Ея подножіе въ глубокой тьмѣ терялось,
А наверху ея—горѣ подобенъ самъ— 10 Закованный титанъ предсталъ моимъ глазамъ.
Терзаемъ коршуномъ, къ утесу пригвожденный
Цѣпями вѣчными, громадный обнаженный—
На камнѣ корчился въ мученіяхъ титанъ.
И къ небу взоръ его съ угрозой обращенный 15 Дышалъ отчаяньемъ, а изъ отверстыхъ ранъ
Съ кровавою волной струились волны свѣта.
И я спросилъ:—Чья кровь струится здѣсь?—На это
Мнѣ коршунъ отвѣчалъ:—Людская, и во вѣкъ
Ей литься суждено.—А какъ горы названье?— 20 — Кавказъ.—Но кто же ты: жестокія страданья
И муку вѣчную терпящій?—Человѣкъ.
И все смѣшалось тутъ, какъ отблески зарницы,
По мановенію властительной десницы,
Мгновенно съ темнотой сливаются ночной,— 25 Какъ рябь, мелькнувшая на глади водяной…
Опять разверзлася бездонная пучина,
Явилась изъ нея другой горы вершина;
Шелъ дождь,—и, трепетомъ невѣдомымъ объятъ,
Я слышалъ, какъ сказалъ мнѣ кто-то:—Араратъ. 30 — Кто ты?—я вопросилъ таинственную гору.
И молвила она:—Ко мнѣ плыветъ ковчегъ,
А въ немъ—избранникъ тотъ, что гибели избѣгъ,
И близкіе его. Согласно приговору,
Открылась хлябь небесъ съ пучиной водяной;
35 Во слѣдъ созданію—явилось разрушенье.
— О, небо!—молвилъ я:—кто этому виной?—
И вновь исчезло все, какъ будто въ сновидѣньѣ.
Сквозь тучи, и туманъ, и дикій грохотъ бурь
Блеснула въ сумракѣ волшебная лазурь— 40 И выплыла горы вершина золотая.
Предавшись буйному веселью торжества,
На ней верховныя царили существа,
Жестокой красотой и радостью блистая.
Имѣли всѣ они со стрѣлами колчанъ, 45 Чтобъ смертныхъ поражать грозою тяжкихъ ранъ.
Стекались къ ихъ ногамъ утѣхи и забавы,
Любовь вѣнчала ихъ.—Олимпъ въ сіяньѣ славы!—
Услышалъ я. И вновь все рушилось кругомъ.
50 И снова въ хаосѣ предстала вѣковомъ
Вершина мрачная. Громовые раскаты
Гремѣли въ вышинѣ, и, трепетомъ объяты,
Склонялися дубы столѣтнею главой,
И горные орлы полетъ могучій свой 55 Въ испугѣ къ небесамъ далекимъ направляли—
Отъ мѣста, гдѣ пророкъ предсталъ предъ Еговой,
И вотъ, исполненный божественной печали,
На землю онъ сошелъ, держа въ рукахъ скрижали.
И громы вѣчные… И гласъ вѣщалъ:—Синай!—
60 Тумана ризою небесъ холодныхъ край
На мигъ задернулся, шумѣли ураганы…
Когда жъ разсѣялись зловѣщіе туманы—
Узрѣлъ я, какъ вдали, на мрачной высотѣ,
Страдалецъ умиралъ, распятый на крестѣ. 65 Высокихъ два креста по сторонамъ чернѣли
И тучи заревомъ кровавымъ пламенѣли.
Распятый на крестѣ воскликнулъ:—Я Христосъ!
И въ дуновеніи зловѣщемъ пронеслось:
— Голгоѳа! 70 Такъ прошли, смѣняясь, какъ страницы
Изъ книги бытія, видѣній вереницы,
Какъ будто саваномъ—окутанныя тьмой,—
И я взиралъ на нихъ, смятенный и нѣмой.
См. также одноимённые страницы.
