Еще до паденія Никополя было извѣстно, что непріятель стягиваетъ свои силы къ городу Плевнѣ и что 27-го іюня туда вступили первые шесть таборовъ. Это были свѣдѣнія положительныя, добытыя наблюдавшею за этимъ пунктомъ Кавказскою казачьею бригадой. А затѣмъ шли уже слухи, что въ Плевну былъ направленъ отрядъ (т. е. шесть таборовъ), шедшій на выручку Никополя, что туда же поспѣшаетъ значительнѣйшая часть виддинскаго гарнизона съ Тимокскою арміею Османа-паши и вообще всѣ тѣ войска, какія противникъ могъ безъ ущерба для себя собрать изъ западной Болгаріи. Таковы были слухи, и хотя въ строевомъ отдѣлѣ штаба имъ не придавалось особеннаго значенія, тѣмъ не менѣе положеніе Плевны относительно праваго фланга нашей арміи, въ особенности послѣ того какъ штабъ перешелъ въ Тырново, необходимо требовало обезпеченія арміи со стороны этого пункта. Съ этою цѣлью изъ строеваго отдѣла штаба было послано къ барону Криденеру предписаніе, полученное имъ 6-го іюля, — послать немедленно два полка для занятія Плевны.
Въ настоящее время неоднократно раздаются не только вопросы, но и прямыя обвиненія барона Криденера: зачѣмъ онъ не взялъ Плевну раньше Никополя, зачѣмъ не взялъ Никополь раньше 4-го іюля и, наконецъ, зачѣмъ, взявъ Никополь, не двинулся тотчасъ же на Плевну?
Первый изъ этихъ вопросовъ, самъ по себѣ, на столько не серьезенъ, что его могутъ задавать только люди не военные; но разъ, что онъ предъявляется даже съ нѣкоторою настойчивостью, на него надо отвѣтить, хотя бы ради и не военныхъ людей: Плевна — въ тѣ дни еще вполнѣ открытый и не защищенный городъ, лежащій въ глубинѣ страны, въ 70-ти верстахъ отъ Систова; Никополь — значительная придунайская крѣпость, съ гарнизономъ отъ 12-ти до 15-ти тысячъ, въ 40-ка верстахъ отъ Систова и на прямомъ пути сообщенія съ Раховымъ и Виддиномъ, гдѣ пребывала наготовѣ цѣлая Тимокская армія Османа. Полагаю, простаго сопоставленія этихъ данныхъ совершенно достаточно, чтобы человѣкъ, даже вовсе незнакомый съ военнымъ дѣломъ, окончательно убѣдился, почему нельзя было брать Плевну раньше Никополя.
Второй вопросъ — зачѣмъ баронъ Криденеръ не взялъ Никополь раньше 4-го іюля — разрѣшается, во-первыхъ, двухсуточною задержкою 9-го корпуса на переправѣ и, во-вторыхъ, разбросанностью частей 9-го корпуса, успѣвшихъ стянуться только 2-го іюля вечеромъ. Если бы эти части были въ сборѣ еще предъ переправою и если бы вмѣсто одного моста подъ Систовымъ съ самаго начала было наведено два, то 9-й корпусъ переправился бы своевременно, согласно первоначальному росписанію, и тогда весьма вѣроятно, что и Никополь былъ бы взятъ раньше (судя по факту его настоящаго взятія), и Плевна занята не позже 27-го іюня, такъ что въ семъ послѣднемъ случаѣ мы могли бы либо предупредить нѣсколькими часами появленіе турокъ въ Плевнѣ, либо столкнуться съ ними въ самомъ городѣ или на Видѣ. Но разбросанность частей 9-го корпуса и отсутствіе втораго моста далеко не суть причины первостепенныя; онѣ могли бы не имѣть ровно никакого значенія, если бы дипломатическія соображенія не помѣшали намъ съ самаго начала войны воспользоваться услугами румынской и въ особенности сербской арміи, добивавшейся, какъ особенной чести, принять вторичное участіе въ освободительной славянской войнѣ. Если бы румынскій корпусъ переправился на правый берегъ немедленно по взятіи Никополя, а сербская армія стояла бы наготовѣ въ долинѣ Тимока и противъ Ниша, то Османъ-паша не могъ бы никуда двинуться изъ-подъ Виддина, не покончивъ сначала съ сербами и румынами, которымъ нашъ 9-й корпусъ могъ бы служить весьма существенною поддержкою, и такимъ образомъ правый флангъ нашей арміи былъ бы вполнѣ обезпеченъ съ самаго начала военныхъ дѣйствій на правомъ берегу Дуная. Къ сожалѣнію, политика мѣшала стратегіи[1].
Остается послѣдній вопросъ: зачѣмъ баронъ Криденеръ не двинулся на Плевну тотчасъ же вслѣдъ за взятіемъ Никополя, т. е. 4-го іюля?
Объясненіемъ этому служатъ нижеслѣдующія причины: во-первыхъ, надо принять въ соображеніе человѣческія силы и нервы; нѣкоторыя части 9-го корпуса, послѣ двухъ весьма тяжелыхъ переходовъ, едва успѣвъ 2-го іюля вечеромъ стянуться къ мѣсту назначенія, должны были на разсвѣтѣ 3-го числа уже вступить въ бой, да и въ какой бой!.. Штурмъ крѣпости, огражденной цѣлою системой полевыхъ и долговременныхъ укрѣпленій — дѣло въ высшей степени трудное, требующее крайняго напряженія и физическихъ, и нравственныхъ силъ человѣка… На утро 4-го числа предстояло окончаніе штурма, т. е. самая трудная часть задачи; поэтому, естественно, войска не могли провести нѣсколько часовъ ночнаго затишья въ полномъ спокойствіи, съ пріятною увѣренностью, что дѣло уже сдѣлано, тѣмъ болѣе, что имъ былъ слышенъ громъ пальбы на лѣвомъ флангѣ, во время ночнаго нападенія на Кавказскую бригаду. Понятно, что все это держало нервы людей въ напряженномъ состояніи и потому, послѣ сдачи Ннкополя, войскамъ былъ необходимъ хотя бы кратковременный отдыхъ. Во-вторыхъ, слухи, доходившіе чрезъ болгаръ, увѣряли, что армія Османа находится уже въ пути; но двинется ли она на Плевну, или пойдетъ на Никополь — этого не было извѣстно, а потому, для обезпеченія за собою только что сдавшейся крѣпости, надо было сейчасъ же выставить достаточно сильные заслоны на низовьяхъ Вида и частію впереди Осмы. Съ этою цѣлью на низовья Вида (Шамлы—Градешти) была выставлена заслономъ противъ Рахова 1-я бригада 5-й пѣхотной дивизіи съ ея артиллеріею, а также Бугскій уланскій и 9-й казачій полки (въ Чіековцахъ), долженствовавшіе служить поддержкою какъ выше названной пѣхотной бригадѣ, такъ равно наблюдать береговую (по Виду) плевненскую дорогу и пространство отъ Чіековцевъ до села Турскій Трестеникъ, гдѣ уже вступала съ ними въ связь Кавказская казачья бригада. Этой же послѣдней велѣно на 5-е число перейдти въ село Карагачъ-Болгарскій[2], для рекогносцировки всего пространства передъ Плевною отъ Бресляницы до путей изъ Плевны въ Сельви и Ловчу. Кромѣ того, для непосредственнаго наблюденія за Плевною и плевно-рущукскимъ шоссе, въ селѣ Турскомъ Трестеникѣ еще съ 29-го іюня оставался Костромской пѣхотный полкъ съ двумя сотнями изъ состава Кавказской бригады. Такое расположеніе войскъ вызывалось настоятельною необходимостію обезпечить на первыхъ порахъ Никополь отъ возможнаго покушенія на него со стороны арміи Османа[3].
Такимъ образомъ, изъ этого распоряженія барона Криденера видно, что почти половина его корпуса могла воспользоваться только самымъ кратковременнымъ, безусловно необходимымъ отдыхомъ, а части, расположившіяся по Виду, даже и вовсе его не имѣли. Въ-третьихъ, надо было принять въ сдачу крѣпость, городъ, военное имущество и запасы; водворить въ городѣ порядокъ, а для сего ввести городское и военно-полицейское управленія; тушить въ нѣсколькихъ мѣстахъ пожары, въ особенности въ продовольственныхъ складахъ, зажженныхъ еще до взятія Никополя; позаботиться объ участи и своевременномъ отправленіи на румынскій берегъ нашихъ и турецкихъ раненыхъ; изыскать средства для немедленнаго и достаточнаго продовольствія семи тысячъ плѣнныхъ, равно какъ для размѣщенія ихъ на первое время въ крѣпости и скорѣйшаго вывода, подъ достаточнымъ конвоемъ, въ Румынію; рядомъ съ этимъ представились не малыя заботы о продовольствіи и своихъ собственныхъ войскъ, но главнѣе всего надо было въ весьма значительномъ числѣ пополнить израсходованные въ продолжительномъ бою патроны и снаряды, а этого нельзя было исполнить ранѣе подхода парковъ, задержанныхъ въ пути трудностями невозможной дороги. Послѣ сдачи Никополя, какъ только войска расположились на бивуакахъ, баронъ Криденеръ сейчасъ же распорядился послать пріемщиковъ за патронами и сухарями, такъ какъ неприкосновенный запасъ послѣднихъ былъ уже совершенно израсходованъ войсками. Но по отдаленности мѣста пріемки, назначенной интендантскимъ вѣдомствомъ въ д. Орѣше, сухари были доставлены только 5-го числа вечеромъ; и это — надо замѣтить — въ Кавказскую бригаду, т. е. въ передовую часть, а патроны кавказцы получили только 6-го числа, находясь уже у Турскаго Трестеника[4].
И такъ, вотъ какова была совокупность причинъ, воспрепятствовавшихъ барону Криденеру двинуться къ Плевнѣ тотчасъ же по сдачѣ Никополя. Стало быть, обвиненіе почтеннаго генерала въ медлительности рушится само собою.
6-го іюля, какъ уже сказано, баронъ Криденеръ получилъ по телеграфу изъ штаба дѣйствующей арміи предписаніе двинуть два полка пѣхоты съ Кавказского бригадою для занятія Плевны. Зная, что послѣдній городъ уже занятъ шестью таборами, командиръ 9-го корпуса сдѣлалъ болѣе противъ этого приказанія, а именно: вмѣсто двухъ пѣхотныхъ полковъ послалъ три, т. е. кромѣ 1-й бригады 5-й пѣхотной дивизіи, приказалъ принять участіе въ занятіи Плевны и Костромскому полку, остававшемуся на позиціи у Турскаго Трестеника, да сверхъ того направилъ 9-й донской полкъ въ селеніе Крета, для наблюденія дорогъ, ведущихъ изъ Плевны въ Никополь на Крету и на Бресляницу, подчинивъ его начальнику 5-й пѣхотной дивизіи, генералъ-лейтенанту Шильдеръ-Шудьднеру, которому было поручено главное руководительство всею операціею противъ Плевны. Весьма важно отмѣтить еще одно существенное обстоятельство: въ предписаніи командира 9-го корпуса, данномъ 6-го іюля генералъ-лейтенанту Шильдеръ-Шульднеру, было указано занять Плевну 7-го числа, «если не встрѣтится особаго препятствія», въ противномъ же случаѣ отойдти на позицію къ Бресляницѣ. Эта же самая фраза объ особомъ препятствіи была упомянута и въ предписаніи барона Криденера начальнику Кавказской бригады[5], который, въ силу сего предписанія, выслалъ на разсвѣтѣ 7-го іюля сильные разъѣзды по указаннымъ ему направленіямъ.
