Теперь моя очередь взяться за перо и разсказать то, чего Джимъ, находясь на островѣ, не могъ видѣть.
Лодки отчалили отъ Испаньолы въ половинѣ втораго. Мы, то-есть я, сквайръ и капитанъ, собрались въ гостиной на совѣтъ. Еслибы у насъ былъ хотя самый легкій вѣтерокъ, то мы не стали бы долго раздумывать, а напали бы на оставшихся на кораблѣ шестерыхъ разбойниковъ, обрубили бы канатъ и вышли бы въ морѣ. Но въ томъ-то и дѣло, что вѣтра не было ни малѣйшаго. Къ довершенію бѣды Гунтеръ доложилъ намъ, что Гоукинсъ втихомолку забрался въ одну изъ шлюпокъ и уѣхалъ съ матросами на островъ.
Мы разумѣется ни на минуту не усомнились въ его честности, но ужаснулись за его участь. Что онъ надѣлалъ? — думали мы. — Что теперь его ждетъ? Ему не уцѣлѣть среди разбойниковъ, они убьютъ бѣднаго мальчика. Мы почти рѣшили, что онъ погибъ, и съ стѣсненнымъ сердцемъ вышли на палубу.
Жара была нестерпимая. На палубѣ между половицами буквально топилась смола. Нездоровый воздухъ нашей стоянки, пропитанный отвратительнымъ болотнымъ запахомъ, положительно кружилъ мнѣ голову до дурноты. Тутъ было настоящее гнѣздо всякой заразы. Шесть негодяевъ растянулись на бакѣ въ тѣни большаго паруса и шептались между собою. У берега виднѣлись двѣ шлюпки, причаленныя близъ устья ручья. Въ каждой сидѣло по матросу; одинъ изъ нихъ напѣвалъ пѣсню, звуки которой долетали до насъ.
Ждать сдѣлалось невыносимо. Рѣшили, что мы съ Гунтеромъ съѣздимъ въ маленькой лодкѣ узнать, нѣтъ ли чего новаго. Мы направились къ форту, обозначенному на картѣ. Это движеніе встревожило матросовъ, стерегшихъ шлюпки; они стали совѣтываться другъ съ другомъ. Еслибы они побѣжали сказать о насъ Джону Сильверу, то дѣло могло бы принять очень дурной оборотъ. Но у нихъ очевидно былъ строгій приказъ, потому что оба матроса кончили тѣмъ, что остались на своихъ мѣстахъ, и пѣвшій пѣсню снова принялся за свое музыкальное упражненіе.
Берегъ въ одномъ мѣстѣ представлялъ небольшое возвышеніе. Я нарочно направилъ лодку так, чтобы это возвышеніе пришлось между нами и матросами и заслонили бы насъ отъ нихъ. Выйдя на берегъ, я пошелъ какъ можно скорѣе, обвязавъ шляпу носовымъ платкомъ изъ предосторожности противъ солнечнаго удара. Въ рукахъ у меня были заряженные пистолеты.
В какие-нибудь сто шаговъ я уже дошелъ до форта. Онъ былъ выстроенъ довольно остроумно на небольшомъ холмикѣ, подъ которымъ бѣжалъ ручеекъ. Фортъ состоялъ изъ четырехъугольной бревенчатой постройки съ зубцами по всѣмъ четыремъ фасадамъ; въ немъ свободно могли помѣститься сорокъ человѣкъ и отстрѣливаться изъ ружей. Кругомъ была расчищена довольно большая эспланада, такъ что въ случаѣ осады непріятелю негдѣ было бы укрываться отъ выстрѣловъ. Наконецъ кругомъ холма, заграждая также и ручеек, шелъ крѣпкій сплошной палисадъ футовъ шесть вышиною, сдѣланный изъ толстыхъ, врытыхъ въ землю бревенъ съ промежутками для стрѣльбы. Осаждающихъ можно было отлично видѣть изъ форта и стрѣлять какъ зайцевъ. Вообще фортъ былъ приспособленъ такъ, что съ горстью людей въ немъ можно было защищаться хоть противъ цѣлаго полка.
