Тим. Какъ мнѣ пріятно, Сократъ! Я съ такимъ же 106. удовольствіемъ оставилъ поприще слова, съ какимъ отдыхалъ бы послѣ далекаго путешествія. Молюсь тому богу, который прежде, встарину, возникъ въ вещахъ[1], а теперь только что явился у насъ въ словѣ, молюсь, чтобы все, что̀ въ бесѣдѣ раскрыли мы порядочно, обратилъ онъ для насъ во благо; если же о предметѣ, противъ желанія, сказали что̀ B. нестройное, назначилъ бы за то приличное наказаніе. А правильное наказаніе для сбившагося въ строѣ, — это наставить его на строй. И такъ, чтобы впередъ вести намъ правильно рѣчи о рожденіи боговъ, просимъ его даровать намъ знаніе, — врачевство совершеннѣйшее и наилучшее изъ врачебныхъ средствъ. Помолившись такимъ образомъ, дальнѣйшую бесѣду, по условію[2], передаемъ Критіасу.
Крит. И я принимаю ее, Тимей. Но чѣмъ вначалѣ воспользовался C. ты, — прося (себѣ) снисхожденія, подъ предлогомъ, что будешь говорить о великомъ, — о томъ самомъ прошу теперь и я; и думаю, что имѣю на это еще бо̀льшія права, 107. по вниманію къ тому, о чемъ будетъ рѣчь. Хотя и увѣренъ почти, что обращаюсь съ просьбой слишкомъ притязательной и чрезъ мѣру грубой, однакожъ надо высказаться. Какой разумный человѣкъ рѣшился бы сказать, что говоренное тобою сказано было не хорошо? Но что предполагаемая рѣчь, какъ болѣе трудная, имѣетъ нужду въ большемъ снисхожденіи, — это надобно постараться доказать. Вѣдь кто говоритъ что нибудь о богахъ людямъ, тому, Тимей, B. легче показаться удовлетворительно говорящимъ, чѣмъ говорящему намъ о смертныхъ: потому что неопытность и совершенное невѣдѣніе слушателей, — если таковы по какому нибудь предмету слушатели, — доставляютъ большое удобство желающему о немъ говорить; а вамъ извѣстно, каковы мы въ отношеніи боговъ[3]. Но, чтобы мнѣ представить яснѣе, что̀ говорю, слѣдуйте за мною далѣе. Вѣдь то, что̀ всѣ мы говоримъ, необходимо является нѣкоторымъ подражаніемъ и подобіемъ. Такъ если картины живописцевъ, изображающія C. предметы божественные и небесные, разсматривать въ томъ отношеніи, легко или трудно принимаются онѣ зрителями за подражаніе достаточное, — мы замѣтимъ, что насъ съ перваго же разу удовлетворяютъ и земля, и горы, и рѣки, и лѣсъ, и все вообще небо, и то, что̀ есть и движется около него, если кто, въ подражаніе тѣмъ предметамъ, съумѣетъ представить нѣчто хоть немного имъ подобное; D. и при этомъ, не зная о нихъ ничего точнаго, мы не испытываемъ критически и не опровергаемъ написанное, а довольствуемся относительно предметовъ неяснымъ и обманчивымъ рисункомъ. Но когда берутся изображать наши тѣла, — мы, по всегдашней нашей внимательности къ нимъ, быстро усматривая недостатки, становимся строгими судьями въ отношеніи къ тому, кто схватитъ не всѣ черты, условливающія подобіе портрета. То же бываетъ, надобно думать, и съ рѣчами: когда говорится о небесномъ и божественномъ, — будь тутъ хоть немного сходства, мы довольны; а смертное и человѣческое разбираемъ до мелочей. Такъ если, говоря теперь безъ приготовленія, мы не въ E. состояніи будемъ передать все какъ слѣдуетъ, — должно насъ извинить; ибо надо принять въ расчетъ, что изображать смертное, руководствуясь мнѣніемъ, не легко, а трудно. Желая напомнить вамъ объ этомъ и прося снисхожденія не 108. меньшаго, а еще бо̀льшаго, къ тому, о чемъ будетъ рѣчь, я вотъ и высказалъ все такое, Сократъ. Если кажется вамъ, что прошу этого дара справедливо, вы сами охотно предоставите мнѣ его.
Сокр. Почему не предоставить, Критіасъ! Да то же самое надо намъ будетъ предоставить и третьему — Ермократу. Вѣдь явно, что немного послѣ, когда придется ему говорить, и онъ будетъ просить о томъ же, подобно вамъ. Такъ чтобы могъ B. онъ выбрать другое начало, и не былъ вынужденъ повторять то же самое, пусть и онъ говоритъ такъ, будто ужъ заручился заранѣе (нашимъ) снисхожденіемъ. Впрочемъ я предупреждаю тебя, любезный Критіасъ, на счетъ настроенія твоего театра[4]: предыдущій поэтъ успѣлъ снискать въ немъ необычайную славу; такъ что ты встрѣтишь надобность въ какомъ нибудь совсѣмъ исключительномъ снисхожденіи, если находишь въ себѣ силу взяться за этотъ предметъ.
Ерм. То же, Сократъ, что̀ ему, ты возвѣщаешь, конечно, C. и мнѣ. Но люди малодушные, Критіасъ, еще не воздвигали трофеевъ: такъ тебѣ слѣдуетъ мужественно приступить къ предмету рѣчи и, призвавъ въ помощь Пэона[5] и музъ, выставить въ ихъ добрыхъ качествахъ и восхвалить этихъ древнихъ гражданъ.
Крит. Ахъ, любезный Ермократъ! ставъ на очередь послѣднимъ и имѣя впереди себя другаго, ты еще смѣлъ; но D. каково дѣйствительно мое положеніе, тебѣ скоро покажетъ самое дѣло. Впрочемъ, коли ты вызываешь и ободряешь, надо тебя послушаться, и, кромѣ тѣхъ боговъ, о которыхъ ты сказалъ, призвать еще другихъ, — особенно Мнимосину. Вѣдь едва ли не важнѣйшая часть рѣчи зависитъ у насъ отъ этой богини[6]. Сто̀итъ, именно, лишь возстановить хорошенько въ памяти и пересказать то, что̀ нѣкогда сообщали жрецы и перенесъ сюда Солонъ, и я почти увѣренъ, что мы выполнимъ свое дѣло въ глазахъ этого театра E. удовлетворительно. Приступимъ же къ самому дѣлу, не медля болѣе.
Прежде всего вспомнимъ, что прошло около девяти тысячъ лѣтъ съ того времени, какъ происходила, говорятъ, война между всѣми жителями по ту и по эту сторону Иракловыхъ столповъ. Эту-то войну надо теперь разсмотрѣть подробно. Надъ одной стороной начальствовалъ этотъ городъ — и велъ, говорятъ, всю ту войну, а надъ другой — цари острова Атлантиды. Островъ Атлантида, говорили мы, когда-то былъ больше Ливіи и Азіи, а теперь осѣлъ отъ землетрясеній, и оставилъ по себѣ непроходимый илъ, препятствующій пловцамъ проникать отсюда во внѣшнее море, такъ что идти 109. далѣе они не могутъ. Разные народы варварскіе и всѣ, какія тогда были, племена эллиновъ разсказъ нашъ, въ постепенномъ своемъ развитіи, укажетъ порознь, когда и гдѣ представится къ тому случай. Сначала необходимо намъ разсказать о тогдашнихъ аѳинянахъ и ихъ противникахъ, съ которыми они воевали, — объяснить силу тѣхъ и другихъ и гражданскій порядокъ. Но и изъ этого сперва лучше сказать о томъ, что было здѣсь.B.
