1. «Как много дела при кратковременности жизни!» — восклицает Аристотель с Гиппократом, жалуясь и делая природе упрек, что она даровала более долгое существование оленям, воронам и другим неразумным существам, жизнь же человека, призванного к столь высокому назначению, заключила в столь тесные границы. Но мудро возражает Сенека: «Не короткую жизнь мы получили, но мы делаем ее короткой; мы не скудно снабжены ей, но слишком расточительно ей пользуемся. Если кто умеет пользоваться жизнью, то для него она длинна». Далее: «Жизнь довольно длинна и достаточна для того, чтобы проводить ее в изучении величайших предметов, лишь бы разумно ей пользовались[1]».
2. Если это справедливо, что и есть в действительности, то, следовательно, наша вина, если наша жизнь недостаточна для усвоения величайших предметов; ибо мы поистине сами растрачиваем жизнь, отчасти медленно убивая ее, так что она должна погаснуть ранее своего естественного конца, отчасти употребляя и остаток ее на пустые вещи.
3. Справедливо пишет один знаменитый писатель (Ипполит Гуарино) — и подкрепляет свою мысль доказательствами, — что человек самого нежного сложения, выпущенный из школы неповрежденным, сохраняет в себе еще столько жизненной силы, что мог бы просуществовать до шестидесятого года; а если бы он имел более крепкое сложение, то и до стодвадцатого года. Если же многие умирают прежде этого срока (как известно, большая часть умирает в детстве, в юности и в возмужалом возрасте), то это бывает по вине людей, которые различными излишествами или неправильным питанием умерщвляют не только свое собственное здоровье, но и здоровье производимых ими детей и ускоряют смерть.
4. Но что и короткая продолжительность жизни (напр. 50, 40, 30 лет) в отношении познаний может быть увеличена, если только сумеют воспользоваться ею как следует, этому научают примеры тех лиц, которые еще до наступления полной зрелости достигали той степени, какой не могли достигнуть другие при более продолжительной жизни. Александр Великий умер на тридцать третьем году своей жизни — и был не только удивительно сведущ в науках, но прославился завоевателем земного шара, который он покорил не столько силою оружия, сколько мудрыми мерами и удивительною быстротою в действии (ὀυδεν αναβαλγόμενος). Джиованни Пико де Мирандола не достиг даже возраста Александра, но изучением мудрости возвысился он надо всем, во что может проникнуть человеческий дух, так что на него смотрели, как на чудо своего времени.
5. Незачем касаться других: господь наш Иисус Христос прожил на земле только тридцать четыре года и закончил великое дело искупления: он, без сомнения, дает тем образец (так как все в нем таинственно), что человек, какая бы ни выпала на долю его продолжительность жизни, в состоянии приобрести все необходимое для вечности.
6. Я не могу не привести здесь высказанные в этом смысле золотые слова Сенеки: «Я находил многих, — пишет он, — которые справедливы в отношении к людям; в отношении же к богу — никого. Ежедневно мы жалуемся на судьбу и проч. Но не все ли равно, рано или поздно оставить жизнь, которую мы во всяком случае должны оставить? Долга жизнь, если она полна. Наполняется же она, когда дух приобретает свое достояние и достигает самообладания». Далее. «Заклинаю тебя, любезный Люцилий, обращать внимание на то, чтобы столь драгоценная из вещей, как наша жизнь, не простиралась бы много, но много наполнялась. Мы измеряем ее по деятельности, а не по времени». И еще затем: «Похвалим и поставим в число счастливых того, кто хорошо употребил свое время, как бы коротко оно ни выпало ему на долю. Ибо он видел истинный свет, не был одним из многих: он жил и действовал». И опять: «Как в малом теле может быть совершенный человек, так точно и в коротком времени возможна совершенная жизнь. Возраст принадлежит ко внешним принадлежностям. Ты спрашиваешь: какова наибольшая продолжительность жизни? Жизнь до мудрости. Кто достиг ее, тот достиг не только отдаленнейшей, но и высочайшей цели».[2]
7. Таким образом, против жалоб на кратковременность жизни находятся в распоряжении нашем и наших детей (или скорее школ) нижеследующие два средства. Необходимо, насколько возможно, иметь попечение:
I) Чтобы тело предохранялось от болезней и смерти, и
II) чтоб дух был способным мудро все исполнять.
