1. Физические условия. При взгляде на карту Африки бросается в глаза противоположность южной узкой части и северной. Первая —высокое плоскогорие, вторая — б. ч. низменная; звено между ними — Нил и вдающаяся длинная коса высот между ним и Чермным морем. Между 18°—6° ш. и 35°—40° в. д. (Гринв.) эта коса переходит в высокую горную страну, называемую по имени своего главного народа Абиссинским плоскогорием. На с. оно примыкает к Чермному морю между областью Суакина и бухтой Зула (древ. Адулис), на ю. почти доходит до области великих озер, на в. спускается к Данакильской пустыне, к з. круто обрывается. Таким образом оно выделяется подобно острову из окружающих стран и походит на высокий замок, укрепленный природою. По мнению специалистов (Цандера, Федорова) оно вулканического происхождения и вулканическим переворотам обязано своею разорванностью. Вся страна изрезана глубокими долинами, перерезана горными цепями и расчленена течениями рек. На с. р. Мареб отделяет плато Хамасен; между ней и горами по ту сторону Такацы лежит область Тигре; далее к ю. — Амхара и Годжам, отделяемые Голубым Нилом и горами от самой южной области Шавы (Шоа). Каждая из этих областей делится на множество более мелких: Шире, Вальдеба, Сараве, Агаме, Вагара, Самен (самая высокая с вершиной Рас-Даджан з 14,409 ф.), Тамбен, Эндерта, Ласта, Вожерат, Бегемедер, Ангот, Дамот, Фогара и др. Каждая из этих областей заключает в себе группу высоких многогранных призм, разделенных пропастями. Эти столы («амба») иногда обширны и помещают целые города, иногда это — просто столбы в несколько сот метров вышины, на которых находят приют монастыри, замки, тюрьмы и т. п. — Кроме Голубого Нила, берущего здесь начало и протекающего чрез оз. Цана или Дембея, лежащее среди котловины на высоте 7 т. фут., его притоков Хаваша, Мареба, Такацы и Барака, средствами орошения служат многие другие реки, речки и озера (Хайк на в.), а также периодические дожди (с конца июня по октябрь). Но реки здесь не служат в то же время средствами сообщения, а еще более разъединяют области; это трудно проходимые рвы с удушливой атмосферой, приносящие в бурное время огромные камни, которые запирают дороги и задерживают караваны. Климат этих долин («куалла») тропический; здесь растут баобабы, смоковницы, оливки, мимозы, имбирь, коркорум (прянное растение). Огромные леса и прекрасные луга дают приют слонам, носорогам, бегемотам, буйволам, антилопам, ядовитым змеям. На высоте 4800 ф. куалла переходить в более умеренный пояс «страна винограда» (wajna daga), где при 11°—21° кроме винограда растут фруктовые деревья и кофейные кусты, хлебные растения (пшеница, сорго, теф, элевзина, роды гороха и бобов), произрастает хвойный лес, дающий притон различным породам обезьян, зверям кошачей породы, гиенам, шакалам. Наконец местности выше 9000 ф. называются «дага»; здесь при 7°—10° (ночью иногда ниже 0°) растут чибарра, листогонное куссо и ячмень. Население группируется в средней полосе с её близким к европейскому благорастворенным климатом. Почва везде отличается необыкновенным плодородием; красоты природы имеют немного себе равных в мире. Влияние этих физических условий на судьбу страны очевидно. Разорванность её и в вертикальном и в горизонтальном направлении обусловила государственную разобщенность, междоусобия. Плодородие, не требовавшее тяжелого труда, не воспитало земледельцев, а постоянная и всеобщая война и нашествия сделали из жителей воинов. С другой стороны красоты природы и одинокие «амбы» располагали к созерцательной жизни и пустынножительству. Представляя малодоступную крепость с европейским климатом, будучи населена воинами и монахами, Аб. была в состоянии отстоять свою национальность, самостоятельность и свет Христовой веры от внешних нашествий и внутренних нестроений. Физические условия могут объяснить и то, каким образом эта подтропическая страна еще в древности вошла в область мировой культуры и озарилась светом христианства. Принадлежа обеим половинам Африки, приближаясь по климату к Европе, находясь в области реки, создавшей одну из древнейших цивилизаций, гранича с подчиненными этой хамитской цивилизации странами (Напата и Мэроэ), будучи в древности сама населена хамитами (Бега, Агау, Фалаша), она в то же время представляет звено между Африкой и Азией. Географы и геологи пришли к убеждению, что область между Нилом и Тигром представляет как бы одно целое, что Аравия по физическим условиям весьма близко подходить к противолежащему берегу, а бассейн Нила с большим правом можно назвать азиатскою областью. Абиссинское плоскогорие идет параллельно Аравии и находит себе продолжение в Йемене, который своею ю. з. оконечностью почти соприкасается с Африкой. Этим путем с глубокой древности и шли переселения из Аравии семитов, оседавших на абиссинской горной стране. Последняя т. обр. лежала на пункте встречи влияний, шедших с культур, сев. и востока в почти одинаковом расстоянии от хамитской, семит. и арийской (Индия, Персия) цивилизаций, и получила семитских переселенцев, уже подвергшихся влиянию древне-восточной культуры. Это новое население и было закваской, сделавшей Аб. самой южной областью древней культуры и давшей толчок её истории. — Три главных языка Аб. семитического корня: т. наз. эфиопский или геез (gēēz, plur. agazjan „ii qui migraverunt et liberi facti sunt“ Dillmann), тиграйский (тигре́ и тигринья) и амхарский (амхаринья) указывают, что переселения семитов происходили постепенно, начиная с глубокой древности, что переселенцы смешивались с туземцами — хамитами, которые оказали влияние и на язык, выработавшийся постепенно в самостоятельную ветвь семитических наречий. Отцом его был, вероятно, южно-арабский диалект, близкий к савейскому и особенно к языку Махры и Сокоторы, причем в Тигре был занесен диалект несколько отличный от проникшего в более южные области. Первый был официальным в т. наз. аксумский период аб. истории, в настоящее время он уже, как мертвый, остается богослужебным, ученым и до известной степени литературными тогда как разговорным на с. являются происшедшие от него, но под хамитским влиянием тигре и тигринья; начиная с XIV в. официальным делается язык династии, пребывавшей на юге — амхарский, происшедший от диалекта, близкого к геез, но подвергшийся такому сильному хамитскому влиянию, что его фонетика и синтаксис почти потеряли семитическое подобие. Этот язык мало-помалу делается и литературным. Из южной Аравии семиты занесли и савейский шрифт, которым долго писали и на новой родине, пока не подвергли его преобразованию, превратив его из обще-семитского согласного (не обозначавшего гласных) в силлабический и идущий слева направо. Эта реформа произошла в IV в. по P. X. и состояла в том, что основные типы савейских букв, взятые по древним образцам, получили легкое видоизменение сообразно тому, какая гласная за ними следовала, и т. обр. каждая буква стала иметь 7 различных видоизменений. Т. обр. получился наиболее удобный и ясный из семитических шрифтов. Для выражения новых не семитических звуков, вошедших в амхарский язык, взяты более близкие к ним эфиопские буквы, получившие новые отличительные придатки. — Наконец южной Аравии аб. обязаны и именем, которым их називають арабы и европейцы. Стефан Византийский говорить об Ἀβασηνοὶ ἔθνος Ἀραβίας; Ураний: μετὰ τοὺς Σαβαίους Χατραμῶτας καὶ Ἀβασηνοί, а Глазер находит Хабашат в южно-арабских надписях, как местный, по его мнению, географический термин. Этим именем аб. себя называют редко, едва ли, как это думали, в виду его якобы уничижительности (по-арабски «сброд»): оно у них заменилось по принятии христианства вычитанным из Библии Itjopja-Ἀιθιοπία — Эфиопия, которым передано еврейское Куш. Новопросвещенные, желая найти себя в Св. Писании, ухватились за этот неопределенный термин, обозначавший южные страны вообще, и сделали из него свое национальное и государственное имя.
Пособия по географии. Bitter Allgem. Erdkunde. Africa 1837. Univers Pittoresque, Abyssinie, par N. Desvergers. Par. 1847. E. Reclus, Geogr. Universelle X (русский перевод изд. Ильина 1876—93). Andree Abessinien, das Alpenland Leipz. 1869 и мн. др. По языку. Dillmann, Aethiopische Grammatik. Leipz. 1857. Lexicon linguae aethiop. 1865. Chrestomatia aethiop. 1866. Praetorius, Aethiop. Grammatik. Karlsruhe 1866. Die amharische Sprache. Halle 1879. Gram. der Tigrinasprache 1871. Guidi, Grammatica element. della lingua amarina. Roma 1892. Abbadie. Dictionnaire de la langue Amarinna. Paris 1881. Nöldeke. Die Semitischen Sprachen (2 издание Lpz. 1899).
2. Источниками наших сведений об Аб. служат: 1) туземная литература 2) известия иностранцев. Первая дошла до нас в виде немногих эпиграфических памятников древнего периода истории и многочисленных пергаментных рукописей, не древнее XIV в., имеющихся в европейских библиотеках. Из них в этом отношении самая богатая — Лондонская при Британском Музее, четыре сотни эфиопских рукописей которой своей громадной частью представляют добычу, взятую англичанами в крепости Магдале 1868 г. Далее следуют: Парижская Национальная библиотека с её 170 рукоп., пожертвованными различными французскими путешественниками, Ватикан (71 рук.), Берлинская Королевская библиотека и др. В Императ. Публичной библиотеке в Петербурге имеется до 30 рукоп., происходящих из коллекций Дубровского, преосв. Порфирия, Тишендорфа; кроме того в других петербургских общественных и частных библиотеках наберется еще такое же число; наконец две рукописи есть в киевском церковно-арх. музее. К сожалению в России не имеется ни одной исторической рукописи. Последних довольно много в западно-европейских собраниях; это б. ч. копии и различные редакции т. наз. „Аксумской хроники“, которая велась при дворе начиная с конца XIII в. под наблюдением особых секретарей и хранителей печати с титулом Азаи. Имена их с конца XVII в. нам известны: Хавария-Кесос, За-валд, Акаи, Акаси, Арее, Синода, Кенфа-Микаэль. В 1786 г. дадъязмач (генерал) Хайлу поручил скомпилировать для себя летопись эфиопских царей и рукописи этой редакции довольно пространной имеются также в Европе. Наконец в 1833 г. один из абисс. вельмож Лик-Аткум из Гондара составил для Рюппеля опыт истории своей родины по разным материалам, которые он разыскивал в монастырях и частных домах. Рукопись эта находится во Франкфурте на Майне в городской библиотеке, куда поступили собрания Людольфа и Рюппеля, и считается лучшим памятником абис. исторической литературы. К сожалению более или менее связный материал все эти исторические труды дают лишь с XIV и даже XV в.; для более раннего времени они сообщают только различные, не всегда тожественные и выдающие свое книжное происхождение списки царей, начиная то от легендарного „змия“ и умертвившего его человека Ангабо, то от Адама и Соломона — легендарного родоначальника эфиопских царей. Изредка при именах царей стоять пометки о выдающихся событиях (напр, о Рождестве Христовом, о принятии христианства, о химьяритской войне и т. п.). — Другим туземным, довольно мутным источником служат жития абисс. святых.
Каталоги рукописных собраний Wright, Catalogue of the Ethiopic Manuscripts in the Britisch Museum. 1877. H. Zotenberg, Catalogue des Manuscr. Ethiopiens de la Bibliot. Nationale. 1877, — прекрасный труд, заменяющий пока пособия для знакомства с эфиопской литературой. Dillmann, Verzeichniss der abyssinischen Handschriften d. Königl. Bibl. zu Berlin 1878. Его же, Catalogue codd. bibl. Bodleianae Oxoniensis (VII) 1848. L. Goldschmidt d. Abessinischen Handschr. d. Stadtbiblioth. zu Frankfurt am Main. 1397. П. К. Коковцов, Заметка об эфиопских рукоп. И. Публ. СПБ. Библиот. (Зап. Вост. Отдел. И. Русс. Арх. Обш. III, 106). В. В. Болотов, Описание двух эфиопских рукописей, пожертвованных в библиотеку СПБ. Дух. Акад. преосв. Анатолием («Христ. Чт.» 1887, II) и Описание 4-й эф. рук. СПБ. Дух. Акад. (Целые монографии по истории эфиоп. письменности). Тураев, Опись (эфиоп.) рукоп. А. И. Попадопуло-Керамевса, приобретенных Азиатским. музеем И. Акад. Наук. Эфиопские рукописи церковно-археол. музея при Киевской Дух. Акад. (Зап. Вост. Отд. Арх. Общ. XII). Описание эфиоп. ркп. И. Общ. любителей древ. письменности.
Краткая редакция эфиоп. летописи, половины XVIII в. изд., переведена и снабжена ценными примечаниями из параллельных и иностранных источников R. Basset в его «Etudes sur l’histoire d’Ethiopie» (Journal Asiatique 1881 и отдельно) по рукп. парижской библ. Отдельные части других, более пространных хроник и нек. жития св. изд. Perruchon (в Revue Semitique), Guidi, Conti Rossini (Reale Accad. dei Lincei), Pereira и др. Историю Лик-Аткума собирается издать наш соотечественник Лазарь Гольдшмидт.
