Итак белый цвет обозначает радость, счастье и веселие: и обозначает не зря, а по праву и вполне основательно. В чем можете убедиться, если, оставив предубеждения, выслушаете то, что я вам изложу.
Аристотель говорит, что если предположить две противоположных по существу вещи, как, например, добро и зло, добродетель и порок, холод и тепло, белое и черное, радость и печаль и тому подобное, — и если их совокупить таким манером, что контраст одного рода разумно сходится с контрастом другого, то это значит, что и другие контрасты сойдутся между собой. Например: добродетель и порок суть два контраста одного рода, равно как добро и зло. Если один из контрастов первого рода подходит к одному из контрастов второго, как добродетель и добро (потому что несомненно, что добродетель — добра), то также сойдутся и два других контраста: зло и порок, потому что порок зол.
Условившись в этом логическом правиле, возьмем два других контраста: радость и печаль; затем еще два: белое и черное, потому что они физически противоположны друг другу. Итак если черное обозначает печаль, то белое по праву будет означать радость.
И это значение установлено не по людскому произволу, но принято со всеобщего согласия, в силу того, что философы называют jus gentium — всемирное право, признаваемое всеми странами, как вам известно. И все народы, все нации (за исключением древних сиракузян и некоторых греков-кривотолков), все языки,
_p._24.png)
желая наружно выразить свою печаль, надевают черное платье, и всякий траур обозначается черным цветом. И такое всемирное согласие только тогда возникает, когда сама природа указывает для него аргументы и причины. И эти причины каждый сам может понять, не нуждаясь в том, чтобы кто-нибудь его надоумил, и их-то мы называем естественным правом. По такому указанию природы весь свет считает белый цвет выразителем радости, веселия, счастья, удовольствия и наслаждения.
В прошедшие времена фракийцы и критяне обозначали счастливые и веселые дни белыми камнями, печальные же и несчастные черными. И разве ночь не пагубна, не печальна и не меланхолична? Она черна и мрачна от отсутствия света. А свет разве не радует всю природу? Он белее всего на свете. И в доказательство я мог бы отослать вас к книге Лоренса Валле[2], которую он написал в опровержение Бартоля[3], но свидетельство евангельское лучше убедит вас. В Евангелии от Матфея (XVII) сказано, что во время Преображения Господня vestimenta ejus facta sunt alba sicut lux[4]. И эта светозарная белизна давала понять трем апостолам идею и образ вечного блаженства. Ибо свет радует всех смертных. И это доказывается словами старухи, которая лишилась уже всех зубов, а все-таки говорила: Bona Lux. И словами Товия, который, потеряв зрение, ответствовал на приветствие архангела Рафаила: «Какая радость возможна для меня, когда я не вижу дневного света?» Этим цветом засвидетельствовали ангелы радость всего мира при Воскресении Господа (от Иоанна XX). И при Его Вознесении (Деяния Ап. I). Такое же одеяние видел св. Иоанн евангелист (Апок. IV и VII) на праведниках в небесном и блаженном Иерусалиме.
Прочитайте историю, как греческую, так и римскую, и вы увидите, что город Альба (первообраз Рима) был выстроен и назван по указанию белой свиньи. Вы увидите, что если кому-нибудь, после победы над врагами, присуждали триумфальный въезд в Рим, то он въезжал на колеснице, запряженной белыми конями. Тоже самое было и при овациях: так как считалось, что никаким другим знаком и цветом нельзя вернее выразить радость, как белым. Вы увидите, что Перикл, предводитель афинян, позволял тем из своих воинов, которые вынули по жребию белые бобы, проводить день в радости, веселии и отдыхе, между тем как другие должны были сражаться[5]. И я мог бы привести вам тысячу других примеров на этот счет, да только здесь им не место.
Путем этих сведений, вы можете решить задачу, которую Александр Афродизский[6] считал неразрешимой: почему лев, который уже одним своим криком и рыканием приводит в трепет всех животных, боится и почитает только одного белого петуха? Потому что, как сказал Прокл[7] (Libro de Sacrificio et Magia), сила солнца, источника всякого земного и звездного света, более присуща белому петуху, чем льву, как по цвету, так по свойству и специфическим качествам, и петух служит лучшим ее символом, нежели лев. Говорят даже, что часто видали бесов в львином образе, которые внезапно исчезали в присутствии белого петуха.
По этой причине галлы (т. е. французы, которых так называют потому, что они от природы белы, как молоко, называемое греками γἄλα) охотно носят белые перья на шапках. По природе они веселы, искренни, ласковы и всеми любимы, а своим символом и гербом избрали цветок лилию, с которым никакой другой не сравнится по белизне.
_p._25.png)
Если же вы спросите, каким образом природа наводит нас на мысль, что белый цвет означает радость и веселие, я вам отвечу: по аналогии и сродству. Как белый цвет расширяет глаз и поле зрения, по мнению Аристотеля (в его Проблемах и О восприятиях); да и сами вы можете убедиться на опыте, переезжая горы, покрытые снегом, когда вы жалуетесь, что не хорошо видите. Об этом Ксенофонт пишет, что так было с его людьми, а Гален подробно излагает в libr. X Deus usu partium. Так и сердце от радости внутренне расширяется и может даже от избытка сил перестать биться, и следовательно самая жизвь может угаснуть от радости, как говорит Гален, libr. XII Method; lib. V, De Locis affectis, и lib. II, De Symptomaton causis. О подобных случаях, имевших место в древние времена, свидетельствуют Марк Туллий, lib. I Quæstion. Tuscul., Верр, Аристотель, Тит-Ливий, после сражения при Каннах, Плиний, lib. VII cap. XXXII и LIII, А. Геллиус, lib. III, XV, и другие, удостоверяющие, что Диагор Родосский, Хилон, Софокл, Дионисий, тиран сицилийский, Филиппид, Филемон, Поликрат, Филистион, Джувенти и другие, которые умерли от радости. И как говорит Авиценна[8] in II canone, et libro de Viribus cordis про шафран, который так оживляет сердце, что даже, если его принимать в чрезмерных дозах, лишает его жизни, от излишнего растяжения и напряжения. Справьтесь об этом у Алекс. Афродизского, lib. I Problematum, cap. XIX. Но, однако, я больше распространился об этом предмете, чем предполагал вначале. А потому складываю свои паруса и обо всем остальном поговорю в своем специальном сочинении, а пока коротко скажу, что голубой цвет означает несомненно небо и все небесное, в силу тех же символов, на основании которых белый цвет означает радость и веселие.