Генералъ-лейтенантъ Шильдеръ-Шульднеръ 6-го же числа далъ предписаніе командиру Костромскаго полка, полковнику Клейнгаузу (онъ же и начальникъ турско-трестеникскаго отряда) немедленно двинуться къ Плевнѣ, что̀ и было исполнено еще съ вечера 6-го іюля. Кавказской же бригадѣ генералъ Шильдеръ-Шульднеръ приказывалъ продвинуться еще далѣе въ южномъ направленіи, до Тученицы; но, это послѣднее приказаніе не дошло своевременно и полковникъ Тутолминъ узналъ о немъ только 7-го числа, послѣ боя. Такимъ образомъ, принимая во вниманіе, что 1-я бригада 5-й пѣхотной дивизіи должна была наступать отъ Бресляницы въ сѣверо-восточномъ (и даже NNO) направленіи, а полковникъ Клейнгаузъ на Гривицу, — послѣдній могъ сойдтись съ генераломъ Шильдеръ-Шульднеромъ развѣ только въ самомъ городѣ, или въ наиболѣе счастливомъ случаѣ предъ самымъ городомъ, а Кавказская бригада и тѣмъ болѣе не могла бы дѣйствовать совмѣстно. Съ перваго же шага являлась чрезмѣрная растянѵтость и даже разбросанность позиціи наступающихъ войскъ, которыя принуждены были дѣйствовать отдѣльными отрядами, тогда какъ предписаніе командира 9-го корпуса предлагало генералъ-лейтенанту Шильдеръ-Шульднеру дѣйствовать вмѣстѣ съ Костромскимъ полкомъ. Такъ начался день 7-го іюля — первый день неудачи русскихъ войскъ въ настоящую кампанію.
Но прежде чѣмъ приступить къ описанію военныхъ дѣйствій подъ Плевною, слѣдуетъ очертить мѣстность, окружающую этотъ городъ.
Плевиа расположена на берегахъ небольшаго Гривицкаго ручья, впадающаго въ рѣку Видъ. Цѣлый рядъ весьма высокихъ холмовъ окружаетъ городъ съ сѣвера (Опонецкія и Буковлекскія высоты). Холмы эти, пологіе въ своихъ скатахъ, обращенныхъ въ сѣверную сторону, съ южной, наоборотъ, представляютъ крутые спуски къ ручью; кромѣ того, они связаны между собою перевалами, допускающими свободное сообщеніе, и увѣнчаны на своихъ вершинахъ редутами весьма сильной профили. Но средства обороны еще не кончаются этимъ: склоны холмовъ мѣстами усилены отдѣльно стоящими батареями и ложементами для стрѣлковъ, въ нѣсколько ярусовъ. Восточная сторона Плевненской долины замыкается высотою, которая служитъ водораздѣломъ между ручьями Гривицкимъ и Сгалуицкимъ (впадающимъ въ Осму), и соединяется съ рядомъ сѣверныхъ холмовъ, съ коими она имѣетъ то общее сходство, что точно также, какъ и они, спадаетъ нѣсколько круче къ Плевнѣ и гораздо положе спускается въ противную сторону. Изъ этой высоты беретъ начало Гривицкій ручей; при истокѣ его лежитъ деревня Гривица, которая обстрѣливается нѣсколькими батареями и была занята непріятелемъ. Съ южной стороны Гривицкаго ручья торчатъ два гребня высотъ, гдѣ также находятся турецкія батареи и ложементы; кромѣ того, такъ какъ сѣверные холмы выше южныхъ, то эти послѣдніе могутъ быть обстрѣливаемы также и сѣверными батареями. Наконецъ, далѣе къ югу идетъ чрезвычайно пересѣченная, лощинистая мѣстность, все повышаясь къ селу Радишеву, около котораго находятся турецкія укрѣпленія; самое же Радишево лежитъ за этими послѣдними высотами, на южномъ ихъ склонѣ, спадая въ лощину. Вообще, мѣстность со всѣхъ сторонъ такова, что, не представляя ни одной удобной позиціи наступающему, не только содѣйствуетъ, но и отдаетъ всѣ преимущества оборонѣ.
Основываясь на полученномъ предписаніи, генералъ Шильдеръ-Шульднеръ 6-го же числа направилъ уже расположившіеся было на ночлегъ пѣхотные полки 17-й Архангелогородскій и 18-й Вологодскій къ селенію Бресляницѣ. Но было уже довольно поздно, дороги отвратительныя, мосты испорченные, и потому оба полка, съ четырьмя батареями, съ большимъ трудомъ успѣли въ этотъ день сдѣлать полдороги и прибыть на ночлегъ къ дер. Чіековцы, и то лишь къ двумъ часамъ ночи.
Одновременно съ отправленіемъ этихъ полковъ, командиру 19-го пѣхотнаго Костромскаго полка, полковнику Клейнгаузу, который, какъ уже извѣстно, съ двумя батальонами онаго, двумя сотнями кубанцевъ и восемью орудіями[6] стоялъ бивуакомъ въ Турскомъ Трестеникѣ, въ виду большой плевненско-рущукской дороги, было послано генераломъ Шильдеръ-Шульднеромъ предписаніе: притянуть къ себѣ свой 3-й батальонъ изъ села Булгарени[7] и немедленно слѣдовать со всѣмъ своимъ отрядомъ по той же дорогѣ на высоту сел. Сгалуицъ (оно же и Сгалевице), куда и прибыть къ двумъ часамъ дня 7-го іюля, для совокупныхъ дѣйствій съ 1-ю бригадою[8]. Вмѣстѣ съ этимъ Кавказская бригада, какъ сказано, должна была слѣдовать еще южнѣе Костромскаго полка, на село Тученицу.
7-го іюля, рано утромъ, выступивъ изъ Чіековцевъ чрезъ Бресляницу, генералъ Шильдеръ-Шульднеръ къ двумъ часамъ дня подошелъ къ непріятельской позиціи и неожиданно былъ встрѣченъ сильнымъ ружейнымъ и артиллерійскимъ огнемъ непріятеля, такъ что батальоны 1-й бригады 5-й пѣхотной дивизіи, шедшіе на широкихъ интервалахъ и притомъ даже обыкновеннымъ походнымъ порядкомъ мирнаго времени, должны были выстраивать боевой фронтъ подъ усиленнымъ огнемъ противника, несвоевременно вступая въ боевую линію. Наткнувшись на турокъ, генералъ Шильдеръ-Шульднеръ открылъ усиленную канонаду и сталъ ожидать свѣдѣній отъ Клейнгауза и Тутолмина; но свѣдѣнія не приходили и потому онъ рѣшилъ отложить атаку до слѣдующаго дня, тѣмъ болѣе, что время уже близилось къ вечеру. Извѣстивъ о своемъ послѣднемъ рѣшеніи отрядъ полковника Клейнгауза и кавказцевъ, генералъ Шильдеръ-Шульднеръ остался ночевать на занятой имъ позиціи. Въ составѣ его отряда, какъ извѣстно, находился и донской казачій № 9-го полкъ (полковника Нагибина). Вечеромъ, 6-го іюля, казаки продвинулись еще далѣе Креты и остановились бивуакомъ у колодцевъ близь селенія Рибне, въ 15-ти верстахъ отъ Плевны. На слѣдующій день (7-го) въ три часа по полудни, по требованію генерала Шильдеръ-Шульднера, 9-й полкъ былъ поднятъ со своего бивуака по тревогѣ и, опрокинувъ котлы съ почти готовою пищею, пошелъ на-рысяхъ по направленію къ Плевнѣ. Не доходя 3½ верстъ до города, полкъ занялъ высоты и опушку лѣса на правомъ флангѣ отряда генерала Шильдеръ-Шульднера. Здѣсь казакамъ было приказано разсыпать спѣшенную цѣпь, и до восьми часовъ вечера они вели незначительную и совершенно безполезную, безцѣльную перестрѣлкѵ. Ради какой надобности оставались они всѣмъ полкомъ на бивуакѣ въ Рибне, коль скоро бугскіе уланы стояли въ Чіековцахъ и наблюдали своими разъѣздами всю прибрежную видскую дорогу до Креты и даже до самаго Рибне, и почему генералъ Шильдеръ-Шульднеръ не притянулъ къ себѣ заблаговременно хоть одну сотню ввѣренныхъ ему казаковъ, для необходимаго освѣщенія мѣстности впереди своей походной колонны и для боковыхъ разъѣздовъ, и для чего наконецъ понадобилось обратить казаковъ въ стрѣлковую часть — это остается неизвѣстнымъ.
И такъ, «особое препятствіе», о которомъ предварялъ баронъ Криденеръ въ своемъ предписаніи, было уже встрѣчено; тѣмъ не менѣе, вопреки смыслу этого предписанія, атака Плевны рѣшена генералъ-лейтенантомь Шильдеръ-Шульднеромъ на 8-е іюля. Посему несчастный исходъ этого дня нельзя приписать, какъ увѣряютъ нѣкоторые, неожиданной случайности. Бой 8-го іюля отнюдь не былъ случайностію и не можетъ быть названъ таковою.
Съ разсвѣтомъ 8-го іюля, въ началѣ пятаго часа, войска генерала Шильдеръ-Шульднера расположились для атаки слѣдующимъ порядкомъ: на правомъ флангѣ — два батальона Вологодскаго полка, ротными колоннами въ двѣ линіи; 3-й батальонъ за ними, въ видѣ частнаго резерва; въ центрѣ — два батальона архангелогородцевъ, въ точно такомъ же порядкѣ, но безъ резерва; затѣмъ лѣвѣе — двѣ батареи 5-й артиллерійской бригады[9] и, наконецъ, въ прикрытіе къ нимъ на лѣвомъ флангѣ былъ поставленъ 3-й батальонъ архангелогородцевъ.