При краткости, а для древнего периода и отсутствии туземных летописей, иностранные источники для изучения истории Аб. особенно важны. Для первого периода ценные сведения сообщают классики, византийцы и сирийские писатели, затем на темное время VII—XIII в. проливает некоторый свет копто-арабская история александрийских монофизитских патриархов, наконец арабы, особенно Макризи и Эд-дин Ахмед (Араб-Факих) доводят нас до времени, для которого, кроме уже более обстоятельных туземных хроник, важным источником являются сообщения западно-европейцев и вообще документы сношений Аб. с Европой. Начавшаяся с крестовых походов истребительная война Рима с восточным христианством, интерес к таинственному царству пресвитера Иоанна и португальские открытия, познакомив Европу с Абиссинией, обусловили целую огромную литературу об этой стране, которая имеет для её изучения еще большее значение, чем иностранные известия о России. Первый добросовестный труд принадлежать португальскому ксендзу Франциску Альварецу, участвовавшему в посольстве короля Эммануила и прожившему в Аб. 1520—6 г. Появившись в неумелых извлечениях в 1540 г. («Verdadeira informasam do preste Joao» — «Достоверное известие о пр. Иоанне»), он приобрел большое распространение и переведен на многие языки. Хуже трактат (Breve relaçao do embaixada do emperador Ethiopia. Lis в. 1565) бездарного латинского экс-патриарха Эфиопии Иоанна Бермудеца, не лишенный однако интереса благодаря важности описываемого им времени. Записки действовавшего в Аб. в начале XVII в. иезуита Альмейды издал в сокращении в 1658 г. Бальтазар Теллец (Tellez, Historia geral de Ethiopia), который воспользовался также записками латинского патриарха Альфонса Мендеца и дал лучший для своего времени труд об Аб. Гонения на папизм в А. заставили бежать из родины некоторых особенно ярых прозелитов, которые находили себе приют в Риме, в Ватиканском эфиопском подворье св. Стефана и здесь писали эф. рукописи, ожидая лучших дней. Чрез них европейцы могли на месте получать сведения об Аб. В числе их был авва Григорий, пользуясь рассказами которого и всей доступной тогда литературой, немецкий ориенталист Леутхольф (Ludolf) написал свой знаменитый, впервые строго научный труд, не потерявший до сих пор значения: «Historia Aethiopica» (Francof. ad M. 1681) с двумя огромными комментариями, заключающими массу сведений и далее изданных текстов. С этих пор изучение Эфиопии пустило в немецкой науке корни и принесло обильные плоды. Из других немецких исследователей назовем Рюппеля (Reise nach АЪ. Francof а. М. 1838), Heuglin’а (Reise in Nordostafrica, Gotha 1857; Reise nach Ab. Iena 1868), Rohlfs’a (Meine Mission nach Abess. Lpz. 1883). Затеянная в тридцатых годах протестантская пропаганда в Аб. также не была бесплодна для знакомства с этой страной; труды её деятелей Гобата (Journal of а 3 years resid. in Abyss. Lond. 1834), Изенберга (Abess. und die evangel. Mission. Bonn 1844), Фляда (12 Jahre in Ab. Basel 1689) снабжают ценными сведениями. — В конце прошлого века путешествовал к истокам Нила шотландец Брюс, собравший богатый материал и по истории Аб., он дает пересказ тогда еще неизвестных хроник. Но плохое знание языка и отсутствие исторической подготовки было причиной многих промахов в его Travels into Ab. 5 т. 1790. Edinburg. Его путешествие заставило английское правительство обратить внимание на Аб.; был отправлен туда лорд Валенсиа с ученым секретарем Сольтом (Salt). С этого времени начинаются постоянные путешествия англичан в Аб. Кроме самого Сольта (Account of a voyage to Ab. 1814) назовем Гарриса (Clympes of Ab. 1846), путешествовавшего в Шоа, и Бента, посетившего в 1893 г. Аксум и собравшего важный эпиграфический, археологический и этнологический материал (The sacred city of Ethiopians. Lond. 1893). — Французы проникли в Аб. столетием раньше. В конце XVII в. здесь был при дворе врач Понсѐ (Poncet, Relation d’un voyage en Ethiopie. Par. 1704); в 1835 г. была неудачная миссия Комба и Тамисье (Combes et Tamisier. Voyage en Egypt etc. Par. 1846), зато путешествие в 1837 г. братьев Аббади (d’Abbadie 12 ans dans la Haute Ethiopie. Par. 1868) было весьма богато результатами. Была собрана огромная коллекция рукописей, записано много легенд, составлены лучшие в настоящее время грамматики и словарь амхарского языка. Путешествие имело важное значение и для восстановления римской пропаганды: в нём участвовал итальянский лазарист Канемо, труд которого Viaggio missione cattolica (Roma 1857) также представляет научный интерес. Другим представителем итальянской науки и пропаганды был кардинал Массайя, действовавший в Шаве 35 лет (с 1846) и оставивший 8 томов in folio своих записок: I miei 35 anni in missione nella alta Etiopia.
В половине истекшего XIX столетия на Аб. обратили внимание и русские. 21 ноября 1847 года из Одессы отплыл горный инженер полковник Ковалевский, приглашенный египетским пашей отыскивать золото в Нубии и Абиссинии. Сопровождаемый 2,000 солдат, он доплыл до 7 нильского катаракта и проник в неизвестные тогда области. Последствием была его книга: «Путешествие во внутреннюю Африку» и поданная императору Николаю I записка о желательности учреждения консульства в Массове для сношения с Абиссиниею. В это же время в Иерусалиме горел любовью к воссоединению восточных христиан великий православный иерарх, тогда еще архимандрит Порфирий (Успенский), известный дееписатель «Христианского Востока». Живо интересуясь Абиссиниею, он сошелся с иерусалимскими абиссинскими монахами, мирил их с армянами, собирал у них об их родине сведения, которые вошли вместе с почерпнутым из литературы в его статьи об Абиссинии, печатавшиеся в «Трудах Киевской Дух. Академии» (1866), бывшие в свое время единственными на русском языке, и до сих пор не потерявшими интереса. Желания посетить лично Абиссинию ему не удалось осуществить, но по поручению Св. Синода он вступил в переговоры с коптским патриархом Кириллом, беседовал с ним об абиссинских делах и получил от него в подарок абиссинские вещи, хранящиеся в музее Киевск. Дух. Академии. Ему же принадлежит и записка «об участии России в судьбах Абиссинии» и желательности сношений с нею. В 1879 царь Иоанн IV переслал чрез русского консула в Иерусалиме императору Александру II письмо и крест художественной работы. Ответа не последовало, а крест пожертвован в Ливадийскую церковь. Вообще в это время на абиссинские письма не отвечали за неимением знатоков амхарского языка: потом их стали отправлять для перевода в Египет или Иерусалим и так было до последнего времени, пока мы не приобрели первоклассного знатока Эфиопии в лице проф. В. В. Болотова. — Известен печальный исход первой русской экспедиции в Абиссинию в 1888 под начальством Ашинова, проникшего туда гораздо раньше и архим. Паисия. Она имела значение для оживления интереса нашего общества. Последнее десятилетие было богато плодотворными проявлениями этого интереса. Упомянем путешествие Машкова 1889—92 г., Леонтьева с Елисеевым, Звягиным и иером. Ефремом. Результатом его было отправление в 1895 г. абиссинского посольства в Россию, в состав которого входил м. пр. иеродиакон Христодул, еще раньше прибывший в Россию и принявший православие. Если бы преждевременная смерть не похитила этого энергичного и ревностного служителя церкви, русская наука могла бы быть ему столь же обязана, как немецкая — Людольфову Григорию. На основании его рассказов написаны неподготовленными к делу людьми статьи: свящ. Вуколова „рассказы Абиссинца“ в „Трудах Киев. Дух. Акад.“ (1893, 1) и книга Долганева: „Страна Эфиопов“ (СПБ. 1896). Последняя, несмотря на все свои недостатки и совершенную негодность исторической части, содержит в себе сведения, которых не найти в других трудах. Важное значение и для науки имела экспедиция Красного Креста в славную войну 1895 г. и учреждение в Абиссинии русской миссии 1897. Участники производили разного рода наблюдения, исследования, собирали коллекции. О. Александр Головин, духовник первой экспедиции, приобрел значительное собрание эфиопских богослужебных и др. рукописей; Звягин и штабс-капитан А. Н. Гудзенко — прекрасные коллекции, из которых первая вместе с рукописями о. Александра была выставлена в Петербурге и других городах России, вторая — принесена просвещенным собирателем в дар Академии Наук, в этнографическом музее которой она доступна для ученых и публики. О. Александру удалось даже приобрести так назыв. табот (см. ниже). Этот священный предмет таким образом впервые попал в Европу и хранится в музее СПБ. Дух. Академии. — Наблюдения и исследования членов экспедиции и миссии выразились в рефератах, статьях, книгах. Как и следовало ожидать они касаются главным образом южных областей. Поручик А. К. Булатович совершил путешествие в малоизвестные западные и южные провинции, только что присоединенные к Абиссинии и населенные большею частью галласами; он дошел до реки Баро на з. и чрез страну Каффа до впадения р. Омо в озеро Рудольфа на юг («От Энтото до р. Баро». СПБ. 1897. «Из Абиссинии на оз. Рудольфа»: Известия Императорск. Рус. Географ. Общ. XXXV, 1899, 3: не смотря на неподготовленность автора и промахи, в них много важного материала). Полков. Л. К. Артамонову выпало на долю в 1898 г., участвуя в походе дадьязмача Тасамы для расширения эфиопских владений, исследовать уголок на правом берегу Белого Нила от Адидс-Абебы до бассейна Джуббы и Фашоды с интересными племенами Мотча и Ямбо. Со временем обширные и разносторонние результаты путешествия будут сделаны достоянием науки, а пока имеются в печати конспекты двух рефератов, прочтенных исследователей в Географ. Общ. («В сердце Африки», см. «Новое Время» 1-го мая 99 г.) и в Обществе ревнителей военных знаний („Русские в Абиссинии“). Из других русских путешественников Федоров докладывал в Географ. Общ. о своих наблюдениях в Шаве (Известия XXXIII, 1897, 43), Д-р Щусев (там же, стр. 449—52) о результатах своих наблюдений над почвами и земледелием этой области, а затем (13 окт. 99 г. см. „Новое Время“) о своем путешествии в Годжам, к истокам Голубого Нила, на о—ва оз. Цана (здесь в одной церкви ему показывали крест и икону, полученные из России) и в разоренный Гондар; Пацукевич делал в том же Общ. доклад о своей поездке в Харрар и этнографических наблюдениях над галласами и сомалийцами (Известия XXXIII 455). Наконец Ф. Криндач в своей брошюре „Очерк промышленности и торговли Абиссинии“ (СПБ. 1899) проводит трезвый взгляд на эту сторону возможных сношений и предостерегает от увлечений.
3. Очерк церковной истории Абиссинии. История Абиссинии начинается с севера. Древнейшими культурными центрами были сначала Иеха, потом Аксум. В них найдены остатки глубокой старины: попадающиеся в Иехе краткие надписи др.-савейского письма относятся специалистами к VIII—VII в. до Р. Х. К I в. по Р. Х. относят так назыв. „перипл Эрифрейского моря“, в котором уже есть „столица Аксумитов“, как складочное место отправляемой в гавань Адулис (у Массовы) слоновой кости. Говорится, что над всем берегом царствует Зоскал „расчетливый и корыстолюбивый, но честный и не чуждый греческой образованности“. Государство было торговым; Адулис был пунктом обмена египетских и эфиопских произведений на аравийские, индийские и европейские; здесь шла оживленная торговля золотым песком, слоновой костью, кожами, мехами и благовониями. Предприимчивые южно-аравийцы не даром облюбовали эти места, но такое положение их открыло доступ и греческому влиянию; возникшее здесь царство вошло в его сферу и причисляло себя не к восточному, а к классическому миру. Списанная Космой Индоплавателем и найденная Сольтом адулитанская надпись составлена на греческом языке неизвестным царем (имя отбито), повествующим о покорении им множества стран и племен (м. пр. Γάζη = геез, Σαμίνη — Симен) по обе стороны Чермного моря и об образовании т. обр. могущественного морского и торгового государства „от Египта до собирателей ладона“. Монеты аксумских царей этого времени также с греческими надписями; существование в числе их золотых указывает на полную самостоятельность государства. Национализация его культуры идет быстрыми шагами. От царя Аизаны (полов. IV в.) сохранилась в Аксуме уже двуязычная греко-савейская надпись, от Эла-Амиды — уже на одном савейском яз., от его сына — две длинных надписи на эфиопском геез. Дело идет о победах царя над врагами, убившими его купцов и о покорении южных областей Нубии и Алоа. В благодарность царь воздвигает трон своим богам Астару, Баррацу и Медре — триаде богов неба, воды и земли, себя же величает „сыном Махрема, непобедимого врагами“, что в греческих надписях его предшественников звучит „сын непобедимого Арея“. Ясно, что цари были еще язычники, но несомненно и то, что в их царстве уже готовился религиозный переворот. В эти бойкие центры продолжали стекаться и греки и по прежнему жители южной Аравии. И там и там христианство уже в это время было господствующим; в Йемене кроме того было много иудеев и жидовствующих. Проповедь христианства и иудейства началась в аксумском царстве вероятно давно; обе