Нѣкогда всю землю, отдѣльными участками, боги раздѣлили между собою, — однакожъ безъ всякаго спора; — ибо неразумно было бы допускать, будто боги не знали (сами), что̀ каждому изъ нихъ приличествовало, или, зная, что то или это больше шло къ другому, пытались добыть это самое для самихъ себя посредствомъ споровъ. Нѣтъ, по указаніямъ справедливости получили они въ удѣлъ, что имъ нравилось, и водворились въ странахъ, водворившись же, питали насъ, свое стяжаніе и заботу, какъ пастыри — свои стада[7]; но при этомъ не насиловали тѣлъ тѣлами, какъ пастухи пасутъ свой скотъ, гоняя его бичами, — нѣтъ, они C. имѣли дѣло съ животнымъ особенно послушнымъ: правя, будто рулемъ съ кормы, силою убѣжденія, они располагали по своему усмотрѣнію его душою, и ведя его такимъ образомъ, управляли всѣмъ смертнымъ родомъ. Между тѣмъ какъ другіе боги получили по жребію другія мѣста и устрояли ихъ, Ифестъ и Аѳина, имѣя общую природу[8], — такъ какъ были дѣти того же отца и увлекались одинаковымъ призваніемъ къ философіи и искусству, — оба, по жребію, получили себѣ въ удѣлъ одну и ту же — здѣшнюю страну, какъ землю, по природѣ дружественную и благопріятную добродѣтели и мудрости, и, водворивъ туземцами ея людей D. добрыхъ, вложили имъ въ умъ учрежденіе гражданскаго правленія. Имена тѣхъ людей сохранились, но дѣла, вслѣдствіе гибели преемниковъ ихъ и за давностію времени, пришли въ забвеніе; ибо остававшееся всякій разъ поколѣніе, какъ уже было сказано[9], держалось горъ и не имѣло письменности, слышало только объ именахъ властителей въ странѣ и очень немногое затѣмъ о ихъ дѣлахъ. Поэтому люди E. довольствовались тѣмъ, что передавали своимъ потомкамъ одни имена, а заслугъ и законовъ своихъ предшественниковъ не знали, развѣ только по нѣкоторымъ темнымъ относительно каждаго слухамъ. Нуждаясь, въ продолженіе многихъ поколѣній, въ предметахъ насущной потребности, какъ сами, такъ и дѣти ихъ, они обращали свою мысль только на то, въ чемъ нуждались, ради этого же пользовались и 110. словомъ, а о томъ, что̀ происходило прежде, когда-то встарину, не заботились. Духъ повѣствованія и изслѣдованія древностей вошелъ въ города вмѣстѣ съ досугомъ, когда увидѣлъ, что жизненныя потребности у нѣкоторыхъ людей уже обезпечены, — но не прежде. Вотъ почему сохранились имена древнихъ безъ ихъ дѣлъ. Заключаю это изъ того, что жрецы, по сказанію Солона, разсказывая о тогдашней войнѣ, придавали древнимъ большею частію имена Кекропса, Эрехтея, B. Эрихтонія, Эрисихтона и многія другія, которыми только и различаются у насъ предшественники Тезея, — и то же самое было съ именами женщинъ. Вѣдь тогда занятія воинскимъ дѣломъ были общи для мужчинъ и для женщинъ. Самый образъ и изваяніе богини, которое, слѣдуя сему обычаю, тогдашніе граждане посвятили ей вооруженнымъ[10], служитъ доказательствомъ, что всѣ однородныя животныя мужескаго C. и женскаго пола способны по природѣ упражнять сообща свойственныя каждому роду добрыя качества. — Обитали тогда въ этой странѣ и другія сословія гражданъ, занимавшіяся ремеслами и добываніемъ пищи изъ земли, но племя воинское, выдѣленное мужами божественными съ самаго начала, жило особо, обладая всѣмъ нужнымъ для питанія и образованія[11]; собственности однакожъ никто изъ воиновъ не пріобрѣталъ никакой, въ той мысли, что все, принадлежащее D. всѣмъ, есть общее и для нихъ; кромѣ достаточной пищи, воины не считали достойнымъ принимать что либо отъ другихъ гражданъ, и исполняли всѣ указанныя вчера занятія, какія мы усвоили предположеннымъ стражамъ. О самой нашей странѣ сообщены были свѣдѣнія тоже вѣроятныя и правдивыя: что, во первыхъ, своими границами простиралась она тогда до перешейка и по остальному материку — E. до высотъ Киѳерона и Паринѳа, откуда границы ея спускались, имѣя вправѣ Оропію, а налѣво — къ морю, по рѣкѣ Азопу; далѣе, что плодородіемъ эта собственно часть страны превосходила всѣ прочія, такъ что могла прокармливать большой военный лагерь изъ племенъ окрестныхъ. Важное доказательство ея плодородія — то, что и теперешній ея остатокъ[12] можетъ состязаться съ любой землею по обилію приносимыхъ 111. плодовъ и по богатству пастбищъ для всѣхъ животныхъ; а тогда она давала все это и высшаго качества, и въ чрезвычайномъ множествѣ. Но на чемъ основывается эта вѣроятность и отчего нынѣшнюю землю можно справедливо признавать лишь остаткомъ тогдашней? Вся она, выдвинутая изъ остальнаго материка далеко въ море, раскинулась въ видѣ мыса; объемлющій ее сосудъ моря весь глубокъ съ перваго шагу. Поэтому, при множествѣ большихъ наводненій, имѣвшихъ мѣсто на разстояніи девяти тысячъ лѣтъ, — ибо столько прошло лѣтъ съ того времени B. до настоящаго, — земля за это время и при такихъ условіяхъ, стекая съ высотъ, не дѣлала (здѣсь), какъ въ другихъ мѣстахъ, значительныхъ наносовъ, но, смываемая со всѣхъ сторонъ, исчезала въ глубинѣ. И вотъ теперешнее, по сравненію съ тогдашнимъ, — какъ это бываетъ на малыхъ островахъ, — представляетъ собою какъ будто только остовъ болѣвшаго тѣла, потому что съ землею