τα παλαιυτερα σαφως μεν ευρειν δια χρονου πληϑος αδυνατα ην εκ δε τεκμηριων ων επι μακροτατον σκοπουντι μοι πιστευσαι ξυμβαινει oυ μεγαλα νομιζω γενεσϑαι, ουτε κατα τους πολεμους ουτε ες τα αλλα.
Фукид.
[Более древние события было невозможно достоверно исследовать по давности времени, но по долгом размышлении над теми памятниками, которым можно довериться, я полагаю, что не было совершено никаких великих дел, ни военных, ни каких-либо других].
Древняя историяНа извилистых берегах того внутреннего моря, которое глубоко врезывается в материк, образуя самый большой из заливов океана, и то суживается от островов и от длинных выступов твердой земли, то снова разливается вширь, разделяя и соединяя три части старого света, издревле жили народы, принадлежавшие к разным породам в этнографическом отношении и по происхождению их языка, но в историческом отношении составлявшие одно целое. Это историческое целое и составляет именно то, что принято не совсем правильно называть историей древнего мира; в сущности, это ничто иное как история культуры тех народов, которые жили вокруг Средиземного моря. В четырех главных стадиях своего развития эта история проводит перед нами: историю коптского или египетского племени, жившего на южном побережье, историю арамейской или сирийской нации, занимавшей восточные берега и проникнувшей глубоко внутрь Азии до берегов Евфрата и Тигра, и историю народов-близнецов — эллинов и италийцев, которым достались в удел европейские берега Средиземного моря. Хотя каждая из этих историй представляется в своем начале связанною с иными сферами исторического кругозора и с иными сферами исторической жизни, тем не менее каждая из них скоро принимает свое особое направление. Однако, хотя жившие вокруг этой обширной сферы разнородные или даже родственные по происхождению племена — африканские берберы и негры, азиатские арабы, персы и индийцы, европейские кельты и германцы, — и приходили в частые соприкосновения с теми обитателями берегов Средиземного моря, они не имели значительного влияния на культуру этих обитателей и сами мало подчинялись постороннему влиянию; а те из них, для которых служили вершинами их величия Фивы, Карфаген, Афины и Рим, могут считаться за отдельные единицы в той мере, в какой возможно разграничение [4]культурных сфер. После того как каждая из этих четырех наций достигла самостоятельным путем самобытной и величественной цивилизации, они вступили в самые разнообразные взаимные отношения и успели придать яркую и обширную обработку всем элементам человеческой натуры, прежде чем была замкнута эта сфера и прежде чем новые народности, до тех пор лишь, подобно волнам, обтекавшие окраину средиземных государств, разлились по обоим берегам и, отделив в историческом отношении южный берег от северного, перенесли центр цивилизации с берегов Средиземного моря на берега Атлантического океана. Таким образом, древняя история отделяется от новой не случайно и не по одной хронологии; то, что мы называем новой историей, в сущности, есть описание новой культурной сферы, которая хотя и соприкасается во многих эпохах своего развития с отживающей или с отжившей цивилизацией средиземных государств, подобно тому как эта последняя соприкасается с более древней индогерманской, но которой также суждено идти ее собственным путем и до дна испить чашу и народного счастья и народных страданий; ей также суждено пережить эпохи возмужания, зрелости и старости, благодатные усилия творчества в сфере религии, государственных учреждений и искусств, безмятежное пользование приобретенным материальным и духовным богатством и, быть может, со временем истощение творческих сил в полном наслаждении достигнутою целью. Но и эта цель будет только временной; самая величественная система цивилизации имеет свои пределы, внутри которых способна выполнить свое назначение, но человеческий род не выполнит его никогда: как только он, по-видимому, уже достигает цели, ему снова приходится разрешать старую задачу на более широком поприще и в более высоком смысле.
