1. «Какъ много дѣла при кратковременности жизни!» восклицаетъ Аристотель съ Гиппократомъ, жалуясь и дѣлая природѣ упрекъ, что она даровала болѣе долгое существованіе оленямъ, воронамъ и другимъ неразумнымъ существамъ, жизнь же человѣка, призваннаго къ столь высокому назначенію, заключила въ столь тѣсныя границы. Но мудро возражаетъ Сенека: «Не короткую жизнь мы получили, но мы дѣлаемъ ее короткою; мы не скудно снабжены ею, но слишкомъ расточительно ею пользуемся. Если кто умѣетъ пользоваться жизнью, то для него она длинна». Далѣе: «Жизнь довольно длинна и достаточна для того, чтобы проводить ее въ изученіи величайшихъ предметовъ, лишь бы разумно ею пользовались[1]».
2. Если это справедливо,—что и есть въ дѣйствительности,—то, слѣдовательно, наша вина, если наша жизнь недостаточна для усвоенія величайшихъ предметовъ; ибо мы по истинѣ сами растрачиваемъ жизнь, отчасти медленно убивая ее, такъ что она должна погаснуть ранѣе своего естественнаго конца,—отчасти употребляя и остатокъ ея на пустыя вещи.
3. Справедливо пишетъ одинъ знаменитый писатель (Ипполитъ Гуарино)—и подкрѣпляетъ свою мысль доказательствами,—что человѣкъ самаго нѣжнаго сложенія, выпущенный изъ школы неповрежденнымъ, сохраняетъ въ себѣ еще столько жизненной силы, что могъ бы просуществовать до шестидесятаго года; а если бы онъ имѣлъ болѣе крѣпкое сложеніе, то и до стадвадцатаго года. Если же многіе умираютъ прежде этого срока (какъ извѣстно, большая часть умираетъ въ дѣтствѣ, въ юности и въ возмужаломъ возрастѣ), то это бываетъ по винѣ людей, которые различными излишествами или неправильнымъ питаніемъ умерщвляютъ не только свое собственное здоровье, но и здоровье производимыхъ ими дѣтей и ускоряютъ смерть.
4. Но что и короткая продолжительность жизни (напр. 50, 40, 30 лѣтъ) въ отношеніи познаній можетъ быть увеличена, если только съумѣютъ воспользоваться ею какъ слѣдуетъ, этому научаютъ примѣры тѣхъ лицъ, которые еще до наступленія полной зрѣлости достигали той степени, какой не могли достигнуть другіе при болѣе продолжительной жизни. Александръ Великій умеръ на тридцать третьемъ году своей жизни—и былъ не только удивительно свѣдущъ въ наукахъ, но прославился завоевателемъ земнаго шара, который онъ покорилъ не столько силою оружія, сколько мудрыми мѣрами и удивительною быстротою въ дѣйствіи (ὀυδεν αναβαλγόμενος). Джіованни Пико де-Мирандола не достигъ даже возраста Александра; но изученіемъ мудрости возвысился онъ надо всѣмъ, во что можетъ проникнуть человѣческій духъ, такъ что на него смотрѣли, какъ на чудо своего времени.
5. Не зачѣмъ касаться другихъ: Господь нашъ Іисусъ Христосъ прожилъ на землѣ только 34 года и закончилъ великое дѣло искупленія: Онъ, безъ сомнѣнія, даетъ тѣмъ образецъ (такъ какъ все въ немъ таинственно), что человѣкъ, какая бы ни выпала на долю его продолжительность жизни,—въ состояніи пріобрѣсти все необходимое для вѣчности.
