Menschen und Leidenschaften (Лермонтов)
| Menschen und Leidenschaften : Ein Trauerspiel |
| См. Драмы. Дата создания: 1830, опубл.: 1880. Источник: ФЭБ 1980[1] |
- Википроекты
Тобою только вдохновенный,
Я строки грустные писал,
Не знав ни славы, ни похвал,
Не мысля о толпе презренной.
Одной тобою жил поэт,
Скрываючи в груди мятежной
Страданья многих, многих лет,
Свои мечты, твой образ нежный;
Назло враждующей судьбе
Имел он лишь одно в пре<д>мете:
Всю душу посвятить тебе,
И больше никому на свете!..
Его любовь отвергла ты,
Не заплативши за страданье.
Пусть пред тобой сии листы
Листами будут оправданья.
Прочти — он здесь своим пером
Напомнил о мечтах былого.
И если не полюбишь снова,
Ты, может быть, вздохнешь об нём.
| Марфа Ивановна Громова — 80 лет. |
| Николай Михалыч Волин — 45 лет. |
| Юрий Николаич, сын его — 22 лет. |
| Василий Михалыч Волин, брат Н<иколая> М<ихалыча> — 48 лет. |
| Любовь | 
|
дочери 1) — 17 лет, 2) — 19 лет. |
| Элиза |
| Заруцкий, молодой офицер — 24 лет. |
| Дарья, горнишная Громовой — 38 лет. |
| Иван, слуга Юрия. |
| Василиса, служанка 2-х барышень. |
| Слуга Волиных. |
Содержание
правитьПримечания
править- ↑ Лермонтов М. Ю. Menschen und Leidenschaften: (Ein Trauerspiel) / Подгот. текста Н. А. Хмелевской // Лермонтов М. Ю. Собрание сочинений: В 4 т. / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. дом). — Изд. 2-е, испр. и доп. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1979—1981. Т. 3. Драмы. — 1980. — С. 135—192.
- ↑ 1 Люди и страсти. (Трагедия). (Нем.).
Содержания пьесы пересказано и отрывок из неё (посвящение) напечатан в 1860 г. в собрании сочинений под редакцией С. С. Дудышкина (т. II, с. 90).
Впервые опубликовано (полностью) в 1880 г. в издании П. А. Ефремова «Юношеские драмы М. Ю. Лермонтова» (с. 129—195).
Датируется 1830 г. На заглавном листе автографа рукою Лермонтова крупными буквами выведено: «Menschen und Leidenschaften (ein Trauerspiel) <Люди и страсти (трагедия)> 1830 года. М. Лермантов». На следующем листе написан текст посвящения. После слова «Посвящается» в рукописи следует двоеточие, тире и тщательно зачеркнутое, не поддающееся прочтению имя. На том же листе рядом с текстом посвящения нарисован поясной портрет молодой женщины под деревом. Изображение это не имеет сходства ни с одним из известных портретов знакомых Лермонтову женщин.
Возможно, что обе ранние драмы Лермонтова, т. е. «Испанцы» и «Menschen und Leidcnschaften», посвящены той самой девушке, о которой поэт писал в своем стихотворении «К Гению» (см.: наст. изд., т. I, с. 25). В этом стихотворении, как и в обоих посвящениях, говорится о воспоминаниях прошедшей любви. В стихотворении и в указанных драмах есть похожие сцены любовных свиданий, где обязательно упоминаются беседка или балкон и луна (ср. стихотворение «К Гению» (начиная со стиха «Но ты забыла, друг! когда порой ночной» — наст. изд., т. I, с. 25—26) со сценой II первого действия «Испанцев» и с явлениями 3 и 4 второго действия «Menschen und Leidenschaften»). Очевидна зависимость изображения свиданий героев от собственных воспоминаний поэта о свидании, описанном им в стихотворении «К Гению». В позднейшем примечании к этому стихотворению Лермонтов писал: «Напоминание о том, что было в ефремовской деревне <т. е. в имении Ю. П. Лермонтова Кропотове> в 1827 году — где я во второй раз полюбил 12 лет — и поныне люблю» (наст. изд., т. I, с. 545). Этой «второй» любви поэта посвящены также стихотворение «Дереву» (там же, с. 127, 558) и заметки: «1830 (мне 15 лет)» и «Мое завещание» (наст. изд., т. IV). Вероятную связь со стихотворением «Дереву» и заметкой «Мое завещание» имеет и то обстоятельство, что неизвестная на рисунке Лермонтова, находящемся на листе с посвящением к «Menschen und Leidenschaften», изображена сидящей под сухим деревом.