8. Мы обязаны предохранять тело от болезней и несчастных случаев, во-первых, потому что тело есть местопребывание души и притом единственное: разрушено оно, и душа немедленно должна оставить этот мир; если оно будет только отчасти повреждено, тот или другой член подвергнется увечью, то жилище для гостя — души делается уже неудобным. Итак, если составляет блаженство прожить возможно долее и возможно удобно во дворце мира (in Mundi palatio), в который мы введены благостью божьей, то мы должны предусмотрительно заботиться о сохранении тела. Во-вторых, это тело устроено не только для жилища разумной души, но и как орудие ее, без которого она не может ни слышать, ни видеть, ни говорить, ни действовать, ни даже размышлять. Ибо, так как ничего нет в уме, что прежде не было бы в ощущении[3], то дух получает материал для всякого размышления не из другого источника, как только от внешних чувств (a sensu), и совершает мыслительные процессы не иначе, как путем внутреннего ощущения (per sensationem internam), то есть чрез созерцание отпечатлевшихся от предметов образов. Поэтому с повреждением мозга повреждается и сила воображения (facultas imaginativa), и при страданиях членов тела сама душа также испытывает страдание. И потому сказано верно: «Надо стараться, чтоб здоровый дух был в здоровом теле.[4]
9. Жизненная свежесть нашего тела поддерживается умеренною диетой, о чем, по профессии врача, я хочу сказать здесь только немногое, именно указать на пример дерева. Дерево, существующее долгие годы, необходимо нуждается в трех вещах: 1) постоянной влаге, 2) частых испарениях и 3) периодическом успокоении. Во влажности нуждается оно потому, что без нее дерево вянет и засыхает. Но влажность должна быть умеренной, ибо если ее много, то подгнивают корни. Таким же образом и тело нуждается в пище, ибо лишенное ее, оно истощилось бы от голода и жажды; но питание не должно быть чрезмерным, ибо излишним количеством пищи затрудняется и ослабляется сила пищеварения. Но чем умереннее принимается пища, тем правильнее и лучше совершается пищеварение; а так как на это обыкновенно не обращают внимания, то большинство людей излишеством пищи расстраивают и силы, и здоровье. Ибо смерть наступает вследствие болезней; болезни — вследствие порчи соков; порча соков — вследствие дурного пищеварения; дурное пищеварение — вследствие чрезмерного количества пищи, когда в желудок вводится ее столько, что он не в состоянии переварить и неизбежно извергает ее в полупереваренном виде, отчего не могут не проявляться болезни. «От пресыщения, — говорит Сирах (XXXVII, 34), — многие умерли, а воздержный прибавит себе жизни».
10. Однако, для сохранения свежести здоровья нужна не только умеренная, но и простая пища. Дерево, даже самое нежное, садовник поливает не вином или молоком, но влагой, общей всем растениям, — водой. Поэтому родители должны остерегаться, чтоб не приучать к раздражению нёбо своих детей, посвятивших или желающих посвятить себя наукам; недаром рассказывается, что Даниил со своими сверстниками, отроками царской крови, которые должны были заниматься науками, вследствие употребления ими в пищу растений и воды, оказались способнее, крепче и, что еще более важно, разумнее всех других отроков, питавшихся от трапезы царской (Дан. I, 12 и след.). Впрочем об этих частностях — в другом месте.
11. Дерево нуждается также в испарении (транспирации) и в частом движении от действия ветра, дождя и стужи, иначе оно легко ослабляется и хиреет. Таким же образом и человеческое тело нуждается в движении, занятиях, упражнениях, серьезных и развлекающих.
12. Наконец, дерево нуждается также от времени до времени в некотором успокоении, то есть дабы не всегда вовне только производить из себя ветви, цветы и плоды, но по временам и внутренне работать, приготовляя сок и таким образом само укрепляясь. Поэтому бог определил, чтобы после лета следовала зима, дабы доставить покой всем существам на земле и самой земле; для этого же было постановлено законом, чтобы в седьмой год земля праздновала свою субботу (III Моис. 25). Подобным же образом определена для людей (и для других живых существ) ночь, дабы сном и успокоением членов восстановлялись силы, истощившиеся от утомления в течение дня. Но и в меньшие промежутки времени дух столько же нуждается в отдохновении, сколько и тело, дабы не было ничего насильственного, враждебного природе. Таким образом, и между дневными работами полезно доставлять детям отдых, вести разговор, развлекаться шутками и играми, заниматься музыкой и давать такой отдых для внешних и внутренних чувств.