все, что было въ ней тучнаго и мягкаго, сплыло и осталось одно тощее тѣло. А тогда, еще не поврежденная, имѣла она на мѣстѣ нынѣшнихъ C. холмовъ высокія горы, въ такъ называемыхъ теперь Феллейскихъ долинахъ[13] обладала долинами, полными землянаго тука, и на горахъ содержала много лѣсовъ, которыхъ явные слѣды видны еще и нынѣ. Изъ горъ есть теперь такія, что доставляютъ пищу однѣмъ пчеламъ; но еще не такъ давно цѣлы были кровли, (построенныя) изъ деревьевъ, которыя, какъ прекрасный строевой матеріалъ, вырубались тамъ для величайшихъ зданій. Много было и иныхъ прекрасныхъ и высокихъ деревъ; скоту же страна доставляла богатѣйшій кормъ. Притомъ въ то время она орошалась ежегодно небесными дождями, не теряя ихъ, какъ теперь, когда дождевая вода D. сплываетъ съ голой земли въ море: нѣтъ, получая ее много и вбирая въ себя, почва страны задерживала ее между глинистыми заслонами и затѣмъ, спуская поглощенную воду, съ высотъ въ пустыя низины, раждала вездѣ обильные водные потоки, въ видѣ ручьевъ и рѣкъ, отъ которыхъ и нынѣ еще, у мѣстъ бывшихъ когда-то потоковъ, остаются священные знаки, свидѣтельствующіе, что мы говоримъ теперь объ этой странѣ правду. — Такова же была вся остальная E. страна, — правда, и отъ природы: но при этомъ она еще воздѣлывалась, — и, вѣроятно, земледѣльцами истинными, преданными этому самому дѣлу (какъ ремеслу), но вмѣстѣ съ тѣмъ людьми, любящими прекрасное и прекрасныхъ качествъ, обладателями превосходнѣйшей земли, изобильнѣйшихъ водъ и самаго благораствореннаго на землѣ климата. А главный городъ въ тѣ времена поселенъ былъ такъ. Во первыхъ, акрополь былъ тогда не таковъ, какъ теперь. Въ 112. наше время, одна чрезмѣрно дождливая ночь, растворивъ кругомъ почву, совершенно обнажила его отъ земли, причемъ одновременно произошло землетрясеніе и въ первый разъ случилось, третье предъ Девкаліоновымъ бѣдствіемъ, страшное разлитіе воды. Въ прежнемъ же своемъ объемѣ, въ иное время, онъ простирался до Эридана[14] и Илисса, и, захватывая Пнику, имѣлъ насупротивъ Пники границею Ликавитъ[15], весь былъ одѣтъ землею и, за исключеніемъ немногихъ B. мѣстъ, имѣлъ ровную поверхность. Внѣшнія его части, подъ самыми скатами, населены были ремесленниками и тѣми изъ земледѣльцевъ, поля которыхъ находились по близости; въ верхнихъ же, около храма Аѳины и Иѳеста[ВТ 1], расположилось совершенно отдѣльно воинское сословіе, окруживши все, будто дворъ одного дома, одною оградой. Жили они именно на сѣверной сторонѣ акрополя, устроивъ себѣ (тамъ) общіе дома, общія зимнія столовыя и все, чѣмъ надобно обзавестись общежительному государству помощію C. домостроительства, ради нихъ (воиновъ) и жрецовъ, — только безъ золота и серебра; потому что этихъ металловъ они вовсе не употребляли, но, соблюдая средину между тщеславіемъ и бѣдностію, строили себѣ жилища скромныя, въ которыхъ и сами состарѣвались, и дѣти дѣтей ихъ, и которыя передавали неизмѣнно такимъ же дальнѣйшимъ поколѣніямъ. Что же касается южной части акрополя, то, оставляя по временамъ, какъ напр. лѣтомъ, свои сады, гимназіи и столовыя, они пользовались ею для той же цѣли[16]. Въ мѣстѣ расположенія нынѣшняго акрополя былъ одинъ источникъ, отъ котораго, съ тѣхъ поръ какъ онъ разрушенъ землетрясеніемъ, остались вокругъ лишь небольшіе теперешніе D. родники; но всѣмъ обитателямъ того времени доставлялъ онъ воду въ обиліи, и былъ благопріятно растворенъ и для холодной и для жаркой поры. Въ такомъ-то положеніи они жили, служа стражами для своихъ согражданъ, а для прочихъ эллиновъ вождями, съ собственнаго ихъ согласія, и наблюдая особенно за тѣмъ, чтобы составъ ихъ, какъ мужчинъ такъ и женщинъ, могущій и теперь и на будущее время вести войну, оставался по числу всегда одинаковъ, то есть, содержалъ по крайней мѣрѣ до двадцати тысячъ.
Такъ вотъ, будучи таковы сами и на такихъ постоянно E. основаніяхъ управляя справедливо какъ собственной страной, такъ и Элладою, эти люди прославились и красотою тѣла, и различными добродѣтелями душевными въ цѣлой Европѣ и Азіи, и были знамениты болѣе всѣхъ тогдашнихъ народовъ. Но теперь огласимъ и положеніе ихъ противниковъ, — каково оно было и какъ съ самаго начала слагалось; — если память не измѣнитъ намъ въ томъ, что̀ слышали мы, еще бывъ дѣтьми, — чтобы свѣдѣніямъ о томъ пріобщить, друзья, и васъ.
Но свою рѣчь я долженъ предварить еще краткимъ замѣчаніемъ: не удивляйтесь, если часто будете слышать у 113. варваровъ мужей греческія имена. Причину этого вы узна̀ете. Въ намѣреніи воспользоваться этимъ сказаніемъ для своего стихотворенія, Солонъ разыскивалъ значеніе именъ, и нашелъ, что тѣ первые египтяне записали ихъ въ переводѣ на свой языкъ; поэтому и самъ онъ, схватывая значеніе каждаго имени, записывалъ его въ переводѣ на нашъ языкъ. Эти-то записи были у моего дѣда, да есть у меня и донынѣ, и я перечитывалъ ихъ еще въ дѣтствѣ. Такъ если B. услышите имена, такія же какъ и у насъ, — не удивляйтесь: причину этому вы знаете. — Длинное повѣствованіе началось тогда приблизительно такимъ образомъ.