религии конкурировали; иудеям удалось обратить хамитское племя фалаша, обитавшее на высотах Самена, христианство быстро распространилось среди господствующей расы. При Аизане, авторе двуязычной надписи, у эфиопских христиан был уже свой епископ, по крайней мере Афанасий Великий приводит в своей апологии к Константию письмо этого последнего к царям Аизане и Сазане, ἀδελφοί τιμιώτατοι, с предупреждением их против рукоположенного Афанасием епископа Фрументия, неарианские убеждения которого опасны-де для единства веры и спокойствия государства, и с советом отправить его на испытание к арианскому еп. Григорию. Свв. Фрументий и Эдессий у Руфина называются просветителями Эфиопии, но сами абис. имеют о них только переведенное с греческого сказание в синаксаре, называют первого Фроменатос и авва Салама и относят его деятельность не к Аизане, которого не помнят, а к Абреха и Ацбеха, царствовавшим позже. Это первое православное христианство Абиссиния вероятно получила от греков, селившихся в приморских торговых городах, окончательное же обращение всего народа, последовавшее не ранее конца V в., идет не от них. Предание говорит о прибытии в Абиссинию из римской империи девяти преподобных, которые „утвердили православную веру“, т. е положили начало монофизитству. Зависимость эфиопской церкви от коптской указывает, что эти монахи или вообще просветители Абиссинии пришли из монофизитского Египта, а церковная терминология заставляет предполагать участие в этом деле и монофизитов Сирии. — Христианство, как мы видели, содействовало укоренению за Абиссиниею имени «Эфиопия»; знакомство со Св. Писанием вероятно обусловило создание известной династической легенды о происхождении царей от Соломона, Савской царицы Македы и сына их Менилька или Ибн-Хакима. Легенда эта была известна в южной Аравии еще по-видимому до ислама и могла быть занесена в Африку переселенцами христианами или иудеями; но и помимо того, аксумские цари, владычествовавшие на обоих берегах и носившие титул царей Хомера и Райдана и Савы, имели данные приурочить ее к себе и дать повод к образованию цикла сказаний и чаяний, составляющих содержание династического романа «Кебра-нагаст» = «Слава царей», окончательная редакция которого, кажется, относится лишь к XIV в. — Крещение Абиссинии окончательно указало ей место в группировке держав. Она была рядом с Римской и Персидской третьей равноправной великой державой; симпатии её еще раньше были на стороне первой, теперь религиозные связи скрепили культурные. Монофизитство не было препятствием: оно по временам бывало сильно и при византийском дворе. Цари Аксума и (нового) Рима, связанные общим происхождением от Соломона и единой верой во Христа, по сказанию «Кебра-нагаст», поделили между собой владычество над миром. Как защитники церкви и союзники Римской империи эфиопские цари выступают уже в начале VI в. (525), когда Эла-Ацбега=Калеб (Ἐλεσβάας) дал этому доказательство, наказав южно-арабских жидовствующих гонителей христиан и выместив на Ду-наваше смерть св. мучеников наджранских. Такой подвиг стяжал ему славу: он почитается в православной церкви (Елезвой 24 окт.), а абис. по недоразумению приурочили к его времени свое крещение и жизнь св. Фрументия, различая Эла-Ацбеха от Калеба и считая героем войны царя с последним именем. Недоразумение может быть объясняется и этимологией Абреха — «осветил» и Ацбеха=«просветил» (Абреха может быть=Авраам, вассальный царек тафарский у Калеба). При преемнике Калеба, отказавшегося от престола и постригшегося в монахи, Габра-Маскале (=Раб Креста) по сказанию летописи, эфиопск. церковь получила песнописца и сладкопевца в лице Яреда, творца церковного пения. Затем начинаются для неё трудные времена. Сначала отсутствие в Александрии после 538 г. монофизитского патриарха и православная политика Юстиниана не лишили ее благодати священства только благодаря хитрости Феодоры, затем водворившийся в Египте ислам и упадок коптской церкви, закосневшей в своем отпадении от вселенского единства, отрезали Эфиопию от культурного христианского мира. Сношения с патриаршим престолом затруднились, в замещении абис. кафедры играли роль и калифы, государи патриарха. Присылавшиеся митрополиты не всегда бывали на высоте положения, но и своеобразной иноязычной епархией то же было не легко управлять, особенно при разного рода интригах, и некоторые из них сами удалялись. Абиссиния иногда вовсе оставалась без иерарха; бывали случаи, что на митрополичьем престоле сидели непосвященные. Наконец в стране наступили смуты, угрожавшие самому существованию церкви. Произошло восстание полунезависимых иудействующих фалаша. Какая-то нечестивая царица, по одному преданию Эсат-Гудит, по другому — Тердаэ-Гобац, завладела страной, разрушала церкви, перебила царский „Соломонов“ род, кроме одного члена, спасенного в Шаву. В это время погибло множество памятников церковной древности. Пять коптских патриархов конца X в. не посылали в Абиссинию митрополитов и только Филофей (981—1002) получил от Георгия, царя Нубии, письмо с известием о посольстве к нему абиссин. царя относительно содействия для получения митрополита, так как в стране уже почти не осталось священников. Филофей, рукоположивший на аб. кафедру Даниила, ублажается как восстановитель церкви. Царь, озаботившийся этим делом, был вероятно родоначальником новой династии, изгнавшей нечестивую царицу. Летописи называют эту династию Загве и отмечают ее, как не Соломонову. Наиболее известен в ней Лалибала, причисленный за свое усердие в деле созидания храмов к лику святых. К нему возводят монолитные церкви в г. Роха (в Ласта), построенные по сознанию самих абиссин. иноземными мастерами, может быть спасавшимися от гнета ислама из Египта или Сирии. — Вскоре после смерти Лалибалы наступает новый переворот и эпоха, в которую Абиссиния мало-помалу принимает свой современный облик. Века XIII—XV были временем выработки тех условий, которые господствуют в Абиссинии и поныне. Аксумский период кончился. Престол переходит, по убеждению абис., опять к потомку старой династии Иекун-Амлаку (1270), будучи якобы добровольно уступлен Загвеями, склоненными авторитетом митрополита Кирилла, игумена хайкского Иасус-Моа и дабралибанского Такла-Хайманот, наиболее чтимого святого эфиопской церкви. Легенда повествует далее о «завете» между этими деятелями, по которому потомки великодушной династии получили в наследственное владение Ласту, митрополитом не может сделаться ни один туземец, а должен на вечные времена присылаться копт, настоятели хайкского монастыря должны быть всегда «акабэ-саатаами» (см. ниже), а дабралибаносские преемники Такла-Хайманот — занимать вторую по митрополите должность «эчеге» (см. ниже); кроме того духовенство получает на свое содержание треть земли. Так объясняют абис. свой своеобразный церковный порядок. Они думают, что узаконение иерархической зависимости от коптов идет от Такла-Хайманот, желавшего этим обезопасить церковь при её изолированности от одичания; на самом же деле это едва ли не было делом коптов, которые именно в это время стали прилагать усилия к закреплению за собой эфиопской церкви, наученные примером одного царя, который в первой половине XII в. пытался добиться автокефальности и едва не достиг её, а также и самого Иекун-Амлака, пригласившего митрополита из Сирии, который стал сеять несторианство и производить смуты. Кроме того угроза развивающегося ислама заставила стремиться коптов к теснейшему единению и нивелировке. Митрополит Салама III сделал в конце XIII в. с арабского новый перевод Св. Писания, его сподвижник Григорий перевел Копто-арабский часослов вместо употреблявшегося до тех пор туземного. — Новой династии, пребывавшей теперь уже на юге, в Тагвельте шаванском, пришлось прежде всего сводить счеты с иудеями и впавшими во время их господства в иудейство областями но гораздо опаснее для церкви был ислам. Во время смут государство и народ перестали быть торговыми, войны поглощали все интересы; мусульманская эра поставила точку абис. господству на обоих берегах моря, а перенесение центра в Шаву отдалило от моря. Между тем переселения из Аравии продолжались, но теперь шел магометанский элемент, осевший в юго-вост. прибрежных областях (Зейла, Ифат, Дауаро, Бали, Фатагар и др.). Захватив в свои руки торговлю и пользуясь смутами и слабостью новой династии, он сделался независимым. Благодаря материальному и культурному превосходству магометанам даже удалось найти доступ ко двору, захватывать должности и даже породниться с царями. Наконец при царе Амда-Сионе («Столп Сиона» 1312—1342) восстание Сабр-Эддина, вассального князя Ифата, было началом вековой борьбы абиссин. христианства с напором ислама. Сабр-Эддин пошел на страну, жег церкви, избивал или совращал в ислам христиан. На его сторону стали все магометанские вассалы Аб. и они уже помышляли об истреблении Христовой веры в ней. Но грозный Амда-Сион нанес им уничтожающее поражение, взял в плен и казнил многих из них, а страну их подверг разорению. При его преемниках снова начались бунты, борьба шла с переменным счастьем, пока Зара-Якоб („Семя Иаковлево“ 1414—68) и Баэда Марьям (1468—78) новыми победами не обусловили временных передышек, необходимых для внутренних дел. Зара-Якоб (или Константин) был одним из выдающихся деятелей своего века. Он отличался редкими богословскими знаниями и энергией. Деятельность его была направлена прежде всего на усиление царской власти, к обузданию вассалов, которых он старался заменять чиновниками, к окружению личности носителя идеи верховной власти ореолом блеска и величия, для чего был заведен придворный этикет, и особа царя сделалась почти недоступной и невидимой. И в церковных делах Зара-Якоб вел себя, как полный хозяин: созывал соборы, решал богословские споры, и произвел ряд предписаний и мер для поднятия церковного благочиния и набожности. Источниками для него служили Библия и сборник (апокрифических) апостольских и соборных (признававшихся монофизитами) постановлений, переведенный с арабского и известный у эфиопов под именем „Синодос“. Царь старался распространять эту книгу и даже послал ее для руководства к абис. иерусалимским монахам вместе с письмом, в котором просил молиться за себя и праздновать установленные им праздники. Руководствуясь гл. обр. этими источниками, царь написал свою „Книгу света“ (Мацхафа Берхан), в которой борется с суевериями, остатками язычества, ересями, делает предписания на счет отправления ежедневных рядовых служб, таинств, убеждает духовенство обращать больше внимания на поучение народа и на собственное назидание частым чтением Св. Писания. Своеобразно толкуя свои руководства, он предписал празднование субботы („да не прейдет йота едина“) наравне с воскресеньем („две субботы“) и этим прекратил раскол, так к. монахи устава св. Евстафия раньше строго субботствовали и укоряли церковь в небрежении к этому дню, ввел 33 праздника в честь Божией Матери, руководствуясь вздорной книгой „Знамения Марии“, которую приказал перевести с арабского для назидательного чтения своих подданных. Кроме того он установил строгое празднование дважды в месяц праздника в честь Бесплотных: раз вместе с коптами в честь арханг. Михаила и раз в честь других архангелов по очереди; к нему же восходит установление и других ежемесячных праздников. Боролся царь и с еретиками. В 1439 г. он созвал собор по поводу анти-церковного учения священника За-Микаэля, соблазнявшегося антропоморфизмом и дошедшего таким путем до отрицания Троичности. Царь, при отсутствии тогда митрополита, сам убедил еретиков, доказав им несовместимость их учения с монофизитством. С упорными царь был неумолимо строг и велел побить камнями каких-то „стефанитов“, не покланявшихся кресту и Божией Матери и не убедившихся царским диспутом. Место казни, прославленное какими-то явлениями, было выбрано царем для новой резиденции „Дабра-Берхан“ („Гора света“), которую В. В. Болотов остроумно сравнивает с Эскуриалом и её грозного основателя, царя—богослова, фанатически казнившего даже собственных сыновей, увлекавшихся вместе со многими из народа культом каких-то языческих божеств Даска и Дино, — с Филиппом II. При таких условиях дики попытки папистов представить его униатом, продавшим свою церковь на пресловутом Флорентийском соборе. Аб. монахи, подписавшие декрет последнего, были посланы из Иерусалимского монастыря без ведома царя, столь ревностного монофизита, что для него само учение о Св. Троице имело силу в связи с этим представлением. — Церковно-законодательная деятельность Зара-Якоба при всех своих крайностях и утрировке, при всей даже непоследовательности (напр, борьба с суевериями и распространение книги «Знамения Марии») имела тот хороший результат, что действительно подняла в Аб. церковность, которая явилась оплотом против пропаганды и вынесла на плечах эфиоп. церковь в следующие два века тяжелых испытаний. Распространенный Зара-Якобом „Синодос“ и его обрядовые нововведения по свидетельству самих же иезуитов оказались такими забралами, о которые разбились всё стрелы папского воинства.
