовательно, внутреннее образованіе юношей къ дѣятельному христіанству да будетъ единственною цѣлію сихъ училищъ. На семъ основаніи можно будетъ созидать то ученіе, кое нужно имъ по ихъ состоянію, не опасаясь злоупотребленія разума, который будетъ подчиненъ освященію Вышнему“.
Реформа, предположенная комиссіею духовныхъ училищъ относительно обезпеченія духовенства, не осуществилась главнымъ образомъ вслѣдствіе постигшихъ Россію испытаній въ 1812 году. Но духовно-учебная реформа принесла неисчислимые плоды. Довольно сказать, что она оживила духовную науку, освободивъ отъ схоластики, и, освободивъ отъ латыни, поставила ее на родную почву. Первые выпуски петербургской академіи оставили глубокій слѣдъ въ духовной жизни Россіи. И низшія духовно-учебныя заведенія, семинаріи и духовныя училища, оживились и сдѣлались доступнѣе, такъ какъ прежнее ихъ число — къ началу царствованія Александра — 150 возрасло къ концу его царствованія до 344. Весь „организмъ духовнаго просвѣщенія“ оживился, „впервые получивъ систематическія, прочныя основы и вѣрные задатки для своего прогресса“.
Рѣзкую черту въ психической жизни императора Александра и въ характерѣ его царствованія произвели наполеоновскія войны. Александръ сначала вступилъ въ борьбу съ Наполеономъ въ союзѣ съ Австріей, потомъ съ Пруссіей, оба раза неудачно. Затѣмъ послѣдовало сближеніе между двумя императорами и Наполеонъ предлагалъ Александру раздѣлить пополамъ весь міръ. Но вскорѣ Александръ и Наполеонъ сдѣлались непримиримыми врагами. Начался памятный въ міровой исторіи походъ на Россію „двадесяти языкъ“, русская земля буквально залита была кровью, Москва сожжена, храмы подвергались поруганію. Александръ заявилъ, что онъ скорѣе удалится въ Сибирь, нежели поддастся Наполеону. „Онъ, или я; но вмѣстѣ мы царствовать не можемъ“. Россія, какъ одинъ человѣкъ, поднялась на защиту вѣры и отечества. Началось отступленіе дикой арміи, завершившееся полною катастрофой для недавняго побѣдителя міра — Наполеона. Что видѣлъ, слышалъ Александръ въ тяжелыя эти времена, что перечувствовалъ, осталось въ тайникахъ его духа. Нашелъ ли онъ въ трудныя минуты поддержку среди своихъ, или оставался одинокъ. Какое впечатлѣніе произвело на него то, что армія народовъ, считавшихся культурными, оскверняла храмы, грабила, жгла невинное патріархальное государство, словно дикая орда звѣрей. Александръ объ этомъ никому ничего не говорилъ, но всѣми замѣчено, что послѣ наполеоновскихъ войнъ онъ сталъ совсѣмъ уже не тотъ. „Благодушіе Александра помутилось: его всегдашняя кротость и доброта не исчезли; но онѣ утратили свою свѣжесть и непосредственность, онѣ казались болѣе слѣдствіемъ самообладанія, чѣмъ непосредственнымъ изліяніемъ благостной природы. Бывали времена, когда черныя тучи надвигались на душу Александра и кроткій государь становился неузнаваемъ“. Продолжительное пребываніе въ условіяхъ, когда въ его рукахъ колебалось положеніе всего міра и когда слѣпое счастье то переходило въ его руки, то ускользало изъ нихъ, то опять возвращалось, — развило въ немъ мистико-созерцательное настроеніе. Къ сожалѣнію, отсутствіе прочныхъ основъ православнаго воспитанія было причиною того, что, посѣщая православныхъ отшельниковъ и подвижниковъ, Александръ едва ли не болѣе сближался съ различными экзальтированными лжеучителями и лжеучительницами, что при полной религіозности государя, котораго митрополитъ Филаретъ называлъ въ истинномъ смыслѣ оправдывавшимъ свое именованіе благочестивѣйшаго и вселенскимъ проповѣдникомъ благочестія, Россія стала притономъ всевозможныхъ сектъ, свивавшихъ себѣ гнѣзда даже въ высшихъ правящихъ сферахъ и извѣстныхъ подъ общимъ именованіемъ мистицизма.
