Возвращённый рай (Мильтон; Чюмина)/Книга вторая
| ← Книга первая | Возвращённый рай — Книга вторая | Книга третья → |
Ученики Иоанна Предтечи смущены исчезновением Мессии, принявшего крещение в Иордане. Их волнует сомнение и тайная мысль, что давно ожидаемый Спаситель мира только на время сошел на землю чтобы после крещения и Божеского знамения снова вернуться к престолу Своего Отца. Собравшись в бедной хижине, они долго сетовали на свою судьбу, но потом эти сетования сменились надеждой на то, что Мессия возвратится назад. Матерь Божия, не зная, куда скрылся её Сын, и скорбя об Его отсутствии, вспоминает день Его рождения, прибытие и поклонение пастырей, бегство с Божественным Младенцем в Египет, пребывание в Назарете, проповедь Отрока в храме, и потом, отдавшись воле Господа, решает безропотно и терпеливо ожидать возвращения Своего Сына. Между тем, Иисус Христос в посте и молитве продолжает оставаться в пустыне. Потерпев первую неудачу, Диавол опять собирает начальников своих главных сил и, рассказав им, что Спасителя соблазнить гораздо труднее, чем Адама и Еву, просит их помощи и совета. Начальники обещают ему то и другое, и один из них, по имени Велиал, предлагает соблазнить Христа женщиной. Сатана укоряет Велиала за страсть его к женщинам и прибавляет, что Спаситель награжден свыше такими добродетелями, что в мире едва ли найдется женщина, способная соблазнить Его. Если же чем и можно искусить Его, то это, ввиду Его постоянного голода в пустыне, какими-нибудь изысканными яствами. Сон и пробуждение Спасителя. Взойдя на высокий холм, Он видит оттуда великолепный оазис и тотчас идет к нему. Здесь Он опять встречается с Диаволом, принявшим вид знатного и зажиточного землевладельца. Соболезнуя о долгом посте Спасителя, Сатана вспоминает повесть об Агари, о сынах Израилевых, странствовавших в пустыне, о пророке, который томился там голодом, и при этом говорить, что прежде на помощь ко всем страждущим являлись ангелы Божьи, на землю падала небесная манна, а, вот, теперь Иисус забыт и небом, и людьми. Едва Диавол окончил свое повествование, как по его мановению является великолепный стол, уставленный самыми изысканными яствами. Диавол предлагает Иисусу утолить голод, говоря, что виденное Им послано Ему самой природой. Спаситель отказывается от стола, который тотчас же исчезает, и пристыженный Диавол предлагает Сыну Божию царство и богатство, говоря, что без этого нельзя за собой увлечь народы. Но Иисус отвергает и это и говорит, что для этого не нужны ни блеск, ни богатства, а необходимы только вера и добродетель.
ПРИЯВШИЕ крещение, меж тем,
Осталися у Иорданских вод
С Крестителем, и слышали они
Свидетельство его об Иисусе,
Который был провозглашен Мессией.
Уверовав в Помазанника Божья,
Пошли за Ним Андрей и Симон-Петр,
И многие, которых имена
Не названы в Писании Священном.
Но вдруг от них Спаситель удалился,
И радость их сомнением сменилась;
То мнилось им, что временно Господь
Являлся им, и, словно Моисей,
Он к Богу взят иль, словно Илия,
Вознесся Он на колеснице в Небо,
Однако, с тем, чтоб возвратиться в мир.
Как в оны дни ученики пророка
Отыскивали всюду Илию,
Так и они искали Иисуса
Во всех местах с Вифарою соседних
И в городах Салиме и Енноне[1],
На берегу Геннисаретских вод.
Но тщетными их поиски остались,
И рыбаки, вернувшись к Иордану,
Где шепчутся зефиры в тростниках,
Там в хижине печали предались:
— Какая нам надежда воссияла
И как она нежданно исчезает!
Явился нам Мессия долгожданный,
Мы слышали учение Его,
Исполненное благости и правды,
И близкого спасенья ждали мы,
Но, вот, себя с тревогой вопрошаем:
Куда исчез Великий Искупитель?
Пошли, Господь, Мессию Твоего!
