Страница:Андерсен-Ганзен 1.pdf/409

Эта страница была вычитана

собственно принадлежитъ всѣмъ сердцемъ! Но когда пожаръ затушили, и домовой пришелъ въ себя, онъ сказалъ:

— Да, я раздѣлюсь между обоими! Нельзя же мнѣ совсѣмъ оставить лавочника,—а каша-то?

И онъ разсудилъ совершенно по-человѣчески! И мы всѣ тоже, вѣдь, держимся лавочника—ради каши!

Тот же текст в современной орфографии

собственно принадлежит всем сердцем! Но когда пожар затушили, и домовой пришёл в себя, он сказал:

— Да, я разделюсь между обоими! Нельзя же мне совсем оставить лавочника, — а каша-то?

И он рассудил совершенно по-человечески! И мы все тоже, ведь, держимся лавочника — ради каши!


ЧЕРЕЗЪ ТЫСЯЧУ ЛѢТЪ.


Да, черезъ тысячу лѣтъ обитатели Новаго Свѣта прилетятъ въ нашу старую Европу на крыльяхъ пара, по воздуху! Они явятся сюда осматривать памятники и развалины, какъ мы теперь осматриваемъ остатки былого величія южной Азіи.

Они прилетятъ въ Европу черезъ тысячу лѣтъ! Темза, Дунай, Рейнъ будутъ течь попрежнему; Монбланъ все такъ же гордо будетъ подымать свою снѣжную вершину, сѣверное сіяніе—освѣщать полярныя страны, но поколѣнія за поколѣніями уже превратятся въ прахъ, длинный рядъ минутныхъ знаменитостей будетъ забытъ, какъ забыты имена тѣхъ, что почиваютъ въ курганѣ, на которомъ благодушный мельникъ, собственникъ его, поставилъ себѣ скамеечку, чтобы сидѣть тутъ и любоваться ровно волнующеюся нивой.

— Въ Европу!—воскликнутъ юныя поколѣнія американцевъ.—Въ страну нашихъ отцовъ, въ страну чудныхъ воспоминаній, въ Европу!

Воздушный корабль прибываетъ; онъ переполненъ пассажирами,—онъ, вѣдь, мчится куда быстрѣе парохода. Электромагнитная проволока, протянутая подъ моремъ, уже передала, какъ велико число пассажировъ воздушнаго поѣзда. Вотъ показалась и Европа, берега Ирландіи, но пассажиры еще спятъ; они велѣли разбудить себя только надъ самой Англіей. Тутъ они спустятся на землю и очутятся въ странѣ Шекспира, какъ зовутъ ее сыны музъ, или въ странѣ машинъ и политики, какъ зовутъ ее другіе.

Цѣлый день стоитъ здѣсь поѣздъ—вотъ сколько времени можетъ недосужее поколѣніе удѣлить великой Англіи и Шотландіи!

Дальше путь идетъ по подводному тунелю; ведетъ онъ во Францію, страну Карла Великаго и Наполеона. Вспоминается имя Мольера, ученые заводятъ разговоръ о классической и ро-

Тот же текст в современной орфографии


Да, через тысячу лет обитатели Нового Света прилетят в нашу старую Европу на крыльях пара, по воздуху! Они явятся сюда осматривать памятники и развалины, как мы теперь осматриваем остатки былого величия южной Азии.

Они прилетят в Европу через тысячу лет! Темза, Дунай, Рейн будут течь по-прежнему; Монблан всё так же гордо будет подымать свою снежную вершину, северное сияние — освещать полярные страны, но поколения за поколениями уже превратятся в прах, длинный ряд минутных знаменитостей будет забыт, как забыты имена тех, что почивают в кургане, на котором благодушный мельник, собственник его, поставил себе скамеечку, чтобы сидеть тут и любоваться ровно волнующеюся нивой.

— В Европу! — воскликнут юные поколения американцев. — В страну наших отцов, в страну чудных воспоминаний, в Европу!

Воздушный корабль прибывает; он переполнен пассажирами, — он, ведь, мчится куда быстрее парохода. Электромагнитная проволока, протянутая под морем, уже передала, как велико число пассажиров воздушного поезда. Вот показалась и Европа, берега Ирландии, но пассажиры ещё спят; они велели разбудить себя только над самой Англией. Тут они спустятся на землю и очутятся в стране Шекспира, как зовут её сыны муз, или в стране машин и политики, как зовут её другие.

Целый день стоит здесь поезд — вот сколько времени может недосужее поколение уделить великой Англии и Шотландии!

Дальше путь идёт по подводному туннелю; ведёт он во Францию, страну Карла Великого и Наполеона. Вспоминается имя Мольера, учёные заводят разговор о классической и ро-