Обычно исследователи творчества Лермонтова называют двух женщин, интересовавших поэта в 1830 г.: Анну Григорьевну Столыпину, в замужестве Философову, и Агафью Александровну Столыпину.
Имя Анны Григорьевны Столыпиной, однако, вызывает сомнение, так как поэт сам говорит, что девушка, которую он любил, была старше его на 5 лет (см. заметку «1830 (мне 15 лет)»), в то время как А. Г. Столыпина родилась в 1815 г. и была моложе Лермонтова на год. По предположению В. А. Мануйлова, все названные произведения Лермонтова посвящены Агафье Александровне Столыпиной, дочери брата Е. А. Арсеньевой Александра Алексеевича Столыпина, родившейся в 1809 г., т. е. на 5 лет раньше Лермонтова. Однако достаточно веских доказательств в пользу и этого предположения нет. Вряд ли Агафья Столыпина гостила в 1827 г. в имении Ю. П. Лермонтова Кропотово, о чем пишет поэт в примечании к стихотворению «К Гению».
По-видимому, речь может идти также о С. И. Сабуровой, о которой в связи со стихотворением «К***» («Глядися чаще в зеркала») писал И. Л. Андроников (см.: И. Л. Андроников. Лермонтов. Исследования и находки. Издание 4-е. М., 1977, с. 224—227).
Среди литературных планов и набросков, относящихся к 1830 г. и находящихся в тетради под заглавием «Отдельные стихотворения Лермонтова 1830 г.», имеется запись, которая почти без изменений была включена Лермонтовым в монолог Юрия Волина в явлении 9 пятого действия: «Природа подобна печи, откуда вылетают искры. Природа производит людей иных умнее, других глупее; одни известны, другие не известны. Из печи вылетают искры, одни больше, другие темнее, одни долго, другие мгновенье светят; но все-таки они погаснут и исчезнут без следа; подобно им последуют другие также без последствий, пока печь погаснет сама: тогда весь пепел соберут в кучу и выбросят; так и с нами».
Мысли, чувства и переживания главного героя пьесы Юрия Волина были во многом близки самому Лермонтову, судя по его лирическим стихотворениям, предшествующим драме. К моменту завершения «Menschen und Leidenschaften», т. е. к осени 1830 г., Лермонтов был автором примерно десяти поэм и более ста двадцати лирических стихотворений, большинство которых было написано в том же году. Существует рукописный сборник Лермонтова, озаглавленный «Разные стихотворения (1830)». Содержание этих стихотворений иногда почти текстуально совпадает с монологами Юрия Волина. Один из первых собирателей материалов о Лермонтове — В. Х. Хохряков, знавший близких поэту С. А. Раевского и А. П. Шан-Гирея, оставил в своей тетради следующую запись: «...характер Юр. Никол. <Волина> похож на лермонтовский» (М. Ю. Лермонтов. Сочинения в шести томах, под редакцией Н. Ф. Бельчикова, Б. П. Городецкого, Б. В. Томашевского, издание Института русской литературы (Пушкинский Дом) Академии наук СССР, т. V. M. — Л., 1956, с. 726; далее — Лермонтов). Нашел отражение в драме и такой автобиографический момент, как семейная распря, возникшая между отцом поэта, Юрием Петровичем, и бабушкой, Елизаветой Алексеевной Арсеньевой, за право воспитывать его. Эта распря наложила тяжелый отпечаток на детство и юность Лермонтова и отразилась в его стихотворениях «Ужасная судьба отца и сына» и «Эпитафия» («Прости! увидимся ль мы снова?») (наст. изд., с. I, с. 217, 318). Рассказана в драме и история с духовным завещанием Арсеньевой, которая поставила условием получения Лермонтовым наследства разлуку его с отцом.
