Cantar que sube á la boca
Es una gota de miel
Que del corazon rebosa.Solear 1a.
Немногословныя и яркія испанскія пѣсни, созданныя безъимянными поэтами изъ народа, можно было бы назвать Цвѣтами Влюбленныхъ. Они такъ же исполнены любовью, какъ воздухъ весны—ароматомъ расцвѣтшихъ растеній.
Испанская манера выражать любовь рѣзко отличается отъ манеры свойственной намъ, сѣверянамъ. Въ сѣверныхъ странахъ очертанія предметовъ окутаны дымкой. Въ странахъ озаренныхъ жгучимъ солнцемъ очертанія предметовъ предстаютъ отчетливо, со всѣми ихъ крупными и мелкими подробностями. Эта истина повторяется и въ мірѣ Природы, и въ жизни души. Норвежскія горы и фьорды, русскіе лѣса и равнины, такъ же туманны и загадочны, какъ души ихъ обитателей, печальныя души, полныя пропастей и всегда недосказанныхъ словъ, всегда недовершенныхъ сновидѣній. Воздушныя окрестности Неаполя, залитая солнцемъ природа Андалузіи, отчетливы и ясны въ своей красотѣ,—они полны тѣхъ же опредѣленныхъ эффектовъ свѣтотѣни, которые восхищаютъ насъ въ быстрыхъ переходахъ отъ гнѣва къ нѣжности и отъ ласки къ ревности, составляющихъ неизбѣжную черту полудикихъ красивыхъ южанъ.
Когда сѣверянинъ влюбленъ, онъ просто чувствуетъ красоту любимой женщины, онъ получаетъ общее впечатлѣніе ея очарованія. Если онъ на чемъ-нибудь остановитъ детальное вниманіе, это конечно будутъ глаза, вѣчно глаза, только глаза, потому что души черезъ взгляды легче всего соприкасаются одна съ другой. Но южанинъ видитъ все лицо, и для каждой отдѣльной части его онъ находитъ чарующій образъ. Онъ видитъ, что губы напоминаютъ гвоздику, любимый цвѣтокъ испанцевъ, что ротъ напоминаетъ закрывшіеся лепестки, что зубы—какъ жемчугъ въ темницѣ изъ коралловъ, и онъ описываетъ подробно все лицо, поэтизируя каждую подробность. Онъ говоритъ о глазахъ. Но вы думаете, что глаза—не болѣе какъ глаза? Какая ошибка! Глаза состоятъ изъ зрачка, всегда перемѣнчиваго, изъ бѣлка съ синими жилками, напоминающими облачное небо, изъ острыхъ какъ иглы рѣсницъ, черныхъ какъ ночь, изъ бровей, похожихъ на луну въ новолуніе. Что для сѣверянина одновременно—начало и конецъ, то для южанина превращается въ длинную цѣпь отдѣльныхъ звеньевъ: онъ разъединяетъ начало и конецъ, заполняя промежуточное пространство цѣльными въ своей частичности впечатлѣніями.
Безъимянные пѣвцы изъ среды испанскаго народа удивительно сходятся въ этомъ отношеніи съ лучшими образцами любовной лирики.
Взгляните, какъ индійскіе поэты описываютъ типъ совершенной женщины, чье имя Падмини, женщина—лотосъ (Kâmasûtram). Она прекрасна, какъ нераскрывшійся лотосъ, какъ наслажденіе. У нея стройный станъ и поступь лебедя. Ея голосъ—какъ пѣніе птицы, манящей другую, ея слова—какъ амврозія. Отъ нея исходитъ дыханіе мускуса, и за нею летитъ золотая пчела, кружась надъ ней, какъ надъ цвѣткомъ, таящимъ нѣжный запахъ меда. Ея длинные шелковистые волосы волнисты; они благоуханны сами по себѣ, и лицо ея окружено ими, какъ лунный дискъ въ полнолуніе. Ея глаза, чей разрѣзъ прекрасенъ, блестящи, нѣжны, и пугливы, какъ глаза газели; черные, какъ ночь, ихъ зрачки горятъ, въ глубинѣ орбитъ, какъ звѣзды въ мрачномъ небѣ; ихъ длинныя рѣсницы даютъ взгляду силу притягательную. Ея чувственныя губы розовы, какъ вѣнчикъ нерасцвѣтшаго цвѣтка, или красны, какъ красные плоды. Ея бѣлые зубы какъ аравійскій жасминъ; улыбнется—и они какъ жемчужныя четки въ оправѣ изъ коралла. Изящная, какъ воздушный лепестокъ, она любитъ бѣлыя одежды, бѣлые цвѣты, красивыя драгоцѣнности, и богатые наряды.
Совершенно также и въ Пѣсни Пѣсней мы видимъ, какъ великій царственный поэтъ, плѣненный смуглой дочерью пустыни, возсоздаетъ передъ нами, въ частичныхъ гимнахъ, образъ своей возлюбленной, чьи поцѣлуи слаще мирры и вина. И Шелли, въ поэмѣ Эпипсихидіонъ, отдается тому же побужденію, когда, описывая идеальную Эмилію Вивіани, онъ нагромождаетъ одинъ образъ на другой. И Эдгаръ По въ своей геніальной фантазіи Лигейя, рисуя сказочную женщину, создаетъ поэму женскаго лица.
Но поспѣшимъ припомнить, что, если Шелли и Эдгаръ По были представителями аристократической расы, здѣсь мы имѣемъ дѣло—психологическій фактъ очень любопытный—съ душой безымяннаго смутнаго Pueblo, народа, живущаго своей собственной жизнью чувства, чуждой литературныхъ воздѣйствій.
Готовя къ печати цѣлый томъ этихъ soleares, coplas, и seguidillas, я предлагаю здѣсь читателямъ 24 soleares, 118 coplas, и 19 seguidillas, изъ которыхъ каждая является не строфой, а отдѣльной пѣсней. Для большей полноты впечатлѣнія я придалъ имъ однако нѣкоторую скрытую архитектуру, и размѣстилъ, напримѣръ, часть coplas въ такомъ порядкѣ, что они являются какъ бы сплошной серенадой, обращенной къ одному лицу.
Они иногда такъ и поются, подъ звонъ гитары, въ легендарной Севильѣ, создавшей типъ Обольстителя, тамъ, гдѣ такъ сладко дышутъ цвѣты, подъ небомъ, усѣяннымъ крупными звѣздами.