Ты видишь Сам: народ, Тобой избранный,
Властители земные притесняют,
И пред Тобой они забыли страх!
Но будем ждать. Чрез своего
Пророка Господь явил Мессию Своего,
Представшего во славе всенародно;
Мы сами здесь беседовали с Ним,
Делили с Ним жилище и трапезу.
Итак, друзья, возрадуемся в сердце,
На Господа возложим упованье:
Желанного Мессию Он вернет, —
Вернется Тот, в Котором полагаем
Все радости и всю надежду нашу.
Так, сетуя, надеялись они
Вновь обрести Найденного однажды
Без поисков. Но Дева-Богоматерь,
Увидевши вернувшихся с крещенья
И Господа меж ними не найдя,
Встревожилась душою непорочной
И молвила среди глубоких вздохов:
— О, для чего сподобилась Я чести
Быть Матерью Спасителя и Бога
И слышала Архангела привет:
«Благословенна в женах Ты!» Не меньше
Страдала Я, чем и другие жены,
Когда на свет Я Сына родила,
И в яслях Он приют Себе нашел.
Затем бежать пришлося нам в Египет,
Пока здесь жил жестокосердый Царь,
Избивший всех младенцев вифлеемских,
Дабы Его вернее умертвить.
Не мало лет мы жили в Назарете;
Здесь, углубясь в мечты и созерцанье,
Не мог навлечь Он царских подозрений,
Но, вот, теперь, достигнув зрелых лет,
Я слышала, Он признан Иоанном,
И Сам Господь именовал Его
Возлюбленным Единородным Сыном.
Не славы, нет,—скорбей Я ожидаю;
Мне Симеон однажды предсказал,
Что многие падут через Него
И многие возвысятся в народе,
И острый меч вонзится в сердце Мне.
Итак, Меня Всевышний возвеличил
Для горестей и для великих мук,
Благословенна буду Я и скорбью
Удручена. Не смею ни роптать,
Ни сетовать. Где медлит Он? К великим
Деяниям готовится Мой Сын.
Когда Ему всего двенадцать лет
Исполнилось, Его Я потеряла
И вновь нашла; Я поняла тогда
Из слов Его, запавших в душу Мне,
Что Отчую Он исполняет волю,
И с той поры Я терпеливо жду.
Так с кроткою покорностью ждала
Грядущего Святая Богоматерь,
А Сын Её, постясь в пустыне дикой,
Божественным питался размышленьем.
Обдумывал в уединенье Он
Великое послание Свое,
Которому свершиться надлежало,
Меж тем как враг, Христа предупредив
О том, что он намерен возвратиться,
Вновь полетел в воздушное пространство,
Где адские владыки заседали.
Удачею пред ними не хвалясь,
В унынии повел он речь такую:
— Великие монархи и князья,
Которые звались сынами Неба
И сделались владыками в Аду,
Вернее же—властители стихий:
Земли, Воды и Воздуха с Огнем!
Здесь царствовать могли мы без помехи,
Но грозный Враг войною беспощадной
Восстал на нас, и угрожает Он
Изгнанием в пучину преисподней.
Собранием уполномочен вашим,
Его найдя, пытался искушать я,
Но победить Его не так легко,
Как привести к падению Адама,
Который пал, женою соблазнен.
Тот человек (быть может, божество,
Хотя рожден от смертной) превосходит
Его во всем, от Неба наделен
Божественно-высоким совершенством,
Безмерно благ и духом всеобъемлющ,
Готовится к великим Он делам;
А потому уверенность в успехе
Питать нельзя, о чём предупреждаю
Зараней вас; так будьте ж наготове
Мне помогать советом и делами,
Иль побежден я буду, полагавший,
Что равного не знаю я себе.
Так древний Змей в сомненье говорил,
И все его уверить поспешили,
Что помогать они ему готовы.
Тут поднялся развратнейший из духов,
Тот Велиал, который Асмодею
Не уступал в постыдном сластолюбье,
И молвит он: — Пусть на пути Своем
Увидит Он прекраснейших из жен,
Которые богинь напоминают.
Во всех краях найдется их не мало;
Постигшие любовное искусство,
Пленив сердца волшебными речами,
Они в сетях влекут их за собой.