XVI век был временем особого напряжения борьбы африканского христианства с исламом. Под его ударами оно наконец пало в Нубии, и Аб. оставалась единственным маяком света Христова, который не раз был здесь близок к угасанию. В 1529 г. в Зейле появляется султан Ахмед-бен-Ибрагим по прозванию Грань („Левша“). В союзе с египетскими турками и с их артиллерией, он решил покорить Аб., колонизировать ее магометанами-сомалийцами и истребить христианство. Царь Лебна-Денгель или Давид II (1508—40) терпел от него поражения и терял области. Грань овладел Амхарой, Тигрэ, сжег Аксум с его святынями. Несчастный царь умер, спасаясь по пустыням. Сыну его Клавдию (Галавдевос 1540—59) с помощью португальцев удалось отвоевать царство. Грань был убит, но и сам царь погиб при вторжении его преемника Нура. Окончательно сломил могущество ислама Сарца-Денгель (1563—94), который спас также Аб. от турок, отрезавших ее от моря на с. после того, как не интересовавшиеся более торговыми предприятиями абиссинцы пустили их в Массову на вассальных правах, отдав исполу торговые выгоды. Усилившись и заведя артиллерию, турки вышли из повиновения и даже стали покорять аб. области. После первого бегства своего войска, испугавшегося турецкого военного искусства, Сарца Денгель разбил всё-таки турок, прогнал их с занятой территории в Массаву, которая, хотя и на вассальных правах, всё же осталась в их руках и уже больше не возвращалась аб. Отбитые орудия были началом аб. артиллерии. Сарца-Денгель разбил также нового врага Аб. — галласов. Этот воинственный и способный хамитский народ появляется около 1542 у южных границ, переселяясь из экваториальной области великих озер, упорно надвигаясь на плодородные страны, подавляя, подобно германцам, массой и истребляя всё на пути. Только соперничество отдельных племен их спасло Аб. от гибели. Галласы заняли некоторые из восточных областей, некогда подвластных магометанам, осели в Шаве и даже Годжаме, Дамоте и Бегамедре и, заселив горы, отделяющие Шаву от Амхары, разрезали Аб. на две части. Начались взаимные войны, культурные влияния и мало-помалу галласский элемент стал играть не последнюю роль в государственной и экономической жизни страны. — В это же время эфиопскую церковь посетило новое испытание в лице римской пропаганды. Стремление отыскать неведомое царство пресвитера Иоанна привело Иоанна II португальского к снаряжению посольства. После долгих поисков посол Covilhao добрался до резиденции царя Александра (Эскендер 1478—95), был ласково принят, но задержан, как культурная сила. По его совету царица Елена, управлявшая за малолетством Лебно-Денгель, в виду угрожающей силы ислама отправила в Лиссабон армянина Матфея с предложением союза против неверных. Ответное посольство короля Эммануила застало уже Лебно-Денгеля правящим и одержавшим временную победу. Он принял его сухо, но после появления Граня стал заискивать сочувствием к латинству. По смерти митрополита Марка он даже порвал с коптской церковью и послал состоявшего при посольстве ксендза Бермудеца в Европу для поставления в патриархи с просьбой о помощи. Папа Павел III сделал его „патриархом Эфиопии и Александрии и моря“; в Риме он нашел целую общину аб., бежавших от магометан и издавших по повелению папы Новый Завет и эфиоп. литургию. Подворье св. Стефана для эфиопов-униатов вероятно существовало еще с Флорентийского собора. Из Лиссабона послали Христофора-де-Гама (родственника знаменитого Васко) с 400 воинов, которые и оказали помощь царю Клавдию в отвоевании государства. Грань пал от руки португальца, а де-Гама сам погиб, сражаясь за Аб. Но «патриарх» Бермудец скоро потерял кредит. Не отличаясь высокими нравственными качествами, он не блистал и ученостью. Царь, разбив его в богословскому споре, опять послал в Каир за митрополитом. Сосланный Бермудец даже едва не был казнен за неблаговидные поступки и только по заступничеству преданных царю португальцев был выслан в португ. владения в Индии (Гоа). Неудачей кончилась и попытка папы Юлия III послать в Аб. новорожденных иезуитов (Лойола сам не прочь был ехать) в лице Нунеца Баррето как «патриарха» (1554), Андрея Овиедо и Мельхиора Канейро, как епископов. Мудрый Клавдий сознал политическую опасность иезуитской пропаганды и вел себя крайне сдержанно, чем озлобил Овиедо, посланного вперед «патриархом» из Индии для подготовки почвы. Тогда Баррето не явился в страну, а Овиедо уехал в основанный папистами монастырь Фремону (в честь св. Фрументия), откуда громил и клял эфиопскую церковь, а в Европу писал о необходимости подчинить ее военной силой. Умер он здесь в 1577 г., числясь «патриархом». Его иезуитская свита была частью перебита, но орден не оставил видов на Аб. В 1603 удалось проникнуть туда Петру Паэзу — наиболее светлой личности в этом темном деле. Усвоив эфиоп. яз., он начал проповедь не с царя, а с бедных и устроил миссионерскую школу. Слава о его жизни, учености и деятельности скоро привела его ко двору. Царь За-Денгель (1604—7) удивился его богословским познаниям и успехам его учеников, которые без труда на его глазах разбивали монофизитское духовенство. Он запретил праздновать субботу, написал Клименту VIII и Филиппу III исп. письмо с просьбой прислать ему мастеровых, солдат и миссионеров, и проектировал, изгнав турок из Массавы, отдать ее испанцам для постоянной связи Аб. с Европой. Но восстал правоверный Годжам, митрополит Петр отлучил царя от церкви, и он погиб в борьбе с собственными подданными. Еще более ревности к папизму проявил ц. Сисинний (Суснейос 1607—32), распространявший его даже среди язычников своего государства. Григорий XV отправил «патриархом» Альфонса Мендеца с двумя епископами и иезуитской свитой, которые опять стали действовать круто и неумело, вводя римский обряд, перерукополагая священников. Царя, и без того склонного к папизму и торжественно совратившегося в феврале 1526 г., они еще более привязали к себе, выстроив великолепный каменный дворец в Гондаре («гемб») и в др. местах, нафанатизировали его до того, что он воздвиг настоящее гонение на приверженцев родной веры. В стране водворился террор. Не был пощажен и митрополит Симеон и много знати и простых людей, «сделавшихся мучениками за веру и умерших из-за франков», по выражению летописи. Тогда стали восставать целые провинции, появляться неразлучные спутники иезуитов самозванцы, смутами пользовались внешние враги. Наконец наследник престола Василид сказал отцу: «все восстают из-за этой франкской веры, о которой мы ничего не слыхали и которой нет в книгах наших отцов… Дай обет вернуться к Александрийской вере, если она дарует тебе победу над врагами». Солдаты, воодушевленные обещанием царя вернуть им родную веру, храбро разбили врагов. Царь объявил свободу религий и отказался от престола в пользу Василида (Фасиладас 1632—67), который тотчас же изгнал иезуитов и под страхом казни запретил появляться новым. Без крайностей реакции дело, конечно, не обошлось. Последние «франки» были выгнаны при царе Иоанне I (1667—82) и дальнейшие попытки пропаганды (со стороны уже капуцинов) долго кончались или казнью назойливых монахов, или, в лучшем случае, платоническим сочувствием некоторых царей. Народ ликовал и сложил песнь: «Спаслись овцы эфиопские от западных гиэн… Ликуйте, ликуйте и пойте Аллилуйя»…, хотя отдельные личности, особенно Паэз, оставили по себе светлые воспоминания и еще в этом столетии про них ходили легенды. — Полемика, возбужденная пропагандой, расшевелила богословские умы главным образом по роковому вопросу о двух естествах. Немедленно по изгнании иезуитов в истории аб. церкви начинается продолжающийся до сих пор период богословских распрей, приведших к расколу. В ревностном Годжаме возникает среди монахов устава св. Евстафия реакция против диофизитства в виде строго монофизитского учения о „помазании“ (кебат), чрез которое Бог—Слово неизреченно соединился с человечеством во едину ипостась, в краткой формуле: «помазанием Он Сын существа». Противниками выступили «духовные чада» Такла-Хайманота в Дабра Либаносе, говоря более умеренно, что «Единым естеством соделался Бог Слово не чрез помазание, а чрез соединение (товахдо) и пребыл Сыном существенным», что проявления «помазания» были после «соединения» в земной жизни Спасителя и что оно обозначает Его «мессианское служение». Они право верили, что Сын существенный есть Христос по человечеству, и в признании различия этой человеческой стороны заходили дальше всех монофизитов. В связи с этим они говорят о трех рождениях Спасителя: предвечном (от Отца), во времени (от Матери), и от Св. Духа; второе есть соединение, третье — помазание («помазанием Сын благодати»). Оно совершено Отцом в момент соединения, т. е. воплощения, но явлено миру во Иордане. Как прямая противоположность этому близкому к православию учению выделилась в Тигрэ из «кебат» наиболее крайняя монофизитская доктрина, заслонившая годжамскую. Она учит, что Христос помазал Сам Себя Самим Собою, что человечество Его поглощено Божеством, что при вознесении Он совлек с Себя даже плоть. Этот толк, называемый «верой ножа», приближается к юлианизму и доходит до докетических положений. В связи с этими крупными вопросами стоят еще другие, волнующие абис.: 1) о природе человека новорожденного и 2) о почитании Божией Матери. Держась пелагианского воззрения о возможности греха лишь при сознании, одна партия утверждает, что младенцы раждаются безгрешными; но другая, к которой примыкает и партия «соединения», считая сознательное с первого мгновения существование человеческой души единственно достойным Богочеловека, говорит о сознательности утробной жизни, а следовательно и о возможности греха до рождения. С другой стороны, последователи «веры ножа» боятся неумеренным чествованием Богоматери напоминать о единосущии нам Спасителя по человечеству, тогда как дабралибаносцы стараются ревностью в этом отношении очистить себя от подозрения в диофизитстве и латинстве (папистов считают «врагами Марии!») и говорят неправославно, что Божией Матери подобает вместе с Её Сыном божеское поклонение. Борьба толков происходила и на соборах, и при дворе, и отражалась в политике. На соборе 1681 г. годжамцы были преданы анафеме и изгнаны; при царе Иясу I (1682—1706) было три собора, окончившихся также в пользу партии «соединения». Недовольные годжамцы приняли участие в заговоре против царя, который был свергнут, а потом и убит. Но и сын его Такла-Хайманот I (1706—8) не оказался сговорчивее. И он был убит не без участия годжамцев, взявших на этот раз на себя роль мстителей за царя-мученика (Иясу). Следующие цари Феофил (Тевофлос 1708—11) и Давид III (1716—1721) были на стороне «помазания». Митрополит Христодул, желая примирить противников после собора 1721 г., предложил формулу: «соединением Сын Единый, и помазанием бысть Христос», но этим не достиг ничего: на улицах Гондара произошли демонстрации и смуты с человеческими жертвами, а царь издал указ: „помазанием Сын существа“ и гнал дабра-либаносских монахов. Следовавшие за Христодулом митрополиты, как копты, еще определеннее стали на сторону крайнего толка «веры ножа», что даже сообщило ей название партий «абунистов». Фанатизм обострялся, и к 1830 между толками произошел формальный раскол, выразившийся в прекращении церковного общения и взаимном анафематствовании.
Параллельно с упадком церковного единства происходил и упадок государственной целости. Весь конец XVIII и первая половина XIX в. прошли в непрерывных междоусобиях из-за престола, чем пользовались правители областей — расы (сб. «главы»), добившиеся почти полной самостоятельности. От царской власти осталась тень; престолом распоряжались расы—визири, возводя и низводя царей; областные расы вели между собой постоянные войны. Этим пользуются соседи, особенно галласы, расселяясь больше и больше по Аб. и проникая во все сферы государственной жизни. Наконец знаменитому Касе дамбьянскому, не происходившему из царского рода, удалось объединить империю и при содействии митрополита Саламы короноваться под именем Феодора II (1855—68). В благодарность за это царь объявил крайнее монофизитство, которого держался митрополит, господствующим; пользуясь этим, под видом религиозной ревности, покорил дабралибаносскую Шаву и устроил комедию собора с поставленным за дверями палачом. Но дружба была непродолжительна. Саламе, человеку самостоятельного характера и уважавшему свой сан, трудно было ужиться с энергичным деспотом, повернувшим ход истории; кроме того царь посягал на церковные имущества, необходимые в это трудное время для государственных потребностей, а также требовал, чтобы духовенство являлось к нему, как помазаннику, с непокрытой головой, как пред кивот Господень. Дело наконец дошло до того, что Феодор превратился в гонителя церкви: жег храмы, ломал таботы, разрушил Гондар, как „поповский город“, посадил на цепь митрополита, глумился над ним, приказывал солдатам не соблюдать постов и пр. Но этим он потерял всякую популярность и поддержку в народе. Вступивший на престол после его трагической смерти Иоанн IV, также происходивший не из царского рода (1868—89), был образцом благочестивого эфиопского царя; строгость его жизни дала повод многим даже считать его монахом. К сожалению этот тиграец был фанатиком «веры ножа» и подавлял всеми мерами умеренное учение, не останавливаясь пред жестокостями. Неумолим также он был и к западным пропагандистам, которые, пользуясь смутами, опять успели появиться уже в двух видах, как паписты и как протестанты. В 1838 в Тигрэ проник лазарист Сапето ко двору раса Убиэ, который принял его радушно. Вскоре папа поручил лазаристам возобновление пропаганды и поставил во главе её Юстина де Якобис, который по прибытии в Адую повел дело осторожно, привлекая строгостью жизни, беседуя о вере и посещая туземные храмы. Рас к нему благоволил и даже доверил посольство в Египет к коптскому патриарху за митрополитом. Он воспользовался этим случаем для поездки в Рим, чтобы показать его уловленным неофитам и обратить внимание папы на эфиопские дела. По возвращении он основал на с. Аб. семинарию, а папа выделил в апостольскую префектуру Шаву и область галласов, назначив туда епископом итал. капуцина Массайю (1846), который первым делом посвятил де-Якобиса в епископы и вел довольно удачно дело в своей епархии, приобретя уважение туземцев. Однако со времени восстановления единодержавия положение сильно пошатнулось. Как Феодор, так и Иоанн, так и ныне царствующий Менелик II отлично понимают опасность пропаганды не только для родной церкви, но и для государственности. На миссии неоднократно воздвигалось гонение и от подавления их спасло лишь временное занятие сев. областей с очагом папизма — Кереном египтянами. Появление у Массовы, перешедшей в 1866 от турок к египтянам и занятой итальянцами по предложению Англии, в 1885, Эритрейской колоний, беззаконное присоединение к ней чисто абис. областей: Керена, Асмары и др. и гнусный Учалийский договор, обманувший всю Европу, кроме России, открыли римской пропаганде новые пути. Нечего и говорить, что Эритрея сделалась её очагом. При существовании старых учреждений лазаристов, которых итальянское правительство не долюбливает, как французов, было открыто много новых школ (патера Бономи в Асмаре, сестер св. Анны в Ассабе), костелов, филантропических учреждений. Учалийский обман дал итальянцам повод преждевременно строить на счет Аб. слишком широкие планы, в случае осуществления которых эфиопская церковь подвергалась бы такой опасности, преодолеть которую ей было бы едва ли по силам. Но славная победа при Адуе сделала эти посягательства папизма тщетными. Помимо многих других своих последствий римская пропаганда не мало содействовала господству крайнего монофизитства и большему отделению Аб. от православия. Объявив дабралибаносское учение наиболее близким к своему, паписты тем самым навлекли на него подозрение в латиномудрствовании и сделали его непопулярным, а последователей его вовлекли в совершенно неправославное обожание Богоматери из-за боязни уподобиться латинянам — «врагам Марии.» — Вредное влияние на умы имеет и соперничество папизма с протестантством. Последнее действует в Аб. с 1830, но к счастью — без особенного успеха. Гобат, начавший дело, говорит, что на него смотрели как на магометанина. Крапф и Флад были терпимы Феодором, как искусные мастера. Совращать христиан им было запрещено, когда же они, при содействии Кришонской миссии в Базеле, обратили проповедь к евреям фалаша, им было дозволено только учить, крестить же митрополит объявил привилегией государственной церкви. В Шаве пытался сеять школьным путем протестантизм кроме Крапфа еще Изенберг (с 1839), прикрываясь веротерпимостью и даже лицемеря относительно усердия к абис. церкви. Но он был изгнан, успев распространить 8,000 печатных амхарских библий. Протестанты напечатали также на амхар. яз. англиканский „Обществ. молитвенник“ и много других изданий, которые имели результатом только недоверие правительства, духовенства и народа к печатной книге. В настоящее время при некотором успехе римской пропаганды (руководимой в Харраре самоотверженным епископом Торрень-да-Каган и действующей почти исключительно среди галласов), протестантская сводится на нуль: отсутствие праздников, постов, почитания Божией Матери и святых лишают ее в глазах ревностных в этом отношении абис. всякого значения. — Время для православной миссии еще не назрело, как вследствие отсутствия подготовленных деятелей, так и в силу современного религиозного состояния страны. Кроме того несомненно, что абис., ближе познакомившись с православием, найдут в нём такой же для себя камень преткновения, как и в латинстве, где им был для непривыкших к автокефальности не папизм и не Filioque, a «четверящее Св. Троицу» диофизитство, раззорение субботы и отсутствие обожания Богородицы. — С православием абиссинцы имели случай познакомиться, помимо Иерусалима, у себя дома в конце XVIII в., когда в Гондаре была греческая община, переселившаяся для торговых целей со своим священником. После его смерти преемника найти ему не удалось. Около 1820 отправили в лавру преп. Саввы Освященного четырех абисс. монахов для принятия православия и подготовки к св. сану, но они умерли в обители. Преосв. Порфирий подавал записку синайскому архиепископу Константию о необходимости обратить внимание на абиссинских православных, писал и русскому посланнику Озерову, наконец сам взялся приготовить будущего священника в лице купленного и воспитанного им абисс. мальчика Фрументия, который, к несчастно, не оправдал его забот. Преосв. Порфирий составил так же особую замечательную записку о способах и задачах православной миссии в Аб. — Он узнал, наконец, что в 1870 греков в Гондаре почти уже нет. Греки оказали Аб. не малые услуги. Один из них был инструктором войск в Шаве и сделан правителем области, другой — архитектором, третий — художником, т. е. они несли в страну то, чего там желали, тогда как западные люди, от которых добивались технических знаний, навязывали свою культуру и свои лжеучения. Русские в этом отношении действовали подобно грекам. Ставя вопрос о миссионерстве пока на задний план, они проникнуты желанием помочь Аб. в её нуждах. Не одна абиссин. церковь обогатилась русской утварью; славная победа над итальянцами одержана, благодаря военному плану русских советников Менелика; в настоящее время абиссин. войска вооружены русскими ружьями. Всем памятна русская всенародная помощь восточно-христианскому народу, выразившаяся в отправлении отряда Красного Креста, при котором была и походная церковь, усердно посещавшаяся абис., знакомившимися с русским церковным благолепием (упомянем еще об участии абисс. духовенства в праздновании 900-летия крещения Руси в Киеве). Один из членов отряда, врач П. А. Щусев составил на амхарском языке краткий лечебник, который, будучи отлитографирован, распространяется между абиссинцами. Наконец, в самое недавнее время границы Аб. раздвинуты на небывалое расстояние на ю. и з. не без участия русских. Во время поездки пор. А. К. Булатовича в 1897 г. был водружен абисс. флаг у впадения р. Омо в оз. Рудольфа; губернатором этой новой экваториальной провинции назначен в звании даджача (генерала) Н. С. Леонтьев, а полковник Артамонов в 1898 г. поставил абисс. флаг на берегу Белого Нила против Фашоды. В этих областях эфиопская церковь приобрела новую ниву, и она ревностно выполняет свою задачу. Уже после присоединения мусульманского Харрара, там стараниями его губернатора Рас-Макуанена возникла большая церковь; церкви воздвигаются всюду на пути следования абисс. государства. Восстановление христианства в области Каффа только вопрос времени. Миссия среди язычников-галласов идет весьма успешно. А. К. Булатович, во время своего пребывания в Лекамте, видел в церкви „массу причащавшихся вновь крещенных галласов. Христианство делает здесь громадные успехи и каждое воскресенье число вновь обращенных считается десятками“.
