История древней Греции. I. Греческая историография. a) Древнее время. Интереса к своему прошлому не существует у совершенно примитивных народов; зарождение этого интереса есть всегда показатель значительной культурности. Первые проблески исторической мысли у греков можно видеть в греческих мифах и сагах: здесь мы видим попытки объяснить происхождение различных племен, родов и поселений по большей части путем установления связи их возникновения с теми или другими богами и героями. В эпоху греческого средневековья, при господстве аристократии, особенно развиваются генеалогические сказания, в которых аристократические роды связывают себя со своими мнимыми божественными предками. В греческом эпосе: в гомеровских поэмах, в поэмах Гесиода и др. — эти мифы и саги о происхождении племен, родов и поселений отразились в весьма широких размерах. Кроме того, древние мифы и саги дошли до нас, часто в очень измененном виде, в произведениях позднейших греческих поэтов, историков и др. писателей. Приблизительно с VIII века рядом с этой областью народного и отчасти индивидуального творчества, где работала более народная фантазия, чем народное размышление, — является и другая историографическая струя, вызванная практическими государственными потребностями: в более культурных государствах Греции появляются списки высших должностных лиц, сменявшихся ежегодно; при отсутствии определенной эры такие списки были вызваны необходимостью: только путем обозначения имен должностных лиц данного года можно было датировать документы международного, государственного и частного права. Так, в Спарте около 754 г. появляются списки эфоров, в Афинах около 682 г. — списки архонтов и т. п. На празднествах в Олимпии и других местах с VIII века (в Олимпии с 776 г.) ведутся списки победителей на играх. Эти списки послужили впоследствии хронологической основой для позднейшей историографии. Но в то время, как в Ассирии, Риме, в средне-вековых обществах из погодных списков, составлявшихся для тех или других целей, развились летописи, — в Греции в более древнее время этого, повидимому, не случилось.
Настоящими родоначальниками греческой историографии являются так называемые логографы. Так принято называть в современной науке писателей VI и V вв. до P. X., впервые занявшихся систематической обработкой сказаний о прошлом греческих племен. Это направление получило свое начало в греческих (ионийских) поселениях М. Азии, где вообще зародилась греческая наука в связи с быстрым экономическим и культурным ростом этой области. Сочинения логографов известны нам лишь в отрывках. Логографы, комбинируя мифы и саги, стремились восстановить прошлое греческих племен и городов, допуская сверхъестественный элемент в своем изложении, хотя некоторые из них (Гекатей Милетский) пытались рационализировать, — истолковать мифы более правдоподобным образом, но настоящая историческая критика у них отсутствует. У более поздних логографов (напр., у Гелланика Лесбосского во 2-й половине V века) можно констатировать уже в более значительном объеме настоящий исторический материал: это там, где они изображали недавнее прошлое городов и племен (Гелланик изобразил историю Афин в своей „Аттиде“, историю Аргоса — в „Жрицах Геры“); в позднейшей логографии заметно стремление к более точной хронологии, основанной на списках должностных лиц и т. п. (так, Гелланик в истории Аргоса пользуется списками жриц Геры, a в истории Афин — списками архонтов). Однако, главным образом, свой материал логографы черпали из устной традиции. Устная традиция является основным источником и для Геродота, который вообще находится в тесной связи с логографией. Этот писатель, живший около 485—425 г., описал первые годы греко-персидских войн с обширным введением, содержащим изображение предшествующих судеб Востока и Греции; у него очень силен мифический элемент и очень мало критики собранного материала (он не идет далее довольно наивного рационализирования). Но Геродот отличается даже от поздних логографов (Гелланик писал несколько позднее его), во-первых, тем, что его интерес сосредоточивается по преимуществу на более близких к его времени, а, следовательно, и более достоверных событиях; во-вторых, Геродот задался более широкой целью, чем логографы: в известном смысле слова его можно назвать первым всемирным историком, ибо он, желая изобразить борьбу греков с варварами, делает обзор предшествующей истории Персии, Вавилонии и Ассирии, Египта и греческих государств. Далее, у Геродота мы видим уже и известную философию истории: по его представлению, все подчинено судьбе и Немесиде, которые карают чрезмерно возвысившихся или совершивших злодеяния. Сверхъестественное вмешательство в исторические события Геродот допускает вполне.