Подобные создания способны
Суровый нрав победно укротить;
Согнав с чела угрюмого морщины,
Обольщены желаньем легковерным,
Обмануты надеждой сладострастной,
И мужественно твердые сердца
Доверчиво им предаются в рабство.
Так твердое железо привлекает
К себе магнит. Не прелестью ли женской
Был Соломон премудрый ослеплен,
Которого заставили рабыни
Соорудить кумирни их богам?
И возразил поспешно Сатана:
— Ты, Велиал, прикладываешь меру
Ко всем свою и только потому,
Что в древности безумствовал по женам,
Ты думаешь, что чарам красоты
Противиться никто не в состоянье?
Нам ведомо, как ты вблизи чертогов,
В полях, в лесах, у мшистых берегов
Подстерегал прославленных красавиц;
Каллистою, Клименой, Антионой,
Сирингою, Семелою и Дафной
Звались они, — и подвиги свои
Приписывал языческим богам,
Которых все под именами чтили
Юпитера, Нептуна, Аполлона,
Сатира, Фавна, Пана иль Сильвана.
Но многие победы презирают
Подобные! Припомни лишь вождя
Пеллейского, а также Сципиона,
Что отослал назад иберианку
Прекрасную. На высоте богатства
И почестей для наслажденья только
Жил Соломон, а потому соблазну
Доступен был. Но Тот, Кого стремимся
Мы обольстить, мудрее Соломона,
И, если бы нашлась жена такая,
Подобная богине красоты,
Чтоб на нее Он бросить удостоил
Мгновенный взор, — Божественного взгляда
Величие, ее обезоружив,
Они идут к одной и той же цели —
Живое всё губить и разрушать.
Повергло бы в благоговейный трепет
Ведь, красота себе порабощает
Лишь слабые, ничтожные умы,
Для сильных же—она игрушкой служит.
Нет, к более возвышенным предметам
Прибегнуть нам для искушенья надо,
Искусственно облекши их личиной
Достоинства и чести. Разбивались
Об эту мель великие пловцы.
Иль просто мы воспользуемся ныне
Потребностью земной Его природы.
Он голодом томится, и для пищи
Нет ничего в пустыне дикой.
И так к Нему я снова приступлю.
Окончил он, и крики одобренья
Послышались. Отборный легион
Берет с собой коварный Сатана,
И каждому из духов он внушает,
Как действовать и поступать должно.
В пустыню он бесплодную спешит,
Где Иисус сорокадневный пост
Перенеся, взалкал еще впервые
И размышлял с Собою: — «Где конец?
Я сорок дней без пищи здесь скитаюсь,
Но голода не чувствовал досель,
А потому заслугой не считаю
Я этот пост и также не могу
Его к Своим причислить испытаньям.
Но, вот, теперь впервые Я взалкал
И голода мучений не страшусь,
О них едва Я помышляю даже;
Я думами питаюсь, от которых
Еще сильней алкаю Я исполнить
То, что Отец повелевает Мне
Был час ночной, и Божий Сын возлег
В тени ветвей. Привиделись Ему
Заманчивые яства и напитки,
И вороны, питавшие Илью,
С которым Он делил его трапезу.
Так ночь прошла, и жаворонок ранний,
Предвестник дня, гнездо свое покинул;
Взвивался высоко в небесах,
Он песнею приветствовал зарю.
И с легкостью такою же восстал
Спаситель наш от ложа Своего;
Увидел Он, что все Его виденья
Лишь были сном, и голода терзанья
По-прежнему Он чувствует жестоко.
Он поднялся на высоту холма,
Дабы взглянуть, не видно ли овчарни
Иль хижины какой-нибудь вдали?
Но перед Ним чарующая роща
Раскинулась, и, отдыха ища
В тени её, вступил туда Спаситель.
В пути Ему попался человек,
В богатые одежды облеченный,
И Господу красноречиво молвил:
— Вернулся я, Тебе служить готовый.
Дивит меня, что тягостным лишеньям
Подверженный, испытывая голод,
Сын Божий здесь так долго остается.
В былые дни — предание гласит —
Сюда Агарь опальная бежала
И ангелом утешена была.