Критическая разработка абис. истории, начатая германской наукой в лице Лейтгольфа-Людольфа еще при ничтожном количестве материала, возобновилась также в Германии и после обогащения науки обильными туземными источниками. Родоначальником этого рода занятий был пок. проф. Берлинского унив. Август Дилльманн, поставивший на научную ногу изучение эфиопского яз. и положивший начало критической разработке исторического материала. Его статьи в Abhandlungen Берлинской Акад. Наук до сих пор остаются настольными пособиями. Из других работ назовем: D. Müller, Epigraphische Denkmäler aus Abessinien. Wien 1894. (Denkschr. Венской Акад. Н.); Glaser, Die Abessinier in Arabien und Africa. München 1895. М. Соловъев, Священный город Эфиопии (Русский ВЬстник 1894, VI — реферат о книге Бента). M. Sanciano, Abyssinie dans la 2 moitié du XVI. Leipz.-Bucarest 1892. В. В. Болотов, Несколько страниц из церковной истории Эфиопии. I. К вопросу о соединении абиссин с православною церковию. II. Богословские споры в эфиопской церкви (Христ. Чтение 1888). Часослов эфиопской церкви (там же 1898 — ценные историч. примечания). Троянский, Эритрейская колония Италии. Спб. 1893 (Зап. И. Р. Геогр. Общ. VII, II). Пр. Порфирий. Восток христианский. Абиссиния (Труды Киев. Дух. Акад. 1866). Ю. Елец, Император Менелик и война его с Италией. По докум. и дневн. Леонтьева, Спб. 1898. С. В. Козлов, Замечание на некоторые части соч. поруч. Булатовича. Спб. 1898. Абиссиния в русской литературе (Петерб. Вед. 1897, 189), П. И. Краснов, Казаки в Абиссинии. Дневник начальника конвоя Росс. Имп. миссии в 1897—8 г. Спб. 1900.
4. Церковное устройство имеет характерные особенности. Прежде всего Абиссин. церковь не пользуется автокефальностью, а представляет последнюю по счету епархию коптского Александрийского патриархата. Сообразно этому в ней действуют те же руководящие книги, те же догматические сборники, тот же обряд. Правила благочиния содержатся: в а) Сборнике „Синодос“, переведенном с коптского и заключающем в себе так наз. апостольские постановления, послания ап. Петра к Клименту, каноны соборов: Анкирского, Неокесарийского, 1-го вселенского, Гангрского, Сардикского, Антиохийского, Лаодикийского и различные богословские трактаты, апокрифически приписываемые разным авторитетам. б) Церковный и гражданский кодекс наз. «Право Царей» (Fetha Nagast), представляющий посредственный перевод номоканона, составленного при патриархе Кирилле III (1235—1243) коптом Ал-Асадом ибн Ал-Ассаль на арабском яз. на основании Св. Писания, тех же мнимо-апостольских и соборных (до Сардикского) постановлений, канонов, приписываемых св. Ипполиту, Василию В., так наз. «законов царей» (римско-визант. императоров) и руководства мусульманского права tanbih Абу Исаака аш-Ширази (1061 г.). Книга эта пользуется еще большим значением, чем в Египте и, несмотря на свое назначение для страны, находящейся в других политических и культурных условиях, служит источником права. в) Присоединяемый иногда к ней свод дисциплинарных постановлений, составленный по-арабски Михаилом, еписк. атрибским, т. н. «врачевство духовное» (Faws manfasāwi) и разделенный на 35 рубрик соответственно грехам и различным сторонам церковной жизни. Символической книгой служит сборник «Вера отцев» (Hamānota Abau), переведенный с коптского чрез арабский и содержащий тенденциозный свод свидетельств в пользу монофизитства, якобы от апостолов до патриарха Христодула (1050—78), с анафемами якобы отцев против иномудрствующих. Свидетельства эти из древнего времени б. ч. подложны. Учебными катихизисами служат маленькие книжки на амхарском яз.: «Объяснение веры» (Nagara Haimānot), «Слово веры» (Qāla H.), «Пять столпов таинств» (Hamestu Aemāda Mestir) и др., состоящие б. ч. из пяти отделов: «тайна Св. Троицы», «тайна воплощения», «тайна Евхаристии», «тайна крещения», «тайна воскресения» и излагающие монофизитское учение в форме вопросов и ответов. — В «праве царей» в IV гл. («о патриархах») приводится 42 постановление Никейского собора, предписывающее «людям эфиопским» получать от Александрийского патриарха не из своей среды, а из египтян епископа, который должен, пользуясь сам почетным титулом патриарха, не иметь его власти и подчиняться Александрийскому. Этот порядок, несмотря на многовековую политическую самостоятельность, держится нерушимо до сих пор и невозможность для абисс. достигать епископства составляет вторую особенность эфиоп. церкви. Митрополит («папас» или «абуна» = «отец наш») посвящается по просьбе царя в Каире монофиз. патриархом, который получает при этом в дар значительную сумму (5—10 т. талеров). Неудобства такого порядка очевидны. Для бедной деньгами страны «покупать абуну» желательно возможно реже, что ведет если не к частому вдовству кафедры, то непременно к получению чрезмерно молодых иерархов (напр. Салама IV прибыл 1841 г. 22 лет), к превращению их в род купленных невольников и почетных пленников, которым нет возврата на родину. Последнее делает абисс. кафедру своего рода ссылкой, на которую соглашаются далеко не лучшие члены коптского клира, продолжающие и на митрополичьем престоле вести жизнь, не всегда соответствующую святости сана. К этому еще присоединяется отсутствие каких бы то ни было связей с паствой и даже незнание на первых порах не только народного, но даже богослужебного языка. При всём этом влияние митрополитов велико и уважение народа к их сану побеждает личные и национальные антипатии. Не без влияния в этом отношении были смуты XVIII—XIX в., когда абуны были единственными представителями государственной целости. Митрополит в Аб. исстари был почти всегда единственным представителем высшей иерархий; при ревностном Зара-Якобе встречаемся с попыткой разделения епархии: упоминаются два митрополита и один епископ; наконец Иоанн IV добился 4 отдельных епископов (для Аксума, Тигрэ, Годжама и Шавы), из которых теперь в живых трое; митрополитом считается епископ той области, в которой политическая столица (при Иоанне — Петр тигрейский, теперь Матфей шаванский); здесь, при царе он и имеет свою резиденцию; рядом с царем (по правую руку) он слушает службу, стоя против царских врат. Такой вековой порядок, выгодный для коптов и подкрепляемый ссылками на авторитет соборов, абисс. однако возведен к своему наиболее чтимому преподобному — Такла Хаймоноту, который в нём видел залог постоянной связи Абиссинии с христианским миром и средство против одичания церкви. По «завету» 1270 г. преемники Такла-Хаймонота по игуменству в Дабра-Либаносе получили сан „эчегге“ — второго церковного сановника после митрополита, а настоятели хайкские — „акабе-саата“ — третьего (проф. В. В. Болотов полагает, что первоначально эти должности шли в обратном порядке). Эчегге — это архимандрит-благочинный всех монастырей устава Такла-Хаймонот, представитель нравственного влияния церкви, высший член туземного духовенства, которого иностранцы даже иногда называют министром исповеданий. Он же, кажется, теперь состоит царским духовником. Акабе-саат («блюститель часа») был чем то в роде „ближнего священника“ и советника царя в светских делах. Впоследствии цари нашли стеснительной связь этого влиятельного поста с определенным монастырем и, «разоряя завет», отняли от хайкской обители привилегию ставить акабе-саатов; теперь этого сана, кажется, нет в старом смысле. Далее характерна для абисс. церкви видная роль нерукоположенного элемента. Всякий, получивший богословское образование и происходящий из духовного звания (ликавент — потомки первых в Аб. священников и азажочь — диаконов), считается церковником, носит духовное платье и может принадлежать к клиру. Прежде всего сам царь (полный титул: негус нагаст за Итйопия = «царь царей Эфиопии») уже, как помазанник, считается не просто мирянином, как это было и в Византии. Образование, получаемое царями и их интерес к церковным делам содействуют выполнению ими задачи покровителей и защитников церкви. Цари заботятся не только о защите её от внешних врагов, но нередко посягают и на обладание мечем духовным; история Абиссинии дает нам множество примеров участия их в борьбе с ересями, богословских спорах, решении догматических вопросов, их давления на соборные решения, направления ими литературной деятельности богословов в ту или другую сторону. Этим же объясняется стремление царей распространить веру по всему пространству империи, насильственные крещения евреев и магометан (при Иоанне), преследования, пытки и казни еретиков, борьба светской власти с иноверной пропагандой. Наконец сами цари выступают богословами-писателями, церковными законодателями (Зара-Якоб) и проповедниками (Иоанн IV), даже монахами (Гигар 1826—30, м. б. Иоанн IV). Соборные решения провозглашаются с дворцовой площади, как царский приказ (авадж) при звуке литавров; царь нередко испытывал новоприсланных митрополитов в вере и признавал только при их согласии с его догматикой. Трудно, однако, сказать что-либо точное относительно взаимного отношения этих двух глав Абиссинии; требуется, конечно, большой такт для каждого из них для избежания столкновений, и случаи последних, доходивших даже до отлучений царей абунами, встречаются на страницах абисс. истории. Вступление царя на престол сопровождается священнодействием, соответствуюшим коронации и наз. „пострижением“. Оно совершается митрополитом в Аксумском Сионском соборе в присутствии 12 „законоведов“, возводящих свой род к спутникам савской царицы и состоит гл. обр. из помазания головы царя, окропления иорданской водой и пострижения „сообразно предписанию для священников“. Кроме того царь принимает другое тронное имя, вследствие чего у аб. монархов бывает по два и более имени (напр. Амда-Сион и Габра-Маскаль, т. е. «Раб Креста»; Зара-Якоб и Константин; Василид и Селтан-Сагад и Алам-Сагад и т. д.).