Безъ четверти въ пять часовъ утра генералъ Шильдеръ-Шульднеръ открылъ канонаду сперва по батареѣ, находившейся въ центрѣ позиціи противника, а потомъ и по другой батареѣ, обнаруженной на правомъ флангѣ турокъ и бившей почти продольно по нашей артиллеріи. При этомъ, съ первыхъ же отвѣтныхъ выстрѣловъ оказалось, что непріятель дѣйствуетъ противъ насъ изъ крупповскихъ орудій, противъ которыхъ наши полевыя пушки будто бы не могли состязаться въ дальности полета снарядовъ, а потому, не теряя времени на канонаду, генералъ Шильдеръ-Шульднеръ въ половинѣ шестаго часа, т. е. черезъ ¾ часа отъ начала канонады, далъ правому флангу приказаніе наступать[10]. Здѣсь расположеніе обоихъ противниковъ раздѣлилось глубокою лощиной, которая направлялась параллельно нашему фронту и на противоположномъ скатѣ была занята густыми цѣпями турокъ, засѣвшихъ въ кустарникахъ. По сигналу «наступленіе», стрѣлки Вологодскаго полка подались впередъ и открыли огонь, встрѣченный сильнѣйшею пальбою противника.
Не замявшись ни на минуту подъ градомъ пуль, вологодцы, поддержанные своимъ 3-мъ батальономъ, продолжали спускаться въ лощину и охватывать лѣвый флангъ непріятеля. Съ крикомъ «ура» бросились они на противный скатъ лощины и къ шести часамъ утра заняли часть передовой позиціи турокъ. Послѣ этого, сильно зарвавшись впередъ, наши вологодцы, вмѣстѣ съ сосѣдними, крайними ротами архангелогородцевъ, нѣсколько разъ ходили въ штыки и, опрокидывая непріятеля, частью ворвались даже въ самый городъ, гдѣ ихъ приняли такимъ огнемъ съ крышъ и изъ оконъ, что пришлось уходить поскорѣе назадъ. Во время этихъ штыковыхъ атакъ былъ раненъ командиръ 1-й бригады генералъ-маіоръ Кноррингъ, послѣ котораго принялъ начальство генералъ-маіоръ Похитоновъ[11]. Между тѣмъ турки, видя, что наши почти уже въ городѣ, поспѣшили высылкою резервовъ, которые засѣли въ завалахъ и нѣсколькихъ крайнихъ домахъ и открыли частый огонь, въ то время какъ изъ разныхъ улицъ постоянно подходили къ нимъ все новыя и новыя силы, выстраивавшіяся въ густыя линіи передъ городомъ. У нашихъ же, не только въ эту минуту, но и съ самаго начала не было, можно сказать, никакого резерва — ибо нельзя считать за таковой 3-й батальонъ вологодцевъ, названный даже и въ диспозиціи генерала Шильдеръ-Шульднера частнымъ резервомъ Вологодскаго полка и уже давно израсходованный въ дѣлѣ. Нашимъ жаль было выпустить изъ рукъ занятое съ боя пространство; поэтому они хотя геройски, но едва ли благоразумно, зная что резерва нѣтъ никакого, рѣшились остановиться и грудью отстаивать свое мѣсто передъ городомъ. Турки насѣдали на нихъ со всѣхъ сторонъ — приходилось отбиваться штыками. При одномъ изъ подобныхъ напоровъ, часть цѣпи архангелогородцевъ подалась было назадъ. Желая остановить ея отступленіе, командиръ этого полка, полковникъ Розенбомъ, бывшій все время верхомъ, выскочилъ впередъ — и въ то же мгновеніе принялъ на себя жесточайшій залпъ изъ турецкаго фронта, изрѣшетившій его лошадь, которая пала на мѣстѣ. Въ то время какъ Розенбомъ старался изъ-подъ нея высвободиться, рядомъ съ нимъ разорвалась граната и одинъ изъ ея осколковъ ранилъ его въ лѣвую руку. Къ нему бросились двое изъ полковыхъ санитаровъ, но онъ, сознавая критическое положеніе своего полка, не хотѣлъ покинуть его въ такую минуту даже на самое малое время и потому приказалъ сдѣлать себѣ перевязку здѣсь же, на мѣстѣ. Едва это было исполнено, какъ ударъ пули въ лобъ сразилъ храбраго Розенбома. Когда увидѣли турки, что онъ убитъ, то съ новымъ одушевленіемъ кинулись на цѣпь архангелогородцевъ, и этотъ послѣдній натискъ былъ столь стремителенъ, что пришлось нашимъ на нѣсколько десятковъ шаговъ податься назадъ, не успѣвъ вынести своего мертваго командира. Едва удалось туркамъ добѣжать до того мѣста, гдѣ лежалъ онъ, распростертый рядомъ съ боевымъ своимъ конемъ, какъ нѣсколько человѣкъ разомъ подняли его трупъ на штыки, и въ такомъ положеніи, въ глазахъ нашихъ солдатъ, съ радостными воплями и визгомъ, изрубили его въ куски саблями. Наши видѣли, что этимъ дѣломъ занимались не одни нижніе чины, но и офицеры.
Послѣ этого, турецкіе стрѣлки, подкрѣпляемые все болѣе и болѣе свѣжими частями и дѣйствуя учащеннымъ огнемъ по отступающимъ цѣпямъ архангелогородскаго полка, успѣли вновь податься до недавно покинутой ими позиціи въ кустарникахъ на склонѣ глубокой лощины.
Было около семи часовъ утра. Донской казачій № 9-го полкъ прикрывалъ расположеніе нашего крайняго праваго фланга частью своихъ спѣшенныхъ сотень, занимавшихъ опушку. Въ это время изъ казачьей цѣпи было прислано донесеніе, что нашъ правый флангъ обходятъ два эскадрона турецкой конницы, за которою двигается въ значительныхъ силахъ пѣхота и артиллерія, а часть казачьей цѣпи уже не имѣетъ патроновъ. Это обстоятельство, выяснившееся одновременно со вторичнымъ занятіемъ турецкими стрѣлками кустарниковъ на склонѣ лощины, вынудило генерала Шильдеръ-Шульднера вызвать изъ резерва послѣднюю изъ имѣвшихся у него батарей[12] и дать ей въ прикрытіе двѣ роты изъ числа трехъ, остававшихся въ прикрытіи перевязочнаго пункта и бригаднаго обоза. Этой маленькой части приходилось дѣйствовать и противъ лощины и противъ обходившаго насъ отряда, замѣченнаго казаками. Занявъ довольно удобную позицію на нашемъ крайнемъ правомъ флангѣ, 4-я батарея мѣтко пустила по лощинѣ нѣсколько картечныхъ гранатъ и въ короткое время вновь очистила кустарникъ отъ турецкихъ стрѣлковъ. Не смотря на то, что за цѣпями турокъ показывались частыя и сильныя поддержки, что̀ — какъ мы предполагали — служитъ признакомъ или значительныхъ потерь у противника, или же его желанія перейдти въ наступленіе, — онъ, послѣ удачнаго разрыва нѣсколькихъ гранатъ 4-й батареи, на время почти прекратилъ огонь и убралъ за гребень высотъ свои резервы[13]. Въ это же время часть орудій 4-й батареи дѣйствовала также и по отряду, обходившему насъ съ праваго фланга, но остановленному въ своихъ намѣреніяхъ ея картечными гранатами и наступленіемъ казаковъ 9-го полка, кидавшихся въ атаку не только на коняхъ, но и спѣшенными.
Время шло, а между тѣмъ генералъ Шильдеръ-Шульднеръ ни отъ Костромскаго полка, ни изъ Кавказской бригады не получалъ никакихъ свѣдѣній[14]. Съ достовѣрностью можно было только предположить, что костромскіе дерутся, потому что со стороны с. Гривицы слышна была пальба. Наконецъ уже въ половинѣ десятаго получено было первое свѣдѣніе, что командиръ Костромскаго полка, полковникъ Клейнгаузъ, убитъ, и полкъ его, успѣвъ уже ворваться въ с. Гривицу, вынужденъ остановить дальнѣйшее наступленіе, потому что у него нѣтъ болѣе резерва, а противникъ слишкомъ превосходитъ силами и дерется изъ-за насыпей и заваловъ.
Генералъ Шильдеръ-Шульднеръ и самъ уже не имѣлъ ни одной свѣжей части; стало быть, помочь костромскимъ ему было нечѣмъ. Оставалось одно: собрать и по возможности устроить до изнеможенія утомленныя части праваго фланга, которыя въ теченіи пяти часовъ находились въ непрерывномъ боѣ съ несоразмѣрно сильнымъ противникомъ, на мѣстности крайне пересѣченной и трудно проходимой. Съ этою цѣлью генералъ послалъ туда начальника своего штаба, полковника Попова, поручивъ ему вмѣстѣ съ тѣмъ донести о положеніи дѣла на правомъ флангѣ. Полковникъ Поповъ вскорѣ донесъ, что дальнѣйшее наступленіе невозможно вслѣдствіе громадной убыли людей, и особенно офицеровъ, изъ которыхъ уже двѣ трети выбыли изъ строя. Тогда генералъ ІІІильдеръ-Шульднеръ отправился самъ на правый флангъ и лично убѣдился въ крайне трудномъ его положеніи. Въ это же время на лѣвомъ флангѣ его отряда замѣтили значительное скопленіе непріятельскихъ войскъ, появившихся тамъ съ цѣлью отрѣзать ему путь на Бресляницу, куда уже вытягивались наши обозы. Все это въ совокупности заставило генерала Шильдеръ-Шульднера въ половинѣ 12-го часа отдать приказаніе сначала батареямъ, а потомъ и пѣхотѣ постепенно сниматься съ позицій и отходить.
Въ это время получилось извѣстіе, что на помощь 1-й бригадѣ идетъ 20-й пѣхотный Галичскій полкъ съ двумя 4-хъ-фунтовыми батареями. Тогда генералъ Шилъдеръ-Шульднеръ послалъ одного изъ офицеровъ генеральнаго штаба[15] выбрать въ тылу подходящую позицію и расположить на ней Галичскій полкъ, дабы имѣть возможность потомъ отвести за его фронтъ потерпѣвшія части 1-й бригады. Но не ранѣе какъ около пяти часовъ по полудни 9-й казачій полкъ получилъ приказаніе прикрыть собою общее отступленіе[16]. Собравъ четыре сотни и пропустивъ за нихъ войска, полковникъ Нагибинъ началъ отступленіе уступами, посотенно, съ праваго фланга. Около шести часовъ вечера непріятельская кавалерія, числомъ до двухъ эскадроновъ, бросилась преслѣдовать отступавшую въ центрѣ пѣхоту. Это было замѣчено во-время, и потому одной изъ сотень[17] удалось атаковать во флангъ турецкую конницу. Одна часть ея, не выждавъ атаки, ускакала, а другая была настигнута казаками и опрокинута, оставивъ на мѣстѣ до двадцати тѣлъ убитыми. Послѣ этого, въ шесть часовъ вечера, бой прекратился. Непріятель и самъ былъ крайне утомленъ, понеся притомъ большія потери.