6. Я не могу не привести здѣсь высказанныя въ этомъ смыслѣ золотыя слова Сенеки: «Я находилъ многихъ, пишетъ онъ, которые справедливы въ отношеніи къ людямъ; въ отношеніи же къ Богу—никого. Ежедневно мы жалуемся на судьбу и проч. Но не все ли равно, рано или поздно оставить жизнь, которую мы во всякомъ случаѣ должны оставить?—Долга жизнь, если она полна. Наполняется же она, когда духъ пріобрѣтаетъ свое достояніе и достигаетъ самообладанія». Далѣе. «Заклинаю тебя, любезный Люцилій, обращать вниманіе на то, чтобы столь драгоцѣнная изъ вещей, какъ наша жизнь, не простиралась бы много, но много наполнялась.—Мы измѣряемъ ее по дѣятельности, а не по времени».—И еще затѣмъ: «Похвалимъ и поставимъ въ число счастливыхъ того, кто хорошо употребилъ свое время, какъ бы коротко оно ни выпало ему на долю. Ибо онъ видѣлъ истинный свѣтъ, не былъ однимъ изъ многихъ: онъ жилъ и дѣйствовалъ». И опять: «Какъ въ маломъ тѣлѣ можетъ быть совершенный человѣкъ, такъ точно и въ короткомъ времени возможна совершенная жизнь. Возрастъ принадлежитъ ко внѣшнимъ принадлежностямъ. Ты спрашиваешь: какова наибольшая продолжительность жизни?—Жизнь до мудрости.—Кто достигъ ея, тотъ достигъ не только отдаленнѣйшей, но и высочайшей цѣли».[2]
7. Такимъ образомъ, противъ жалобъ на кратковременность жизни находятся въ распоряженіи нашемъ и нашихъ дѣтей (или скорѣе школъ) нижеслѣдующія два средства. Необходимо, насколько возможно, имѣть попеченіе:
I) Чтобы тѣло предохранялось отъ болѣзней и смерти, и
II) чтобъ духъ былъ способнымъ мудро все исполнять.
8. Мы обязаны предохранять тѣло отъ болѣзней и несчастныхъ случаевъ, вопервыхъ потому, что тѣло есть мѣстопребываніе души и притомъ единственное: разрушено оно, и душа немедленно должна оставить этотъ міръ; если оно будетъ только отчасти повреждено, тотъ или другой членъ подвергнется увѣчью, то жилище для гостя—души дѣлается уже неудобнымъ. И такъ, если составляетъ блаженство—прожить возможно долѣе и возможно удобно во дворцѣ міра (in Mundi palatio), въ который мы введены благостію Божіей, то мы должны предусмотрительно заботиться о сохраненіи тѣла. Вовторыхъ, это тѣло устроено не только для жилища разумной души, но и какъ орудіе ея, безъ котораго она не можетъ ни слышать, ни видѣть, ни говорить, ни дѣйствовать, ни даже размышлять. Ибо, такъ какъ ничего нѣтъ въ умѣ, что прежде не было бы въ ощущеніи[3], то духъ получаетъ матеріалъ для всякаго размышленія не изъ другаго источника, какъ только отъ внѣшнихъ чувствъ (a sensu), и совершаетъ мыслительные процессы не иначе, какъ путемъ внутренняго ощущенія (per sensationem internam), т. е. чрезъ созерцаніе отпечатлѣвшихся отъ предметовъ образовъ. Поэтому, съ поврежденіемъ мозга повреждается и сила воображенія (facultas imaginativa), и при страданіяхъ членовъ тѣла,—сама душа также испытываетъ страданіе. И потому сказано вѣрно: «надо стараться, чтобъ здоровый духъ былъ въ здоровомъ тѣлѣ.[4]
9. Жизненная свѣжесть нашего тѣла поддерживается умѣренною діетой, о чемъ, по профессіи врача, я хочу сказать здѣсь только немногое, именно указать на примѣръ дерева. Дерево, существующее долгіе годы, необходимо нуждается въ трехъ вещахъ: 1) постоянной влагѣ, 2) частыхъ испареніяхъ и 3) періодическомъ успокоеніи. Въ влажности нуждается оно потому, что безъ нея дерево вянетъ и засыхаетъ. Но влажность должна быть умѣренною, ибо если ея много, то подгниваютъ корни. Такимъ же образомъ и тѣло нуждается въ пищѣ, ибо лишенное ея, оно истощилось бы отъ голода и жажды; но питаніе не должно быть чрезмѣрнымъ, ибо излишнимъ количествомъ пищи затрудняется и ослабляется сила пищеваренія. Но чѣмъ умѣреннѣе принимается пища, тѣмъ правильнѣе и лучше совершается пищевареніе; а такъ какъ на это обыкновенно не обращаютъ вниманія, то большинство людей излишествомъ пищи разстроиваютъ и силы, и здоровье. Ибо смерть наступаетъ вслѣдствіе болѣзней; болѣзни—вслѣдствіе порчи соковъ; порча соковъ—вслѣдствіе дурнаго пищеваренія; дурное пищевареніе—вслѣдствіе чрезмѣрнаго количества пищи, когда въ желудокъ вводится ее столько, что онъ не въ состояніи переварить—и неизбѣжно извергаетъ ея въ полупереваренномъ видѣ, отчего не могутъ не проявляться болѣзни. «Отъ пресыщенія, говоритъ Сирахъ (XXXVII, 34), многіе умерли, а воздержный прибавитъ себѣ жизни».