Далее в церковном управлении также замечается участие лиц, не имеющих священного сана. Вся Абиссиния делится на благочинические округа (guilt), во главе которых стоят так назыв. „архипресвитеры“ (лика-кахнат), далеко не всегда посвященные в сан. Они также являются администраторами огромных церковных имений, совершенно независимых от светской юрисдикции. При отдельных церквах, особенно соборных, состоят многочисленные коллегии так назыв. добтара («палата» т. е. ума), т. е. лиц, получивших богословское образование, составляющих певческие хоры и занимающихся преподаванием, ведением дел и тому под. Во главе их стоит так назыв. алака, играющий роль регента, церковного старосты и даже чего-то в роде настоятеля собора. Не имея сам священного сана, он заведует даже чредой священников и не допускает до служения недостойных. Он же управляет церковным недвижимым имуществом. Доходами с этих имений и царскими приношениями содержатся церкви и духовенство; что касается митрополита и эчегге, то и они обладают громадными имениями, доставляющими им сотни тысяч, которых, впрочем, едва хватает, так как огромная свита, большие расходы и обильная милостыня являются необходимыми условиями их престижа. — При церквах состоит всегда многочисленный класс служащего духовенства, иногда доходящий до нескольких десятков. Священники (кес, кахн) и диаконы (диако́н) должны быть в церковном единственном браке до рукоположения; диаконами впрочем иногда бывают мальчики 10—12 лет. — Монашество представляется в Аб. современным появлению христианства и возводится к тем же девяти преподобным: За-Макаэль Арагави („старец“), Панталеону, Исааку Гарима, Афсе, Гиба, Алеф, Иамата, Ликаносу, Сехма. Каждый из них подвизался на какой-либо амбе и основал монастырь („дабра“ сб. гора). Арагави положил начало по нитрийскому уставу обители Дамба Дамо в Тигрэ на неприступной амбе, которая служит в то же время местом ссылки опасных членов царского дома, закованных в золотые цепи. Из неё в XIII в. вышел уроженец Шавы наиболее чтимый аб. святой Такла Хайманот («отрасль веры»), которого аб. производят от первосвященника Садока; это единственный абисс. святой, которого не только чтут копты, но и терпят римские миссионеры. Он основал по возвращении на родину обитель Дабра-Либанос, сделавшуюся потом матерью многих других монастырей общежительного типа. Особенно много их было основано при Амда-Сионе, когда гонение, воздвигнутое этим царем по личным причинам на монахов Дабра-Либаноса, рассеяло многих из них по стране. Преемник Такла-Хайманота Мадханина-Эгзиэ основал Банкуальский м-рь и постриг 12 преподобных, из которых особенно знаменит Самуил, основавший обитель в дикой лесистой области Вальдебе, где потом выросло до 40 монастырей. Того же типа монастырь св. Апостолов на горе Квескваме близ Гондара, подворьями которого являются абис. м-рь Хара-Завила в Каире и иерусалимский. При Амда-Сионе жил также (ок. 1333) преподобный Евстафий, от которого ведет начало монашество скитского типа и которого возводят не к девяти преподобным, а к их современнику Ликаносу, также подвизавшемуся в Тигрэ на амбе, носящей его имя. Монахов Евстафиева устава было особенно много в Годжаме; они соперничали с дабра-либанцами и, отличаясь крайним фанатизмом, были причиной спасения Аб. от папизма, но в то же время заслонили ее от православия своей крайней монофизитской доктриной. Они далеко не всегда живут в монастырях, часто скитаются по миру и даже занимаются мирскими делами; в монастырях живут особняком, сохраняя даже материальные преимущества своей прежней жизни. — Из других м-рей упомянем Д. Бизен близ Асмары на территории теперь занятой итальянцами, которые секуляризировали его богатые владения, доходившие до самой Массавы, заменив большие доходы ничтожной субсидией. В Шаве на г. Заккала есть известный и чтимый м-рь преподобпого Габра Манфас Кеддуса («раб Св. Духа»); есть обители на о—вах оз. Цана. Настоятели м-рей (комос - архимандрит, мамхер = игумен или набр-эд = наместник; последний титул особенно в обителях устава Такла-Хайманот, настоятелем которых считается эчегге) управляют при участии соборных старцев (ликавента губаэ). Высшие представители белого и монашествующего духовенства составляют род синода — „ликавента бета Крестьян“ = «старейшин церковных». В числе этих высших сановников есть и такие, которые, имея священный сан, пользуются и светскою властью. Не говоря уже об абуне, эчегге, которые имеют все права князей на своих землях, два священных города Абиссинии управляются, судя по рассказам путешественников, духовными лицами. В Аксуме сидит так наз. набр-эд («наместник»), облачающийся в драгоценные священнические одежды и носящий золотую диадиму и имеющий, по-видимому, сан в роде протоиерейского; по некоторым он ведет свой род от первосвященника Азарии, спутника Менилька и первого эфиопского первосвященника. Считаясь настоятелем Сионского собора, он в это же время пользуется правами светского владыки над городом и огромными владениями собора. В Лалибале правит архимандрит мемхер-манбар. — Если эти высшие представители церкви пользуются властью, почестью, влиянием и большими материальными средствами, то положение приходского духовенства довольно плачевно: крайняя бедность и политическое состояние страны ставят их в большую зависимость от областных князей и знати, которые с ними не церемонятся, особенно в случае каких-либо обличений или попыток нравственных воздействий. Только право печаловаться широко практикуется абиссин. духовенством и это составляет светлую сторону его деятельности. Слово абуны и других церковных сановников имеет в этом отношении огромное значение. Светская власть признает также за многими соборами, монастырями и кварталами абуны и эчегге право убежищ даже для государственных преступников. Только для мести и жестокости Феодора II врата этих святынь не служили преградой, равным образом не уважил он и сана своего архипастыря — коптского патриарха, видеть которого удостоилась Аб. в своих пределах за всё время своей исторической жизни только именно в его царствование. Иерарх приехал с дипломатическим поручением от своего государя Саид-паши, в то самое время, когда Феодор начал свирепствовать против церкви. В ответ на произнесенное патриархом отлучение, царь с заряженным пистолетом потребовал от него благословения. — Как епархия монофизитского патриархата, Аб. находится в общении с другими единоверными церквами: сирийской и армянской. Первое доказывается влиянием сирийского христианства на аб. во всё время его истории, второе — постоянными сношениями, появлениями в Аб. деятелей — армян в церковной и общественной жизни, наконец выражается в подчинении абис. иерусалимского м-ря армянскому иерусалимскому патриарху.
Описание канонических и догматических книг см. в каталогах рукописей. Апостольские постановления из Sinodos изд. у Людольфа и у Fell, Canones Apostolorum Aethiopice. Lips. 1871. „Право царей“ (Fetha-nagast) изд. и переведено на итал. яз. проф. I. Guidi: Roma 1896—9. (Publicazioni del R. Istituto Orientale in Napoli T. II—III). Выдержку из катихизиса „Пять столпов таин“ см. у Булатовича. (От Энтото до р. Баро 161—167). О монастырях см. Е. Долганев, Современная Абиссиния. Важнейшие монастыри. Сергиев Посад, 1897.
5. Богослужение. Аб. храмы по устройству делятся на три категории: а) четырехугольные с плоской крышей; б) выдолбленные в скалах и в) круглые с конической крышей. Первые попадаются на с., восходя еще ко временам Аксумского периода и коптского и греческого влияния. Сюда относится напр, церковь в Асмаре, и особенно, главная святыня Эфиопии — Аксумский Сионский собор, место помазания царей. Хотя по разрушении Гранем он был реставрирован под португальским влиянием, но и до этого, по описанию Альвареца, имел вид базилики в пять сводчатых нефов. Храм стоит на высокой древней платформе: на широком дворе в тени деревьев много других небольших церквей. По аб. преданию в храме хранился ковчег завета, похищенный из Иерусалима Менильком, и в ковчежце находится мраморная доска века XIII, выдаваемая за скрижаль. — Храмов выдолбленных в скалах насчитывают до 200. Это прежде всего храм в монастыре Дабра-Сина («гора Синай») на с. на итальянской территории и знаменитые 11 церквей в г. Лалибале-Рохе в провинции Ласта, сооружение которых приписывается святому царю Лалибале: Эммануила, Креста, Вифлеемская, Спасителя, св. Георгия, св. Меркурия, Лалибалы, Божией Матери, Голгофская, Мучеников. Царь, по аб. преданию, воздвиг эти храмы по образцу виденных им на небесах, куда он был восхищен, и они до сих пор поражают путешественников. Каждая из них представляет скалу, превращенную в храм; стены, колонны, украшения, барельефы высечены из одного камня, что дает церквам право называться монолитными. Они имеют форму прямоугольников и крестов, и по сказанию построены мастерами, выписанными из Иерусалима и Египта, но имеют признаки арабского влияния XI—XII в. По образцу их построены и остальные пещерные храмы, расположенные б. частью в ближайших к Лалибале местностях и уступающие им по древности и художественности. Расположение их, равно как и первых — близко к коптскому и православному, чем они отличаются от третьего типа, сделавшегося во время южного периода истории Аб. господствующим. Церкви этого типа отличаются от обыкновенных зданий только размерами и убранством. Это небольшие цилиндрические деревянные, редко каменные здания с конической тростниковой, изредка металлической крышей, увенчанной крестом с подвешенными или надетыми на его концы страусовыми яйцами. Снаружи иногда бывает колоннада, чаще же она идет внутри вокруг стены. Алтарь устраивается посредине в виде квадратной комнаты с вратами на четыре страны света, причем восточные всегда заперты. Сверху свешивается неугасимая лампада. Стены расписываются иконами неблагообразной, наивной и яркой живописи, отличающейся своеобразными приемами (напр, святые непременно изображаются en face, демоны, мучители и неверные в профиль). На внешней стене иногда изображаются картины светского сюжета: военные подвиги вождей-ктиторов и т. п. (иногда они заходят и внутрь). Алтарь также расписан иконами; на престоле лежит завернутый в шелковые платы табот (сб. „ковчег“) — деревянная доска с изображением по углам евангелистов и крестом посредине; она соответствует антиминсу, на нее ставятся св. дары и она является необходимым условием совершения литургии. В алтаре, а иногда в самой церкви или в особых хранилищах при ней, бывают мощи, чудотворные иконы и др. чтимые народом святыни. Колокольни имеются при немногих церквах (напр, собор Св. Троицы близ Гондара, куда колокола пожертвованы голландцами в 1693 г.; звон их слышен от оз. Цана до границы обл. Вогара; в соборе в Адуа и т. д.); обыкновенно же в церковной ограде, усаженной деревьями, под навесом помещается било. В ограде находятся домики причта, ризница и примыкающая к церкви просфорня; в ризнице хранятся большие кадила с бубенчиками, драгоценные разноцветные зонтики, носимые в процессиях и над св. дарами, а также над архиереями, музыкальные инструменты, употребляемые при богослужении: погремушки в форме египетских систров, барабаны, трубы, наконец кресты, книги и облачения. Последние состоят из белого шелкового подризника, разноцветных шелковых и парчовых фелоней разных форм (мелута — в роде нашей; каппа — открытая спереди и с капюшоном сзади), стихаря, пояса. Орарь и эпитрахиль неизвестны; последний носят только иерусалимские монахи. Кроме того в торжественном богослужении не только священники, но даже и диаконы надевают позолоченные головные уборы в роде митр. Служат босиком. Вне службы духовенство ходит в сандалиях и подпоясанных черным рясах; на голове носят большие белые турбаны, а в руках — всегда кресты, которыми благословляют и которые дают целовать; монахи носят кожаные желтые рясы и на плечи накидывают желтые платы, застегивающиеся на шее. — Богослужебные книги. 1) Св. Писание, чтение которого занимает в богослужении весьма видное место. Редко встречаются полные экземпляры хотя бы даже в двух томах, обыкновенно Евангелие составляет отдельный том от апостола; ветхозаветные книги попадаются в самых разнообразных сочетаниях. Разницы между каноническими и неканоническими книгами нет; чаще всего говорят о „81-й книге“, включая сюда Варуха, 8 книг апостольских постановлений Климента Александрийского и нередко помещая в одной рукописи и прямые апокрифы, как „Книгу Еноха“, „Вознесение Исаии“, „Книгу Адама“, „Юбилеев“, „Пастырь Ермы“. Некоторые из этих книг дошли только в эфиопском переводе. Существуют также сборники, содержащие места из Св. Писания, распределенные в порядке богослужебного года. Текст отличается неустойчивостью, что объясняется существованием двух редакций перевода. В первый раз Библия была переведена с греческого текста сирийского извода еще во время крещения Эфиопии; затем при абуне Саламе III перевод подвергся радикальной ревизии на основании арабского перевода (XIII в.). Наиболее часто употребляемая при богослужении книга — Псалтырь представляет самую распространенную эф. рукопись. Псалмы больш. частью делятся на декады; к ним присоединяются, как у нас, пророческие песни (их у аб. — 15, считая песнь Езекии, „Ныне отпущаеши“ и т. п.). В конце книги помещаются переводные с коптского и абиссинские подражания им — богородичны, распределенные по дням недели и заменяющие наши каноны. Встречаются и следованные псалтыри, в которых кроме всего этого помещается еще 2) Часослов (saatat) и некоторые изменяемые песнопения. 3) Служебник (sèrata keddàse „чин возношения“), содержащей литургии, а также молитвы священника и диакона на утрени и вечерни и ектеньи. Большею частью текст сопровождается нотами, т. к. молитвы произносятся нараспев. 4) Отдельные чины таинств (напр., «мацхафа кандиль» — елеосвящения) и треб напр. мацхафа гензат — „книга погребений“ — чины, как и у коптов отельные для иереев, диаконов, монахов, мужчин, женщин, детей, чины поминовения в 3, 7, 12, 30, 40 и т. д. день). 5) Последование страстной седмицы (гебра хематат). 6) Дегва — нотная книга изменяемых песнопений, соответствующая нашим праздничной минее с триодями. 7) „Господь воцарися“ (Egziabher nagasa) — сборник величаний на весь год, соответствующих нашим хвалитным. 8) Меераф сб. „главы“ — нечто в роде устава праздничных и великопостных служб, хотя далеко не соответствующая нашему Типикону, отсутствие которого сказывается при изучении абисс. богослужения, темного для нас во многих отношениях. 