При явном автобиографизме драмы не может быть, однако, признано справедливым полное отождествление героев ее с членами семьи Лермонтова, которое содержится в записи Хохрякова: «М. И. Громова — бабушка Лермонтова. Н. М. Волин — отец Лермонтова. Ю. Н. — Лермонтов. В. М. Волин — брат отца Лермонтова. Любовь, Элиза — двоюродные сестры Лермонтова. Заруцкий — Столыпин (не знаю, который из Столыпиных). Дарья — нянька Лермонтова. Иван — слуга Лермонтова, муж няньки. Он привез в Тарханы тело Лермонтова. Лермонтов стрелялся со Столыпиным из-за двоюродной сестры. Замужняя жизнь Марьи Мих<айловны> Лермонтовой <матери поэта> была несчастлива, потому на памятнике переломленный якорь. Елизав<ета> Алексе<евна> дала отцу Лермонтова деньги, лишь бы он не брал сына» (Лермонтов, т. V, с. 726).
Сомнительно, чтобы в образах отвратительной старухи Громовой и Николая Михалыча Волина, несправедливого, проклинающего своего сына, поэт изобразил горячо любимых им бабушку и отца. Брат отца Лермонтова, который, по словам Хохрякова, изображен в лице В. М. Волина, в действительности никогда не существовал: у Ю. П. Лермонтова не было братьев.
Героинь драмы, Любовь и Элизу, Хохряков называет двоюродными сестрами Лермонтова. У Лермонтова было много молоденьких родственниц, двоюродных сестер его матери. Но возможно, что здесь и не следует искать портретного сходства, как это делал Хохряков. Обе героини драмы являются олицетворением двух противоположных женских типов. Любовь, возвышенная, благородная, правдивая, не похожая на окружающих ее людей, по духу близка к Юрию Волину; в образе Элизы, бездушной, эгоистичной, злой, во многом близкой по характеру к Заруцкому, Лермонтов, вероятно, хотел дать тип избалованной и пустой светской барышни.
Указание на то, что прототипом Заруцкого является один из Столыпиных, с которым у Лермонтова была дуэль из-за двоюродной сестры, никакими документами и воспоминаниями о поэте не подтверждается. Вероятно, и в этом образе Лермонтов стремился изобразить не какое-то конкретное лицо, а пустого и легкомысленного светского человека — тип, противоположный Юрию Волину.
Известны прототипы персонажей драмы Дарьи и Ивана, о которых пишет Хохряков: это Дарья Григорьевна Соколова, ключница в Тарханах, и ее муж Андрей Иванович Соколов, «дядька» и лакей Лермонтова (см.: П. А. Вырыпаев. Лермонтов. Новые материалы к биографии. Саратов, 1976, с. 60—64). О них Е. А. Арсеньева писала Лермонтову в письме от 18 октября 1835 г.: «Скажи Андрею, что он так давно к жене не писал, она с ума сходит, все плачет, думает, что он болен, в своем письме его письмо положи, купи что-нибудь Дарье, она служит мне с большой привязанностью» (наст. изд., т. IV). Через Соколова во время ареста Лермонтова по делу о стихотворении «Смерть Поэта» С. А. Раевский послал поэту копию своих ответов на следствии. В 1842 г. Соколову было поручено перевезти тело Лермонтова из Пятигорска в Тарханы.
Пьеса Лермонтова обнаруживает следы его знакомства с произведениями западной и русской литературы и философии.
Существует предположение, что ко времени создания драмы ему уже были известны идеи социалистов-утопистов, в частности учение Сен-Симона; носителем этих идей является его герой Юрий Волин. По этому поводу Б. М. Эйхенбаум писал: «В основе своей эта трагедия — социальная, созданная путем приложения сен-симонистских идей к русской жизни последекабрьской поры. Людей связывает здесь не взаимная любовь и уважение друг к другу, не стремление к общему идеалу, а расчет, хитрость, вражда. Юрий Волин противопоставлен другим персонажам пьесы не как „характер“, а как не зараженный еще пороками своей среды и своего времени («критической эпохи», по Сен-Симону) член этого общества» (Б. М. Эйхенбаум. Статьи о Лермонтове. M.—Л., 1961, с. 169—170).