10. Однако, для сохраненія свѣжести здоровья нужна не только умѣренная, но и простая пища. Дерево, даже самое нѣжное, садовникъ поливаетъ не виномъ или молокомъ, но влагою, общею всѣмъ растеніямъ,—водою. Поэтому, родители должны остерегаться, чтобъ не пріучать къ раздраженію нёбо своихъ дѣтей, посвятившихъ или желающихъ посвятить себя наукамъ; не даромъ разсказывается, что Даніилъ со своими сверстниками, отроками царской крови, которые должны были заниматься науками, вслѣдствіе употребленія ими въ пищу растеній и воды, оказались способнѣе, крѣпче и, что еще болѣе важно, разумнѣе всѣхъ другихъ отроковъ, питавшихся отъ трапезы царской (Дан. I, 12 и слѣд.). Впрочемъ объ этихъ частностяхъ—въ другомъ мѣстѣ.
11. Дерево нуждается также въ испареніи (транспираціи) и въ частомъ движеніи отъ дѣйствія вѣтра, дождя и стужи, иначе оно легко ослабляется и хирѣетъ. Такимъ же образомъ и человѣческое тѣло нуждается въ движеніи, занятіяхъ, упражненіяхъ, серьезныхъ и развлекающихъ.
12. Наконецъ, дерево нуждается также отъ времени до времени въ нѣкоторомъ успокоеніи, т. е. дабы не всегда вовнѣ только производить изъ себя вѣтви, цвѣты и плоды, но по временамъ и внутренно работать, приготовляя сокъ и такимъ образомъ само укрѣпляясь. Поэтому Богъ опредѣлилъ, чтобы послѣ лѣта слѣдовала зима, дабы доставить покой всѣмъ существамъ на землѣ и самой землѣ; для этого же было постановлено закономъ, чтобы въ седьмой годъ земля праздновала свою субботу (III Моис. 25). Подобнымъ же образомъ опредѣлена для людей (и для другихъ живыхъ существъ) ночь, дабы сномъ и успокоеніемъ членовъ возстановлялись силы, истощившіяся отъ утомленія въ теченіе дня. Но и въ меньшіе промежутки времени духъ столько же нуждается въ отдохновеніи, сколько и тѣло, дабы не было ничего насильственнаго, враждебнаго природѣ. Такимъ образомъ—и между дневными работами полезно доставлять дѣтямъ отдыхъ, вести разговоръ, развлекаться шутками и играми, заниматься музыкою и давать такой отдыхъ для внѣшнихъ и внутреннихъ чувствъ.
13. Если кто соблюдаетъ эти три условія (умѣренное питаніе, упражненіе тѣла и, въ помощь природѣ, возстановленіе силъ), то не можетъ быть, чтобы здоровье и жизнь долго не сохранились, за исключеніемъ, конечно, несчастныхъ случаевъ, совершающихся по высшему предопредѣленію. Итакъ, важную часть правильнаго устройства школъ будетъ составлять надлежащее распредѣленіе труда и отдыха, занятій, каникулъ и рекреацій.