Согласно тому, что̀ сказано было ранѣе о дѣлежѣ боговъ, — что они подѣлили между собою всю землю участками, гдѣ бо̀льшими, C. а гдѣ и меньшими, устрояя себѣ алтари и жертвоприношенія, — Посидонъ получилъ въ удѣлъ островъ Атлантиду, и тамъ поселилъ своихъ потомковъ, рожденныхъ отъ смертной жены, на такого рода мѣстности. Съ моря, по направленію къ срединѣ, лежала по всему острову равнина, — говорятъ, прекраснѣйшая изъ всѣхъ равнинъ и достаточно плодородная. При равнинѣ же, опять-таки по направленію къ срединѣ острова, на разстояніи стадій пятидесяти, была гора, небольшая въ окружности. На той горѣ жилъ одинъ изъ людей, родившихся тамъ съ самаго начала изъ земли[17], по имени Эвиноръ, вмѣстѣ съ женою своею Левкиппою; у нихъ D. была единственная дочь Клито̀. Когда дѣвушка достигла уже поры замужества, мать и отецъ ея умерли. Посидонъ, почувствовавъ къ ней страсть, сочетался съ нею, и крѣпкимъ огражденіемъ осѣкъ кругомъ холмъ, на которомъ она жила, построивъ одно за другимъ бо̀льшія и меньшія кольца, поочередно, — изъ морскихъ водъ и изъ земли, и именно два изъ земли и три изъ водъ, на равномъ повсюду разстояніи одинъ отъ другаго[18], словно выкроилъ ихъ изъ средины острова, — такъ что холмъ тотъ сдѣлался недоступенъ для людей; вѣдь судовъ и плаванія тогда еще не было. E. Самъ же онъ, какъ богъ, безъ труда и устроилъ этотъ серединный островъ, выведши изъ-подъ земли на поверхность два ключа воды: одинъ теплый, другой холодный, истекавшій изъ родника; пищу же всякаго рода произрастилъ въ достаточномъ количествѣ изъ земли. Дѣтей мужескаго пола родилъ и воспиталъ онъ пять паръ — близнецовъ, и раздѣливъ весь островъ Атлантиду на десять частей, первому изъ старшей пары отдалъ поселеніе матери съ окрестнымъ 114. удѣломъ, самымъ большимъ и лучшимъ, и поставилъ его царемъ надъ прочими, а прочихъ сдѣлалъ архонтами, ибо каждому далъ власть надъ большимъ числомъ людей и большою областью. Всѣмъ имъ приложилъ онъ имена: старшему и царю далъ то, отъ котораго и весь островъ, и море, именуемое Атлантическимъ, получили свое названіе, — ибо имя перваго воцарившагося тогда сына было Атласъ. Близнецу, за нимъ родившемуся, который получилъ въ удѣлъ B. окраины острова отъ столповъ Иракла до теперешней области Гадирской[19], (отъ той мѣстности получившей и свое названіе[20]), дано было имя поэллински Эвмилъ, а потуземному Гадиръ, — названіе, перешедшее на самую страну. Изъ второй пары сыновей, назвалъ онъ одного Амфиромъ, другаго Эвемономъ. Изъ третьей, перваго родившагося — Мнисеемъ, а явившагося послѣ него — Автохтономъ; изъ четвертой, C. перваго — Эласиппомъ, а втораго — Мисторомъ; наконецъ, изъ пятой, старшему далъ имя Азаиса, а младшему — Діапрепа. Всѣ они, сами и потомки ихъ, жили тамъ въ продолженіе многихъ поколѣній, властвуя также надъ многими иными островами моря, и даже, какъ прежде было сказано, простирали свое владычество до Египта и Тирриніи, на мѣстности нашей, внутренней стороны. Отъ Атласа произошелъ D. многочисленный и знатный родъ. Въ лицѣ царей, всегда старѣйшихъ въ родѣ и передававшихъ свою власть всегда старѣйшимъ же изъ потомковъ, онъ сохранилъ за собою царство чрезъ много поколѣній и собралъ такія огромныя богатства, какихъ еще не бывало до тѣхъ поръ во владѣніи царей, да и впослѣдствіи когда нибудь не легко такимъ образоваться. У нихъ находилось въ полной готовности все, что было предметомъ производства и въ городѣ, и въ прочихъ мѣстахъ страны. Многое, правда, благодаря (широкому) господству, прибывало къ нимъ извнѣ; но еще больше E. для потребностей жизни доставлялъ самый островъ: и во первыхъ, все, что посредствомъ раскопокъ добывается изъ земли твердаго и плавимаго, — напримѣръ, одну породу, которая теперь извѣстна только по имени, но тогда была больше, чѣмъ именемъ, — породу орихалка[21], извлекавшуюся изъ земли во многихъ мѣстахъ острова и, послѣ золота, имѣвшую наибольшую цѣнность у людей того времени; далѣе, онъ приносилъ въ изобиліи все, что доставляетъ лѣсъ для работъ мастеровъ; то же самое и въ отношеніи животныхъ, — онъ питалъ ихъ вдоволь, и ручныхъ и дикихъ. Даже была на немъ многочисленная порода слоновъ; ибо корму находилось тамъ вдоволь не только для всѣхъ иныхъ животныхъ, водящихся въ болотахъ, озерахъ и рѣкахъ, или живущихъ на горахъ и питающихся на равнинахъ, но также 115. и для этого, по природѣ величайшаго и самаго прожорливаго животнаго. Кромѣ того, островъ производилъ и прекрасно возращалъ все, что раститъ нынѣ земля благовоннаго, — изъ корней, травъ, деревъ, выступающихъ каплями соковъ, или изъ цвѣтовъ и плодовъ. Далѣе, и плодъ мягкій, и плодъ сухой[22], который служитъ для насъ продовольствіемъ, и всѣ тѣ, что мы употребляемъ для приправы и часть которыхъ называемъ вообще овощами, и тотъ древесный плодъ, что̀ даетъ и питье, и пищу, и мазь[23], и B. тотъ съ трудомъ сохраняемый плодъ садовыхъ деревьевъ, что явился на свѣтъ ради развлеченія и удовольствія, и тѣ, облегчающія отъ пресыщенія, любезныя утомленному плоды, что̀ мы подаемъ послѣ стола, — все это островъ, пока былъ подъ солнцемъ, приносилъ въ видѣ произведеній удивительно прекрасныхъ и въ безчисленномъ множествѣ. Принимая всѣ эти дары отъ земли, островитяне устраивали между тѣмъ и храмы, и царскіе дворцы, и гавани, и верфи, и все прочее въ странѣ, — и это дѣло благоустройства C. выполняли въ такомъ порядкѣ.