Наша убыль въ дѣлахъ 7-го и 8-го іюля была весьма значительна, особенно въ пѣхотѣ[18]. По свѣдѣніямъ, сообщеннымъ плевненскими болгарами, къ этому времени, кромѣ шести тысячъ, составлявшихъ гарнизонъ города, успѣло собраться туда до сорока таборовъ, противъ которыхъ въ теченіи 13-ти часовъ пришлось драться девяти неполнымъ батальонамъ, на мѣстности, какъ уже сказано, крайне трудной для наступленія. И не смотря на такую несоразмѣрность силъ, войска наши не оставили непріятелю ничего, кромѣ 17-ти патронныхъ ящиковъ, частью пустыхъ, частью разбитыхъ гранатами, или брошенныхъ за совершенною невозможностью вывезти ихъ, такъ какъ упряжныя лошади были перебиты огнемъ противника.
Изъ всего изложеннаго здѣсь видно, что 1-я бригада сражалась совершенно отдѣльно отъ 3-го полка своей дивизіи[19]. Такимъ образомъ, бой съ нашей стороны происходилъ одновременно на двухъ разобщенныхъ между собою позиціяхъ, независимо одинъ отъ другаго, такъ какъ всѣ свѣдѣнія, полученныя генераломъ Шильдеръ-Шульднеромъ о Костромскомъ полкѣ еще въ половинѣ 10-го часа утра, ограничивались, какъ уже сказано, однимъ лишь извѣстіемъ о смерти его командира и о томъ, что полкъ, не имѣя резерва, остановилъ дальнѣйшее наступленіе. Теперь остается перейдти къ изложенію дѣйствій отряда полковника Клейнгауза противъ гривицкой позиціи турокъ.
Отрядъ этотъ состоялъ, какъ извѣстно, изъ 19-го пѣхотнаго Костромскаго полка, 5-й батареи 31-й артиллерійской бригады и двухъ сотень кубанцевъ. Вслѣдствіе предписанія генерала Шильдеръ-Шульднера о немедленномъ выступленіи къ Плевнѣ для рекогносцировки силъ и расположенія турокъ, полковникъ Клейнгаузъ поднялъ свой полкъ съ ночлега по тревогѣ, что̀, между прочимъ, подало мѣстнымъ болгарамъ поводъ, нѣсколько часовъ спустя, утверждать полковнику Тутолмину, будто бы было получено извѣстіе о бѣгствѣ турокъ изъ Плевны и потому-де была тревога. Отрядъ полковника Клейнгауза позднимъ вечеромъ выступилъ изъ Турскаго Трестеника и еще раньше разсвѣта 7-го іюля пришелъ къ Сгалуицу. Отсюда, въ четыре часа утра, обѣ сотни Кубанскаго полка, подъ начальствомъ своего командира, войсковаго старшины князя Кирканова, были отправлены на рекогносцировку, въ направленіи плевно-рущукскаго шоссе, на Гривицу и далѣе къ Плевнѣ. Подойдя къ деревнѣ Гривицѣ, казаки были встрѣчены артиллерійскимъ огнемъ изъ-за окопа, съ амбразурами на два орудія[20], но не смотря на это, шли все далѣе и далѣе, пока не увидѣли предъ собою два лагеря, дѣйствительную силу которыхъ мѣшала опредѣлить пересѣченная мѣстность; тѣмъ не менѣе, судя по тому, что̀ было замѣтно на глазъ, князь Киркановъ пришелъ къ заключенію, что величина видимыхъ лагерей соотвѣтствуетъ двумъ пѣхотнымъ полкамъ, а вскорѣ затѣмъ было открыто, что за пересѣченною мѣстностью виднѣются палатки и далѣе.
Во время этихъ наблюденій было усмотрѣно, что на встрѣчу казакамъ выдвигаются четыре сотни конницы и батальонъ пѣхоты, при двухъ орудіяхъ. Не рискуя забираться въ сферу огня батарей, построенныхъ на высотахъ передъ Плевною[21], и замѣтивъ намѣреніе противника обойдти казаковъ съ праваго фланга, князь Киркановъ отошелъ къ Костромскоыу полку, расположившемуся на привалѣ у Сгалуица, и донесъ полковнику Клейнгаузу обо всемъ усмотрѣнномъ на рекогносцировкѣ, а также и о томъ, что по слухамъ, собраннымъ отъ гривицкихъ жителей и иныхъ, попадавшихся на пути болгаръ, въ Плевну прибыли наканунѣ два паши съ сильнымъ войскомъ[22]. Полковникъ Клейнгаузъ, — какъ свидѣтельствуетъ въ своемъ донесеніи князь Киркановъ[23], — выслушавъ этотъ докладъ, при многихъ офицерахъ своего полка, сказалъ, что донесетъ обо всемъ начальнику 5-й пѣхотной дивизіи, между тѣмъ, изъ реляціи сего послѣдняго о дѣлахъ 7-го и 8-го іюля, видно, что онъ 7-го числа не получалъ никакихъ свѣдѣній ни отъ Костромскаго полка, ни отъ Кавказской бригады. При отсутствіи военно-походнаго телеграфа и при значительномъ удаленіи обоихъ отрядовъ другъ отъ друга (отъ Сгалуица до Бресляницы, по крайней мѣрѣ, 17 верстъ), это легко могло случиться, такъ же точно, какъ и то, что до полковника Тутолмина не дошло предписаніе отправляться въ Тученицу, о чемъ онъ достовѣрно узналъ только отъ Клейнгауза. Но что донесеніе отъ сего послѣдняго было послано генералу Шильдеръ-Шульднеру, это подтвердили полковнику Тутолмину, по прибытіи его на сгалуицкій бивуакъ, какъ самъ Клейнгаузъ, такъ и князь Киркановъ.
Между тѣыъ, пока двѣ кубанскія сотни ходили развѣдывать о противникѣ, остальныя части отряда полковника Клейнгаѵза, въ ожиданіи результата рекогносцировки, привалили на роздыхъ; офицеры принялись закусывать у обозныхъ фуръ. Въ это время впереди и нѣсколько въ сторонѣ, влѣво отъ нихъ, поднялись облака пыли, взметенныя, очевидно, конскими копытами. Офицеры были въ полной увѣренности, что это наши казаки расправляются съ какою нибудь конною партіею противника, но не прошло и четверти часа, какъ къ отдыхавшему отряду стали подбѣгать въ одиночку окровавленные люди — мужчины и женщины, изъ которыхъ иныя уносили на рукахъ грудныхъ младенцовъ. Это были болгарскіе радишевскіе сельчане, работавшіе на своихъ поляхъ. На нихъ въ разсыпную напала партія баши-бузуковъ и принялась крошить ятаганами; многія раны были ужасны. Медики и санитары тотчасъ же принялись за перевязку, а между тѣмъ возвратились съ другой стороны и кубанцы, принеся подробное свѣдѣніе о произведенной ими рекогносцировкѣ.
Только что князь Киркановъ успѣлъ сдѣлать свой докладъ полковнику Клейнгаузу, какъ непріятель, разсыпавъ конную цѣпь, спустился нѣсколько подъ гору, въ кусты, и началъ стрѣлять по аванпостамъ, выставленнымъ кубанцами, причемъ подъ однимъ казакомъ была убита лошадь. Вслѣдъ за тѣмъ, позади турецкихъ всадниковъ показалась цѣлая колонна. 5-я батарея, выѣхавъ на позицію, съ восьми выстрѣловъ не только прогнала непріятельскихъ всадниковъ изъ кустовъ, но привела въ замѣшательство и показавшуюся колонну. Тогда обѣ сотни кубанцевъ, по приказанію князя Кирканова, бросились па непріятеля и, подкрѣпленныя прибывшею въ эту самую минуту 5-ю сотнею кубанскаго полка, заставили турокъ поспѣшно отступать. Преслѣдованіе шло на разстояніи отъ четырехъ до пяти верстъ, почти до самой Гривицы, и пріостановлено лишь потому, что впереди появились новыя части непріятельской пѣхоты, занявшія сильную позицію[24]. Оставивъ разъѣзды для наблюденія за противникомъ, князь Киркановъ, вслѣдствіе крайняго утомленія лошадей, возвратился въ Сгалуицъ. Этимъ и закончились въ отрядѣ Клейнгауза дѣйствія 7-го іюля. Важно въ нихъ было то, что рекогносцировка кубанцевъ положительно выяснила присутствіе въ данномъ мѣстѣ весьма значительныхъ сильныхъ противника, что́, безъ сомнѣнія, могло служить тѣмъ «особымъ препятствіемъ» къ занятію Плевны, о которомъ предварялъ баронъ Криденеръ въ своемъ предписаніи, какъ генерала Шильдеръ-Шульднера, такъ и полковника Тутолмина.
Въ третьемъ часу ночи начальникъ 5-й пѣхотной дивизіи прислалъ полковнику Клейнгаузу записку, заключавшую въ себѣ распоряженія на завтрашній день, т. е. на 8-е іюля. Къ сожалѣнію, эта записка осталась въ карманѣ убитаго Клейнгауза, но полковникъ Тутолминъ, которому она была предъявлена для свѣдѣнія тотчасъ же по полученіи, свидѣтельствуетъ, на основаніи помѣтки, сдѣланной въ его записной книжкѣ, что, на сколько онъ помнитъ, въ заголовкѣ записки генерала Шильдеръ-Шульднера значилось: «Командиру Костромскаго полка» и затѣмъ начиналось такъ: Я думалъ, что вы вчера меня поддержите. Теперь уже поздно». Полковникъ Тутолминъ свидѣтельствуетъ, что эти слова онъ помнитъ твердо, а далѣе — по его словамъ — значилось приблизительно слѣдующее: «Атакуйте Плевну отъ Гривицы. 1-я бригада — отъ Бресляницы. Выступленіе въ четыре, канонада въ пять. Кавказская бригада на вашемъ лѣвомъ флангѣ». Послѣ этого слѣдовало приказаніе о прикрытіи обоза и артиллерійскаго парка частью Костромскаго полка. И такъ, это все, что̀ было извѣстно сгалуицкому отряду относительно предположеній и цѣлей на завтрашній день главноначальствующаго обоими русскими отрядами.