Послѣдніе годы жизни Александра стали для него эпохою всеобщихъ разочарованій. Противъ свѣтлыхъ реформъ первой половины его царствованія возникла реакція, увлекшая и его въ концѣ-концовъ на свою сторону. Сперанскій подвергся почетному изгнанію, приближеннымъ оказался Аракчеевъ, скоро ставшій всесильнымъ и своею дѣятельностію и обращеніемъ сдѣлавшій въ потомствѣ хорошо извѣстными такъ называемыя аракчеевскія времена. Филаретъ, впослѣдствіи митрополитъ московскій, подвергся немилости, а въ милости оказывался тоже довольно извѣстный юрьевскій архимандритъ Фотій, „изступленный фанатикъ“. Даже тотъ „священный союзъ“, который Александръ заключилъ въ 1815 году съ двумя важнѣйшими государями Европы — католическимъ австрійскимъ и протестантскимъ прусскимъ, заключенный въ цѣли сохраненія всеобщаго мира и братства народовъ, въ рукахъ хитрой политики, помимо воли государя, сдѣлался обыкновеннымъ политическимъ орудіемъ къ угнетенію слабыхъ.
Александръ становился все меланхоличнѣе, задумчивѣе, мнительнѣе. Онъ началъ уединяться, проводилъ много времени въ дальнихъ путешествіяхъ и рѣдко принималъ даже министровъ съ дѣлами. Государь, по выраженію Вигеля, оставившаго подробные мемуары о царствованіи Александра, былъ похожъ на господина, который, наскучивъ самъ управлять имѣніемъ, сдалъ все на руки строгаго управителя, будучи увѣренъ, что при немъ крестьяне не избалуются. Государь сталъ мечтать о сложеніи съ себя императорскаго сана и о переходѣ въ жизнь частнаго человѣка. Во время своей послѣдней поѣздки въ Крымъ въ октябрѣ 1825 г. государь говорилъ уже объ этомъ съ большею опредѣлительностію. Вмѣстѣ съ Волконскимъ занимаясь выборомъ мѣста для дворца въ Крыму и проэктомъ его постройки, государь изъявлялъ желаніе, чтобы все было устроено, какъ можно проще. Но Господь судилъ ему иное. Въ Крыму государь заболѣлъ лихорадкою, и, послѣ двухнедѣльной болѣзни, 19 ноября 1825 г. скончался въ Таганрогѣ.
Кромѣ великой войны двѣнадцатаго года, въ царствованіе Александра была война съ Турціей, закончившаяся бухарестскимъ миромъ, по коему къ Россіи присоединена Бессарабія, а Сербіи дана автономія, и война съ Швеціей, закончившаяся Фридрихсгамскимъ миромъ, давшимъ Россіи Финляндію и аландскіе острова. Въ результатѣ войны съ французами было присоединеніе къ Россіи варшавскаго герцогства, по парижскому миру 1815 года.
Александръ I былъ въ супружествѣ съ принцессою баденскою Елизаветою Алексѣевною, имѣлъ двухъ дочерей, Марію и Елизавету, которыя умерли обѣ, на второмъ году жизни, въ 1800 и 1808 годахъ.
Изъ сочиненій объ императорѣ Александрѣ наиболѣе замѣчательна „Исторія Александра I и его времени“, Н. Шильдера, Спб. 1898 г., въ трехъ большихъ томахъ. Изъ прежнихъ — „Исторія царствованія императора Александра I“, М. Богдановича, Спб. 1869—1871, 6 томовъ. Для исторіи церковной жизни болѣе значительны: Ф. Терновскаго, „Характеристика императора Александра I“, Кіевъ, 1878; П. Знаменскаго „Чтенія по исторіи русской церкви въ царствованіе Александра I“; Е. Прилежаева, „Царствованіе Александра I въ исторіи духовной школы“, Спб. 1878; А. Покровскаго, „Царствованіе Александра I“ — „Христ. Чт.“ 1878. Множество матеріала разбросано въ журналахъ: „Вѣстникѣ Европы“, „Русской Старинѣ“, „Русскомъ Архивѣ“, „Русскомъ Вѣстникѣ“ и др.