Прежде всего, кольца воды, огибавшія древній матерь-городъ, снабдили они мостами и открыли путь отъ царскаго дворца и къ дворцу. Дворецъ же царскій въ этой обители бога и предковъ соорудили они тотчасъ же, съ самаго начала, и затѣмъ каждый, принимая его одинъ отъ другаго и украшая уже украшенное, всегда превосходилъ въ этомъ по возможности своего предшественника, — пока не отдѣлали D. они этого жилища такъ, что величіемъ и красотою работъ поражалъ онъ зрѣніе. Начиная отъ моря вплоть до крайняго внѣшняго кольца прокопали они каналъ, въ три плетра[24] ширины и сто футовъ глубины, длиною же въ пятьдесятъ стадій, и такимъ образомъ открыли доступъ къ тому кольцу изъ моря, какъ будто въ гавань, а устье расширили настолько, что въ него могли входить самые большіе корабли. Да и земляные валы, которые раздѣляли кольца моря розняли они, по направленію мостовъ, E. настолько, чтобы переплывать изъ одного въ другое на одной триремѣ, и эти проходы покрыли сверху, такъ чтобы плаваніе совершалось внизу; ибо прокопы земляныхъ колецъ имѣли достаточную высоту поверхъ моря. Самое большое изъ колецъ, — въ которое пропущено было море, — имѣло три стадіи въ ширину; слѣдующее за нимъ земляное равнялось ему. Во второй парѣ колецъ, водяное было двухъ стадій въ ширину, а сухое опять равной ширины съ предыдущимъ водянымъ. Одной стадіи въ ширину было кольцо, 116. окружавшее самый срединный островъ. Островъ же, — на которомъ стоялъ царскій дворецъ, — имѣлъ въ поперечникѣ пять стадій. И этотъ островъ кругомъ, и кольца, и мостъ, въ одинъ плетръ ширины, съ той и съ этой стороны обнесли они каменною стѣною, и вездѣ при мостахъ, на проходахъ къ морю, воздвигли башни и ворота. Камень вырубали они кругомъ и подъ островомъ, расположеннымъ въ срединѣ, и подъ кольцами, съ внѣшней и внутренней ихъ стороны: одинъ былъ бѣлый, другой черный, третій красный; B. а вырубая камень, вмѣстѣ съ тѣмъ созидали морскіе арсеналы, — двойныя внутри пещеры, накрытыя сверху самой скалою. Изъ строеній одни соорудили они простыя, а другія пестрыя, перемѣшивая для забавы камни и давая имъ выказать ихъ естественную красоту. И стѣну около крайняго внѣшняго кольца обдѣлали они по всей окружности мѣдью, пользуясь ею какъ бы мастикою[25], внутреннюю выплавили серебристымъ оловомъ, а стѣну кругомъ самаго акрополя покрыли орихалкомъ, издававшимъ огненный блескъ. — Царское C. же жилье внутри акрополя устроено было такъ. Въ срединѣ тамъ оставленъ былъ недоступнымъ священный храмъ Клито̀ и Посидона, съ золотою кругомъ оградою, — тотъ самый, въ которомъ нѣкогда зачали они и родили поколѣніе десяти царевичей. Туда, изъ всѣхъ десяти удѣловъ, приносились ежегодно каждому изъ нихъ приличныя по времени жертвы. Храмъ самого Посидона имѣлъ одну стадію въ длину, три плетра въ ширину и пропорціальную тому D. на видъ высоту; внѣшность же его представляла что-то варварское. Все это зданіе снаружи покрыли они серебромъ, кромѣ оконечностей, оконечности же золотомъ. Внутри представлялся зрѣнію потолокъ слоновой кости, расцвѣченный золотомъ, серебромъ и орихалкомъ; все же прочее, — стѣны, колонны и полъ, — одѣли они кругомъ (однимъ) орихалкомъ. Воздвигли также внутри золотыхъ кумировъ, — бога, что̀, стоя въ колесницѣ, правилъ шестью крылатыми конями, а E. самъ, по громадности размѣровъ, касался теменемъ потолка, и вокругъ него, плывущихъ на дельфинахъ, сто нереидъ, — ибо столько именно насчитывали ихъ люди того времени. Было внутри храма много и иныхъ статуй, посвященныхъ богу людьми частными. Около же храма, снаружи, стояли золотыя изображенія всѣхъ вообще лицъ, — и женъ, и всѣхъ потомковъ, которые родились отъ десяти царей, также многія другія великія приношенія, со стороны какъ царей, такъ и частныхъ лицъ, и изъ самаго города, и изъ внѣшнихъ странъ, надъ которыми онъ господствовалъ. Да и жертвенникъ, по размѣрамъ и отдѣлкѣ, вполнѣ соотвѣтствовалъ такой обстановкѣ храма, и царское жилище точно 117. также отвѣчало достойнымъ образомъ и величію державы, и убранству капища. Изъ обоихъ источниковъ, холодной и теплой воды, которые содержали воду въ огромномъ обиліи и отличались каждый, отъ природы, пріятнымъ ея вкусомъ и высокой годностью къ употребленію, они извлекали пользу, расположивъ вокругъ строенія и подходящія къ свойству водъ древесныя насажденія и построивъ около водоемы, одни — подъ открытымъ небомъ, другіе — крытые, для B. теплыхъ на зимнее время ваннъ, особые — царскіе и особые — для частныхъ людей, отдѣльные же для женщинъ, и отдѣльные для лошадей и прочихъ рабочихъ животныхъ, причемъ дали каждому соотвѣтствующее устройство. Стекавшія оттуда воды отвели они къ рощѣ Посидона, — группѣ разнородныхъ деревьевъ, достигшихъ необычайной красоты и вышины, благодаря плодородію почвы, — и черезъ каналы, C. по направленію мостовъ, спустили во внѣшнія (водяныя) кольца. Много было тамъ устроено капищъ, въ честь многихъ боговъ, много также садовъ и гимназій, — и для мужчинъ, и особо для лошадей, на обоихъ тѣхъ кольцевыхъ островахъ, и между прочимъ, въ срединѣ наибо̀льшаго изъ острововъ, былъ у нихъ отличный ипподромъ, шириною въ стадію, а въ длину распространенный, для состязанія лошадей, на всю окружность. Около него, по обѣ стороны, находились жилища стражниковъ, (предназначенныя) D. для большинства стражи. Болѣе вѣрнымъ повелѣвалось держать стражу на меньшемъ и ближайшемъ къ акрополю островѣ; а тѣмъ, которые вѣрностію отличались больше всѣхъ, отведены были жилища внутри акрополя, около самихъ царей. Арсеналы наполнены были триремами и всѣ снабжены вдосталь нужнымъ для триремовъ снаряженіемъ. Такъ-то было все устроено около жилища царей. Но перешедшему за гавани, — а ихъ было три, — встрѣчалась еще стѣна, которая, начинаясь отъ моря, шла кругомъ, вездѣ въ разстояніи E. пятидесяти стадій отъ бо̀льшаго кольца и гавани, и замыкала свой кругъ при устьѣ канала, лежавшемъ у моря[26]. Все это пространство было густо застроено множествомъ домовъ, а водный проходъ и бо́льшая изъ гаваней кишѣли судами и прибывающимъ отовсюду купечествомъ, которое, въ своей массѣ, день и ночь оглашало мѣстность крикомъ, стукомъ и смѣшаннымъ шумомъ.