8-го іюля, къ пяти часамъ утра, отрядъ полковника Клейнгауза приблизился къ Гривицѣ, и въ то время какъ Костромской полкъ перестраивался въ боевой порядокъ, по немъ уже былъ открытъ огонь справа изъ окопа, расположеннаго за этою деревнею[25]. Но еще на пути къ позиціи, даже далеко внѣ сферы артиллерійскаго огня, въ отрядѣ Клейнгауза уже были услышаны пушечные выстрѣлы, раздававшіеся справа. Это подало поводъ къ вѣрному заключенію, что генералъ Шильдеръ-Шульднеръ уже завязалъ дѣло и при томъ ранѣе срока, имъ самимъ назначеннаго. Хотя какая нибудь четверть часа раньше или позже сама по себѣ почти ничего не значитъ, но въ данномъ случаѣ это послужило причиною, что въ сгалуицкомъ отрядѣ, еще до вступленія въ бой, уже поселилось тревожное недоумѣніе: чтожь, молъ, это значитъ? неужели мы опоздали? Это вынудило людей значительно прибавить шагъ, и вообще торопиться, такъ что подходя къ позиціи и перестраиваясь въ боевой порядокъ, они уже были, что̀ называется, заморившись отъ усиленнаго спѣшнаго движенія и солнечнаго зноя. Поэтому, чтобы облегчить людей, полковникъ Клейнгаузъ приказалъ имъ снять съ себя скатанныя шинели и ранцы и сложить все это въ двухъ ближайшихъ къ Гривицѣ лощинахъ[26].
Въ резервѣ у костромскихъ находилось только три роты 3-го батальона, потому что остальныя двѣ его роты необходимо было оставить въ Сгалуицѣ, для прикрытія обоза и летучаго № 13-го парка. При первомъ же артиллерійскомъ огнѣ противника, наша 5-я батарея поспѣшила занять первоначальную свою позицію, къ сѣверо-востоку и правѣе дер. Гривицы[27]. Пристрѣлявшись съ первыхъ же выстрѣловъ, наши артиллеристы вскорѣ подбили у непріятеля въ правомъ окопѣ два орудія и принудили такимъ образомъ замолчать дѣйствовавшую противъ нихъ батарею; но въ то же время сами подверглись фланговому огню другой турецкой батареи, которая на разстояніи болѣе четырехъ верстъ брала ихъ въ лѣвый бокъ съ позиціи сѣвернѣе с. Радишева[28]. Но недолго занимались мы канонадою: 2-я стрѣлковая рота, составлявшая нашъ лѣвый флангъ, была усилена въ цѣпи еще 3-сю стрѣлковою, а въ частномъ резервѣ за ними стали 7-я и 8-я линейныя роты; въ такомъ порядкѣ части лѣваго фланга бросились впередъ, «на ура», и выбили турокъ изъ ихъ передовыхъ стрѣлковыхъ ложементовъ. Роты праваго фланга, совмѣстно съ лѣвымъ, подаваясь впередъ, наткнулись на цѣлый рядъ ложементовъ, сильно занятыхъ непріятелемъ, который однако же былъ вытѣсненъ ими изъ своей позиціи. Такимъ образомъ, наши костромскіе очистили всю его первую линію. Турки отступили во вторую линію своихъ окоповъ и съ этой новой позиціи открыли, не жалѣя зарядовъ, сильнѣйшій ружейный и артиллерійскій огонь по отбитымъ у нихъ и занятымъ нами ложементамъ. Наша 5-я батарея, подвигавшаяся впередъ вмѣстѣ съ пѣхотою, заняла новую позицію и очень удачно стала бить во флангъ непріятельскихъ окоповъ. Но раньше чѣмъ ея огонь произвелъ надлежащее дѣйствіе, въ Костромскомъ полку былъ тяжело раненъ начальникъ стрѣлковъ, маіоръ Гринцевичъ, командовавшій правымъ флангомъ. Та же участь постигла вскорѣ и младшаго штабъ-офицера, маіора Бѣльскаго. Узнавъ объ этой двойной потерѣ, на правый флангъ пріѣхалъ самъ начальникъ отряда, полковникъ Клейнгаузъ, со своимъ штабомъ, чтобы лично ввести въ атаку эту часть своего полка. Но едва успѣлъ онъ подъѣхать къ людямъ, какъ уже былъ раненъ. Подобно храброму Розенбому, не желая оставить свой полкъ въ такой моментъ, онъ приказалъ дѣлать себѣ перевязку тутъ же, не выходя изъ фронта; но, во время наложенія ея, осколокъ упавшей по близости гранаты ударилъ его въ голову и убилъ на мѣстѣ. Другой изъ младшихъ штабъ-офицеровъ, маіоръ Цѣхановичъ, желая продолжать дѣло своихъ павшихъ старшихъ товарищей, выскакалъ было предъ фронтъ, но вдругъ предъ его лошадью падаетъ и съ страшнымъ трескомъ рвется большая граната. Испугавшійся конь взвился на дыбы и шарахнулся въ сторону — маіоръ Цѣхановичъ опрокидывается изъ сѣдла на землю. Замѣтивъ это несчастное паденіе, нѣсколько турецкихъ стрѣлковъ устремляютъ на него свой огонь, и менѣе чѣмъ въ одну минуту Цѣхановичъ былъ пронизанъ нѣсколькими пулями. Этотъ достойный офицеръ въ тотъ же день къ вечеру скончался. Около этого же времени легли мертвыми: командиръ 1-го батальона подполковникъ Дьяконовъ, командиръ 2-й стрѣлковой роты поручикъ Тарасевичъ, штабсъ-капитадъ Стогъ, прапорщики Котлевскій и Бѣларевскій. По одной этой убыли можно судить, сколько пало нижнихъ чиновъ… Не говоримъ уже о раненыхъ. И однако же, не смотря на такой жестокій огонь и на столь существенныя потери старшихъ начальниковъ, наши русскіе воины не смутились, не пали духомъ. Остатки разстрѣливаемыхъ ротъ сами поспѣшили собраться вмѣстѣ, вокругъ подпоручика Шаталова, ставшаго во главѣ этого, по удачному выраженію генерала Драгомирова, «боеваго товарищества», — и снова бросились отчаянно въ штыки, «на ура», и взяли третій рядъ непріятельскихъ ложементовъ, занятыхъ баши-бузуками, которые, при видѣ такой беззавѣтной рѣшимости идти прямо на вѣрную смерть — не выдержали и, спѣшно сѣвъ на коней, заботились только о томъ, какъ бы ускакать поскорѣе.
Въ строю Костромскаго полка оставалось еще два штабъ-офицера, маіоры Ксирихъ и Барашевъ. Оба они, главнѣйшимъ образомъ при существеннѣйшей помощи прекрасныхъ субалтернъ-офицеровъ, привели въ порядокъ послѣ этой послѣдней атаки оставшіяся въ живыхъ горсти геройскихъ ротъ; послѣдній изъ нихъ взялъ полкъ въ свое командованіе и снова двинулъ его въ наступленіе. Въ виду этой рѣшимости, не знающей ни мѣры, ни предѣловъ, турки, не смотря на свое численное превосходство и массу выпускаемаго ими огня, вдругъ обратились въ прямое бѣгство и очистили всѣ свои позиціи почти до самаго города. Но здѣсь къ нимъ подоспѣли новыя подкрѣпленія, которыя сдержали бѣгущихъ и совмѣстно съ ними стали передъ городомъ въ густыхъ линіяхъ. Наши достигли одной высоты, покрытой виноградникомъ, и здѣсь остановились на минуту — перевести духъ и осмотрѣться. Патроновъ у насъ уже не было вовсе, да и подвезти ихъ сюда въ скоромъ времени не представлялось ни малѣйшей возможности: слишкомъ далеко и трудно было пробираться колеснымъ ящикамъ. Поэтому пришлось вовсе прекратить стрѣльбу. Въ 5-й батареѣ снаряды тоже были совсѣмъ уже на исходѣ; надо было расходовать ихъ какъ можно экономнѣе, сберегая остатки на крайній рѣшительный случай напора противниковъ. Такимъ образомъ, на нашей линіи и артиллерійскій огонь прекратился; только издали, справа, доносился глухой гулъ канонады у Шильдеръ-Шульднера. А между тѣмъ каждая дальнѣйшая секунда ружейнаго и артиллерійскаго огня противника вырывала изъ малочисленнаго строя костромскихъ батальоновъ свою вѣрную жертву. Потери были слишкомъ велики, и особенно между офицерами. При этомъ положеніи, всѣ хорошо знали, что назади уже нѣтъ никакого резерва, некому ни поддерживать, ни выручать… Все это, послѣ минутнаго раздумья, заставило маіора Барашева, взвѣсивъ предварительно всѣ обстоятельства данной минуты и шансы на будущее, гдѣ предстояла лишь одна общая и безцѣльная смерть, — подать сигналъ общаго отступленія. Остатки храбраго полка отступили подъ прикрытіемъ рѣдкаго огня своей 5-й батареи, которая успѣла между тѣмъ подвинуться уже на столько близко къ послѣдней непріятельской позиціи, что поражала турокъ, прямо въ ихъ густыхъ линіяхъ. Вообще, нужно сказать, что эта батарея во все время шести-часоваго боя, длившагося съ пяти часовъ по полуночи до одиннадцати утра, принимала въ сраженіи самое дѣятельное участіе, не смотря на то, что ей приходилось выдерживать огонь непріятельскихъ батарей и съ фронта, и съ лѣваго фланга. Она мѣняла позиціи, не отставая отъ пѣхоты, а въ концѣ боя, когда у костромскихъ началось уже общее отступленіе, вынеслась на ихъ правый флангъ и буквально подъ градомъ пуль старалась остановить огонь непріятельскихъ орудій, направленный на отбитые нами ложементы, которые, шагъ за шагомъ, по неволѣ, уступали противнику слабыя горсти нашей пѣхоты, вслѣдъ за которыми медленно, но упорно и тоже безъ выстрѣла подвигалась густая цѣпь турокъ.
Теперь, для полной обрисовки положенія, остается сказать о дѣйствіяхъ Кавказской казачьей бригады.
Въ запискѣ генерала Шильдеръ-Шульднера, присланной ночью полковнику Клейнгаузу вмѣсто диспозиціи, была указана только общая цѣль: атаковать Плевну отъ Гривнцы; относительно же кавалеріи сказано, что «Кавказская бригада на вашемъ лѣвомъ флангѣ» — и больше ничего. Такимъ образомъ, никакой особенной, спеціальной цѣли дѣйствій Кавказской бригадѣ указано не было. Стало быть, полковнику Тутолмину оставалось только положиться на обстоятельства, которыя сами укажутъ, что̀ нужно дѣлать; поэтому, сообразуясь съ приказаніемъ Шильдеръ-Шульднера, Кавказская бригада, до минуты вступленія въ бой, слѣдовала уступомъ за лѣвымъ флангомъ Костромскаго полка.
