[405]
Да, черезъ тысячу лѣтъ обитатели Новаго Свѣта прилетятъ въ нашу старую Европу на крыльяхъ пара, по воздуху! Они явятся сюда осматривать памятники и развалины, какъ мы теперь осматриваемъ остатки былого величія южной Азіи.
Они прилетятъ въ Европу черезъ тысячу лѣтъ! Темза, Дунай, Рейнъ будутъ течь попрежнему; Монбланъ все такъ же гордо будетъ подымать свою снѣжную вершину, сѣверное сіяніе—освѣщать полярныя страны, но поколѣнія за поколѣніями уже превратятся въ прахъ, длинный рядъ минутныхъ знаменитостей будетъ забытъ, какъ забыты имена тѣхъ, что почиваютъ въ курганѣ, на которомъ благодушный мельникъ, собственникъ его, поставилъ себѣ скамеечку, чтобы сидѣть тутъ и любоваться ровно волнующеюся нивой.
— Въ Европу!—воскликнутъ юныя поколѣнія американцевъ.—Въ страну нашихъ отцовъ, въ страну чудныхъ воспоминаній, въ Европу!
Воздушный корабль прибываетъ; онъ переполненъ пассажирами,—онъ, вѣдь, мчится куда быстрѣе парохода. Электромагнитная проволока, протянутая подъ моремъ, уже передала, какъ велико число пассажировъ воздушнаго поѣзда. Вотъ показалась и Европа, берега Ирландіи, но пассажиры еще спятъ; они велѣли разбудить себя только надъ самой Англіей. Тутъ они спустятся на землю и очутятся въ странѣ Шекспира, какъ зовутъ ее сыны музъ, или въ странѣ машинъ и политики, какъ зовутъ ее другіе.
Цѣлый день стоитъ здѣсь поѣздъ—вотъ сколько времени можетъ недосужее поколѣніе удѣлить великой Англіи и Шотландіи!
Дальше путь идетъ по подводному тунелю; ведетъ онъ во Францію, страну Карла Великаго и Наполеона. Вспоминается имя Мольера, ученые заводятъ разговоръ о классической и [406]романтической школахъ сѣдой древности, восхваляютъ героевъ, поэтовъ и людей науки, которыхъ еще не знаетъ наше время, но которые должны народиться въ европейскомъ кратерѣ—Парижѣ.
Изъ Франціи воздушный корабль несется въ страну, откуда вышелъ Колумбъ, гдѣ родился Кортецъ, гдѣ слагалъ звучными стихами свои драмы Кальдеронъ. Въ ея цвѣтущихъ долинахъ еще живутъ черноокія красавицы, а въ старинныхъ пѣсняхъ живетъ имя Сида, упоминается Альгамбра.
Перелетаютъ море, и вотъ путешественники въ Италіи, гдѣ лежалъ когда-то древній „вѣчный городъ“ Римъ. Онъ исчезъ съ лица земли, Кампанья превратилась въ пустыню, отъ собора Петра осталась одна полуразрушенная стѣна; ее показываютъ всѣмъ путешественникамъ, но подлинность ея подлежитъ сомнѣнію.
Дальше—въ Грецію, чтобы проспать ночь въ роскошномъ отелѣ на вершинѣ Олимпа; тогда дѣло сдѣлано: были, дескать, и тамъ! Поѣздъ направляется къ берегамъ Босфора, чтобы остановиться на нѣсколько часовъ у того мѣста, гдѣ нѣкогда лежала Византія. Бѣдные рыбаки закидываютъ свои сѣти у тѣхъ береговъ, гдѣ, по преданію, разстилались во времена турецкаго владычества гаремные сады.
Пролетаютъ надъ развалинами большихъ городовъ по берегамъ Дуная,—городовъ этихъ наше время еще не видало. То тутъ, то тамъ спускается воздушный поѣздъ, останавливаясь на мѣстахъ, богатыхъ воспоминаніями, которыя еще породитъ время.
Вотъ внизу Германія, нѣкогда сплошь опутанная густою сѣтью желѣзныхъ дорогъ и каналовъ, страна, гдѣ проповѣдывалъ Лютеръ, пѣлъ Гёте, держалъ композиторскій скипетръ Моцартъ. И другія великія имена сіяютъ въ наукѣ и искусствѣ, имена, которыхъ мы еще не знаемъ. Одинъ день посвящается обозрѣнію Германіи, одинъ—странамъ сѣвера: родинѣ Эрстеда, родинѣ Линнея и Норвегіи, странѣ древнихъ героевъ и юныхъ норвежцевъ; Исландію захватываютъ на обратномъ пути. Гейзеръ не кипитъ болѣе, Гекла потухла, но могучій скалистый островъ возвышается изъ пѣны морскихъ волнъ, какъ вѣчный памятникъ сагъ.
— Въ Европѣ есть на что посмотрѣть!—говорятъ юные американцы.—И мы осмотрѣли все въ одну недѣлю. Это вполнѣ [407]возможно, какъ уже доказалъ и великій нашъ путешественникъ—называютъ имя современника—въ своемъ знаменитомъ сочиненіи: „Вокругъ Европы въ восемь дней“.