14. Слѣдуетъ заботиться о разумномъ разпредѣленіи времени, посвященнаго трудамъ. Тридцать лѣтъ кажутся чѣмъ-то незначительнымъ—и ихъ легко выговорить, а между тѣмъ, они заключаютъ въ себѣ множество мѣсяцевъ, еще больше дней, а часовъ и того больше. Но лишь тотъ можетъ уйти далеко впередъ въ столь значительный промежутокъ времени, кто подвигается впередъ хотя и медленно, но постоянно. Это показываетъ ростъ деревъ. Они растутъ столь медленно, что при самомъ тщательномъ наблюденіи нельзя замѣтить ихъ приращенія, ибо оно совершается постепенно и незамѣтно; однако съ каждымъ мѣсяцемъ можно видѣть, что растеніе нѣсколько выросло; по истеченіи же тридцати лѣтъ найдемъ, что оно превратилось въ совершенное дерево. То же самое относится и къ развитію нашего возрастающаго тѣла. Какъ оно растетъ, мы не замѣчаемъ, но видимъ, что оно выросло. А что способъ, которымъ духъ усвоиваетъ себѣ познаніе вещей, не есть какой либо другой, тому научаетъ извѣстное двустишіе:
«Прибавляй малое къ малому, но постоянно, зернышко къ зернышку, и прежде чѣмъ ты замѣтишь, твое сокровище будетъ съ гору».[5]
15. Кто не оставляетъ безъ вниманія силу преуспѣянія (vim progressionis), тотъ легко пойметъ это. На деревѣ—изъ каждой его почки выростаетъ ежегодно только одинъ отпрыскъ, одинъ сучокъ; по истеченіи же тридцати лѣтъ дерево будетъ имѣть тысячи вѣтвей, большихъ и меньшихъ, листьевъ же, цвѣтовъ и плодовъ безчисленное множество. И можно ли считать невыполнимымъ, чтобы настойчивый трудъ человѣка—въ теченіе двадцати или тридцати лѣтъ не достигъ извѣстной глубины и широты? Разсмотримъ это подробнѣе.
16. Обыкновенный день (сутки) имѣетъ двадцать четыре часа, изъ числа которыхъ (если примѣнительно къ жизни раздѣлимъ ихъ на три части) восемь часовъ придутся на сонъ, столько же на внѣшнія занятія (каковы: попеченіе о здоровьи, обѣдъ и завтракъ, одѣваніе и раздѣваніе, отдохновеніе, разговоры съ друзьями и т. п.), между тѣмъ какъ на серьезныя работы, исполняемыя при такомъ порядкѣ съ удовольствіемъ и безъ скуки, остаются еще восемь часовъ. Такимъ образомъ, еженедѣльно (оставляя неприкосновеннымъ седьмой день, посвящаемый отдыху) на дѣловыя занятія падаетъ 48 часовъ, ежегодно же 2495; сколько же придется ихъ на промежутокъ времени въ десять, двадцать, тридцать лѣтъ?
17. Если въ каждый отдѣльный часъ усвоивать только одно положеніе изъ какой-нибудь науки, только одно правило изъ техники искусства, только одну хорошенькую исторійку или изрѣченіе (что, конечно, можно сдѣлать безъ всякаго труда), то спрашиваю—какое сокровище знанія должно бы образоваться?
18. Итакъ, вѣрно говоритъ Сенека: «Если мы умѣемъ надлежащимъ образомъ пользоваться жизнью, то она довольно длинна и достаточна для совершенія величайшихъ дѣлъ, если только она вся хорошо будетъ удотребляема». Все дѣло въ томъ, чтобы мы не упускали изъ виду умѣнья всегда хорошо употреблять ее, что и должно быть разъяснено далѣе.
Примѣчанія
править- ↑ Cenec. De brevitate Vitae, c. I et II.
- ↑ Seneca, Epistol. 94
- ↑ Положеніе составляющее краеугольный камень эмпирической психологіи, вслѣдъ за Коменскимъ принято было Локкомъ и дальнѣйшими послѣдователями того направленія, къ которому въ позднѣйшее время примкнули Бенеке, Гербартъ, Г. Спенсеръ и др. Заслуга Коменскаго заключается въ ясномъ и отчетливомъ истолкованіи этого принципа и въ примѣненіи его въ области педагогіи, что сдѣлано было впервые Коменскимъ.
- ↑ —здоровый духъ въ здоровомъ тѣлѣ. Кому неизвѣстно нынѣ это положеніе? Съ него начинаетъ Локкъ свои знаменитыя «Мысли о воспитаніи», съ него же начинается и всякая здравая воспитательная дѣятельность. Между тѣмъ, установленіе этого принципа и примѣненіе его въ воспитаніи также впервые разумно и основательно совершено Коменскимъ, который является основателемъ и раціональной педагогической гигіены.
- ↑ Переводъ этого двухстишія сдѣланъ по Бэгеру; въ оригиналѣ же оно читается такъ:
«Adde parvum parvo, parvo superadde pusillum:
Tempore sic parvo magnum cumulabis acervum»
