два: бѣлое и черное, потому что они физически противоположны другъ другу. Итакъ если черное обозначаетъ печаль, то бѣлое по праву будетъ означать радость.
И это значеніе установлено не по людскому произволу, но принято со всеобщаго согласія, въ силу того, что философы называютъ jus gentium — всемірное право, признаваемое всѣми странами, какъ вамъ извѣстно. И всѣ народы, всѣ націи (за исключеніемъ древнихъ сиракузянъ и нѣкоторыхъ грековъ-кривотолковъ), всѣ языки, же-
_p._24.png)
лая наружно выразить свою печаль, надѣваютъ черное платье, и всякій трауръ обозначается чернымъ цвѣтомъ. И такое всемірное согласіе только тогда возникаетъ, когда сама природа указываетъ для него аргументы и причины. И эти причины каждый самъ можетъ понять, не нуждаясь въ томъ, чтобы кто-нибудь его надоумилъ, и ихъ-то мы называемъ естественнымъ правомъ. По такому указанію природы весь свѣтъ считаетъ бѣлый цвѣтъ выразителемъ радости, веселія, счастія, удовольствія и наслажденія.
Въ прошедшія времена ѳракійцы и критяне обозначали счастливые и веселые дни бѣлыми камнями, печальные же и несчастные черными. И развѣ ночь не пагубна, не печальна и не меланхолична? Она черна и мрачна отъ отсутствія свѣта. А свѣтъ развѣ не радуетъ всю природу? Онъ бѣлѣе всего на свѣтѣ. И въ доказательство я могъ бы отослать васъ къ книгѣ Лоренса Валле[1], которую онъ написалъ въ опроверженіе Бартоля[2], но свидѣтельство евангельское лучше убѣдитъ васъ. Въ Евангеліи отъ Матѳея (XVII) сказано, что во время Преображенія Господня vestimenta ejus facta sunt alba sicut lux[3]. И эта свѣтозарная бѣлизна давала понять тремъ апостоламъ идею и образъ вѣчнаго блаженства. Ибо свѣтъ радуетъ всѣхъ смертныхъ. И это доказывается словами старухи, которая лишилась уже всѣхъ зубовъ, а все-таки говорила: Bona Lux. И словами Товія, который, потерявъ зрѣніе, отвѣтствовалъ на привѣтствіе архангела Рафаила: «Какая радость возможна для меня, когда я не вижу дневнаго свѣта?» Этимъ цвѣтомъ засвидѣтельствовали ангелы радость всего міра при Воскресеніи Господа (отъ Іоанна XX). И при Его Вознесеніи (Дѣянія Ап. I). Такое же одѣяніе видѣлъ св. Іоаннъ евангелистъ (Апок. IV и VII) на праведникахъ въ небесномъ и блаженномъ Іерусалимѣ.
Прочитайте исторію, какъ греческую, такъ и римскую, и вы увидите, что городъ Альба (первообразъ Рима) былъ выстроенъ и названъ по указанію бѣлой свиньи. Вы увидите, что если кому-нибудь, послѣ побѣды надъ врагами, присуждали тріумфальный въѣздъ въ Римъ, то онъ въѣзжалъ на колесницѣ, запряженной бѣлыми конями. Тоже самое было и при оваціяхъ: такъ какъ считалось, что никакимъ другимъ знакомъ и цвѣтомъ нельзя вѣрнѣе выразить радость, какъ бѣлымъ. Вы увидите, что Периклъ, предводитель аѳинянъ, позволялъ тѣмъ изъ своихъ воиновъ, которые вынули по
два: белое и черное, потому что они физически противоположны друг другу. Итак если черное обозначает печаль, то белое по праву будет означать радость.
И это значение установлено не по людскому произволу, но принято со всеобщего согласия, в силу того, что философы называют jus gentium — всемирное право, признаваемое всеми странами, как вам известно. И все народы, все нации (за исключением древних сиракузян и некоторых греков-кривотолков), все языки, же-
лая наружно выразить свою печаль, надевают черное платье, и всякий траур обозначается черным цветом. И такое всемирное согласие только тогда возникает, когда сама природа указывает для него аргументы и причины. И эти причины каждый сам может понять, не нуждаясь в том, чтобы кто-нибудь его надоумил, и их-то мы называем естественным правом. По такому указанию природы весь свет считает белый цвет выразителем радости, веселия, счастья, удовольствия и наслаждения.
В прошедшие времена фракийцы и критяне обозначали счастливые и веселые дни белыми камнями, печальные же и несчастные черными. И разве ночь не пагубна, не печальна и не меланхолична? Она черна и мрачна от отсутствия света. А свет разве не радует всю природу? Он белее всего на свете. И в доказательство я мог бы отослать вас к книге Лоренса Валле[1], которую он написал в опровержение Бартоля[2], но свидетельство евангельское лучше убедит вас. В Евангелии от Матфея (XVII) сказано, что во время Преображения Господня vestimenta ejus facta sunt alba sicut lux[3]. И эта светозарная белизна давала понять трем апостолам идею и образ вечного блаженства. Ибо свет радует всех смертных. И это доказывается словами старухи, которая лишилась уже всех зубов, а все-таки говорила: Bona Lux. И словами Товия, который, потеряв зрение, ответствовал на приветствие архангела Рафаила: «Какая радость возможна для меня, когда я не вижу дневного света?» Этим цветом засвидетельствовали ангелы радость всего мира при Воскресении Господа (от Иоанна XX). И при Его Вознесении (Деяния Ап. I). Такое же одеяние видел св. Иоанн евангелист (Апок. IV и VII) на праведниках в небесном и блаженном Иерусалиме.
Прочитайте историю, как греческую, так и римскую, и вы увидите, что город Альба (первообраз Рима) был выстроен и назван по указанию белой свиньи. Вы увидите, что если кому-нибудь, после победы над врагами, присуждали триумфальный въезд в Рим, то он въезжал на колеснице, запряженной белыми конями. Тоже самое было и при овациях: так как считалось, что никаким другим знаком и цветом нельзя вернее выразить радость, как белым. Вы увидите, что Перикл, предводитель афинян, позволял тем из своих воинов, которые вынули по
