ственному божеству. Ибо они держались образа мыслей истиннаго и дѣйствительно высокаго, выказывая смиреніе и благоразуміе въ отношеніи къ обычнымъ случайностямъ жизни, какъ и въ отношеніяхъ другъ къ другу. Оттого, взирая на все, кромѣ добродѣтели, съ пренебреженіемъ, они мало дорожили тѣмъ, что̀ имѣли, массу золота и иныхъ 121. стяжаній выносили равнодушно, какъ бремя, а не падали наземь, въ опьяненіи роскоши, теряя отъ богатства власть надъ самими собою; — нѣтъ, трезвымъ умомъ они ясно постигали, что все это вырастаетъ изъ общаго дружелюбія и добродѣтели, а если посвящать богатству много заботъ и придавать большую цѣну, рушится и само оно, да гибнетъ вмѣстѣ съ нимъ и то. Благодаря такому взгляду и сохранявшейся въ нихъ божественной природѣ, у нихъ преуспѣвало все, на что мы раньше подробно указывали. Но когда доля божества, отъ частыхъ и обильныхъ смѣшеній съ смертною природой, въ нихъ наконецъ истощилась, нравъ же человѣческій одержалъ верхъ, тогда, не будучи уже въ B. силахъ выносить настоящее свое счастіе, они развратились, и тому, кто въ состояніи это различать, казались людьми порочными, потому что изъ благъ наиболѣе драгоцѣнныхъ губили именно самыя прекрасныя; на взглядъ же тѣхъ, кто не умѣетъ распознавать условія истинно блаженной жизни, они въ это-то преимущественно время и были вполнѣ безупречны и счастливы, — когда были преисполнены неправаго духа корысти и силы. Богъ же боговъ Зевсъ, царствующій согласно законамъ, какъ существо способное это различать, принялъ на видъ, что племя честное впало въ жалкое положеніе, и, рѣшившись наказать его, чтобы оно, образумившись, стало скромнѣе, собралъ всѣхъ боговъ C. въ самую почетную ихъ обитель, которая приходится въ срединѣ всего міра и открываетъ видъ на все, что получило жребій рожденія, — собравши же ихъ, сказалъ. ....
ственному божеству. Ибо они держались образа мыслей истинного и действительно высокого, выказывая смирение и благоразумие в отношении к обычным случайностям жизни, как и в отношениях друг к другу. Оттого, взирая на всё, кроме добродетели, с пренебрежением, они мало дорожили тем, что̀ имели, массу золота и иных 121. стяжаний выносили равнодушно, как бремя, а не падали наземь, в опьянении роскоши, теряя от богатства власть над самими собою; — нет, трезвым умом они ясно постигали, что всё это вырастает из общего дружелюбия и добродетели, а если посвящать богатству много забот и придавать большую цену, рушится и само оно, да гибнет вместе с ним и то. Благодаря такому взгляду и сохранявшейся в них божественной природе, у них преуспевало всё, на что мы раньше подробно указывали. Но когда доля божества, от частых и обильных смешений со смертною природой, в них наконец истощилась, нрав же человеческий одержал верх, тогда, не будучи уже в B. силах выносить настоящее свое счастье, они развратились, и тому, кто в состоянии это различать, казались людьми порочными, потому что из благ наиболее драгоценных губили именно самые прекрасные; на взгляд же тех, кто не умеет распознавать условия истинно блаженной жизни, они в это-то преимущественно время и были вполне безупречны и счастливы, — когда были преисполнены неправого духа корысти и силы. Бог же богов Зевс, царствующий согласно законам, как существо способное это различать, принял на вид, что племя честное впало в жалкое положение, и, решившись наказать его, чтобы оно, образумившись, стало скромнее, собрал всех богов C. в самую почетную их обитель, которая приходится в средине всего мира и открывает вид на всё, что получило жребий рождения, — собравши же их, сказал. ....