Больше всего мнѣ понравился ручей. На Испаньолѣ было много припасовъ, тонкихъ винъ, оружія и зарядовъ, но вода вся вышла. Я сталъ обдумывать, какимъ бы способомъ доставить воду на шкуну, какъ вдругъ раздался ужасный крикъ, — вопль человѣка. Я въ такихъ дѣлахъ не новичекъ и близко видывалъ смерть; я служилъ подъ начальствомъ герцога Кумберленда и самъ былъ раненъ при Фонтенуа; но этотъ вопль перевернулъ во мнѣ всю душу и заледенилъ въ жилахъ кровь.
— Это Джимъ! Его убиваютъ! — подумал я.
Но старый докторъ-солдатъ не потерялся. Не медля ни минуты, я вернулся на берег и бросился въ лодку.
Гунтеръ былъ великолѣпнымъ гребцомъ. Наша лодка буквально понеслась по водѣ. Мы быстро подплыли къ шкунѣ и я однимъ прыжкомъ махнулъ на палубу.
Тамъ разумѣется всѣ страшно волновались. Сквайръ былъ блѣденъ как платокъ и низко-низко повѣсилъ голову, упрекая себя за то, что завлекъ насъ въ погибель. Не въ лучшемъ состояніи духа находился также одинъ изъ матросовъ.
— Этому молодцу подобныя вещи еще въ диковинку, — сказалъ мнѣ капитанъ, указывая на него глазами. — Онъ чуть въ обморокъ не упалъ, когда услыхалъ крикъ. Ручаюсь, что его нетрудно будетъ образумить.
Я разсказалъ капитану, что видѣлъ, и сообщилъ ему придуманный мною планъ. Капитанъ одобрилъ. Оставалось поскорѣе привести этотъ планъ въ исполненіе.
Мы поставили Редрута въ проходѣ, ведущемъ изъ гостиной въ носовую часть, загородили проходъ матрасомъ и дали Редруту четыре заряженныхъ штуцера. Гунтеръ подвелъ лодку къ кормовому окну и я съ помощью Джойса нагрузилъ на нее порохъ, ружья, сухари, ветчину, боченокъ коньяку и драгоцѣнный свой ящикъ съ медикаментами.
Сквайръ и капитанъ оставались тѣмъ временемъ на палубѣ. Когда наступилъ надлежащій моментъ, мистеръ Смоллетъ громкимъ голосомъ обратился къ младшему боцману:
— Мистеръ Гандсъ, вы видите, насъ двое и у каждого по парѣ пистолетовъ. Если который-нибудь изъ васъ хотя пальцемъ шевельнетъ, чтобы дать сигналъ на островъ, тотъ погибъ. Предупреждаю васъ. Мы не шутимъ.
Угроза ошеломила негодяевъ. Нѣсколько минутъ они пошептались между собою, потомъ всѣ шестеро бросились въ передній люкъ. Должно быть они хотѣли напасть на насъ сзади. Въ проходѣ они накинулись на Редрута съ его баррикадой и поспѣшили вернуться назадъ. Изъ люка выставилась на палубу голова одного изъ нихъ.
— Прочь, собака! — крикнулъ капитанъ, поднимая пистолетъ. Голова моментально исчезла, и такимъ образомъ мы дешево отдѣлались отъ шестерыхъ не особенно грозныхъ воиновъ.
Лодку нагрузили насколько можно больше. Мы с Джойсомъ спустились изъ окна и вмѣстѣ съ Гунтеромъ поплыли къ берегу, работая веслами изо всѣхъ силъ.
Второе наше путешествіе опять обратило вниманіе матросовъ, стерегшихъ лодку. Пѣвецъ опять пересталъ пѣть, и когда мы снова исчезли за береговымъ возвышеніемъ, одинъ изъ нихъ выпрыгнулъ на берегъ и куда-то скрылся. Мнѣ сначала пришло въ голову уничтожить лодки, но потомъ я сообразилъ, что Сильверъ гдѣ-нибудь недалеко и что поэтому не слѣдуетъ рисковать всѣмъ, чтобы выиграть хотя и многое, но далеко еще не все.
Мы причалили тамъ же, гдѣ и прежде, и принялись перетаскивать привезенные запасы въ фортъ или скорѣе въ блокгаузѣ, такъ какъ первое названіе слишкомъ для него громко. Въ этотъ разъ мы только побросали нашъ грузъ черезъ палисадъ, такъ какъ перенести его въ самый блокгаузъ было для насъ троихъ слишкомъ тяжело и долго. Потомъ, оставивъ Джойса караулить первый нашъ транспортъ, мы съ Гунтеромъ вернулись къ лодкѣ.