Громадный шаг вперед сделала греческая историческая мысль в лице Фукидида, описавшего историю Пелопоннесской войны до 411 г. Он лишь на одно поколение моложе Геродота (ок. 456—396 г. до Р. X.), но его историческое миросозерцание резко отличается от миросозерцания Геродота. Причина такого различия заключается не только в индивидуальных особенностях ума Фукидида, но, главным образом, в том перевороте в культурной жизни греков, какой имел место после греко-персидских войн. Фукидид является основателем научной историографии: мы видим у него осторожность в выборе источников (пользование свидетельствами очевидцев, документами), в значительной степени — критическое отношение к ним, устранение сверхъестественного элемента в объяснении событий и сознательное стремление к установлению причинной связи между ними. Фукидид критичен, реален и прагматичен.
После Фукидида греческая историография в общем движется по руслу, проложенному этим гениальным человеком. Но в ней появляются и некоторые новые течения.
Конец V века и начало следующего внесли в греческую историографию новую струю, — именно, политические тенденции, которые у Геродота и Фукидида сказывались в более слабой степени. Конечно, тенденциозностью отличаются не все исторические произведения этого времени. Но в весьма многих отражается политическая борьба эпохи. Дело в том, что с конца Пелопоннесской войны во многих государствах Греции, в особенности в Афинах, а также и в Спарте, обострилась борьба из-за формы государственного строя, тесно связанная с социальной борьбой. При этом стало появляться много памфлетов, отстаивающих партийные точки зрения. К этой литературе относится, напр., памфлет о государственном устройстве Афин, неправильно приписываемый Ксенофонту. К этому же литературному течению в известной мере принадлежал публицист и профессор Исократ, под влиянием которого находились многие исторические писатели. Социально-политическая литература оказала значительное воздействие на историографию: следы этого воздействия мы находим у историка Эфора (ученика Исократа), у Аристотеля и др.
Крупнейшими историками, писавшими в IV в., являются Ксенофонт, Феопомп и Эфор. Ксенофонт в своей „Греческой истории“ продолжает Фукидида, начиная изложение с 411 года, на котором остановился этот последний. Будучи менее талантливым, менее образованным и более узким по миросозерцанию, чем Фукидид, он слабее последнего и в области критики и в области причинного истолкования событий. В его сочинениях резко пробиваются его политические симпатии. В значительной части своей „Греческой Истории“ и в „Анабасисе“ он более мемуарист, чем историк. Другим продолжателем Фукидида был Феопомп в „Истории Греции“ (тоже с 411 г.); его „Филиппики“ давали очень подробн. рассказ о событиях эпохи Филиппа Макед. И Феопомп тенденциозен: его аристократич. симпатии были заметны в его сочинениях. К сожалению, последние известны нам лишь в отрывках (недавно найден в Египте большой отрывок исторического сочинения, в котором большинство исследователей признает часть „Греческой истории“ Феопомпа).
Эфор является первым греческим историком, написавшим общую историю греков; его сочинение оказало весьма сильное влияние на последующую историографию, но, к сожалению, и от него имеются лишь отрывки.
Особую группу среди историков этой эпохи представляют так наз. аттидографы, — составители Аттид, т. е. хроник Аттики. Древнейшая Аттида, сколько нам известно, была составлена в конце V в. до Р. X. логографом Геллаником Лесбосским. Этот род исторических произведений получил особенное развитие в IV и III веках (Андротион, Филохор, Истр и др.). Аттиды были, повидимому, расположены по годам (согласно списку архонтов) и содержали очень много сведений по истории афинских учреждений.
