заговорѣ противъ царя, который былъ свергнутъ, а потомъ и убитъ. Но и сынъ его Такла-Хайманотъ I (1706—8) не оказался сговорчивѣе. И онъ былъ убитъ не безъ участія годжамцевъ, взявшихъ на этотъ разъ на себя роль мстителей за царя-мученика (Іясу). Слѣдующіе цари Ѳеофилъ (Тевофлосъ 1708—11) и Давидъ III (1716—1721) были на сторонѣ «помазанія». Митрополитъ Христодулъ, желая примирить противниковъ послѣ собора 1721 г., предложилъ формулу: «соединеніемъ Сынъ Единый, и помазаніемъ бысть Христосъ», но этимъ не достигъ ничего: на улицахъ Гондара произошли демонстраціи и смуты съ человѣческими жертвами, а царь издалъ указъ: „помазаніемъ Сынъ существа“ и гналъ дабра-либаносскихъ монаховъ. Слѣдовавшіе за Христодуломъ митрополиты, какъ копты, еще опредѣленнѣе стали на сторону крайняго толка «вѣры ножа», что даже сообщило ей названіе партій «абунистовъ». Фанатизмъ обострялся, и къ 1830 между толками произошелъ формальный расколъ, выразившійся въ прекращеніи церковнаго общенія и взаимномъ анаѳематствованіи.
Параллельно съ упадкомъ церковнаго единства происходилъ и упадокъ государственной цѣлости. Весь конецъ XVIII и первая половина XIX в. прошли въ непрерывныхъ междоусобіяхъ изъ-за престола, чѣмъ пользовались правители областей — расы (сб. «главы»), добившіеся почти полной самостоятельности. Отъ царской власти осталась тѣнь; престоломъ распоряжались расы—визири, возводя и низводя царей; областные расы вели между собой постоянныя войны. Этимъ пользуются сосѣди, особенно галласы, разселяясь больше и больше по Аб. и проникая во всѣ сферы государственной жизни. Наконецъ знаменитому Касѣ дамбьянскому, не происходившему изъ царскаго рода, удалось объединить имперію и при содѣйствіи митрополита Саламы короноваться подъ именемъ Ѳеодора II (1855—68). Въ благодарность за это царь объявилъ крайнее монофизитство, котораго держался митрополитъ, господствующимъ; пользуясь этимъ, подъ видомъ религіозной ревности, покорилъ дабралибаносскую Шаву и устроилъ комедію собора съ поставленнымъ за дверями палачомъ. Но дружба была непродолжительна. Саламѣ, человѣку самостоятельнаго характера и уважавшему свой санъ, трудно было ужиться съ энергичнымъ деспотомъ, повернувшимъ ходъ исторіи; кромѣ того царь посягалъ на церковныя имущества, необходимыя въ это трудное время для государственныхъ потребностей, а также требовалъ, чтобы духовенство являлось къ нему, какъ помазаннику, съ непокрытой головой, какъ предъ кивотъ Господень. Дѣло наконецъ дошло до того, что Ѳеодоръ превратился въ гонителя церкви: жегъ храмы, ломалъ таботы, разрушилъ Гондаръ, какъ „поповскій городъ“, посадилъ на цѣпь митрополита, глумился надъ нимъ, приказывалъ солдатамъ не соблюдать постовъ и пр. Но этимъ онъ потерялъ всякую популярность и поддержку въ народѣ. Вступившій на престолъ послѣ его трагической смерти Іоаннъ IV, также происходившій не изъ царскаго рода (1868—89), былъ образцомъ благочестиваго эѳіопскаго царя; строгость его жизни дала поводъ многимъ даже считать его монахомъ. Къ сожалѣнію этотъ тиграецъ былъ фанатикомъ «вѣры ножа» и подавлялъ всѣми мѣрами умѣренное ученіе, не останавливаясь предъ жестокостями. Неумолимъ также онъ былъ и къ западнымъ пропагандистамъ, которые, пользуясь смутами, опять успѣли появиться уже въ двухъ видахъ, какъ паписты и какъ протестанты. Въ 1838 въ Тигрэ проникъ лазаристъ Сапето ко двору раса Убіэ, который принялъ его радушно. Вскорѣ папа поручилъ лазаристамъ возобновленіе пропаганды и поставилъ во главѣ ея Юстина де Якобисъ, который по прибытіи въ Адую повелъ дѣло осторожно, привлекая строгостью жизни, бесѣдуя о вѣрѣ и посѣщая туземные храмы. Расъ къ нему благоволилъ и даже довѣрилъ посольство въ Египетъ къ коптскому патріарху за митрополитомъ. Онъ воспользовался этимъ случаемъ для поѣздки въ Римъ, чтобы показать его уловленнымъ неофитамъ и обра-