Три раза безъ передышки бѣгали мы отъ лодки къ блокгаузу и обратно, потомъ, припрятавъ какъ слѣдуетъ нашъ грузъ въ блокгаузѣ, я оставилъ тамъ обоихъ слугъ и вернулся на Испаньолу одинъ.
Мнѣ хотѣлось привезти въ блокгаузъ еще одинъ грузъ. Съ перваго взгляда это казалось немыслимымъ, но дѣло въ томъ, что хотя пираты были многочисленнѣе насъ, за то у нихъ не было ружей, а только пистолеты. Прежде чѣмъ они подошли бы къ намъ на пистолетный выстрѣлъ, мы уложили бы полдюжины изъ нихъ выстрѣлами из ружей.
Сквайръ дожидался меня на кормѣ, совершенно оправившись отъ своего разстройства. Онъ притянулъ брошенный мною канатъ и крѣпко его привязалъ. Мы съ жаромъ принялись нагружать лодку. Грузъ на этотъ разъ состоялъ исключительно изъ солонины, сухарей и пороха, да кромѣ того каждый изъ насъ взялъ по мушкету и по кортику на человѣка. Остальное оружие и припасы мы побросали въ воду. Какъ теперь вижу синеватый блескъ ружей и ножей подъ водою на желтомъ песчаномъ днѣ.
Наступалъ отливъ и шкуна заколыхалась на якорѣ. Въ сторонѣ шлюпокъ послышались крики и хотя мы знали, что Джойсъ и Гунтеръ находятся по другую сторону, тѣмъ не менѣе нужно было торопиться. Редрутъ оставилъ свою баррикаду и сѣлъ вмѣстѣ съ нами въ лодку, которую мы подвели ближе къ трапу, чтобы .jpg)
— Эй, вы, слышите вы меня?
Отвѣта не было.
— Абраамъ Грей, это я вамъ говорю!
Опять никто не отвѣтилъ.
— Грей, — повторилъ капитанъ, — я уѣзжаю и приказываю вамъ за мной слѣдовать. Я знаю, что вы честный парень и что всѣ ваши товарищи лучше того, чѣмъ они хотятъ быть. У меня въ рукахъ часы, Грей, и я даю вамъ ровно полминуты на сборы.
И в третій разъ отвѣта не было.
— Ну, мальчикъ, торопись же, не задерживай насъ, — продолжалъ капитанъ. — Каждая лишняя секунда грозитъ опасностью для жизни этихъ господъ.
Тутъ подъ люкомъ послышался глухой шумъ. Кто-то съ кѣмъ-то боролся. Потомъ Абраамъ Грей выскочивъ изъ люка съ раной на щекѣ и подбѣжалъ къ своему капитану, какъ вѣрная собака на призывъ хозяина.
— Я съ вами, капитанъ, — сказалъ онъ.
Они оба сѣли къ намъ въ лодку и мы усердно заработали веслами. Итакъ, съ корабля мы выбрались благополучно. Оставалось поскорѣе укрыться подъ защиту блокгауза.
Наша лодка была слишкомъ тяжело нагружена. Для такой скорлупки пятеро взрослыхъ мужчинъ были уже очень большимъ грузомъ, а съ нами было кромѣ того еще нѣсколько берковцевъ солонины, три мѣшка сухарей и огромное количество пороха. Поэтому насъ то и дѣло поливало водой и вскорѣ мои башмаки и фалды сюртука совершенно промокли.
Капитанъ разложилъ грузъ немножко поровнѣе и это нѣсколько помогло. Тѣмъ не менѣе, мы даже дышать боялись, опасаясь каждую минуту, что лодка вотъ-вотъ опрокинется.
Съ другой стороны, какъ я уже говорилъ, начинался отливъ. Отъ западной части бухты поднималось сильное теченіе и направлялось къ проливчику, черезъ который мы вошли въ бухту утром. Уже одно волненіе представляло большую опасность для нашего утлаго челнока, но кромѣ того теченіемъ относило насъ въ сторону и гнало прямо на шлюпки, возлѣ которыхъ съ минуты на минуту могли появиться бунтовщики. Весь трудъ выпалъ на мою долю, потому что у руля сидѣлъ я.