Такие эпизоды, как чтение Дарьей Евангелия, проклятие сына отцом, разговор Юрия с Иваном накануне самоубийства, могли быть навеяны аналогичными сценами из драмы Шиллера «Разбойники», которую Лермонтов хорошо знал и о которой писал в письме к М. А. Шан-Гирей весной 1829 г. (см.: наст. изд., т. IV). Шиллер был одним из любимых авторов Лермонтова, и в своем творчестве поэт часто обращался к его произведениям (см. об этом, например: Г. Германов. Романтическата драма на М. Ю. Лермонтов и Шилеровата традиция. — В кн.: Славянская филология, София, 1973, т. 13, с. 91—102). В 1829—1830 гг., т. е. ко времени написания «Menschen und Leidenschaften», Лермонтов перевел из Шиллера ряд стихотворений: «Три ведьмы», «К Нине», «Встреча», «Перчатка», «Дитя в люльке», «Делись со мною тем, что знаешь». Немецкая романтическая драматургия имела немалое воздействие на творчество Лермонтова. Оно сказалось в общем построении лермонтовских драм, в изображении тяжелых, трагических переживаний героев, роковых недоразумений и кровавых развязок. Сказалось оно и в названии данной пьесы. Несмотря на чисто русское содержание, пьеса имеет заголовок на немецком языке, похожий на заголовки немецких романтических драм: «Kabale und Liebe» («Коварство и любовь») Шиллера, «Sturm und Drang» («Буря и натиск») Клингера, «Menschenhass und Reue» («Человеческая ненависть и раскаяние») А. Коцебу и др.
Что же касается русских произведений, оказавшихся важными для Лермонтова — автора «Menschen und Leidenschaften», то здесь следует назвать «Недоросля» Фонвизина (Марфа Ивановна Громова напоминает Простакову), «Горе от ума» Грибоедова (Юрий, подобно Чацкому, стремится «бродить по свету» в поисках успокоения), повести Марлинского «Испытание» и «Замок Нейгаузен» (сцена дуэли). В текст своей драмы Лермонтов включил два стихотворения Пушкина. В пьесе отразилась и присущая русской драматургии XVIII в. традиция символизировать именами героев их внутренние качества; отсюда фамилии Громова, Волин и имя Любовь.
Реалистическая тенденция, в известной мере свойственная даже самым ранним романтическим поэмам Лермонтова, в «Menschen und Leidenschaften» выражена более определенно: введены бытовые подробности, дифференцирован язык героев. В юношеских произведениях, написанных до драмы «Menschen und Leidenschaften», поэт обычно избирал местом действия страну, привлекавшую его своей неизвестностью и экзотичностью: Грецию в «Корсаре», Финляндию в поэме «Два брата», Италию в «Джюлио», Испанию в «Двух невольницах», «Испанцах» и второй редакции «Демона» или Кавказ в «Черкесах» и «Кавказском пленнике». В драме же «Menschen und Leidenschaften» Лермонтов впервые, как мы видели, обратился к изображению современной ему русской действительности.
Образы и характеры героев драмы были подсказаны Лермонтову хорошо знакомой ему с детства жизнью помещичьей усадьбы и крепостной деревни.
Детские годы поэт провел в Тарханах — имении своей бабушки Е. А. Арсеньевой в Пензенской губернии. Подростком он бывал в Кропотове, Тульской губернии, имения отца, и в Середникове, подмосковном имении Столыпиных. Собственные впечатления Лермонтова и слышанные им рассказы о соседних помещиках и их отношении к крепостным легли в основу его драмы.