Начальные пункты наступленія обоихъ русскихъ отрядовъ, Сгалуицъ и Бресляница, находятся одинъ отъ другаго въ разстояніи 17-ти верстъ. Принявъ въ соображеніе количество силъ обоихъ отрядовъ и направленіе ихъ атаки (Шильдеръ-Шульднеръ на Буковлекскія высоты, Клейнгаузъ на Гривицу), становилось ясно, что оба отряда, даже дойдя до непосредственной своей цѣли, т. е. до непріятельскихъ позицій, все-таки не сомкнутся другъ съ другомъ, а будутъ отдѣлены одинъ отъ другаго, по крайней мѣрѣ, семиверстнымъ разстояніемъ, причемъ лѣвый флангъ бресляницкаго и правый сгалуицкаго отрядовъ на все время боя будутъ безпомощно, такъ сказать, висѣть на воздухѣ. Такъ и случилось въ дѣйствительности. Турки, въ случаѣ успѣха, легко могли бы войдти въ этотъ семиверстный промежутокъ и уничтожить послѣдовательно оба отряда[29]. Предвидя такую печальную возможность и желая хоть чѣмъ нибудь обезпечить опасный промежутокъ, полковникъ Тутолминъ приказалъ князю Кирканову направиться съ его двумя сотнями на правый флангъ Костромскаго полка и, выставивъ въ пустомъ промежуткѣ цѣпь аванпостовъ, связаться ею со звѣньями конной цѣпи Шильдеръ-Шульднера[30]. Князъ Киркановъ, все время шедшій авангардомъ во главѣ Костромскаго полка, исполнилъ это приказаніе немедленно по прибытіи къ мѣсту дѣйствія, подъ огнемъ непріятеля.
Во время наступленія костромскихъ батальоновъ на Гривицу, полковникъ Тутолминъ, около семи часовъ утра, получилъ отъ полковника Клейнгауза слѣдующую записку: «Кавказской бригадѣ приказано заходить имъ въ тылъ». Это была послѣдняя записка, написанная рукою Клейнгауза, который вскорѣ былъ убитъ. Выраженіе «приказано», употребленное начальникомъ сгалуицкаго отряда, ясно указывало, что полковникъ Клейнгаузъ служилъ только, такъ сказать, передаточною инстанціею, а что самое приказаніе исходитъ отъ главноначальствующаго, т. е. отъ генералъ-лейтенанта Шильдеръ-Шульднера. Такимъ образомъ, цѣль дѣйствій Кавказской бригады была указана ея командиру спустя уже болѣе двухъ часовъ послѣ начатія боя. Зайдти въ тылъ дравшихся турецкихъ войскъ съ того пункта, гдѣ находились кавказцы, можно было не иначе, какъ только обходнымъ движеніемъ влѣво, на Радишево; но приказаніе, отданное заочно, не соотвѣтствовало условіямъ мѣстности и обстановкѣ данной минуты. Приблизясь по возможности скрытно къ Радишеву, кавказцы открыли, что это село, во-первыхъ, занято турецкою пѣхотою и, во-вторыхъ, лежитъ въ такъ называемомъ мертвомъ пространствѣ, между двухъ обрывисто крутыхъ лѣсистыхъ скатовъ, среди узкой лощины; поэтому артиллерійскій огонь по Радишеву былъ бы не дѣйствителенъ: деревню даже невозможно было бы и обстрѣлять какъ слѣдуетъ. Дѣйствовать же противъ турецкаго тыла представлялось возможнымъ только тогда, когда турецкая пѣхота будетъ выбита изъ Радишева, но атаковать это селеніе, благодаря его мѣстоположенію, можно было не иначе, какъ въ пѣшемъ строю, а для этого, имѣя въ виду дальнѣйшую цѣль дѣйствій противъ турецкаго тыла, наличныя силы неполныхъ восьми сотень были далеко не достаточны. Во исполненіе воли главноначальствующаго, представлялась одна только возможность дѣйствовать противъ открытаго тыла турецкихъ резервовъ, скопившихся колоннами, въ густыхъ линіяхъ, подъ Плевной, именно — выдвинуть на сосѣднюю съ Радишевымъ возвышенность[31] батарею и бить ихъ шрапнелью съ пятиверстнаго разстоянія; но у Кавказской бригады имѣлись только 3-хъ-фунтовыя горныя пушки, снаряды которыхъ не долетѣли бы и на половину этого пространства. Открыть безполезный огонь, значило бы — привлечь на себя огонь противника и нести напрасныя потери, такъ какъ новая позиція Кавказской бригады находилась въ сферѣ самаго дѣйствительнаго прицѣльнаго выстрѣла дальнобойной турецкой артиллеріи. Ясно, что приказаніе «заходить въ тылъ туркамъ» было отдано по совершенному незнакомству съ мѣстными условіями; но такого знакомства и не могло быть у главноначальствующаго, ни у его начальника штаба, потому что для этого потребовались бы не казачьи предварительныя развѣдки, а обстоятельныя рекогносцировки офицеровъ генеральнаго штаба, на что́ у командира 9-го корпуса не было ни достаточныхъ средствъ, ни времени, почти всецѣло отданныхъ предъ тѣмъ его главнѣйшей задачѣ — взятію Никополя[32].
Когда полковникъ Тутолминъ увидѣлъ, что костромскіе отступаютъ безъ выстрѣла, преслѣдуемые массами турокъ, то стало уже ясно, что сраженіе проиграно нами. Броситься въ тылъ насѣдающаго врага — повторяю — мѣшало Радишево, занятое турецкою пѣхотою, мимо которой нельзя было проскользнуть незамѣченнымъ, да и вообще, дальнѣйшее обходное движеніе требовало не мало времени, въ теченіи котораго остатки Костромскаго полка, безъ сомнѣнія, были бы окончательно уничтожены. Эти соображенія побудили Тутолмина идти какъ можно скорѣе на выручку костромскихъ батальоновъ и, къ счастію, онъ поспѣлъ во̀-время. Первымъ дѣломъ, потребовалось обезпечить перевязочный пунктъ и подборъ раненыхъ, изъ которыхъ тѣ, что̀ могли двигаться сами, сходились на шоссе, неподалеку отъ Гривицы, гдѣ изъ нихъ образовалась уже цѣлая толпа, такъ что врачи Костромскаго полка просто изнемогали, едва успѣвая дѣлать перевязки массѣ страдальцевъ, дожидавшихъ ихъ помощи. Для обезпеченія этой толпы и прикрытія перевязочнаго пункта, полковникъ Тутолминъ выдвинулъ къ Гривицѣ двѣ кубанскія сотни, расположивъ остальной дивизьонъ кубанцевъ въ резервѣ, на случай поддержки передовыхъ сотень; Владикавказскій же полкъ съ Осетинами былъ направленъ на правый флангъ Костромскаго полка, для охраненія его на случай, если бы турки двинулись въ крайне опасный семиверстный промежутокъ между обоими нашими отрядами[33]. Разсчитывать, что съ ихъ стороны такое движеніе воспослѣдуетъ сейчасъ же, было вполнѣ естественно, такъ какъ оно довершило бы плоды побѣды, тѣмъ болѣе, что турки успѣли уже опять занять не только взятый нами окопъ[34], но и самую деревню Гривицу, что̀ вполнѣ обезпечивало ихъ правый флангъ и тылъ, на случай предполагаемаго движенія въ помянутый промежутокъ. Занявъ оставленный нами окопъ, турки открыли изъ него рѣдкій артиллерійскій огонь по нашему отряду и перевязочному пункту. Въ это время офицеръ, возвратившійся съ разъѣздомъ изъ сѣвернаго отряда, привезъ извѣстіе, что этотъ отрядъ потерпѣлъ неудачу и отступаетъ на Бресляницу, и передалъ приказаніе генерала Шильдеръ-Шульднера командующему сгалуицкимъ отрядомъ — отступать въ томъ же направленіи… Но при всемъ желаніи исполнить волю главноначальствующаго, это было невозможно. Не говоря уже о томъ, что сгалуицкій отрядъ былъ слишкомъ обремененъ ранеными, съ которыми пришлось бы совершать фланговое движеніе мимо непріятеля, но въ Сгалуицѣ оставались обозы и паркъ, тамъ же нарочно посланная команда уже собирала подводы для дальнѣйшей перевозки раненыхъ и, наконецъ, туда же была уже отправлена, еще во время боя, первая партія раненыхъ. Исполняя предписаніе генералъ-лейтенанта Шильдеръ-Шульднера, пришлось бы все это бросить на жертву туркамъ и, кромѣ того, совершенно открыть для нихъ плевно-рущукское шоссе, не только до нашей коммуникаціонной систово-тырновской линіи, но и вплоть до городка Бѣлы, гдѣ въ то время находилась Императорская квартира. Письменный отвѣтъ, съ изложеніемъ причинъ, препятствующихъ исполнить желаніе Шильдеръ-Шульднера, былъ тогда же посланъ къ нему отъ полковника Тутолмина; который на слѣдующій день получилъ полное одобреніе своихъ дѣйствій и мѣропріятій со стороны начальника 5-й пѣхотной дивизіи.
Когда нестройныя кучки Костромскаго полка, подъ прикрытіемъ Кавказской бригады, отошли къ Палацской рощѣ[35], гдѣ офицеры, не смотря на гранатный огонь, успѣли привести ихъ въ полный порядокъ, у нашей 5-й батареи всѣ снаряды были уже израсходованы. Положеніе становилось крайне критическимъ: на рукахъ масса раненыхъ и ни одного патрона, ни одного артиллерійскаго заряда.... Все, что̀ можно было удѣлить изъ кавказскихъ сотень, было послано въ помощь санитарамъ, подбирать раненыхъ; врачи Кавсказской бригады охотно раздѣлили трудъ своихъ товарищей Костромскаго полка и, благодаря имъ, дѣло врачебной помощи, пошло быстрѣе. Всѣхъ раненыхъ, успѣвшихъ сбрестись сюда съ поля сраженія, оказалось до 240 человѣкъ и въ томъ числѣ 17 офицеровъ[36]. Лазаретныя линейки были переполнены людьми съ наиболѣе тяжелыми раненіями, а кромѣ этихъ четырехъ-пяти линеекъ въ наличности не было никакихъ повозокъ. Пришлось разсадить раненыхъ на лафеты, на передки, на ящики, — но и этихъ средствъ было не достаточно; тогда казаки отдали своихъ лошадей тѣмъ, которые могли держатся въ сѣдлѣ, и вели ихъ въ поводу за лазаретными линейками; люди же съ наиболѣе легкими раненіями, старались брести сами, пѣшкомъ, опираясь на ружье или на руку товарища.