— Я не могу править на блокгаузъ, — заявилъ я капитану, который гребъ вмѣстѣ съ Редрутомъ. — отливъ сбиваетъ насъ съ дороги. Не можете ли вы налечь немного на лѣвую сторону.
— Никоимъ образомъ, — отвѣчалъ мистеръ Смоллетъ, — иначе мы прямехонько пойдемъ ко дну. Правьте себѣ направо, насколько силъ хватаетъ, правьте, пока мы не осилимъ теченія, вотъ все, что я могу вамъ сказать.
Я старался изо всѣхъ силъ, но потокъ попрежнему относилъ насъ въ сторону и вскорѣ мысъ оказался у насъ какъ разъ направо, другими словами, мы плыли параллельно берегу.
— Этакъ мы никогда не доплывемъ до берега, — сказал я.
— Ничего не подѣлаешь, — возразилъ капитанъ. — Намъ во всякомъ случаѣ нужно держаться мыса, иначе мы Богъ знаетъ гдѣ причалимъ, не говоря уже объ опасности наткнуться на разбойничьи шлюпки. Здѣсь же теченіе въ концѣ-концовъ ослабѣетъ и намъ можно будетъ спокойно проплыть вдоль берега.
— Да оно уже слабѣетъ, — сказалъ матросъ Грей, сидѣвшій спереди. — Я думаю, что намъ можно и повернуть немного.
— Спасибо, голубчикъ, — спокойно отвѣчалъ я ему.
Мы всѣ уговорились быть съ нимъ дружны и дѣлать видъ, будто между нами не было никакого недоразумѣнія.
Вдругъ капитанъ, гребшій къ берегу и все время смотрѣвшій на шкуну, заволновался и вскрикнулъ слегка измѣнившимся голосомъ:
— Пушка!
— Я сам думалъ объ этомъ, — отвѣчалъ я, полагая, что онъ намекаетъ на возможность бомбардировки блокгауза. — Но вѣдь имъ не на чемъ перевезти ее на берегъ, и потомъ, какъ они протащутъ ее по лѣсу?
— Я не про то, — возразилъ капитанъ, — я хочу сказать, что сзади насъ пушка.
Дѣйствительно мы про нее забыли. Я обернулся назад и увидалъ, что пятеро негодяевъ снимаютъ съ нея курточку, какъ они называли надѣтый на нее чехолъ изъ просмоленнаго полотна. Меня какъ обухомъ по головѣ ударило. Я вспомнилъ, что мы не догадались потопить порохъ и ядра, предназначавшіеся для пушки и спрятанные въ особой крюйтъ-камерѣ. Негодяямъ нетрудно было выломать дверь камеры и достать все необходимое для пальбы.
— Израиль былъ у Флинта канониромъ, — замѣтилъ глухимъ голосомъ Грей.
Я смѣло направилъ лодку къ своей излюбленной пристани. Теченіе ослабѣло настолько, что я имѣлъ полную возможность держаться этого направленія. За то мы обратились теперь къ Испаньолѣ не кормой, а бортомъ, представляя таким образомъ очень удобную цѣль.
Я не только видѣлъ, но даже слышалъ, какъ подлецъ Израиль Гандсъ катилъ по палубѣ ядро, толкая его ногою.
— Кто здѣсь всѣхъ лучше стрѣляетъ? — спросилъ капитанъ.
— Безъ всякаго сомнѣнія мистеръ Трелонэ, — отвѣчалъ я.
— Мистеръ Трелонэ, неугодно ли вамъ будетъ уложить одного изъ этихъ негодяевъ? — продолжалъ капитанъ, — хоть Гандса что-ли?
Трелонэ спокойно, какъ на охотѣ, осмотрѣлъ курокъ своего мушкета.
Осторожнѣе, сэръ, берегитесь отдачи, — сказалъ капитанъ, — а то вы насъ опрокините. Приготовьтесь всѣ поддержать равновѣсіе послѣ выстрѣла.
Сквайръ прицѣлился, весла остановились, всѣ мы наклонились впередъ, чтобы поддержать равновѣсіе, и наши движенія были такъ хорошо разсчитаны, что въ лодку не влилось ни капли воды.
Бунтовщики уже повернули пушку на лафетѣ. Передъ жерломъ стоялъ Гандсъ и держалъ въ рукахъ банникъ. Онъ выставился больше всѣхъ, но въ моментъ выстрѣла случайно нагнулся и пуля, просвиставъ у него надъ головою, попала въ одного изъ четырехъ другихъ.
