Насъ гонитъ ураганъ и леденятъ морозы,
И лица намъ кропятъ холоднымъ ливнемъ слезы.
Нѣтъ ничего для насъ ужаснѣе зимы,
Когда готовые упасть среди дороги, 5 Съ мольбою къ путнику взываемъ тщетно мы.
Собаки яростно у насъ кусаютъ ноги
И ласточка задѣть старается крыломъ.
Въ лѣсу сторонятся отъ нищихъ боязливо,
Хотя мы никому за зло не платимъ зломъ— 10 Затѣмъ, что слышали мы часто, какъ тоскливо
Шумитъ и плачетъ вихрь въ прибрежныхъ тростникахъ.
И часто видѣли, какъ въ алыхъ облакахъ
Надъ лѣсомъ и холмомъ вдругъ загорались зори
И какъ свѣтило дня закатывалось въ море. 15 Терновникъ былъ для насъ безжалостнымъ врагомъ,
Когда-жь мы на пути порой встрѣчали камень,
Отказывался онъ служить намъ очагомъ:
Похожъ на золото расплавленное пламень,
Изъ насъ-же каждый нищъ, безпомощенъ и нагъ. 20 Закрыты всѣ дома для нищихъ и бродягъ.
Ты, городъ роскоши и царственныхъ чертоговъ,
Ты принимаешь всѣхъ: гетеръ и астрологовъ,
И дверь желѣзная для тѣхъ лишь заперта,
Кого преслѣдуетъ и гонитъ нищета. 25 Проклятіе тебѣ! Проклятіе отнынѣ
И во вѣки вѣковъ въ слѣпой твоей гордынѣ!
Здѣсь у воротъ твоихъ, о мѣдный ихъ замокъ
Швырнулъ я данный мнѣ съ презрѣніемъ кусокъ.