От голода среди пустыни этой
Погибли бы Израиля сыны,
Когда б Господь их манной не питал.
Явившийся из Фесвы Илия
Здесь вящею был дважды подкрепляем,
И лишь Один—все эти сорок дней —
Ты более, чем в сорок раз покинут.
Но Сатане ответил Иисус:
— Из этого что заключаешь ты?
Они нужду имели в подкрепленье,
В котором Я, как видишь, не нуждаюсь.
— Но отчего ж Ты голод ощущаешь? —
Промолвил враг. — И, если бы теперь
Поставили перед Тобою пищу,
Ужели Ты её бы не вкусил?
— Все от того зависит, — отвечал
Ему Христос,— кем будет пища эта
Предложена.
И молвил искуситель:
— Ужель Тебе не все принадлежит?
И не должны ль Тебе повиноваться,
Тебе служить земные твари все?
Не говорю о жертвенных животных.
От мяса их и юный Даниил
Не пожелал отведать, — и о яствах
Не говорю, предложенных врагом:
Хотя в нужде кто стал бы колебаться?
Но тем, что Ты претерпеваешь голод,
Природа вся невольно смущена.
Смотри: Тебе, как Богу своему,
Спешит она достойно послужить.
И всех стихий отборные дары
Она к столу Господнему приносит.
Благоволи, присев, от них вкусить!
Взглянул Христос. Теперь не сновиденьем,
Не грезою все это было. Он,
В тени ветвей, украшенный по-царски
Увидел стол. Изысканные яства
На том столе горою возвышались:
С печением дичина, масса рыб,-
Которые благоухали амброй,
Различные породы вкусных птиц
И лакомых моллюсков, привезенных
От озера Лукринского. В сравнении
С трапезою подобной как ничтожно
Казалося то яблоко простое,
Которое ввело жену в соблазн!
Поблизости еще виднелся стол,
Где редкие благоухали вина,
И отроки в богатых одеяньях,
Превосходя Гиласа с Ганимедом
Красой своей, стояли у стола,
Готовые служить, а в отдаленье
Виднелися с цветами и плодами
Роскошными из рога Амалтеи
Прекраснейшие нимфы и наяды,
С которыми сравниться не могли
Позднейшие красавицы, чья прелесть
Волшебная пленила Пеленара,
Великого Логреса, Ланселота
И рыцарей, им равных по отваге.
Чарующая музыка звучала:
Спустилися на облаке из яшмы,
И на холме они расположились.
Свирели песнь и сладкострунных арф;
Аравии далекой ароматы
И ранние благоуханья Флоры
Сюда неслись на крыльях ветерка.
Для пиршества с таким великолепьем
Украшено все было, и к Христу
Вновь приступил коварный Искуситель:
— В сомнении, Сын Божий, отчего
Так медлишь Ты вкусить от этих яств?
Отведать их закон не возбраняет.
Они — не плод запретный, приносящий
Познанье зла, но, жизнь оберегая,
Врага её уничтожают—голод.
Взамен его, собою наслажденье
Дают они и подкрепляют силы.
Живущие среди лесов и вод,
И воздуха, к Тебе стеклися духи,
Служители покорные Твои,
Готовые признать тебя Владыкой
И почести, как Господу, воздать.
Зачем же Ты, Сын Божий, пребываешь
В сомнении? Вкуси от этих яств!
Но Иисус спокойно возражает:
— Ты сам сказал, что Мне принадлежит
По праву все. Зачем же Я приму
Его, как дар? Не сомневайся в том,
Что Я могу со скоростью такой же
Воздвигнуть стол среди пустыни дикой,
И ангелы, которых призову,
Сюда явясь на крыльях быстролетных,
Облечены сияньем горней славы,
За чашею прислуживать Мне будут.
Зачем же ты навязываешь тщетно
Услуги Мне? И нечего тебе
О голоде заботиться Моем;
Я пышную трапезу презираю,
В дарах твоих одно коварство видя.
С досадою ответил Сатана:
— Ты видишь Сам, и я давать могу.
И если же я, в силу этой власти,
Даю Тебе по доброй воле все,
Что мог бы я другому предложить,—
В нужде Твоей Тебе являя помощь,—
То почему б Тебе не согласиться
Принять ее? Но каждый мой поступок
В Тебя одни вселяет подозренья.