Очень видное место в развитии греческой исторической мысли, как и в развитии греческой науки вообще, занимает Аристотель. Этот мыслитель, между прочим, задался целью изучить типы существующих государственных организаций и условия их изменений. Партийные политические построения первой половины IV века или утопии в духе Платона (см.) его не удовлетворяли; он пожелал поставить науку о человеческом обществе и государстве на эмпирическую почву. Для этой цели он собрал сведения не менее, чем о 158 греческих и отчасти варварских государствах: это — так называемые „Политии“. От них дошли отрывки. Но одна „Полития“, а именно „Афинская“, т. е. сочинение „О государственном строе Афин“, около 20 лет тому назад открыта почти в полном виде в Египте в свитках папируса и в 1891 г. опубликована Кенионом. Это в высшей степени важный памятник для изучения истории Афин. Первая половина его представляет историю афинских государственных учреждений с древнейших времен до восстановления демократии после окончания Пелопоннесской войны, а вторая — изображает государственный строй Афин в эпоху Аристотеля. Аристотель пользуется сочинениями предшествующих историков (Геродота, Фукидида), включая и аттидографов, и более, чем следует, — политическими памфлетами конца V и первой половины IV века: кроме того, Аристотель пользуется археологическими памятниками и косвенными методами (напр., переживаниями). Употребляя с известными ограничениями современный термин, можно сказать, что „Афинская полития“ Аристотеля — это первая история Афин с социологической точки зрения. — Другой важный для историка труд Аристотеля — „Политика“. Это сообщение тех фактических данных, которые собраны в „Политиях“. Здесь Аристотель выясняет понятие о государстве, классифицирует государственные формы, исследует условия их изменений и строит в значительной степени на эмпирических основаниях план идеального государства. Помимо массы фактического материала, сочинения Аристотеля сыграли важную роль в дальнейшей историографии, внеся новые принципы в изучение изменения государственных форм (влияние Аристотеля заметно не только на его ближайших учениках, но и на позднейших историках, напр., на Полибии).
Эпоха Александра Македонского весьма расширила этнографический кругозор греков. Если уже у Геродота и Эфора заметен интерес к негреческим народностям, если в начале IV в. греческий врач при персидском дворе Ктесий пишет историю Персии, то тем более растет этот интерес после походов Александра. Эти события вызвали к жизни богатую историческую литературу.
Период после Александра (эллинистический) характеризуется пышным расцветом самых разнообразных отраслей научного знания. Научным центром делается Александрия. В это время появляется ряд хронологических работ (Димитрия Фалерского в конце IV века, Эратосфена в первой половине III века и др.).
Греческая историография в эллинистический период выходит, таким образом, из пределов старого греческого мира. В частности, она пышно расцветает в Сицилии (Тимей во 2-й половине IV и первой половине III в.).
Эта эпоха очень богата и мемуарной литературой: мемуары царя Пирра, ахейского стратега Арата и др. Чрезвычайно богатая историческая литература III века давала массу фактического материала, хронологически и литературно, почти беллетристически (напр., у Филарха, историка III в., описывавшего современные ему события) обработанного, но особенно крупных — с точки зрения развития исторической мысли — произведений в III веке не появлялось.
Такое произведение является во II в.: это — сочинение Полибия, жившего около 205—125 г. до Р. X. Из известных нам греческих историков он ближе всех подходит к Фукидиду. Заметно на нем и влияние Аристотеля. Но те методы критического отношения к материалу, какие мы видим у Фукидида и в меньшей степени у Аристотеля, те приемы реконструкции фактов прошлого и их причинного истолкования, какие были выработаны обоими этими писателями, — Полибий применил к гораздо более широкой теме, чем его предшественники: он поставил себе задачей написать историю завоевания побережья Средиземного моря римлянами, захватывая своим изложением (в 40 книг) события с 1-й Пунической войны до покорения Греции и Карфагена. Это — строго прагматическое изложение, основанное на обширном, — в общем объективно представленном — материале.
Греческая историография после Полибия развивается в пределах Римского государства. В общем ее представители сохраняют широту географического и исторического кругозора, отмечающую уже Полибия. Это вполне гармонирует с тою историческою обстановкою, которая их окружала: Римское государство поглощало в себя все более и более народов, окружавших бассейн Средиземного моря; знакомство с этими народами расширялось. Широту кругозора сохранили продолжатели Полибия: Посидоний (стоический философ, родившийся около 135 г.) и Страбон (географ, современник Августа), доведшие изложение всемирной истории (конечно, в тогдашнем узком смысле слова), первый — до диктатуры Суллы, а второй — до 30 г. до Р. X. Универсальностью отличаются и менее даровитые всемирные историки I в. до Р. X.[1], ведшие свое изложение с древнейших времен, — Николай Дамасский и Диодор Сицилийский. Близко к ним подходит и всемирный историк, живший при Августе, Трог Помпей, писавший на латинском языке и дошедший до нас в сокращении Юстина.