Раненый закричалъ. Крику его отвѣтили не только голоса на шкунѣ, но и множество голосовъ на островѣ. Я взглянул на берегъ. Негодяи бѣжали изъ лѣса къ шлюпкамъ.
— Капитанъ, — вскричалъ я, — шлюпки!
— Ничего, правьте! — отвѣчалъ тотъ. — Что-жь дѣлать, если попадемъ въ болото… если не причалимъ, то вѣдь еще хуже будетъ.
— Одна изъ шлюпокъ плыветъ на насъ, — продолжалъ я, — а прочіе матросы вѣроятно бѣгутъ отрѣзывать намъ отступленіе.
— Что-жь, пусть пеняютъ тогда на себя. Знаете пословицу: что морякъ на землѣ, что кавалеристъ пѣшкомъ… Ихъ я не боюсь, а вотъ пушка… Слушайте, сквайръ: когда увидите, что подносятъ фитиль, скажите. Мы сейчасъ же дернемъ назадъ.
Такъ разговаривая, мы плыли довольно быстро, если принять въ разсчетъ непомѣрный грузъ лодки. До берега оставалось не болѣе тридцати или сорока весельныхъ взмаховъ. Шлюпка была уже намъ не страшна, потому что мы успѣли заѣхать за мысъ. Единственную опасность представляла для насъ пушка.
— Опасно, — сказалъ капитанъ, — а то бы я съ удовольствіемъ велѣлъ остановиться и выстрѣлить еще один разокъ.
Негодяи готовились выпалить. Никто изъ нихъ не обращалъ вниманія на раненаго, который кое-какъ тащился по палубѣ.
— Берегись! — крикнул сквайръ.
— Назадъ! — скомандовалъ капитанъ.
Редрутъ и онъ разомъ повернули весла съ такою силой, что корма погрузилась въ воду. Въ ту же минуту бухнулъ выстрѣлъ. Это былъ первый, услышанный Джимомъ, такъ какъ выстрѣла сквайра онъ не слыхалъ. Не знаю, куда попало ядро, но думаю, что оно пролетѣло у насъ надъ головами и произвело въ воздухѣ сотрясеніе, потопившее нашу лодку. Во всякомъ случаѣ она безъ видимой причины вдругъ затонула и всѣ мы очутились въ водѣ, на глубинѣ трехъ футовъ. Большой бѣды въ этомъ пока не было, потому что до берега мы могли дойти преспокойно пѣшкомъ, но скверно было то, что затонула наша провизія и съ нею три ружья изъ пяти. Свое ружье я инстинктивно поднялъ над головою, а предусмотрительный капитанъ держалъ свое все время за плечами дуломъ вниз.
Къ довершенію несчастья голоса изъ прибрежнаго лѣса стали доноситься до насъ все слышнѣе и слышнѣе. Намъ не только грозила опасность быть отрѣзанными отъ блокгауза, но мы должны были также опасаться за Джойса и Гунтера, которыхъ могло раздавить численное превосходство непріятеля. Мы знали, что Гунтеръ былъ человѣкъ солидный, но не были увѣрены въ Джойсѣ. Послѣдній былъ учтивый, дрессированный человѣкъ, превосходный лакей, хорошо чистившій платье, но едва ли умѣвшій воевать.
Среди такихъ размышленій мы, по колѣна въ водѣ, спѣшили къ берегу, бросивъ бѣдную лодку съ доброю половиною нашего провіанта и военныхъ снарядовъ.
Выйдя на берегъ, мы краешкомъ лѣса немедленно кинулись к блокгаузу. Голоса разбойниковъ доносились до насъ явственно. .jpg)
Вскорѣ мы выбѣжали на опушку и увидали блокгаузъ. Подбѣгая к палисаду съ юга, мы увидали, что съ юга-запада къ нему съ крикомъ бѣжитъ Джонъ Андерсенъ во главѣ семерыхъ пиратовъ. Увидавъ насъ, бѣгущіе въ изумленіи остановились. Не успѣли они опомниться, какъ раздались четыре выстрѣла, два снаружи блокгауза и два изнутри. Выстрѣлили я съ сквайромъ и Джойсъ съ Гунтеромъ. Стрѣляли довольно безпорядочно, тѣмъ не менѣе одинъ изъ разбойниковъ упалъ, а остальные обратили тылъ и скрылись въ лѣсу.