И такъ, о главномъ городѣ и о всемъ, что имѣетъ отношеніе къ тому старому жилью, передано все почти такъ, какъ тогда разсказано; постараемся же теперь припомнить разсказъ и о прочей странѣ, какова была ея природа и каковъ образъ ея устройства. Во первыхъ, вся эта мѣстность 118. была, говорятъ, очень высока и крута со стороны моря; вся же равнина около города, обнимавшая городъ и сама, въ свою очередь, объятая кругомъ горами, спускающимися вплоть до моря, была гладка и плоска, и въ цѣломъ имѣла продолговатую форму, (простираясь) по одному направленію на три тысячи, а посрединѣ, вверхъ отъ моря, на двѣ тысячи стадій. Мѣстность эта по всему острову была обращена къ югу и защищена съ сѣвера отъ вѣтровъ. B. Окружавшія ее горы прославлялись тогда за то, что превосходили всѣ существующія и числомъ, и величиной, и красотою, причемъ содержали много богатыхъ жителями селеній, рѣки, озера и пажити, съ достаточною пищею для всѣхъ — ручныхъ и дикихъ животныхъ, также лѣсъ, красовавшійся обиліемъ и разнообразіемъ деревъ и богатый матеріаломъ для производствъ, всѣхъ вообще и каждаго въ отдѣльности. И вотъ какъ, при помощи природы, была воздѣлываема та равнина многими царями, въ теченіе долгаго времени. Въ основаніи лежалъ большею C. частію правильный и продолговатый четвероугольникъ; а чего не доставало (для такой формы), то̀ направляемо было по окружности выкопаннаго кругомъ рва. Показанія относительно его глубины, ширины и длины невѣроятны, — (невѣроятно), чтобъ, сверхъ другихъ произведеній труда, было еще такое созданное руками дѣло; — но передадимъ, что̀ слышали. Въ глубину былъ онъ прокопанъ на одинъ плетръ, въ ширину повсюду на одну стадію, и такъ какъ былъ D. выкопанъ кругомъ всей равнины, то оказывался до десяти тысячъ стадій въ длину. Онъ принималъ сходящіе съ горъ потоки и, будучи обогнутъ кругомъ равнины такъ, что прикасался съ обѣихъ сторонъ къ городу, давалъ имъ такимъ путемъ изливаться въ море. Сверху были отъ него прорѣзаны по равнинѣ прямые каналы, около ста футовъ шириною, которые направлялись снова въ ровъ, ведущій къ морю, отстояли же другъ отъ друга, на сто стадій. При ихъ-то посредствѣ они сплавляли къ городу снятый на горахъ лѣсъ, а также доставляли на судахъ и другія произведенія, смотря по времени года, нарѣзавъ поперечные изъ E. канала въ каналъ и по направленію къ городу протоки. И дважды въ годъ пожинали они произведенія земли, въ теченіе зимы пользуясь водами небесными, а лѣтомъ привлекая воду, которую даетъ земля, чрезъ каналы. Въ отношеніи военной силы, требовалось, чтобы изъ числа людей, 119. годныхъ на равнинѣ къ войнѣ, каждый участокъ выставлялъ вождя; величина же участка доходила до десяти десятковъ стадій, а всѣхъ участковъ было шестьдесятъ тысячъ. Изъ жителей горъ и прочихъ мѣстъ страны набиралось, напротивъ, неограниченное число людей, но всѣ они, смотря по мѣстностямъ и селеніямъ, распредѣлялись въ тѣ участки, къ вождямъ. Вождю же полагалось поставить на войну шестую часть военной колесницы, въ число десяти тысячъ колесницъ, — двухъ B. коней и всадниковъ, — далѣе, парную запряжку безъ сидѣнья, содержащую пѣшаго, легко вооруженнаго воина, и при воинѣ еще возницу для обоихъ коней, — двухъ тяжело вооруженныхъ воиновъ, по двое лучныхъ стрѣлковъ и пращниковъ, по трое легко вооруженныхъ камнеметателей и копейщиковъ, и четверыхъ моряковъ, въ составъ команды для тысячи двухсотъ кораблей. Такъ была устроена военная часть царственнаго города; въ прочихъ же девяти — у каждаго иначе, — C. о чемъ долго было бы говорить.
По части же властей и (ихъ) отвѣтственности установлено было съ самаго начала слѣдующее. Каждый изъ десяти царей господствовалъ въ своемъ удѣлѣ, состоящемъ при собственномъ его городѣ, надъ людьми и большею частію законовъ[27], наказывая и присуждая къ смерти, кого захочетъ; взаимныя же ихъ отношенія и общеніе власти опредѣлялись предписаніями Посидона, какъ ихъ передавалъ законъ и надписи, начертанныя еще предками на орихалковомъ столпѣ, что̀ находился посрединѣ острова, въ капищѣ Посидона. Туда D. собирались они поперемѣнно, то на пятый, то на шестой годъ, воздавая честь въ равной долѣ и четному и нечетному числу[28]; и собравшись, совѣщались объ общихъ дѣлахъ, или же разбирали, не сдѣлалъ ли кто какого проступка, и творили судъ. Но, приступая къ суду, сперва давали они другъ другу вотъ какое завѣреніе. Въ виду пасущихся на свободѣ буйволовъ, они, въ числѣ десяти, оставшись одни въ капищѣ Посидона и помолившись богу, чтобы имъ E. захватить пріятную для него жертву, безъ желѣза, съ однѣми дубинами и петлями, выходили на ловлю, и пойманнаго буйвола приводили къ столпу и закалывали на вершинѣ его, надъ надписями. А на столпѣ, кромѣ законовъ, было (написано) заклятіе, призывавшее великія бѣдствія на непослушныхъ. Такъ вотъ, когда, совершивъ жертвоприношеніе по своимъ законамъ, освящали они на жертву всѣ члены буйвола, — въ это время, замѣшавъ 120. предварительно чашу[29], бросали въ нее за каждаго по комку свернувшейся крови, а прочее, вычистивши столпъ, предавали огню. Затѣмъ, черпая изъ чаши золотыми кубками и творя возліянія на огонь, они клялись, что будутъ судить по начертаннымъ на столпѣ законамъ и карать, если кто совершилъ ранѣе того какое нибудь преступленіе, да и на послѣдующее время не будутъ нарушать ничего изъ предписаннаго и не будутъ ни сами управлять, ни повиноваться правителю иначе, какъ въ смыслѣ исполненія отеческихъ B. законовъ. Послѣ того какъ каждый изъ нихъ дастъ такой обѣтъ за себя и за свой родъ, выпьетъ и сложитъ кубокъ въ капищѣ бога, наконецъ управится со столомъ и со всѣми нуждами, — а между тѣмъ стемнѣетъ и жертвенный огонь станетъ горѣть слабѣе, — всѣ они, облекшись, по возможности, въ самую прекрасную темноголубую одежду, среди ночи, по погашеніи въ капищѣ всѣхъ огней, садились на землѣ предъ пламенемъ клятвенной жертвы и творили судъ, C. либо были судимы, если кто либо обвинялъ кого изъ нихъ въ нарушеніи закона. Постановленные же приговоры они заносили, когда наступалъ свѣтъ, на золотую доску и, какъ памятникъ, вмѣстѣ съ плащами, полагали ее въ капищѣ. Много было и другихъ, особыхъ для каждой мѣстности законовъ относительно правъ царей, но самый важный былъ тотъ, чтобы никогда не поднимали они оружіе другъ противъ друга и вступались всѣ, если бы кто изъ нихъ въ какомъ нибудь городѣ задумалъ истребить царскій родъ, — D. чтобы сообща, подобно предкамъ, принимали они рѣшенія относительно войны и другихъ предпріятій, предоставляя высшее руководительство роду Атласа. И царь не властенъ былъ приговорить къ смерти никого изъ родственниковъ, если болѣе половины царей, изъ числа десяти, не будутъ на этотъ счетъ одного мнѣнія.