Существенную роль для восстановления фактов греческой истории, главным образом потому, что сочинения этого писателя основаны на многих, ныне утерянных исторических сочинениях, — играет биографический писатель и философ Плутарх, живший около 46—130 г. по Р. X. (ср. также биографии Корнелия Непота в I в. до Р. X.).
Из более поздней исторической литературы эпохи Римской империи следует отметить хронографы. Этот род исторических произведений начинает развиваться с III в. по Р. X., примыкая, впрочем, к работам такого же типа эллинистической эпохи (Эратосфен и др.). Из хронографов эпохи Римской империи следует здесь отметить С. Юлия Африкана (III в. по Р. X.) и церковного историка Евсевия Кесарийского, жившего в IV в. по Р. X.
б) Изучение истории Греции в средние века. В средние века интерес к греческой истории на Западе Европы почти исчезает. Даже в Византии, где работа в области древней истории продолжалась, интерес сосредоточивался более на истории Римского государства, близкого византийцам по его непосредственной исторической связи с их государством. Таковы, напр., хроника Георгия Синкелла IX в. по Р. X., очерк всемирной истории Зонары (XI в.) и многие другие труды. Зато много ценного материала по истории Г. содержат, с одной стороны, справочные словари византийского времени (труды так называемых лексикографов, например, словари патриарха Фотия (IX в.), Свиды (X в.) и др.), с другой — сборники извлечений из древних писателей, при чем и из таких, которые до нас не дошли; такова так называемая „Библиотека“ патриарха Фотия, где сохранились извлечения из утраченных книг Ктесия, Диодора Сицилийского и многих других, такова энциклопедия, составленная в X в. по повелению императора Константина VII Порфирородного (здесь отрывки из Полибия, Диодора и др.) и проч.
Самостоятельной исследовательской работы в области греческой истории не только на Западе Европы, но даже и на Востоке в эпоху средних веков не наблюдается: византийские труды имеют в общем компилятивный характер.
в) Изучение истории Греции в новое время. Так как существующее ныне в исторической науке представление об истории греческих обществ древнего времени сложилось постепенно, и доселе по отношению ко многим вопросам нет единства мнений среди ученых, то для сознательного представления о современном положении науки греческой истории нужно иметь понятие о том, как эта наука развивалась в ближайшие к нам столетия и как она постепенно пришла к современному состоянию, другими словами, очерку греческой истории должен предшествовать хотя бы краткий очерк изучения греческой истории в новое время.
С эпохи Возрождения, в связи с пробуждением интереса к древней философии, литературе и искусству, естественно, пробуждается интерес и к греческой истории. Развитие греческой историографии с эпохи Возрождения до нашего времени можно разделить на три периода: 1) с эпохи гуманизма до последних десятилетий XVIII века, 2) с этого времени до 80-х годов XIX в. и 3) с 80-х годов XIX века до нашего времени.
Начиная с работ первых гуманистов (биографические работы Петрарки и Боккачио), первый период можно охарактеризовать, как период узко-филологического отношения к источникам, чисто описательного изложения и идеализации классической древности. Дальше стремления понять памятники древности в смысле языка, истолковать их филологически и передать их содержание большинство писателей этого времени не идет. Историческая критика крайне слаба. Лишь кое у кого проглядывают зачатки критики (напр., у Лоренцо Валлы в XV в., Бентли и П. Бейля в XVII, Вико в начале XVIII). Типичным для этого времени является обширное собрание работ разных авторов XVII века, сделанное филологом Гроновием в 13 фолиантах под заглавием: Thesaurus graecarum antiquitatum (1697—1702). В помещенных здесь очерках греческой истории Убо Эммия и Иоанна Меурсия мы вовсе не видим критической работы над источниками. Историки этого времени идеализируют классическую древность: греки рисуются не простыми людьми, а героями и т. п. Однако, этот период имел и положительное значение в развитии историографии: 1) отыскано было много рукописей греческих и римских писателей, положена основа собиранию надписей (Чириако-Анконский в XV в.) и археологических памятников (преимущественно в Италии), 2) положены хронологические основы греческой истории (особенно, работы Скалигера, 1540—1609 г.).