Уцѣлѣвшія части Костромскаго полка, за неимѣніемъ патроновъ, не могли послужить прикрытіемъ транспорту раненыхъ; ихъ самихъ надо было прикрывать — и эту обязанность приняли на себя кавказскіе казаки. Оставаясь съ аванпостами въ виду противника, они дали время прикрываемымъ отойдти на значительное разстояніе, и только послѣ этого, подъ завѣсою своихъ собственныхъ ведетовъ, медленно двинулись къ Сгалуицу. Это было уже въ раннія сумерки, когда огонь турецкихъ орудій давалъ замѣтные отблески. На половинѣ пути къ Сгалуицу, казаки, посланные для сбора подводъ, донесли полковнику Тутолмину, что подводы, на сколько было возможно, собраны и ждутъ на мѣстѣ, что чрезъ Сгалуицъ бѣгутъ массы окрестнаго болгарскаго населенія и что начальники парка и обозовъ, прослышавъ отъ болгаръ о наступленіи турокъ на Гривицу и Сгалуицъ, снялись съ бивуака и спѣшно пошли въ Турскій Трестеникъ. Безспорно, что на обязанности командира парка лежала забота о сохраненіи ввѣренной ему части, но уйдти съ позиціи, не получивъ на то приказанія отъ командующаго отрядомъ и зная, что отрядъ, послѣ горячаго боя, не можетъ не нуждаться въ патронахъ и снарядахъ — уйдти, не выждавъ приближенія отряда и не справясь предварительно куда именно уходить — было, во всякомъ случаѣ, слишкомъ преждевременно: отрядъ, оставленный безъ зарядовъ, не могъ бы оказать защиты и парку, куда ни уйди онъ, въ случаѣ настойчиваго преслѣдованія. А между тѣмъ, этотъ самовольный уходъ вынудилъ усталый, голодный, измученный физически и нравственно отрядъ остановиться въ Сгалуицѣ только для того, чтобы перемѣстить раненыхъ на подводы и среди густыхъ потемокъ двигаться ночью еще десять верстъ до Турскаго Трестеника, гдѣ начальникъ парка успѣлъ уже разстрѣлять двухъ турецкихъ поселянъ, основываясь на показаніяхъ болгаръ, что эти турки хотѣли пробраться къ своимъ войскамъ и дать имъ знать о беззащитномъ положеніи парка.
Такъ окончилось первое несчастное для насъ дѣло 8-го іюля. Причины неудачи были и общія, и частныя. Къ числу послѣднихъ относятся: 1) отсутствіе ясной диспозиціи, 2) незнакомство сѣвернаго отряда съ мѣстностью, 3) разбросанность и разъединеніе наступающихъ отрядовъ, вслѣдствіе чего и образовался между ними семиверстный промежутокъ, 4) отсутствіе въ сѣверномъ отрядѣ достаточнаго резерва, 5) пренебреженіе къ подготовкѣ боя артиллерійскимъ огнемъ, 6) атака, вопреки смыслу предписанія командира 9-го корпуса, который разрѣшалъ занять Плевну, если къ тому не встрѣтится особаго препятствія, въ противномъ же случаѣ отойдти къ Бресляницѣ; особое же препятствіе выяснилось еще наканунѣ: кромѣ неудачнаго столкновенія съ турками самого Шильдеръ-Шульднера, ему не могли не быть извѣстны и результаты рекогносцировки кубанцевъ, обнаружившей присутствіе подъ Плевной весьма значительныхъ лагерей, а также показанія бѣжавшихъ плевненскихъ жителей о присутствіи въ ихъ городѣ свыше двадцати-тысячной арміи Османа, пришедшей къ Плевнѣ 6-го іюля. Къ частной нераспорядительности покойнаго Клейнгауза должно отнести то, что онъ не приказалъ снять ранцы въ Сгалуицѣ, при обозѣ, вслѣдствіе чего Костромской полкъ остался и безъ сухарей, и безъ вещей, а также и то, что не велѣлъ придвинуть нѣсколько ближе къ мѣсту боя хотя бы нѣкоторую часть артиллерійскаго парка. Наконецъ, общія причины неудачи надо искать въ малочисленности войскъ дѣйствующей арміи, которыхъ не хватало съ разу на удовлетвореніе необходимѣйшимъ стратегическимъ задачамъ по переходѣ за Дунай, но еще болѣе того — въ высокомѣрно-презрительномъ отношеніи нашемъ къ своему противнику, который — кто его знаетъ почему — баловалъ насъ доселѣ слишкомъ легкими побѣдами.
«Сраженія 7-го и 8-го іюля не кончились взятіемъ Плевны — пишетъ генералъ Шильдеръ-Шульднеръ въ своемъ донесеніи Великому Князю Главнокомандующему: — но я считаю своею священною обязанностію заявить, что въ этомъ виноваты не войска ввѣреннаго мнѣ отряда, а слишкомъ большая несоразмѣрность силъ нашихъ съ силами непріятеля. Девять неполныхъ батальоновъ, раздѣленныхъ притомъ на два отряда, дѣйствовали (какъ это оказалось впослѣдствіи) противъ сорока турецкихъ таборовъ и, сверхъ того, шести тысячъ турокъ, составлявшихъ первоначальный гарнизонъ Плевны, на мѣстности, въ высшей степени благопріятствующей для обороняющагося, и притомъ сильно укрѣпленной ложементами и крупповскими орудіями, прикрытыми земляными насыпями. И солдаты, и офицеры вели себя въ эти два дня боя безукоризненно: они сдѣлали все, что̀ могутъ сдѣлать самыя доблестныя войска. Оставаясь двое сутокъ безъ пищи, они шли впередъ подъ градомъ пуль и картечи, прокладывая себѣ путь огнемъ и штыкомъ, пока половина изъ нихъ не осталась на мѣстѣ, потерявъ 65 штабъ и оберъ-офицеровъ[37]. По совѣсти, можно смѣло гордиться подобными войсками, которыя не считаютъ враговъ и не знаютъ отступленія, пока имъ этого не прикажутъ. Они — прибавляетъ въ заключеніе генералъ Шильдеръ-Шульднеръ — сдѣлали свое дѣло молодецки и заслуживаютъ самое полное, горячее спасибо».
Примѣчанія править
- ↑ И это тѣмъ прискорбнѣе, что въ концѣ концовъ намъ все же пришлось прибѣгнуть къ существенному содѣйствію какъ румынъ, такъ и сербовъ.
- ↑ Приказомъ командира 9-го корпуса отъ 6-го іюля Кавказская бригада, вмѣсто Карагача, направлена въ Турскій Трестеникъ, на усиленіе находившагося тамъ наблюдательнаго отряда, причемъ назначеніе ея оставалось то же.
- ↑ Въ диспозиціи командира 9-го корпуса, отданной 4-го іюля, значится:
1) Пензенскому, Козловскому и Тамбовскому пѣхотнымъ полкамъ, съ сотнею донскаго № 34-го полка и четырьмя батареями расположиться у Никополя.
2) Галичскому полку съ двумя батареями стать у Мисылеу.
3) Архангелогородскому полку съ двумя батареями перейдти въ Градешти.
4) Вологодскому полку съ двумя батареями къ Шамлы.
5) Костромской полкъ съ батареею и двумя сотнями остается въ Турскомъ Трестеникѣ [Воронежскій полкъ оставался на переправѣ, для защиты зимницко-систовскаго моста.].
6) Бугскій уланскій и 9-й донской полки съ батареею переходятъ въ Чіековцы, съ цѣлью охранять расположеніе войскъ, рѣку Видъ и высылать разъѣзды отъ Чіековцевъ на Турскій Трестеникъ, Рахово и на Плевну, поддерживая связь съ Кавказскою бригадою.7) Кавказская бригада переходитъ въ д. Карагачъ, наблюдая за дорогами изъ Плевны, Ловчи и Сельви и поддерживая связь съ одной стороны съ кавалерійскою бригадою 9-го корпуса (Бугскій и 9-й донской полки), а съ другой съ войсками 8-го армейскаго корпуса, находящимися близь Тырнова [Съ этою послѣднею цѣлью вторая полусотня 3-й сотни Владикавказско-Осетинскаго полка была 5-го числа отправлена въ Сельви, гдѣ уже находилась ея первая полусотня, подъ начальствомъ сотника Верещагина.]
- ↑ Командиру Кавказской бригады было приказано выступить изъ Мисылеу тотчасъ же, какъ только его бригада пополнится патронами, зарядами и сухарями, причемъ позднѣйшимъ срокомъ выступленія назначено утро 6-го числа, въ которое велѣно выступить даже и въ томъ случаѣ, если бы боевые припасы не были доставлены.
- ↑ Привожу этотъ послѣдній документъ дословно:
«Штабъ 9-го армейскаго корпуса, 6-го іюля 1877 г. № 1722. Въ кр. Никополь. Весьма нужное. Начальнику Кавказской сводной бригады.
«Вслѣдствіе полученнаго отъ Начальника штаба дѣйствующей арміи предписанія по телеграфу, часть пѣхоты ввѣреннаго мнѣ корпуса, съ Кавкавскою бригадою, должны быть немедленно двинуты на Плевну. На этомъ основаніи, въ отмѣну вчерашняго приказанія [Т. е. по диспозиціи 4-го іюля, когда Кавказской бригадѣ было предписано двинуться на Карагачъ.], предлагаю вашему высокоблагородію перейдти сегодня же въ Турскій Трестеникъ, откуда освѣтить всю мѣстность до Плевны, отъ дороги, ведущей въ этотъ городъ изъ Бресляницы, къ югу, до путей, ведущихъ изъ Плевны въ Сельви и Ловчу. Къ сему присовокупляю, что я вмѣстѣ съ симъ направляю: 1) донской казачій № 9-го полкъ въ д. Крета, для освѣщенія мѣстности между дорогами, ведущими изъ Никополя въ Плевну, на названную деревню и на Бресляницу; 2) 1-ю бригаду 5-й пѣхотной дивизіи — въ Бресляницу. Затѣмъ, 7-го іюля означенныя войска, если не встрѣтится особаго препятствія, будутъ направлены въ Плевну вмѣстѣ съ 19-мъ Костромскимъ полкомъ, находящимся въ Турскомъ Трестеникѣ. При этомъ прошу ваше высокоблагородіе доставлять командующему 9-ю кавалерійскою дивизіею [Генералъ-маіору Лашкареву.], которому подчиняетесь какъ вы, такъ и командиръ донскаго казачьяго № 9-го полка, безъ малѣйшаго промедленія, свѣдѣнія о расположеніи и движеніи непріятельскихъ войскъ.
«Командиръ корпуса, генералъ-лейтенантъ баронъ Криденеръ.
«Начальникъ штаба, генералъ-маіоръ Шнитниковъ». - ↑ 5-я батарея 31-й артиллерійской бригады.
- ↑ За исключеніемъ одной роты, оставленной тамъ для прикрытія обоза и летучаго № 13-го парка.
- ↑ 17-й Архангелогородскій и 18-й Вологодскій пѣхотные полки.
- ↑ 1-я и 2-я (9-ти-фунтовыя), а впослѣдствіи была выдвинута и 5-я батерея (4-хъ-фунтовая).