Эту столь великую и крѣпкую силу, что проявилась въ тѣхъ мѣстахъ, богъ выстроилъ и направилъ противу здѣшнихъ мѣстъ по причинамъ именно такого рода. Въ продолженіе многихъ поколѣній, пока природы божіей было въ нихъ (людяхъ тѣхъ мѣстъ) еще достаточно, они оставались E. покорны законамъ и относились дружелюбно къ родственному божеству. Ибо они держались образа мыслей истиннаго и дѣйствительно высокаго, выказывая смиреніе и благоразуміе въ отношеніи къ обычнымъ случайностямъ жизни, какъ и въ отношеніяхъ другъ къ другу. Оттого, взирая на все, кромѣ добродѣтели, съ пренебреженіемъ, они мало дорожили тѣмъ, что̀ имѣли, массу золота и иныхъ 121. стяжаній выносили равнодушно, какъ бремя, а не падали наземь, въ опьяненіи роскоши, теряя отъ богатства власть надъ самими собою; — нѣтъ, трезвымъ умомъ они ясно постигали, что все это вырастаетъ изъ общаго дружелюбія и добродѣтели, а если посвящать богатству много заботъ и придавать большую цѣну, рушится и само оно, да гибнетъ вмѣстѣ съ нимъ и то. Благодаря такому взгляду и сохранявшейся въ нихъ божественной природѣ, у нихъ преуспѣвало все, на что мы раньше подробно указывали. Но когда доля божества, отъ частыхъ и обильныхъ смѣшеній съ смертною природой, въ нихъ наконецъ истощилась, нравъ же человѣческій одержалъ верхъ, тогда, не будучи уже въ B. силахъ выносить настоящее свое счастіе, они развратились, и тому, кто въ состояніи это различать, казались людьми порочными, потому что изъ благъ наиболѣе драгоцѣнныхъ губили именно самыя прекрасныя; на взглядъ же тѣхъ, кто не умѣетъ распознавать условія истинно блаженной жизни, они въ это-то преимущественно время и были вполнѣ безупречны и счастливы, — когда были преисполнены неправаго духа корысти и силы. Богъ же боговъ Зевсъ, царствующій согласно законамъ, какъ существо способное это различать, принялъ на видъ, что племя честное впало въ жалкое положеніе, и, рѣшившись наказать его, чтобы оно, образумившись, стало скромнѣе, собралъ всѣхъ боговъ C. въ самую почетную ихъ обитель, которая приходится въ срединѣ всего міра и открываетъ видъ на все, что получило жребій рожденія, — собравши же ихъ, сказалъ. ....
Примѣчанія
- ↑ Возникъ въ вещахъ, ἔργῳ. Подъ именемъ бога здѣсь разумѣется видимый міръ. Міръ, пока созерцается просто какъ бытіе, есть богъ на самомъ дѣлѣ, или въ явленіяхъ; но какъ скоро универсъ становится предметомъ изслѣдованія, вещественно существующій богъ переходитъ въ слово, дѣлается понятіемъ и какъ будто возникаетъ заново, ибо міръ въ понятіи далеко уже не то, что міръ дѣйствительный.
- ↑ Это условіе см. Tim. p. 25 E — 27 B.
- ↑ Извѣстно, каковы мы въ отношеніи боговъ, — то есть, какъ мало ихъ знаемъ: замѣчаніе, совершенно согласное съ воззрѣніемъ Критіаса на религію. Онъ утверждалъ, что религія и ученіе о богахъ просто вымышлены мудрецами съ политическою цѣлію (см. Sext. Empir. Adv. mathem. IX, § 54; Plutarch. De superstit. c. 13, vol. VIII, p. 29, ed. Reisk.).
- ↑ Театра, — то есть, слушателей. Эта метонимія часто употребляема была позднѣйшими софистами (Wittenbach. Biblioth. Crit. IX, p. 37). Въ данномъ случаѣ она употреблена очень кстати, ибо можно думать, что Критіасъ былъ отчасти и сценическій поэтъ. Этому второму поэту предшествовалъ поэтъ первый, то есть, Тимей, которому придается такой эпитетъ потому, что объ универсѣ онъ разсуждалъ тоже μυθικῶς, имѣя въ виду не столько истину, сколько правдоподобіе.
- ↑ Пэона — выраженіе синекдохическое. Παιών есть собственно похвальная пѣснь Аполлону; но призывается здѣсь въ помощь самъ Аполлонъ, которому воспѣвались похвальныя пѣсни, называемыя пэонами.
- ↑ Мнимосина (память), по Омиру и Исіоду, была дочь Урана (времени) и мать музъ (отъ Зевса): ей приписывалось такое родство, конечно, потому, что до изобрѣтенія письма память служила, въ области знанія, единственнымъ средствомъ что нибудь удержать и сохранить во времени.
- ↑ Боги поселялись въ странахъ, какія кому изъ нихъ выпали по жребію. О сравненіи царей съ пастухами см. Legg. IV p. 713 C, гдѣ разсказывается, что Сатурнъ, въ золотомъ вѣкѣ, поставилъ надъ людьми стражей и правителей, которые были настолько выше людей, насколько пастухи выше своихъ стадъ (сравн. Politic. p. 271 D). Совсѣмъ въ другомъ смыслѣ люди называются стяжаніемъ боговъ, — κτήματα θεῶν (см. объ этомъ Phaedon, p. 62 B).
- ↑ Ифесту и Аѳинѣ приписывается одна и та же природа — во первыхъ, потому, что оба они родились отъ одного и того же отца — Зевса; во вторыхъ, потому, что оба предаются одному призванію — къ искусствамъ. Оттого достался имъ и общій удѣлъ — эта страна, по естественнымъ своимъ расположеніямъ къ мудрости и доблести имъ родственная. Что Аттика еще въ глубокой древности была мѣстомъ чествованія Аѳины и Иѳеста, — извѣстно изъ преданія, по которому Ерихтоній всѣхъ жителей Аттики раздѣлилъ на четыре трибы, названныя по именамъ четырехъ боговъ; — эти трибы были: Діада, Аѳинаида, Посидоніада и Иѳестіада (Pollux. VIII, 109, p. 931, ed. Hemster.; сн. Schömann. De comitiis athen. p. 349). Можетъ показаться страннымъ, что здѣсь идетъ рѣчь объ Иѳестѣ, а о прочихъ богахъ, особенно чтимыхъ въ Аттикѣ, умалчивается. Это произошло, думаемъ, по двумъ причинамъ. Во первыхъ, все это, надобно замѣтить, излагается такъ, что порядки древнихъ аѳинянъ становятся, по видимому, въ ближайшее сродство съ установленіями египетскими. Но у египтянъ были божества, соотвѣтствовавшія Иѳесту и Аѳинѣ, — по имени Фта и Нейтъ, чествовавшіяся особенно въ Мемфисѣ (см. Proclus in Tim. p. 30; Plutarch. De Iside et Osiride, p. 534). Посидонъ же и Аполлонъ были египтянамъ совершенно чужды. Во вторыхъ, нельзя упускать изъ виду и того, что жители Аттики тотчасъ характеризуются какъ люди мудрѣйшіе, умамъ которыхъ сами боги сообщили способность къ устроенію гражданскаго порядка. Поэтому аѳиняне хвалились, что они — люди самородные, автохтоны, и вѣрили, что искони чтили Иѳеста, какъ отца, и землю, какъ мать (см. Meurs. De Regn. Attic. I, 6, et II, 1). Отсюда у Эсхила (Eumenid. v. 13) аѳиняне называются παῖδες Ἡφαίστου.
- ↑ См. Tim. p. 23 A. B.
- ↑ Критіасъ утверждаетъ, что статую вооруженной богини посвятили Аѳинѣ еще древніе граждане, и отсюда заключаетъ, что въ древности занятіе воинскими дѣлами входило въ обязанность какъ мужескаго, такъ и женскаго пола. Къ чему это клонится, — замѣтить не трудно. Платонъ хочетъ показать, что въ той древней аѳинской республикѣ имѣли силу всѣ обычаи и постановленія построеннаго имъ въ теоріи наилучшаго государства, такъ чтобы послѣднее было лишь образомъ первой. О долгѣ женщинъ исполнять наравнѣ съ мужчинами военныя и гражданскія обязанности см. De republ. p. 451 sqq.; Tim. p. 18 C.