9) „Органон восхваления Пр. Девы“ — огромная книга хвалебных песнопений Божией Матери на каждый день, составленная Георгием Армянином в 1440 году, нечто в роде нашего акафистника. — Следует упомянуть еще о книгах, предназначенных для церковного употребления в качестве назидательного чтения. Это прежде всего жития святых, расположенные, как и у нас, по месяцам (в роде Четьих-Миней) или в сокращенном виде в двух больших томах синаксаря (Senkēsar). Последний переведен с коптского чрез арабский с присоединением кратких житий некоторых абисс. святых и кратких стихотворных величаний в честь каждого святого или праздника. При отсутствии издания коптского синаксаря, и даже полного месяцеслова, эфиопский имеет большой интерес для изучения александрийских святцев. Существуют также пространные жития особо чтимых святых (напр. Таклы Хайманота, Евстафия, Габра Манфас Кеддуса и др.) с описанием их чудес, для чтения в день их памяти. Известные сборники описаний „знамений“ (taamra) Спасителя и Божией Матери принадлежат к числу наиболее распространенных книг и употребляемых в богослужении почти столь же часто, как и Св. Писание. Наконец сюда относятся сборники проповедей (dersan), выбранных из творений отцов церкви и монофизитских авторитетов и предназначенных для чтения в праздники; есть сборники для богородичных праздников, для ежемесячных праздников в честь ангелов и т. п. — Для келейного употребления, кроме Псалтыри и Евангелия от Иоанна, читаемых ежедневно каждым грамотным абис. (Ев. Иоанна для этой цели разделено на 7 зачал по дням недели), служат сборники песнопений (губаэ Мальке) — род наших молитвословов, каноников и акафистов. Существуют также подражания Псалтыри со стихами в честь Спасителя или Богородцы на мотив псалмов и библейских песен; эти «псалтыри Христа» или „Пр. Девы“ иногда приписываются на полях Псалтырей, иногда coставляют отдельные сборники. — Вообще церковная поэзия аб. богата, и в этом отношении их богослужение главным образом отличается от коптского. Переводя чины и остов службы, они оставили себе полный простор для создания изменяемых частей их, и мне до сих пор удалось в огромной книге «Дегва» найти только одно заимствованное песнопение — «Христос воскресе»… Рядом с переводными «Богородичными» (Феотокии «Веддасе Марьям») на ежедневном утреннем богослужении, у них появляются свои «похвала и умиление»; рядом с заимствованными у коптов ектениями, находятся оригинальные, длинные прошения, называемые по начальному слову «Царствуяй» («Паки прославим и возвеличим Господа всяческих, Бога нашего «Вседержителя. Царствуяй над всем, Его же воспевают Ангели и Архангели, Тебе служит вся тварь, Тя хвалим и силу Твою воспеваем и имени Твоему поклоняемся на всякое время и на всякий час… яко соблюл еси ны в долготу нощи и привел ны еси в свет дне. Даруй нам, Господи, день сей в мире и здравии, соблюди ны от грехов и соблазнов, обладаяй щедротами Господи, Боже наш…»); из ектений, употребляемых в православной церкви мне удалось найти в одной парижской рукописи часослова великую ектению после чина утрени. Эти оригинальные богородичны и ектеньи возводятся к сладкопевцу эфиопской церкви иерею Яреду (VI в.), который, воспев первые в Аксумском соборе пред ковчегом завета, по преданию, поднялся от земли на локоть, был восхищаем на небо и принес на землю слышанное им там ангельское пение. Это пение, также по-видимому оригинальное у эфиопов, не тожественно с коптским восьмигласным; в нём различается два гласа: «гез» — обыкновенный и постный и «эзель» — праздничный; особенность колорита, сила голоса в связи с высотою звука обозначается термином «арарай». В аб. церковном пении обилие фиоритур, трелей, вводных тонов, хроматизация, нетвердый, неустойчивый, несимметричный ритм; на европейские уши оно производит бол. частью неприятное впечатление. Так как изобретение или, вернее, упорядочение возводится к Яреду, то нередко и книги церковных песнопений, особенно «Дегва» считаются его творением, что конечно имеет такую же степень достоверности, как и признание св Иоанна Дамаскина творцом Октоиха. Ноты, проставленные в этих книгах изобретены уже при Клавдии иереями Герой и Рагвеелем. Состоя из тех же знаков эфиопского алфавита, они представляют отдельные слоги, поставленные под строкой и обозначающие ряды звуков, взятых из гимнов, напев которых певцы знают и которые соответствуют нашим самогласным и подобным. Таким образом аб. нотная система не соответствует европейской; знание её не дает знания нот и каждый певец может петь только то, что раньше разучил наизусть; ноты служат лишь напоминанием заученных мелодий, которые передаются из рода в род; с прекращением этого предания потеряется и ключ к абис. церковному пению. — Произведения аб. церковной поэзии б. частью стихотворны; каждая строфа имеет одну рифму; термины их весьма разнообразны. Видное место по распространенности и употребительности при богослужении занимают так назыв. «подобия» (портреты — «Малькэ»), представляющие длинный ряд величаний, обращенных к каждой части тела святого (напр. «мир главе твоей, яже есть и будет над всем естеством. Завеща нам Мариа завет милости правый. Иже глаголаху: сотворим завет со смертию, суетная глаголаху и души своя погубиша…») и начинающихся с слова «мир» (салам). Эти «подобия», соответствующие нашим акафистам, имеются в честь Спасителя (несколько), Богородицы (несколько), Арх. Михаила и Гавриила, Георгия Побед., Таклы Хайманота и мног. др. святых. Имеются еще гимны, где отдельные стихи начинаются «радуйся». Далее следуют антифоны (мавасет), представляющие припевы к богослужебным псалмам и пророческим песням, в роде наших стихир и тропарей канона; вазема — сборник стихир и припевов на великие праздники; маваддес — припевы бол. частью импровизованные на воскресные дни и т. д. Импровизации певцов играют огромную роль в эфиопском богослужении; широким распространением их м. б. объясняется некоторая бедность эфиопских богослужебных книг сравнительно с богатством триодей, октоихов и миней православной церкви. — Все эти книги переписываются на пергаменте; рукописи нередко украшаются орнаментом и иконами, пишутся с киноварью и стоют дорого, особенно нотные, в виду чего для бедных сельских церквей полное отправление служб не всегда бывает доступно, и праздничное богослужение в них мало отличается от седмичного. — Рядовые службы те же, что и у нас, но для получения седмочисленности («седмерицею днесь хвалих Тя»…) полунощница соединена неразрывно с утренней в одну ночную службу, а первый час получил наименование «молитва утра». Повечерие («молитва сна») всегда отправляется великое. Кроме часослова, заимствованного при абуне Саламе III у коптов, переведенного аввой Григорием и доходящего местами до буквального тождества с православным, существует еще два туземных, употреблявшихся вероятно в более древнее время и потом сделавшихся привилегией некоторых монастырей. Один из них, употребляемый в Квескваме и кажется в его иерусалимском подворье, состоит почти весь из стихотворных песнословий в честь Св. Троицы, Богородицы и различных ликов святых (на вечерне напр. восхваляются преподобные, на 1-м часе — Апостолы и т. д.), множества библейских и назидательных чтений и отличается отсутствием псалмов; в другом, службы состоят из псалмов, молитв священника и библейских чтений. В ночь под великие праздники служится всенощное бдение, которое по книгам Меераф и Дегва представляется в следующем виде: по обычном начале псалмом „Господня земля и исполнение ея“ (22, озаглавленный у эфиопов, как и 103 „красота творения“), псалмы 92 (Господь воцарися) и Господи воззвах… с припевами из „Ваземы“. Между псалмами прошения ектеньи. Затем дневные псалмы (кафисма), вечерняя молитва священника, паремии из апостольских чтений, прокимен и Евангелие. — Утренние молитвы священника. Молитва „Спаси, Боже, люди твоя“… Прошения „утренней литии“. Четырепсалмие (62, 91, 5, 64); рядовые псалмы. Пс. 50. Канон из следующих пророческих песней с припевами из Ваземы: молитва Манассии, песнь пр. Аввакума, песнь Богородицы (Величит душа моя Господа), песнь отроков и песнь Захарии (Благословен Господь Бог Израилев). Хвалитные псалмы и стихиры. Синаксарий. Богородичны (Веддасе Марьям). Евангелие. Чтение „знамений Марии“. Песнь песней (в посту по субботам). Маваддес и ектеньи. (Славословие великое читается на 1 часе). — Литургия служится ежедневно, кроме первых трех дней и пятка страстной седмицы, когда все службы превращаются в длинные часы со множеством библейских чтений, поучений, и поклонов. Совершается всегда порану, сряду после утрени, а в праздники — по окончании всенощного бдения, т. е. около полуночи. Общий чин литургии возводится абис. к египетскому образцу и действительно весьма близок к коптским литургиям свв. Василия и Кирилла Александрийского. Кроме того имеется до 14 других „возношений“ (евхаристических молитв), надписанных в эфиоп. служебниках именами: апостолов (вероятно для апостольских праздников), Иоанна Богослова, Василия Великого, Иоанна Златоуста (отличные от наших), Епифания Кипрского, Афанасия Великого, 318 отцов, Иакова Серугского, Григория Просветителя, Диоскора, наконец „литургия юже поведа Господь наш Иисус Христос Апостолом своим по своем из мертвых воскресении“, и отдельная литургия для богородичных праздников, приписываемая какому-то Харькосу, еп. оксиринхскому. Чин литургии почти тожествен с коптским (см.). Как и у них, она служится на трех квасных просфорах с печатями из 12 крестов; вино употребляется из сушеного винограда, выдавливаемого в воду или из свежего, выдавливаемого руками священника в потир и разводимого на церковных виноградниках в окрестностях Гондара. Вещество для таинства приносится при звоне колокольчика пред началом обедни из просфорной, где пекутся хлебы. Литургия служится непременно соборне, не менее как тремя священниками и двумя диаконами; поют сами служащие по нотным служебникам, народ поет только краткие ответы на возгласы. При открытых вратах престол сокрыт от народа завесами пред царскими и южными вратами. В части, соответствующей проскомидии, священник поминает в числе святых некоторых эфиопских абун, некоторых абисс. царей и преподобных. Ко св. причастию и даже вообще к присутствию при совершении литургии не допускаются находящиеся в нечистоте и невенчанные церковным браком. После обедни бывает молебен. Духовенство выходит из алтаря и становится лицом к предстоящим. Все поют Веддасе Марьям (канон), акафисты-малькэ, псалмы и пророческие песни. Наконец в соборах, где есть хоры дабтара, начинаются импровизации певцов (кнэ), гл. обр. алаки. Здесь выступает и другая особенность эф. богослужения — церковная музыка и пляска. Пение сопровождается звоном систров, барабанным боем, хлопаньем в ладоши, ударами посохов о пол. Воодушевление переходит в экстаз, начинаются телодвижения, род священного танца, в котором участвуют и священники и дабтара. В большие и храмовые праздники между утреней и литургией бывает крестный ход, причем несется обернутый в шелковые платы табот и бывает также пляска. — Аб. употребляют александрийский календарь, называя каждый из 4 лет високосного цикла именем одного из евангелистов (Иоанна — високосный) и начиная год с 1-го маскарама (сб. „дождливый“) = 29 августа. Отсюда термин богослужебного года от „Иоанна до Иоанна“. Кажется в более древнее время год начинался с конца октября. Праздники и посты те же, что и у коптов, и почти совпадают с нашими. К числу седмочисленных коптских праздников присоединено Воздвижение (17-го маскарама = 14 сентября), которое особенно чтится, как конец зимнего дождливого времени. Обряды в этот день имеют языческий характер. Накануне ставится на площади или на горе за городом громадный сноп из жердей, перевязанных яркими материями. Ночью к нему направляется с факелами крестный ход (в столице с митрополитом во главе и в присутствии царя, войска и европейских представителей). При трубном звуке, при пушечных и ружейных выстрелах крестный ход трижды обходит сноп и затем сноп зажигается факелами при пении крестных стихир. Аб. объясняют этот странный обычай легендой, что обретение св. Креста было оповещено кострами, зажженными на пространстве от Иерусалима до Константинополя. С этого дня разрешается вкушать новые плоды. В самый день знать делает визиты и епископы съезжаются ко двору. В ночь на Богоявление (11-го тера = 6 янв.) „о часе десятом нощи“ бывает крестный ход на воду, причем совершается длинный переводный с коптского чин великого водоосвящения, состоящий из избранных псалмов, множества библейских чтений и заканчивающейся молитвой: „Велий еси Господи, и чудны дела Твоя“. В некоторых местах ко дню праздника население перекочевывает на берег в палатки; устраивается и временная церковь, куда под праздник с крестным ходом переносится табот, сопровождаемый пляской, которая не оставляет процессии и во время её обратного следования. Погружение креста сопровождается выстрелами. В великий четверток по коптскому чину бывает умовение ног и литургия после полудня, а в пяток в царских вратах выставляется распятие, а затем совершается обряд погребения. — Великие праздники (Рождество, Богоявление) имеют предпразднества и попразднества. Святцы, кроме святых признаваемых в коптской церкви, заключают в себе многих абисс. царей и преподобных; к сожалению эта сторона еще весьма мало исследована. Чудовищно встретить в них под 25 сене (19 июня): „Пилата и его жены Аброклы“ (Прокулы) с величанием в честь их. Беспримерным обилием праздников эфиопская церковь обязана окончательно узаконенным Зара-Якобом почитанием субботы наравне с неделей и особенно введением ежемесячных праздников, свойственных в слабой степени и коптской церкви. Посвящая два дня в неделю Богу, сочли необходимым посвятить по дню в месяц (12 числа) арх. Михаилу, по дню (19) арх. Гавриилу и другим Бесплотным, по дню Аврааму, Исааку и Иакову (28), по дню в честь Божией Матери (21-го в виду Успения 21 тера = 16 янв. и Вознесения 21 нахсе = 16 августа). Кроме того в честь Богородицы существует еще 33 праздника; затем учреждены ежемесячные воспоминания Рождества Христова (29-го в виду 29 тахсаса = 25 декабря), „Спасения мира“ (=Распятия; 27-го числа). Наконец дело пошло еще дальше — отдельные корпорации ежемесячно празднуют своим покровителям (напр. военные — великомуч. Георгию), а каждый абиссинец своему патрону. — Посты по времени, продолжительности и строгости тожественны с коптскими и приближаются к православным. Рождественский начинается с 11-го ноября; во время нашей недели мытаря и фарисея бывает общий всем монофизитам и несториянам трехдневный пост. — Чины таинств переведены с коптского, а следовательно близки к православным. В частности заметим следующее. Крещение соединяется с миропомазанием для мальчиков на 40 день, для девочек на 80, но совершается б. ч. чрез обливание. За ним следует причащение. Что касается покаяния, то „Книга света“ Зара-Якоба предписывает каждому иметь своего духовника и не бегать по разным; он должен налагать епитимии: посты, поклоны, молитвы, милостыню, паломничество в Иерусалим. Последнее является предметом желаний благочестивых абис.; побывавший в св. граде пользуется на родине уважением и авторитетом. К числу злоупотреблений следует отнести исполнение эпитимий самими священниками за деньги, а также некоторую симонию: при поставлении в священные степени архиерей получает два бруска соли, заменяющие в Аб. ходячую мелкую монету. Рукоположение совершается после обедни, причем архиерей может и не совершать её и даже не быть в облачении. Новопосвящаемый предварительно подвергается легкому испытанно в догматах, обрядах и знании богослужебного языка. Наконец таинство брака удержалось почти только для одних духовных и царей, миряне в огромном большинстве живут в гражданских браках, признаваемых государством, но не церковью, которая не допускает живущих без её благословения к таинствам. Последствием является то, что ко св. причащению приступают почти только старики и дети, а также и то, что обычным явлением в народе сделались не только разводы, но и полигамия в полном смысле этого слова. — Остается сказать о некоторых обычаях и обрядах якобы свидетельствующих об иудействовании эфиопской церкви. Указывают на 1) обрезание, 2) аксумский ковчег, 3) субботствование, 4) пляску, 5) устройство храмов. Не говоря уже о том, что санкция всего этого идет не из глубокой древности, а от „Книги света“ Зара-Якоба, который сам при этом ссылался на слова Спасителя „не приидох разорити, но исполнити“… и соборные постановления, следует иметь в виду, что обрезанием абисс. обязаны не религии, а этнологии, и оно существует также у коптов. В этом смысле объясняет его и царь Клавдий в своем исповедании веры: «мы не обрезываемся, подобно иудеям, ибо мы знаем слова учения Павла, источника премудрости: Гал. 3.6, 1 Кор. 7,18. Все Павловы книги у нас есть… Обрезание у нас — народный обычай, как надрезы на лице у эфиопов и нубийцев и прободение ушей у индусов. Совершаем его мы не для исполнения Моисеева закона, но ради человеческого обычая“. Ковчег находится в связи с династической легендой; почитание субботы свойственно не одним абиссинцам: и в правосл. церкви она имеет богослужебные и трапезные преимущества пред седмичными днями; реформы царя-богослова только утрировали это древнецерковное уважение ко дню творения и упокоения Единородного Сына Божия. Пляску абиссинцы стараются лишь осмыслить примером Давида: она вернее всего также идет из африканской этнографии; а что касается круглых храмов, то они конечно передают скинию или Соломонов храм только в глазах западных туристов, не видавших тричастного деления православных и коптских храмов и не знающих, что они и не являются древнейшей формой абис. церкви. — Наконец следует сказать, что монофизитское вероучение, хотя и изредка всё же проглядывает в богослужении. Укажем прежде всего на трисвятое с обычными монофизитскими добавлениями („св. Боже, св. Крепкий, св. Безсмертный, рождейся от Девы, помилуй нас… крестивыйся во Иордане… пригвоздивыйся на древе… воскресый из мертвых“… и т. д.), на длинную полунощную молитву „Вся воинства Ангел…“, на некоторые молитвы в литургии, на признание Диоскора в числе святых.