- ↑ Присутствіе дальнобойныхъ крупповскихъ орудій уже было обнаружено наканунѣ (7-го числа), что̀, впрочемъ, не помѣшало генералу Шильдеръ-Шульднеру вести противъ нихъ «усиленную» канонаду въ теченіи нѣсколькихъ часовъ, такъ, что выходитъ одно изъ двухъ: или вчерашняя канонада, при оказавшейся несостоятельности нашихъ орудій, была безцѣльною, расточительною тратою снарядовъ, или же сегодняшняя атака вовсе не подготовлена артиллерійскимъ огнемъ. Можно думать, что послѣднее ближе къ истинѣ, потому что если оказались несостоятельными 4-хъ-фунтовки, то 9-ти-фунтовыя орудія во всякомъ случаѣ могли состязаться съ дальнобойною турецкою артиллеріею — что̀ и доказали послѣдующія плевненскія дѣла; допуская же противное, намъ пришлось бы вовсе отказаться отъ всякихъ сраженій съ турками. Несостоятельность вышеприведеннаго довода подтверждается словами самого же генерала Шильдеръ-Шульднера и начальника его штаба, полковника Попова, которые въ той же самой реляціи о боѣ 8-го числа говорятъ: «дѣйствія 5-й батареи (т. е. 4-хъ-фунтовой) 31-й артиллерійской бригады были на столько удачны, что ею на первоначальной позиціи, къ востоку отъ села Гривицы, были подбиты два орудія, изъ которыхъ одно брошено, и непріятельская батарея, имѣвшая эти орудія, замолчала, хотя въ то же время наша батарея подвергалась фланговому огню другой непріятельской батареи изъ села Радишева, на разстояніи болѣе трехъ верстъ», — т. е. находилась въ такихъ же самыхъ условіяхъ, какъ и остальныя батареи генерала Шильдеръ-ІІІульднера, по которымъ «почти продольно» била правофланговая турецкая батарея. Значитъ не только 9-ти-фунтовыя, но и 4-хъ-фунтовыя орудія могли наносить противнику существенный вредъ, даже и съ первоначальной позиціи, а потому ясно, что пѣхотная атака не была, да и не могла быть вовсе подготовлена канонадою, продолжавшеюся едва лишь ¾ часа.
- ↑ Командиръ 5-й артиллерійской бригады.
- ↑ 4-ю батарею 5-й артиллерійской бригады.
- ↑ Новое подтвержденіе того, что дѣйствіе нашихъ орудій вовсе не было, да и не могло быть несостоятельнымъ.
- ↑ Такъ, по крайней мѣрѣ, гласитъ реляція.
- ↑ Старшаго адъютанта 5-й пѣхотной дивизіи, генеральнаго штаба штабсъ-капитана Шванберга.
- ↑ Такъ, по крайней мѣрѣ, выходитъ по смыслу донесенія генерала Шильдеръ-Шульднера, который говоритъ, что бой прекратился въ шесть часовъ по полудни. Если въ половинѣ 12-го часа уже явно сказалась невозможность держаться долѣе и если въ то же время было получено извѣстіе о приближеніи Галичскаго полка, вслѣдствіе чего тогда же былъ посланъ офицеръ генеральнаго штаба для выбора въ тылу позиціи, то спрашивается: неужели же отыскиваніе этой позиціи продолжалось около пяти часовъ сряду? Къ чему было цѣлые 6½ часовъ сряду подвергать напраснымъ потерямъ войска, и безъ того уже сильно потерпѣвшія? Если Галичскій полкъ нашелъ возможность прислать извѣщеніе о своемъ приближеніи, то это значитъ, что онъ находился верстахъ въ пяти-шести, а много въ десяти отъ мѣста боя и, стало быть, къ выбираемой для него тыловой позиціи могъ подойдти не болѣе какъ въ 2½ часа времени; движеніе его, въ виду критическаго положенія отряда, само собою, должно было быть ускореннымъ. По этому выходитъ, что потерпѣвшія части могли быть выведены изъ боя уже въ третьемъ часу по полудни; на дѣлѣ же онѣ окончили сраженіе только къ началу седьмаго часа вечера.
- ↑ 5-я сотня есаула Голубинцева.
- ↑ Общая убыль въ сраженіи 8-го іюля выражается слѣдующими цифрами: убитыхъ и раненыхъ офицеровъ 74 (убитыхъ 22), нижнихъ чиновъ 2,771, — итого 2,845 человѣкъ.
- ↑ 19-го пѣхотнаго Костромскаго.
- ↑ Этотъ окопъ былъ, такъ сказать, зародышемъ будущаго знаменитаго Гривицкаго редута.
- ↑ Это были извѣстныя въ послѣдствіи редуты Чорумъ-табія и Ибрагимъ-Бей-табія.
- ↑ Одинъ изъ этихъ пашей былъ Османъ, другой — вѣроятно, Адиль.
- ↑ Донесеніе командиру 2-го кубанскаго полка, отъ 8-го іюля 1877 г., за № 63.
- ↑ По прибытіи, 7-го числа, въ Турскій Трестеникъ Кавказской бригади, въ наличномъ составѣ восьми сотень, полковникъ Тѵтолминъ тотчасъ же выслалъ разъѣзды, какъ для освѣщенія мѣстности, такъ и для связи съ отрядами генераловъ Шильдеръ-Шульднера, Лашкарева (стоявшаго въ Кретѣ) и полковника Клейнгауза. Одна изъ этихъ сотень, подъ командою сотника Вышеславцева, и подоспѣла въ Сгалуицъ, какъ разъ во-время, для поддержки атаки князя Кирканова. Когда полковникъ Туголминъ съ остальною частію своей бригады прибылъ на сгалуицкій бивуакъ, то засталъ тамъ Костромской полкъ, 5-ю батарею и три кубанскія сотни, только что возратившіяся послѣ описаннаго преслѣдованія; люди еще вываживали сильно взмыленныхъ лошадей. Тутъ-то Клейнгаузъ и князь Киркановъ сообщили Тутолмину объ отправленномъ къ Шильдеръ-Шульднеру донесеніи относительно сдѣланной рекогносцировки.
- ↑ Приблизительно, на мѣстѣ будущаго Гривицкаго редута.
- ↑ Нельзя не замѣтить, что въ виду боя въ знойную пору, гораздо предусмотрительнѣе было бы заблаговременно распорядиться, чтобы ранцы съ шинелями оставить въ обозѣ, на сгалуицкомъ бивуакѣ. Послѣ отступленія Костромскаго полка, всѣ эти вещи остались въ добычу туркамъ: ихъ невозможно было собрать и вынести изъ лощинъ подъ ужаснымъ огнемъ турокъ, не имѣя въ подсумкахъ уже ни одного патрона.
- ↑ Два батальона Костромскаго полка наступали правѣе Гривицы, имѣя на своемъ правомъ флангѣ 5-ю батарею, и двѣ сотни кубанцевъ, а одинъ лѣвофланговый батальонъ шелъ лѣвѣе этого селенія. При этомъ послѣднемъ батальонѣ, которому надлежало выбить турокъ изъ Гривицы, находился и полковникъ Клейнгаузъ.
- ↑ На высотахъ между Радишевымъ и Плевною насыпанъ былъ тоже окопъ на два орудія, открывавшихъ по временамъ огонь по лѣвому флангу Костромскаго полка; этотъ послѣдній окопъ находился на мѣстѣ будущаго редута Ибрагимъ-бей-табіе.
- ↑ Подобная попытка съ ихъ стороны и была сдѣлана, когда они стали угрожать пути отступленія Шильдеръ-Шульднера, въ то время какъ его обозы уже вытягивались на бресляницкую дорогу. Къ счастію, казаки 9-го полка выручили. Но реляція боя едвали не ошибочно показываетъ, что это случилось послѣ десяти часовъ утра. Наступленіе на бресляницкую дорогу турки повели еще ранѣе половины восьмаго часа, въ чемъ убѣждаетъ насъ нижеслѣдующая записка генерала Лашкарева къ полковнику Тутолмину, на которой значится время ея отправленія 8-ю іюля, 7 ч. 25 мин.: «Немедленно шибко двиньтесь въ тылъ туркамъ, наступающимъ по большой дорогѣ отъ Плевны на Бресляницу. Мы, сколько можемъ, удерживаемъ ихъ. (Подписано) Генералъ Лашкаревъ». Эта записка была получена полковникомъ Тутолминымъ только въ два часа по полудни. Въ моемъ разсказѣ о наступленіи турокъ на бресляницкую дорогу, я слѣдовалъ указаніямъ офиціальнаго донесенія, которое выставляетъ это движеніе одною изъ причинъ, побудившихъ генерала Шильдеръ-Шульднера въ половинѣ двѣнадцатаго часа отдать приказаніе объ отступленіи; записка же генерала Лашкарева служитъ доказательствомъ, что турки далеко еще до рѣшительнаго момента боя уже хорошо поняли, въ чемъ заключается самая опасная для атакующаго сторона положенія въ отрядѣ Шильдеръ-Шульднера и потому обнаружили стремленіе воспользоваться ею. Ясно, что они перешли въ наступленіе уже въ половинѣ восьмаго часа и тогда же заставили «вытягиваться», т. е. уходить наши обозы по бресляницкой дорогѣ. Если же генералъ Шильдеръ-Шульднеръ счелъ это обстоятельство побудительною причиною къ отступленію въ половинѣ двѣнадцатаго, то значитъ, что лѣвый флангъ его отряда находился въ опасности обхода, по крайней мѣрѣ, съ 7 часовъ 25-ти минутъ (время отправленія записки Лашкарева) до 11½ часовъ утра, т. е. въ теченіи четырехъ часовъ, или говоря иначе, почти во все продолженіе боя, не имѣя за собою съ самаго начала никакого пѣхотнаго резерва.
- ↑ Независимо отъ этого, къ Шильдеръ-Шульднеру былъ направленъ особый офицерскій разъѣздъ, для передачи приказаній и извѣстій къ сгалуицкому отряду и Кавказской бригадѣ.
- ↑ См. на планѣ мѣсто, обозначенное надписью «Царскій редутъ».
- ↑ Этотъ пробѣлъ легко могъ бы восполнить строевой отрядъ штаба дѣйствующей арміи еще въ то время, когда Каввазская бригада занимала наблюдательную позицію у Булгареней, съ 23-го по 29-е іюня включительно, такъ какъ въ распоряженіи строеваго отдѣла постоянно находилось достаточное число офицеровъ генеральнаго штаба для особыхъ порученій.
- ↑ Кубанскій дивизьонъ князя Кирканова, находившійся на правомъ флангѣ Костромскаго полка, замѣтивъ въ 11 часовъ утра отступленіе сего послѣдняго, тотчасъ же выдвинулся впередъ и заслонилъ собою сборный пунктъ пѣхоты, до прибытія Владикавказскаго полка, который и сталъ въ резервѣ за дивизьономъ князя Кирканова.
- ↑ Т. е. будущій Гривицкій редутъ.
- ↑ Эта роща на русской 10-ти-верстной картѣ ошибочно обозначена кружкомъ съ надписью Палацъ. Такого селенія нѣтъ, а есть роща, называемая Палацъ.
- ↑ Это въ одномъ только Костромскомъ полку.
- ↑ Т. е. 74 штабъ и оберъ-офицера.