С последних десятилетий XVIII века начинается новый период в историографии древней Греции. Известную роль в этом отношении сыграли события французской революции, как известно, вообще поднявшие в Европе интерес к изучению прошлого; это, конечно, отразилось и на изучении древней истории. Основными особенностями второго периода новой историографии в области греческой истории можно считать:
1) Увеличение материала источников, 2) развитие критического отношения к этому материалу, 3) прагматическое направление (исследование причинной связи событий) и 4) сравнительно больший реализм в изображении античного мира (хотя идеализация классического мира встречается еще во многих трудах). 1) Только в этот период столь важный исторический источник, как надписи, стал эксплуатироваться в полной степени: началось систематическое разыскивание греческих надписей, их систематическое истолкование и издание (появление собрания греческих надписей: „Corpus inscriptionum graecarum“, изданного Берлинской Академией Наук, главным образом, по почину Бёка (Böckh), который дал и одну из первых систематических работ по экономической истории древности, написанную преимущественно на основании надписей: „Государственное хозяйство афинян“, 1817). 2) Не меньшее значение имеет то обстоятельство, что в этот период греческой историографии источники начинают подвергаться строгой критике для определения степени их достоверности; появляется множество работ, стремящихся определить первоисточники (часто не дошедшие до нас) дошедших до нас древних писателей; тщательно собираются фрагменты сочинений писателей, которые полностью до нас не дошли („Fragmenta historicorum graecorum“ Мюллера); восстанавливаются в главных чертах литературная и научная физиономия историков, как дошедших до нас, так даже и тех, от сочинения которых сохранились только отрывки. В развитии исторической критики отправными точками послужило появление таких работ, как исследование о происхождении гомеровских поэм Вольфа (Prolegomena ad Homerum“ 1795 г.) и работы в области древней (главным образом, римской) истории Г. Б. Нибура; методы, установленные Нибуром для римской истории, не могли не отразиться и на изучении истории греческой. 3) В связи с общим характером историографии XIX века и в области греческой истории усматривается стремление, не ограничиваясь простым описанием прошлого, по возможности найти причинное соотношение событий, другими словами, вносится прагматическая точка зрения в историческое изложение в гораздо большей мере, чем прежде. 4) Привлечение более широкого материала источников, более критическое отношение к ним, сравнительно большее внимание исследователей к явлениям социальной и экономической жизни греков, в связи с общим более реальным характером миросозерцания европейских обществ второй половины XIX века (развитие естественных наук), — все это повело к тому, что прежняя идеализация классической старины постепенно стала уступать место реализму в изображении ее: в трудах этого времени освещаются реально мотивы, направлявшие политические партии и их вождей, вызывавшие столкновения государств и т. п. Однако, все еще преобладает интерес к политической и культурной истории, явления же экономические и социальные мало изучаются. Из крупнейших трудов этого периода нужно назвать работы К. О. Мюллера по истории греческих племен (1820—24 г.); далее, общее обширное изложение политической истории греков до Александра Македонского, основанное на критическом изучении источников, вышедшее из-под пера англичанина Дж. Грота (1846—56); „Историю Греции“ немца Эрнста Курциуса (1857—1867), ценную в силу хорошего знакомства автора с природой Греции и дающую прекрасные очерки культурной истории, но слабую в изображении политической жизни и страдающую в значительной степени прежней идеализацией греков (переведена по-русски 1880—83); наконец, томы (5—9), относящиеся к грекам, „Истории древности“ Дункера (1856—1886; изложение доведено до конца эпохи Перикла), дающие детальный очерк преимущественно политической истории и представляющие сводку громадного материала, но грешащие некоторым субъективизмом в выборе источников и научных теорий.