Зарядивъ ружья, мы обошли кругомъ палисада и посмотрѣли на упавшаго человѣка. Онъ лежалъ мертвый съ пулею въ груди. Мы готовы были возликовать, но вдругъ изъ сосѣдней чащи грянулъ пистолетный выстрѣлъ и бѣдный Редрутъ упалъ къ моимъ ногамъ. Сквайръ немедленно отвѣчалъ на выстрѣлъ, я тоже, но цѣлить было не въ кого и выстрѣлы пропали даромъ. Снова зарядивъ ружья, мы обратились къ несчастному Редруту. Капитанъ и Грей уже подняли его на руки. Съ перваго взгляда на него я увидалъ, что онъ не жилецъ на свѣтѣ.
Быстрота нашихъ отвѣтныхъ выстрѣловъ вѣроятно устрашила разбойниковъ, потому что они дали намъ безпрепятственно внести раненаго въ блокгаузъ. Во все время передряги и вплоть до несчастнаго выстрѣла храбрецъ безропотно исполнялъ всѣ выпадавшія на его долю порученія. Храбро стоялъ онъ въ корридорѣ, защищая баррикаду изъ матраса; молча и твердо повиновался онъ нашимъ приказаніямъ, будучи лѣтъ на двадцать старше самаго старшаго изъ насъ, и теперь былъ сраженъ первымъ и умиралъ безъ стона. Сквайръ, рыдая какъ маленькій мальчикъ, упалъ на колѣна передъ своимъ старымъ егеремъ, взялъ его за руку и прижалъ къ губамъ.
— Докторъ, развѣ я умираю? — спросилъ слабымъ голосомъ раненый.
— Да, родной, — отвѣчалъ я откровенно, какъ онъ желалъ. — Рана твоя смертельна. — Жаль, а то мнѣ бы хотѣлось послать имъ еще пулю или двѣ! — сказалъ онъ со вздохомъ.
— Редрутъ! — лепеталъ сквайръ. — О, мой бѣдный Редрутъ!.. Прости меня ради Бога! Скажи, что ты меня прощаешь… Ну, скажи!
— Что вы, баринъ! Мнѣ ли васъ прощать!.. Но если вы требуете, то аминь!
— Спустя минуту, онъ попросилъ, чтобы кто-нибудь прочиталъ молитву.
— Нельзя же безъ отходной, — прибавилъ онъ, какъ бы извиняясь.
То были его послѣднія слова. Онъ вздохнулъ еще разъ и умеръ.
Между тѣмъ капитанъ принялся опоражнивать свои карманы и тутъ только я понялъ, почему они у него такъ странно топырились всю дорогу. Онъ вынулъ изъ нихъ англійскіе флаги, связки веревокъ, чернильницу, перья, корабельный журналъ, нѣсколько пачек табаку и разную мелочь. Отыскавъ на дворѣ длинный шестъ, онъ съ помощью Гунтера воткнулъ его подлѣ блокгауза, взобрался на крышу и собственноручно повѣсилъ на немъ одинъ изъ флаговъ.
Сдѣлавши это, онъ видимо очень обрадовался и началъ провѣрять наличность нашихъ запасовъ, какъ будто у него не было дѣла важнѣе. Это занятіе не мѣшало ему издали слѣдить за агоніей Редрута. Едва бѣдный старикъ скончался, капитанъ развернулъ другой флаг и благоговѣйно накрылъ имъ покойника.
— Не слишкомъ горюйте, сэръ, — обратился онъ къ сквайру, пожимая ему руку. — Ему тамъ лучше, а умеръ онъ честно. Нѣтъ лучше смерти, какъ если кто умираетъ, исполняя свой долг…
Потомъ онъ отвелъ меня въ сторону и спросил:
— Докторъ Лайвей, вы черезъ сколько времени ожидаете вспомогательный корабль?
— Сочтите сами, — отвѣчалъ я. — Сквайръ условился съ Бландли, чтобы выслать корабль не раньше и не позднѣе августа… Значитъ черезъ нѣсколько недѣль.
— Ну-съ, такъ я скажу вамъ, докторъ, что мы попались въ отличные тиски, — объявилъ капитанъ, неистово ероша себѣ волосы.