Пускай же все идет на пользу людям,
Которые, благодаря лишеньям,
Обильное оценят угощенье
И лакомства—дары далеких стран.
Он повелел, — и гарпии крылами
Зловещими незримо прошумели;
Волшебный стол и яства — все исчезло;
Один лишь неотступный Искуситель,
Оставшись с Ним, так говорит Христу:
— Пред голодом, которым все живое
Укрощено, Ты был непобедим.
Что вкус людей способно соблазнить —
Желания в Тебе не пробуждает.
Великому намеренью, великим
Деяниям Твой дух всецело предан.
Но как и чем осуществишь Ты их?
Громадные необходимы средства,
Когда достичь великих целей жаждешь.
Безвестен Ты и в бедности живешь,
Лишен друзей и знатного рожденья,
И, голода мученья вынося,
Ты, одинок, блуждаешь здесь, в пустыне.
Каким путем величия достигнуть
Стремишься Ты и в чём Твоя надежда?
Где можешь Ты влиянье приобресть,
Сторонников и слуг? Чем привлечешь
Беспечную народную толпу,
Которая последует за тем,
Кто угощать ее на славу может?
Друзей, почет, победы и престол —
Возможно все деньгами приобресть.
Чем Антипатр и сын его достигли
Великого престола Твоего
И сделались царями Иудеи?
Лишь золотом! Добудь Себе сначала
Сокровища и накопи богатства:
Тебе легко, при помощи моей,
Их приобресть. И счастье, и богатство —
В моих руках. К кому благоволю—
Сокровищам своим не знают меры,
А Добродетель с Доблестью и Мудрость —
В забвении и бедствуют жестоко.
Но Иисус ответил терпеливо:
.— Однако же, без этих трех достоинств
Является бессильным и богатство,
Которое доставить неспособно
Могущество, а если и доставит,
То удержать его не в состоянье.
Об этом все свидетельствуют царства,
Что рушились, достигнув процветанья
Великого, — меж тем как бедняки,
Которые святую добродетель
В душе своей сумели воспитать,
Славнейшие деянья совершали.
Примерами нам служат Иевфай
И Гедеон, а также юный пастырь,
Которого потомки воцарились
В Израиле. Они вернут себе
Престол его, и царству их не будет
Конца во век. Язычество само
Фабрициев и Курциев своих,
И Регулов имело в дни былые.
И высоко Я ставлю тех мужей,
Которые, богатство презирая,
Хотя б оно царями предлагалось,
И в бедности могучими делами
Прославились. И почему же Я,
В нужде Моей исполнить не могу
Того, что было ими свершено,
А, может быть, и большего еще?
Не пробуй же превозносить богатство,
Кумир глупцов и бремя мудреца,
Иль западню опасную. Оно ,
Способно лишь ослабить добродетель
И притупить к делам великим рвенье.
Ты говоришь о царстве? Но его,
Как золото, равно Я презираю.
Блестящая по внешности корона
Является из терние венцом.
Опасностей немало и тревог
Несет с собой монархам диадема,
Которые на плечах выносить
Построил он корабль больших размеров
И, осмолив, приделал сбоку дверь.
Обязаны всю тяжесть государства:
В том состоит обязанность царя,
Достоинство его и добродетель
Со славою. Но кто и над собою
Самим царит, страстями управляя,
Желаньями и страхами своими —
Лишь только тот — воистину монарх!
И этого достигнуть может каждый
Достойный муж, а если не достигнет,
Напрасно он пытаться будет править
Народами, толпою своевольной,
Когда в душе владыки самого
Царят борьба страстей и безначалье.
И к истине, учения путем,
Вести народ из тьмы духовной к свету,
К познанию и почитанью Бога —
Не выше ли подобная задача,
Чем царское достоинство и власть?
Кому ее исполнить суждено,
Тот на земле лишь души побеждает —
То высшее, что в человеке есть.
Не нужно Мне предложенных богатств,
В сокровищах самих Я не нуждаюсь,
И не нужны сокровища твои,
Как средство Мне: с их помощью не стану
Я к скипетру монаршему стремиться.