Ещё до написания драмы Лермонтов составил не дошедший до нас план, о котором упоминается в жандармской «Описи переномерованным бумагам корнета Лермантова», произведенной при его аресте 20 февраля 1837 г. за стихотворение «Смерть Поэта»: «План, составленный Лермонтовым для драмы, заимствованный из семейного быта сельских дворян, — написана ли по сему плану драма, неизвестно» (Лермонтов, т. VI, с. 474). Можно предположить, что пьеса «Menschen und Leidenschaften» и была создана по этому плану. Однако осуществление замысла раздвинуло первоначально поставленные рамки. «Menschen und Leidenschaften» нельзя назвать только семейно-бытовой драмой. В этом своем произведении Лермонтов попытался создать картину, изобличающую самое страшное зло тогдашней России — крепостное право.
В образах помещицы-крепостницы Марфы Ивановны Громовой и её горничной Дарьи поэт дал обобщение наиболее отрицательных, уродливых проявлений крепостничества: жестокости, лицемерия, ханжества, издевательского отношения к людям. Этими же чертами наделены и другие герои драмы (Элиза, Василий Михалыч Волин).
В крепостническом обществе, хозяевами которого являются холодные, безжалостные люди, невозможны искренние человеческие отношения. Герой драмы Юрий Волин, благородный, свободолюбивый и великодушный юноша, вступает в спор с этой средой и гибнет в неравной борьбе с окружающим его злом. Так драма Лермонтова, задуманная на материале частного семейного конфликта, стала произведением большого социального звучания.
Антикрепостническая направленность «Menschen und Leidenschaften», противопоставление «мятежных» страстей жестоким людским законам, вольнолюбие и философские искания героя драмы выражали настроения передовой молодежи того времени. Следует вспомнить, что в том же 1830 г., почти одновременно с Лермонтовым, другой студент Московского университета, с которым в то время Лермонтов не был знаком, В. Г. Белинский, также написал антикрепостническую драму «Дмитрий Калинин», в идейном отношении близкую драме Лермонтова.
Созданная на материале русской действительности, проникнутая передовой критической мыслью, драма «Menschen und Leidenschaften» развивает обличительную тенденцию в творчестве Лермонтова, направленную против подавления человеческой личности.
На сцене драма не ставилась.
С. 137. ...наконец его улакомили, и он, оставя сынка, да и отправился к себе в отчину. Эти слова соответствуют биографии Лермонтова. Мать его умерла 24 февраля 1817 г. 28 февраля Е. А. Арсеньева выдала Ю. П. Лермонтову вексель на 25 тысяч рублей, а 5 марта он уехал из Тархан в свое имение Кропотово, Тульской губернии, Ефремовского уезда.
С. 137. ...хоть он и нарахтится в важные люди. Нарахтиться — стремиться к чему-либо.
С. 139. Если жизнь тебя обманет... — стихотворение А. С. Пушкина, впервые напечатанное в 1825 г. в «Московском телеграфе», № 17.
С. 139. Смертный, мне ты подражай! — измененная цитата из стихотворения А. С. Пушкина «Гроб Анакреона» (1815), в окончательной редакции напечатанного в 1826 г. в книге «Стихотворения Александра Пушкина»:
Смертный, век твой привиденье:
Счастье резвое лови!
Наслаждайся, наслаждайся!
Чаще кубок наливай!
Страстью пылкой утомляйся,
А за чашей отдыхай!
С.140. ...прекрасная мечта земного, общего братства... Возможно, что Юрий говорит о «всеобщем братстве», упоминаемом в книге Сен-Симона «Новое христианство» (1825). Слова Юрия можно сравнить со следующей строфой из стихотворения Лермонтова «Отрывок» (1830; см.: наст. изд., т. I, с. 107):
Не будут проклинать они;
Меж них ни злата, ни честей
Не будет. Станут течь их дни,
Невинные, как дни детей;
Меж них ни дружбу, ни любовь
Приличья цепи не сожмут,
И братьев праведную кровь
Они со смехом не прольют!..
