[386]
Между Балтійскимъ и Сѣвернымъ морями, со временъ сѣдой древности, лежитъ лебединое гнѣздо; зовутъ его Даніей; въ немъ родились и рождаются лебеди съ безсмертными именами.
Давно, давно вылетѣла оттуда цѣлая стая лебедей, перелетѣла черезъ Альпы и спустилась въ зеленыя долины благословеннаго юга; звали ихъ лонгобардами.[1]
Другая стая, въ блестящемъ опереніи, съ ясными и честными глазами, улетѣла въ Византію. Тамъ лебеди усѣлись вокругъ трона императора и распростерли на защиту его свои широкія, бѣлыя крылья, словно щиты. Лебедей тѣхъ звали варягами.[2]
Съ береговъ Франціи раздался крикъ ужаса: съ огнемъ подъ крылами неслись съ Сѣвера кровожадные лебеди, и народъ молился: „Боже, храни насъ отъ дикихъ норманновъ“.[3]
На зеленомъ дернѣ, покрывающемъ открытый берегъ Англіи, стоялъ датскій лебедь, увѣнчанный тремя коронами, протягивая надъ страною свой золотой скипетръ.[4]
Язычники на берегахъ Помераніи преклонились передъ [387]датскими лебедями, явившимися къ нимъ съ знаменемъ креста[5] и съ подъятыми мечами.
„Все это было во времена сѣдой древности!“ скажешь, пожалуй, ты.
И ближайшія къ намъ времена видѣли вылетавшихъ изъ гнѣзда могучихъ лебедей.
Вотъ дивный свѣтъ разлился въ воздухѣ и озарилъ всѣ части свѣта,—лебедь прорѣзалъ своими могучими крылами нависшій надъ землею туманъ, и звѣздное небо явилось глазамъ людей во всей своей красѣ, стало къ нимъ словно ближе. Лебедь этотъ былъ—Тихо-Браге.[6]
„Да и это было давно!“ говоришь ты. „А въ наши дни?“
И въ наши дни вылетаютъ изъ гнѣзда могучіе лебеди. Одинъ скользнулъ крылами по струнамъ золотой арфы, и струны зазвенѣли на весь Сѣверъ, скалы Норвегіи какъ будто выпрямились и заблестѣли, освѣщенныя солнцемъ сѣдой древности, зашумѣли сосны и ели, и сѣверные боги, герои и благородныя жены ясно выступили на темномъ фонѣ дремучихъ лѣсовъ.[7]
Другой лебедь ударилъ крылами по мраморной глыбѣ; она раскололась, и заключенные въ камнѣ образы вѣчной красоты вышли на свѣтъ Божій. Люди всѣхъ странъ свѣта подняли головы, чтобы узрѣть эти дивные образы![8]
А третій лебедь далъ крылья мысли, выпрялъ проводъ, который перекинули изъ страны въ страну по всей землѣ, и теперь слова бѣгутъ по нему и облетаютъ землю съ быстротою молніи.[9]
Господь возлюбилъ старое лебединое гнѣздо между Балтійскимъ и Сѣвернымъ морями. Пусть-ка попробуютъ хищныя птицы налетѣть и раззорить его! „Не бывать этому!“[10] Даже неоперившіеся еще птенцы усядутся по краямъ гнѣзда и—какъ мы уже видѣли не разъ—грудью встрѣтятъ врага, станутъ изо всѣхъ силъ защищаться клювами и когтями!
И долго еще будутъ вылетать изъ гнѣзда лебеди, на диво [388]всему міру! Вѣка пройдутъ прежде, чѣмъ воистину можно будетъ сказать: „Вотъ послѣдній лебедь, вотъ послѣдняя пѣснь, раздавшаяся изъ лебединаго гнѣзда!“
См. также одноимённые страницы.