13. Если кто соблюдает эти три условия (умеренное питание, упражнение тела и, в помощь природе, восстановление сил), то не может быть, чтобы здоровье и жизнь долго не сохранились, за исключением, конечно, несчастных случаев, совершающихся по высшему предопределению. Итак, важную часть правильного устройства школ будет составлять надлежащее распределение труда и отдыха, занятий, каникул и рекреаций.
14. Следует заботиться о разумном распределении времени, посвященного трудам. Тридцать лет кажутся чем-то незначительным и их легко выговорить, а между тем они заключают в себе множество месяцев, еще больше дней, а часов и того больше. Но лишь тот может уйти далеко вперед в столь значительный промежуток времени, кто подвигается вперед хотя и медленно, но постоянно. Это показывает рост дерев. Они растут столь медленно, что при самом тщательном наблюдении нельзя заметить их приращения, ибо оно совершается постепенно и незаметно; однако с каждым месяцем можно видеть, что растение несколько выросло; по истечении же тридцати лет найдем, что оно превратилось в совершенное дерево. То же самое относится и к развитию нашего возрастающего тела. Как оно растет, мы не замечаем, но видим, что оно выросло. А что способ, которым дух усваивает себе познание вещей, не есть какой-либо другой, тому научает известное двустишие:
«Прибавляй малое к малому, но постоянно, зернышко к зернышку, и прежде чем ты заметишь, твое сокровище будет с гору».[5]
15. Кто не оставляет без внимания силу преуспеяния (vim progressionis), тот легко поймет это. На дереве из каждой его почки вырастает ежегодно только один отпрыск, один сучок; по истечении же тридцати лет дерево будет иметь тысячи ветвей, бо́льших и меньших, листьев же, цветов и плодов бесчисленное множество. И можно ли считать невыполнимым, чтобы настойчивый труд человека в течение двадцати или тридцати лет не достиг известной глубины и широты? Рассмотрим это подробнее.
16. Обыкновенный день (сутки) имеет двадцать четыре часа, из числа которых (если применительно к жизни разделим их на три части) восемь часов придутся на сон, столько же на внешние занятия (каковы: попечение о здоровье, обед и завтрак, одевание и раздевание, отдохновение, разговоры с друзьями и т. п.), между тем как на серьезные работы, исполняемые при таком порядке с удовольствием и без скуки, остаются еще восемь часов. Таким образом, еженедельно (оставляя неприкосновенным седьмой день, посвящаемый отдыху) на деловые занятия падает 48 часов, ежегодно же 2495; сколько же придется их на промежуток времени в десять, двадцать, тридцать лет?
17. Если в каждый отдельный час усваивать только одно положение из какой-нибудь науки, только одно правило из техники искусства, только одну хорошенькую историйку или изречение (что, конечно, можно сделать без всякого труда), то спрашиваю — какое сокровище знания должно бы образоваться?
18. Итак, верно говорит Сенека: «Если мы умеем надлежащим образом пользоваться жизнью, то она довольно длинна и достаточна для совершения величайших дел, если только она вся хорошо будет удотребляема». Все дело в том, чтобы мы не упускали из виду уменья всегда хорошо употреблять ее, что и должно быть разъяснено далее.
Примечания
править- ↑ Cenec. De brevitate Vitae, c. I et II.
- ↑ Seneca, Epistol. 94
- ↑ Положение составляющее краеугольный камень эмпирической психологии, вслед за Коменским принято было Локком и дальнейшими последователями того направления, к которому в позднейшее время примкнули Бенеке, Гербарт, Г. Спенсер и др. Заслуга Коменского заключается в ясном и отчетливом истолковании этого принципа и в применении его в области педагогии, что сделано было впервые Коменским.
- ↑ — здоровый дух в здоровом теле. Кому неизвестно ныне это положение? С него начинает Локк свои знаменитые «Мысли о воспитании», с него же начинается и всякая здравая воспитательная деятельность. Между тем, установление этого принципа и применение его в воспитании также впервые разумно и основательно совершено Коменским, который является основателем и рациональной педагогической гигиены.
- ↑ Перевод этого двустишия сделан по Бегеру; в оригинале же оно читается так:
«Adde parvum parvo, parvo superadde pusillum:
Tempore sic parvo magnum cumulabis acervum»