— Ничего, — возразилъ я, — Богъ дастъ выберемся.
— Жалко, что мы второй грузъ потеряли, — продолжалъ свои размышления капитанъ. — Порохомъ и пулями обойдемся, это ничего, но провизіи, докторъ, мало, вотъ что нехорошо… Такъ мало, что быть можетъ даже и тутъ нѣтъ худа безъ добра… — При послѣднихъ словахъ онъ указалъ на мертваго Редрута и прибавилъ.
— Какъ ни говорите, а все лишній ротъ.
Надъ блокгаузомъ со свистомъ пронеслось ядро и шлепнулось гдѣ-то въ лѣсу.
— О, друзья, забавляйтесь, сколько угодно! — сказалъ капитанъ. — Хоть весь порохъ разстрѣляйте, ничего вы не сдѣлаете.
Второй выстрѣлъ былъ направленъ удачнѣе и ядро упало на дворъ блокгауза, поднявъ тучу песку и пыли, но къ счастью никому не причинивъ вреда.
— Капитанъ, — замѣтилъ сквайръ, — фортъ съ моря совершенно не виденъ. Ихъ привлекаетъ должно быть флагъ, не лучше ли спустить его?
— Флагъ спустить? — вскричалъ капитанъ. — Ни за что въ мірѣ, сэръ, какъ вы хотите.
Какъ только онъ это сказалъ, мы сейчасъ же съ нимъ невольно всѣ согласились. Флагъ былъ не только символомъ долга и чести, но вмѣстѣ съ тѣмъ и давалъ разбойникамъ знать, что мы не боимся ихъ бомбардировки.
Огонь не прекращался весь вечеръ. Ядра падали близко, то пролетая надъ блокгаузомъ, то шлепаясь на дворѣ, то попадая иногда въ крышу безъ особеннаго впрочемъ вреда. Пиратамъ приходилось цѣлить такъ высоко, что ядра, долетая до насъ, теряли силу и почти не врѣзывались въ песокъ. Они никогда не давали рикошета и вскорѣ мы совершенно перестали заниматься ими.
— Эта стрѣльба тѣмъ хороша, — замѣтилъ капитанъ, — что навѣрное очистила лѣсъ отъ разбойниковъ. Теперь отливъ въ полной силѣ, и наши затопленные припасы не покрыты водою. Предлагаю смѣльчакамъ сходить и выручить нашу солонину.
Вызвались Грей и Гунтеръ. Вооружась съ головы до ногъ, они благополучно прошли лѣсъ и вышли на берегъ. Но разбойники тоже не дремали. Подъ защитой выстрѣловъ Гандса пятеро изъ нихъ уже выловили припасы и ружья и сложили все въ шлюпку. Джонъ Сильверъ былъ тутъ и руководилъ операціей.
У всѣхъ разбойниковъ были теперь ружья. Должно быть они достали ихъ изъ какого-нибудь извѣстнаго имъ тайника на островѣ…
А въ блокгаузѣ капитанъ Смоллетъ сидѣлъ надъ корабельной книгой и записывалъ въ нее слѣдующее:
„Александр Смоллетъ, шкиперъ шкуны Испаньола. Дэвидъ Лайвей, докторъ медицины. Абраамъ Грей, матросъ. Джонъ Трелонэ, арматоръ. Джонъ Гунтеръ и Ричардъ Джойсъ, служители предъидущаго, пассажиры. Сегодня вышепоименованныя лица, оставшись вѣрными долгу и имѣя на десять дней провизіи, высадились на островъ Сокровищъ и вывѣсили надъ блокгаузомъ британскій флагъ. Томасъ Редрутъ, егерь, пассажиръ, убитъ выстрѣломъ бунтовщиковъ; Джимъ Гоукинсъ, юнга…“
Я невольно задумался надъ участью бѣднаго мальчика. Вдругъ со стороны, противоположной морю, послышался чей-то голосъ, громко насъ окликавшій.
— Это намъ кричатъ, — сказалъ Гунтеръ, стоявшій на часахъ.
— Докторъ!.. сквайръ!.. Капитанъ!.. Гунтеръ!.. — кричалъ голосъ.
Я выбѣжалъ изъ блокгауза. Джимъ Гоукинсъ, цѣлый и невредимый, лѣзъ къ намъ черезъ палисад.