- ↑ И этотъ также мнимо-историческій фактъ изложенъ въ смыслѣ Платонова «Государства». Мы видимъ, что въ древней аѳинской республикѣ предполагаются тѣ же три сословія, и каждому назначается тотъ же образъ жизни и дѣятельности, какъ предначертывалось въ «Государствѣ».
- ↑ Современная Платону территорія Аттики называется остаткомъ (λείψανον) земель, принадлежавшихъ древней аѳинской республикѣ, — въ виду того, что береговыя ея части, прежде влажныя, жирныя и плодоносныя, отъ частыхъ морскихъ наводненій должны были лишиться своего тука, мало по малу высохнуть и потерять свою производительную силу.
- ↑ Φελλεὺς — часть Аттики, отличавшаяся во времена Критіаса безплодіемъ (Schol. ad h. l. et ad Aristoph. Nub. v. 71).
- ↑ Эриданомъ назывался ручей въ Аттикѣ, вытекавшій изъ горы Гимета и вливавшійся въ Илиссъ.
- ↑ Πνύξ, или Πνύκα, — мѣсто подъ Аѳинами, гдѣ встарину устраивались всѣ народныя собранія, а впослѣдствіи народъ собирался въ тѣхъ особыхъ случаяхъ, когда предстояло избрать вождя. — Λυκαβηττὸς — гора, лежавшая по сосѣдству съ Пниксомъ.
- ↑ Т. е., на лѣтнее время сословіе воиновъ не имѣло особыхъ садовъ, гимназій и столовыхъ, но пользовалось для тѣхъ же цѣлей южными частями акрополя.
- ↑ По преданію, которое встрѣчаемъ у Аполлодора (J, 7, 2), Девкаліонъ, спасшись отъ потопа, сталъ просить Зевса, чтобы онъ возстановилъ человѣческій родъ, истребленный наводненіемъ. Просьба его была исполнена. Ему и его женѣ Пиррѣ было приказано метать позади себя, черезъ плечо, камни: и изъ камней, брошенныхъ Девкаліономъ, явились мужчины, а изъ брошенныхъ Пиррой — женщины. На этотъ миѳъ намекаетъ настоящее мѣсто текста. О земнородныхъ людяхъ см. также Politic. p. 271.
- ↑ Т. е., онъ окружилъ этотъ холмъ прежде всего рвомъ, наполненнымъ морскою водою, потомъ, на нѣкоторомъ разстояніи, землянымъ валомъ, за тѣмъ, черезъ такіе же промежутки, вторымъ рвомъ, вторымъ валомъ и третьимъ рвомъ. Холмъ получилъ оттого и самъ видъ острова, и дѣйствительно называется островомъ немного ниже. Разстояніе между рвами и валами опредѣляется на стр. 115 E.
- ↑ Страна, которую древніе греки называли Γάδειρα, а римляне — terra Gaditana, занимала область теперешняго Кадикса. Эвмилъ владѣлъ, слѣдовательно, не существующею теперь полосою земли между Гибралтаромъ и Кадиксомъ.
- ↑ Фраза эта имѣетъ видъ позднѣйшей вставки, сдѣланной въ поясненіе текста переписчикомъ, и потому обнесена у насъ скобками. Вставка, очевидно, довольно неловкая, потому что она предупреждаетъ мысль, высказанную ниже, черезъ строку, — что страна, доставшаяся въ удѣлъ Гадиру, называлась его именемъ.
- ↑ Орихалкомъ (ὀρείχαλκος) назывался у древнихъ грековъ родъ желтой мѣди. О немъ см. Beckmann ad Aristot. mirab., p. 132 sq.
- ↑ И плодъ мягкій (ἥμερоς), и плодъ сухой (ξηρός): подъ первымъ слѣдуетъ, по видимому, разумѣть виноградъ, а подъ вторымъ — хлѣбное зерно. Евстаѳій по поводу слова ἡμερὶς въ Одиссеѣ (V, 69) замѣчаетъ: Ἡμερὶς κατὰ μὲν πολλοὺς ἡ ἥμερος ἄμπελος πρὸς διαστολὴν τῆς ἀγριάδος, ἣν καὶ τεθηλέναι φησὶ σταφυλαῖς, ὡς οἶα τοῦ καιροῦ ἐκείνου μετοπωρινοῦ ὄντος.
- ↑ Разумѣется, по видимому, кокосовая пальма.
- ↑ Т. е., въ полстадіи, или триста футовъ.
- ↑ Т. е., они растопили ее и въ жидкомъ состояніи распространили по поверхности. Тотъ же самый пріемъ означается ниже терминомъ περιτήκειν, выплавить кругомъ, или, пожалуй, вылудить, — облить кругомъ расплавленною массой.
- ↑ Замыкала свой кругъ при устьѣ, канала, лежавшемъ у моря — συνέκλειεν εἰς ταὐτὸν πρὸς τὸ τῆς διώρυχος στόμα τὸ πρὸς θαλάττης. Мы переводимъ эту фразу, слѣдуя возможно ближе за текстомъ, какъ перевелъ ее и Шнейдеръ: et ambitum suum in idem recurrens claudebat ad fossae ostium, quod a mari patebat. Штальбаумъ же пытается исправить текстъ, — опускаетъ первое πρὸς, измѣняетъ второе τὸ на τῷ, и переводитъ: et fossae ostium, cum maris ostio in idem concludebat (смыкала въ одно устье канала съ устьемъ моря). Во всякомъ случаѣ, стѣна эта, по описанію Платона должна была связывать морскую гавань съ внѣшнимъ круговымъ каналомъ по видимому такъ же, какъ «долгая стѣна» (τὰ μακρὰ σκέλη) связывала Пирей съ Аѳинами.
- ↑ Царямъ приписывается власть не надъ всѣми, а только надъ большею частью законовъ, потому что ниже говорится о нѣкоторыхъ законахъ, которымъ должны были подчиняться сами цари.
- ↑ Въ этой подробности разсказа — о пятилѣтнемъ и шестилѣтнемъ (нечетномъ и четномъ) срокахъ собраній, — принадлежитъ ли она дѣйствительно этому преданію, или измышлена Платономъ, нельзя не замѣтить близкаго родства съ пиѳагорейскимъ ученіемъ о числахъ. Извѣстно, что, по Пиѳагору, единица еще не составляла въ собственномъ смыслѣ числа, а считалась только субстратомъ всѣхъ чиселъ. Два поэтому есть первое четное, а три — первое нечетное число. Затѣмъ, пяти придавалось значеніе какъ суммѣ, а шести — какъ произведенію этихъ первыхъ чиселъ (2+3=5; 2х3=6). — Можетъ быть, такое же символическое значеніе имѣютъ и другія числовыя подробности, которыхъ не мало встрѣчаемъ въ «Критіасѣ».
- ↑ Т. е., растворивъ, по обычаю, водою приготовленное въ общей чашѣ вино.
Примѣчанія редакторовъ Викитеки
- ↑ Въ этомъ раздѣлѣ переводчикомъ имя бога пишется двояко: Ифестъ или Иѳестъ, хотя правильно только первое написаніе отъ греч. Ἥφαιστος.