Последний период греческой историографии, начало которому можно вести с 80-х годов, характеризируется: 1) дальнейшим расширением материала источников, 2) господством исторической критики, для развития которой много уже было сделано в предшествующий период, 3) расширением кругозора историков, 4) укреплением реализма и полным устранением идеализации в изображении древне-греческой истории. 1) В этом периоде историографии производятся систематически раскопки в различных областях греческого мира: в европейской Греции, на островах Архипелага и Адриатики, в М. Азии, в Южной Италии и проч. Раскопки Шлимана, производившиеся на рубеже двух периодов историографии в 70-х и 80-х годах прошлого века, открыли целый новый цикл ранней греческой истории, о существовании которого прежде можно было только подозревать на основании гомеровских поэм. Дополнением к этим данным послужили раскопки, ведшиеся уже в начале 20-го века англичанами и итальянцами на Крите. Почти все культурные нации производили в последние десятилетия раскопки в разных местах греческого мира: немцы (Олимпия, Пергам и проч.), французы (Дельфы, о. Делос), австрийцы (Эфес и др. местности М. Азии), итальянцы (Крит), англичане (о. Мелос, Крит и проч.), русские (греческие колонии в южной России), американцы, греки. Раскопки дали обширный археологический материал и множество ценных надписей. Для изучения эллинистического периода громадное значение сыграли раскопки в Египте, производившиеся преимущественно англичанами (особенно Гренфеллем и Хентом), а также немцами и французами. Эти раскопки дали множество греческих папирусов, освещающих историю эллинистического государства Птолемеев, создавшегося в Египте, и, кроме того, предоставивших ученому миру ряд произведений древне-греческой литературы, которые до того времени были утрачены („Афинская полития“ Аристотеля). 2) и 3) Работа над анализом источников продолжается и в этот период, переходя иногда в чрезмерный скептицизм (Белох), но по большей части не идя далее здорового критицизма. Но, что особенно важно, то это — необыкновенное расширение кругозора историков. Кругозор расширяется в разных направлениях: а) в трудах по истории Греции все более заметна обще-историческая точка зрения: история Греции рассматривается не изолированно, а в тесной связи с историей остального древнего мира, особенно в связи с древним Востоком (во 2-м периоде труды, трактовавшие историю Греции с этой точки зрения, напр., труд Дункера, были исключением); кроме того, для понимания явлений греческой истории большую роль начинает играть сопоставление явлений греческой истории с явлениями истории средневековой и ранней новой; б) расширяется кругозор историков и в этнографическом отношении: все более начинают изучать историю второстепенных греческих племен, не сосредоточиваясь исключительно на истории крупных государств (Афин, Спарты); в) и в хронологическом отношении область греческой истории расширяется: начинает интенсивно изучаться греческая история после македонского завоевания: работы Керста, Магаффи, Белоха, Буше-Леклерка, Вилькена и др. заменяют устаревшее сочинение Дройзена по истории эллинизма, явившееся еще в предшествующем периоде; г) социологическое расширение кругозора историков, в значительной степени вызванное наблюдением над крупными экономическими и культурными переменами на континенте Европы во 2-ю половину XIX века, сказывается в том, что в настоящее время интерес уже не концентрируется на политической истории и истории духовной культуры, но исследования по греческой истории охватывают равномерно географическую среду (работа Неймана и Парча), экономические, социальные, политические и культурные явления. Все эти особенности новейшей историографии отразились ярче всего в работах: Эд. Мейера (Ed. Meyer, „Geschichte des Altertums“ 1884—1902, 5 т.; 2-е изд. I тома 1909); Ю. Белоха (Beloch, „История Греции“, томы I—III 1893—1904; 2 изд. I т. 1912), первые два тома переведены по-русски (1897—99); Р. Пельмана (Pöhlmann, „Очерк греческой истории и источниковедения“, 4-е изд. 1909 и „История античного коммунизма и социализма“, 1893—1901, 2 т.; нов. изд. 1912; оба сочинения переведены); В. П. Бузескула, „История афинской демократии“ (1909); менее — в работе Бузольта (Busolt, „Griechische Geschichte“), ценной, главным образом, полнотою собранного материала источников и детальностью библиографии (I т. 2-е изд. 1893; II т. 2 изд. 1895; III т. 1 часть 1897 и 2 часть 1904).
- ↑ Являвшиеся в значительной мере компиляторами.