С. 141. Помнишь ли ты Юрия, когда он был счастлив... Эта и другие реплики Юрия по содержанию близки следующим стихотворениям Лермонтова 1829—1830 гг.: «К Гению» (наст. изд., т. I, с. 25—26), «Песня» (там же, с. 33), «К....... (там же, с. 34), «К Нине» (там же, с. 38), «Н. Ф. И....вой» (там же, с. 74), «Разлука» (там же, с. 81), «Одиночество» (там же, с. 88), «Гроза» (там же, с. 90), «Отрывок» (там же, с. 105—107), «К...» (там же, с. 110), «Эпитафия» (там же, с. 114), «Посвящение» (там же, с. 119), «К***» (там же, с. 125) и др.
С. 142. Поверь мне, той страны нет краше и милее... — измененные заключительные строки из басни И. А. Крылова «Два голубя» (1808):
Но, верьте, той земли не сыщете вы краше,
Где ваша милая, иль где живет ваш друг.
С. 144. Я остановилась на том месте, когда Алина удерживает короля и полковника... Речь идет о первой главе четвертой части романа Вальтера Скотта «Вудсток, или Всадник. История Кромвелевых времен».
С. 144. ...я была у Троицкой лавры... Троице-Сергиева лавра в Сергиевом Посаде (ныне г. Загорск). Лермонтов бывал там летом 1830 г.
С. 152. Все колбасники, шмерцы!.. Шмерцы — презрительное прозвище немцев.
С. 152. Неужто Кант был дурак?.. Кант Иммануил (1724—1804) — родоначальник немецкой классической философии. Многие из современников Лермонтова изучали философию Канта на его родине, в университетах Германии.
С. 152. ...знает, что он ничего не знает — перефразировка изречения, приписываемого греческому философу Сократу.
С. 160. За месяц перед смертью твоей матери... Далее идет рассказ, передающий историю, близкую семейной драме Лермонтова.
С. 161. Павел Иванович. Его прототип — предположительно брат Е. А. Арсеньевой, Афанасий Алексеевич Столыпин.
С. 162. Если я умру, то брат П<авел> И<ваныч> опекуном именью... В завещании Е. А. Арсеньевой, написанном в 1817 г., вскоре после смерти дочери, есть подобное же распоряжение: «...в случае же смерти моей я обнадеживаюсь дружбой моей... с родным братом моим... Афанасием Алексеевичем Столыпиным, коего и прошу до совершеннолетия означенного внука моего принять в свою опеку имение, мною сим завещаемое, а в случае его, брата моего, смерти, прошу принять оную опеку другим братьям моим родным Столыпиным или родному зятю моему... Григорью Даниловичу Столыпину... если же отец внука моего истребовает... то я, Арсеньева, все ныне завещаемое мной движимое и недвижимое имение предоставляю по смерти моей уже не ему, внуку моему Михайле Юрьевичу Лермантову, но в род мой Столыпиных, и тем самым отдаляю означенного внука моего от всякого участия в остающемся после смерти моей имении» (Литературное наследство, т. 45—46. M., 1948, с. 635).
С. 169. ...рыбки попляшут на сковроде... Этот образ навеян, по-видимому, чтением басни Крылова «Рыбьи пляски» (1824).
С. 170—171. ...если когда-нибудь Купидон заглядывал в ваше сердце... Купидон — древнеримский бог любви.
С. 175. ...недвижна, как жена Лотова... По библейской легенде, жена Лота была превращена в соляной столб в наказание за то, что во время бегства из Содома оглянулась на гибнущий город, нарушив запрет ангелов.
С. 177. Прочь, прочь... сирена... прочь от меня... Сирена по греческой мифологии, полудевы-полуптицы, своим пением завлекающие моряков в морскую пучину.
С. 186—189. Явления 8 и 9 Лермонтов впоследствии почти без изменений перенес в драму «Странный человек» (сцена XI).
С. 191. ...мы с тобой не были созданы для людей. Ср. с последним стихом «Эпитафии» — «Он не был создан для людей» (наст. изд., т. I, с. 114) и со стихами из «Демона» (там же, т. II, с. 402):
Творец из лучшего эфира
Соткал живые струны их,
Они не созданы для мира,
И мир был создан не для них!