Рукописи богослужебных книг имеются во всех собраниях. Не говоря о псалтырях и Ев. Иоанна, без которых обходится редкая библиотека, в России имеется два полных списка Четвероевангелия (одно в И. П. Библ. 1526 г. из иерус. м-ря), два списка часослова по переводному чину (в Азиат. Музее Акад. Наук и И. П. Библ.) и один неполный по туземному-стихотворному (в Музее Киев. Дух. Акад.), несколько экземпляров служебника (в Азиат. Департ. Мин. Иностр. дел и в частных собраниях). Орган восхваления (в И. П. Б.), сборники гимнов (в С.П.Б. Духов., Акад. Азиат. Муз., И. П. Б.). Из житий святых имеется только кусок ноябрьской четьи-минеи в Киев. Дух. Акад. в древней рукописи XV в. „Знамения Марии“ есть в Азиат. Деп. и отчасти в С.П.Б. Дух. Акад. „Псалтырь Девы“ — в Общ. Любит. Древней Письм. и т. д. — Первое издание эфиоп. нового завета вместе с литургией сделано в Риме Петром эфиопом 1548—9 г. Книги ветхого зав. изд. Di Amann Octateuchus Aethiopicus (2 т.) Lpz. 1853, Libri apocryphi, Berl. 1894; Bachmann, Dodekapropheton Aethiop. Halle 1893. Prophet Iesaia Berl. 1893; Псалтырь изд. Ludolf, Psalterium Davidis 1701; в Лондоне изд. Библ. Общ. 1815; там же Novum testament. ed. Pell Platt. 1830. О переводе Св. Писания см. В. В. Болотов, Описание 4-й эфиоп. ркп. Библ. С.П.Б. Дух. Акад. (в Журналах Акад. 1894—5 г.); Наскspill — Die Aethiop. Evangelien übersetzungen. (Zeitschrift für Assyriol. XI), Méchineau в Diction. de la Bible Vigoureux II, 2020—2033. О псалтыри с образцами переводов „богородичных“ и „псалтыри Девы“ В. В. Болотов. Описание двух эф. ркп. СПБ. Д. Акад. („Христ. Чтение“ 1887, II); Б. Тураев, Описание эфиоп. ркп. И. Общ. Любит. Древ. Письм. (в „отчете“ Общ. за 1897). О часослове: Б. Тураев, Часослов эфиоп. церкви (критическое изд. текста с церковно-слав. переводом по переводному чину. „Записки Имп. Акад. Наук“ VIII, 1,7. 1897); заметка В. В. Болотова в „Христ. Чтении“ 1898, I; Б. Тураев, Ночное богослужение эфиоп. церкви (по стихотворному чину — „Труды Киевской Духовной Акад.“ 1900). Эфиопские стихи в честь Апостолов („Записки Вост. Отд. Археол. Общ.“ XII, 1). Пасхальная служба коптской церкви (Сборник „Commentationes philologicae“ в честь проф. И. В. Помяловского). Литургия изд. Rodwell в Hurris Cowpers Journal of Sacred Literature 1864 и Swinton — The Oriental Liturgies. Перевод пр. Порфирия „Восток Христианский“, Богослужение Абиссинов (Труды Киевск. Дух. Акад. 1869); здесь же переведен чин крещения и миропомазания, и в „Собрании древних литургий“ III, 79. v. Arnhard, Liturgie zum Tauffest d. Aethiop. Kirche. Munch. 1886.
О церковном искусстве абис. Achille Raffray, des églises monolitches de Lalibéla. Par. 1885 (атлас и краткий текст). Simon, L’Ethiopie, les eglises monol. de Lal P. 1885. В. В. Стасов, Коптская и эфиопская архитектура (Вестн. Изящ. Искусств 1885 и Полное Собр. Сочин. II). Славянский и восточный орнамент СПБ. 1884 (на 138—140 табл. собраны образцы из орнаментированных эфиоп. рукописей европейских библиотек). Иконы изд. м. пр. в каталогах рукописей Дилльманна и Wright (см.). О пении: В. Быстров (псевд.) „О музыке Абиссинцев“, в книге Долганева „Страна Эфиопов“ (м. пр. приводятся и напевы, положенные на наши ноты и указана полная литература). См. еще В. В. Болотова в „Хр. Чт.“ 1898, I.
6. Духовное просвещение и богословская литература. Школы существуют при монастырях и церквах. Детей учат эфиопской грамоте по Новому завету и Псалтыри. Желающие идти дальше учат наизусть богородичны, мальке и амхарские катихизисы, после чего получают степень „дека мезмур“ — псалтырное чадо. Знание наизусть псалтыри — не редкость даже среди вельмож и дам. — При соборах находятся наставники (мамхер), преподающие курс богослужебной поэзии (кнэ). Из этих аудиторий выходят творцы тех неудобонятных и вычурных виршей, которые импровизируются в церквах и попадают на страницы рукописей. Для обучения пению существуют особые школы, в которых разучивают нотные книги („школа дегва“) в течение многих лет. Окончившие курс делаются дабтара, из которых вербуются церковные деятели и которые составляют интеллигенцию страны. Для непосредственной подготовки к священническому сану служит школа «кеддасе», где разучиваются литургии и их служение нараспев. Наконец желающие получить высшее образование отправляются к мамхерам, толкующим отдельные книги Св. Писания (школа мацхаф), отцов церкви (ликавонт) и юридический кодекс (фетанагатс). После многолетнего пребывания и переходов от мамхера к мамхеру они могут получить высшую степень „лик“ („старец“, „учитель"). Для народной массы иногда устраивают догматические собеседования странствующие мамхеры в церковной ограде после обедни. — При таких условиях конечно нельзя говорить о полном упадке и беспросветной тьме в Аб.: эта тьма едва ли многим безотраднее, чем среди нашего простого народа; что же касается нашей т. наз. интеллигенции, то она едва ли может идти даже в сравнение с эфиопской в смысле богословского образования и преданности уставам церкви. Но к сожалению формальный и узкий характер образования имеет и дурные стороны. Ревностно соблюдая посты и справляя бесчисленные праздники, читая ежедневно Псалтырь и ходя исправно к церкви, если нельзя по известным причинам пойти в церковь, абис. даже образованный считает себя вполне исполнившим долг христианина и мало печется о нравственном совершенствовании, о росте духовном. Вообще склонный к утрировке, он поражает своей догматической и ритуальной мелочностью, которая уже успела наложить отпечаток на историю его страны. Мы видели хитросплетения различных богословских толков, способных не только повергать отечество в анархию из-за тонкостей оттенков монофизитства, но и анафематствовать друг друга из-за вопроса о святости царя Навуходоносора. Наряду с этим ханжество, святошество и тунеядство, которому открывал простор и монашеский устав евстафианцев, идет рука об руку с эксплуатацией не только религиозного чувства, но и суеверий простого народа. Плохо обеспеченные дабтара, которых, конечно с пристрастием ярого пропагандиста Массайя называет наиболее испорченным элементом в стране, и даже сами мало образованные и еще менее материально благоденствующие служители алтаря не считают предосудительным заниматься сбытом рукописей разного рода заговоров, магических молитв и чудодейственных апокрифов, вздорного, а подчас и кощунственного содержания, имеющих силу против болезней, укушений гадов, воров, пожаров, внезапной смерти и т. п. Свитки с этими писаниями носятся на шее, прикладываются к больным членам и т. п. Редкая рукопись Псалтыри, Евангелия и Служебника не профанируется подобного рода приписками, в которых бессмысленный подбор странно звучащих слов объявляется именами Божиими, имеющими магическую силу, в уста святых и Божией Матери влагаются странные тексты и про них рассказываются невероятные истории. Кроме переводных с коптского молитв Богородицы у парфян и на Голгофе (в роде нашего „Сна Богородицы“) абис. отреченная литература полюбила пророка Моисея: в его уста напр. влагается молитва, „от которой погибают 140 царей и количество врагов, выражаемое шестью рядами цифр по три с 15 нулями“; в сборнике наз. „том правды“ даются магические молитвы, открытия якобы Спасителем апостолам и т. д. Словом, несмотря на все свои догматические потуги, абис. ум не мог разобраться в молитвах истинных и ложных также, как он не сумел соблюсти масштабов в отличии Св. Писания от апокрифов и даже от таких произведений, как „знамения Марии“; духовенство служащее не в состоянии поучать народ, и эта сторона завета Зара-Якоба наименее приводится в исполнение. Правда, литургическое богатство восточных церквей глубоко назидательно само по себе и делает излишними человеческие слова и поучения; но последние в Аб. были бы теперь очень кстати при непонятности богослужебного языка и опасности со стороны пропаганды, которая на эту сторону обращает особенное внимание. До сих пор однако абис. церковность оказывалась достаточно стойкой в этом отношении, что будет дальше при новых более дальновидных приемах римских уловителей и большем просторе для иноземных влияний, трудно предугадать. Во всяком случае пока можно говорить, что всё-таки национальная вера обязана до сих пор сохранением не государству, а церкви, которая при всех своих недостатках проникает всё существо абиссинца. Лучшее доказательство этому — литература. Грамотность и образованность в Аб. получается в духовных школах, а потому и деятели на литературном поприще были богословами даже в том случае, когда писали летописи, которые по тону и духу так напоминают исторические книги Библии. Прочая литература почти вся богословского содержания. Цари, тоже богословы по образованию, заботились о пополнении её переводами творений сирийских и арабских монофизитов; под их покровительством были переведены аскетические книги Мар-Исаака Ниневийского, „Духовный старец“ псевдо-Иоанна Савы, Евагрий, Исаия Скитский, Севир Эшмунский, Иаков Серугский, Георгий Сирийский (книга „Талмид“ = „ученик“), богословская энциклопедия монаха Никона и т. д. Борьба с папизмом в XVI—XVII вв. вызвала перевод символической книги „Вера отцев“ и содействовала оживлению оригинальной литературы. Царь Клавдий написал свое знаменитое „Исповедание“, защищая свою церковь от обвинения в иудействовании, а к отступнику Сисиннию анонимные богословы адресовали едкий трактат против диофизитов, разорителей субботы, необрезанных и „единокровных Пилату“. Из других оригинальных произведений эфиопской богословской литературы упомянем кроме известной уже нам „Книги Света“ царя Зара-Якоба и его письма к иерусалимским монахам, труд его современника аввы Григория из Саглы амхарской „Опровержение ересей“, в котором он вместе с Евтихием и докетами оспаривает и том Льва, и Халкидонский собор. Труд этот получил авторитет и даже стал читаться в праздники в церквах. Странное сочинение аввы Бахайла-Микаэль, известное под именем „Книги таин неба и земли“, заключает в себе символическое толкование ветхого завета, апокалипсиса, книги Эноха с различными апокрифическими пояснениями и добавлениями. Довольно распространена также рифмованная богословская поэма „Премудрость премудрых“, излагающая священную историю. На амхарском яз. также имеются разные писания. Кроме уже упомянутых учебных катихизисов существует трактат „Красота 22-х творений“, представляющий распределенный на 6 дней комментарий к первым главам книги Бытия и параллельным им апокрифам, а также усердно изготовляемые пропагандистами переводы Библии и разных гезанг-бухов. К римской пропаганде этого столетия относится амхарская рукопись Берлинской библиотеки: „О церковных таинствах“. Учение трактуется с римской точки зрения на основании западных авторитетов (Амвросия, Иеронима, Августина, Иннокентия), флорентийского и тридентского собора, со ссылками на абисс. книги: Sinodos, Fetha, Nagast и др. и с полемикой против протестантов. Кто автор — туземец, или франк — трудно сказать, но книга интересна для характеристики усилий папизма. Удастся ли ему поработить этот стойкий в вере восточно-христианский народ, боровшийся успешно полтора тысячелетия с исламом и иноверием и переносящий теперь на Россию те чаяния „деления вселенной“, которые в Кебра-нагасте он высказывал относительно римского и эфиопского императоров? Будем и мы надеяться, что настанет время, когда падут, как политические, так и религиозные преграды, отделяющие эту самую южную восточно-христианскую страну от православной церкви.
Об образовали в Аб. см. у Gobat. Journal etc. p. 366, а также весьма обстоятельно, хотя и не надежно у Долганева („Страна Эфиопов. Школы и просвещение стр. 93). О магических молитвах Б. Тураев, Эфиопские orationes falsae (Recueil de travaux redigés pour M. Daniel Chwolson. Berl. 1898); Conti Rossini La redazione Etiopica della praghiera della Vergine pra i Parti. Roma. 1897 (Reale Accad. d. Lincei); Пересказ „Книги Света“ см. у Dillmann, Ueber d. Regierung d. Konigs Zar’a Jacob. Berl. 1884. «Исповедание Клавдия», «Послание к Сисиннию», изд. в Commentarius ad hist. Aethiopicam Людольфа с латинск. переводом. В заключение замечу, что полная библиография по Абиссинии составлена Fumagali Bibliografia Etiopica. Milano, 1893.
 |
 |