ИталияНаша задача заключается в описании последнего акта именно такой великой всемирно-исторической драмы, то есть древней истории среднего из трех полуостровов, которые тянутся от северного материка вглубь Средиземного моря. Его образует та ветвь западных Альпов, которая направляется к югу. Апеннины тянутся сначала в юго-восточном направлении между более широким западным заливом Средиземного моря и узким восточным заливом и, приближаясь к этому последнему, достигают в Абруццах своей наибольшей высоты, которая, впрочем, едва доходит до уровня вечных снегов. От Абруццов горная цепь принимает южное направление, сначала без разветвлений и не утрачивая значительной высоты; но за котловиной, образующей гористый округ, она разделяется на более пологий юго-восточный кряж и на более крутой южный и кончается в обоих направлениях тем, что образует два небольших полуострова. Низменность, которая [5]тянется на севере промеж Альпов и Апеннинов, расширяясь в направлении к Абруццам, не принадлежит ни в географическом отношении, ни — до позднейшего времени — в историческом отношении к той гористой и холмистой южной Италии, историю которой мы намереваемся изложить. Прибрежная страна от Синигалии до Римини была включена в состав Италии только в седьмом столетии от основания Рима, а долина реки По только в восьмом; стало быть, древней северной границей служили для Италии не Альпы, а Апеннины. Эти последние не тянутся ни в одном направлении крутою горною цепью, а расплываются по всей стране и, вмещая в себе много долин и плоских возвышенностей, соединенных между собою довольно удобными горными проходами, представляют и для людей годную для заселений почву, в особенности на тех склонах и побережьях, которые примыкают к ним с востока, юга и запада. Впрочем, вдоль восточного побережья тянется замыкаемая с севера кряжем Абруццов и прерываемая только утесистыми выступами Гарганских гор Апулийская равнина, которая представляет однообразную плоскость с невыгодными очертаниями береговой линии и с плохим орошением. Но на южном берегу, промеж тех двух полуостровов, которыми оканчиваются Апеннины, примыкает к внутренней гористой местности обширная низменность, которая хотя и бедна гаванями, но имеет воду в изобилии и плодородна. Наконец, западный берег представляет обширную страну, по которой протекают значительные реки, между прочим Тибр, и в которой действие вод и когда-то многочисленных вулканов образовало самые разнообразные формы долин и горных возвышенностей, гаваней и островов, а находящиеся там округи — Этрурия, Лациум и Кампания были сердцевиной италийской земли. К югу от Кампании предгорье мало-помалу исчезает и горная цепь почти непосредственно омывается у своей подошвы Тирренским морем. Сверх того, к Италии примыкает, — точно так же, как к Греции Пелопоннес, — самый красивый и самый большой из островов Средиземного моря — Сицилия, в которой гористая и частью пустынная середина опоясана, в особенности с восточной и с южной стороны, широкой полосой роскошного, большей частью вулканического, побережья, и подобно тому, как в географическом отношении Сицилийские горы составляют продолжение Апеннинов, прерванное лишь небольшой «скважиной» (Ρηγιον) морского пролива, и в историческом отношении Сицилия составляла в древние времена так же неоспоримо часть Италии, как неоспоримо Пелопоннес составлял часть Греции; она была театром столкновения тех же племен, которые сталкивались в Италии, и была центром такого же высокого умственного развития, какого достигла Италия. Италийский полуостров пользуется наравне с греческим умеренною темпера [6]температурой и здоровым воздухом на склонах своих не слишком высоких гор и вообще в своих долинах и равнинах. В том, что касается развития береговой линии, он уступает греческому; ему в особенности не достает усеянного островами моря, благодаря которому эллины сделались нацией мореплавателей. Зато Италия превосходит свою соседку богатством своих орошаемых реками равнин и плодородием покрытых кормовыми травами горных склонов, — то есть тем, что нужно для земледелия и скотоводства. Она такая же, как Греция, прелестная страна, в которой человеческая деятельность находит для себя и поощрение и награду, и в которой для беспокойных стремлений открываются пути вдаль, а для спокойных — возможность мирных приобретений на родине. Но греческий полуостров обращен лицом к востоку, а италийский — к западу. Как для Эллады эпиротское и акарнанское побережья, так и для Италии побережья апулийское и мессапийское имеют второстепенное значение, и между тем как в Элладе смотрят на восток Аттика и Македония, то есть те области, которые служили фундаментом для ее исторического развития, — в Италии смотрят на запад и Этрурия и Лациум и Кампания. Таким образом, несмотря на то что эти два полуострова находятся в таком близком между собою соседстве и что они связаны между собою почти братскими узами, они как бы отворачиваются один от другого; хотя из Отранто можно видеть невооруженным глазом Акрокераунские горы, однако италийцы и эллины сходились на всех других путях и ранее, и ближе, чем на том самом коротком пути, который идет через Адриатическое море. В этом случае, как это нередко бывает и при других местных условиях, заранее было намечено историческое призвание народов: из двух великих племен, вырастивших цивилизацию древнего мира, одно бросило свою тень и свое семя на восток, а другое на запад.
История Италии
Здесь будет изложена история Италии, а не история города Рима. Хотя по формальному государственному праву римская городская община завладела сначала Италией, а потом целым миром, но этого никак нельзя утверждать в высшем историческом смысле, и то, что обыкновенно называют завоеванием Италии римлянами, было скорее соединением в одно государство всего италийского племени, в котором римляне были лишь ветвью, хотя и самою могущественною из всех. История Италии распадается на два главных отдела: на внутреннюю историю Италии до ее объединения под верховенством латинского племени и на историю италийского всемирного владычества. Поэтому нам предстоит описать: поселение италийского племени на полуострове; опасности, угрожавшие его национальному и политическому существованию, и то, что оно было [7]местами порабощено народами иного происхождения и более древней цивилизации; отпор, данный италийцами иноземцам, и истребление или покорение этих последних; наконец борьбу двух главных италийских племен — латинов и самнинов из-за преобладания на полуострове и победу латинов в конце четвертого столетия до Р. Х. или пятого столетия от основания Рима. Это будет служить содержанием для двух первых книг. Второй отдел начинается Пуническими войнами; он обнимает стремительно быстрое расширение римского государства до естественных границ Италии и далее этих границ, продолжительное statusquo римской империи и распадение громадного государства. Это будет описано в третьей книге и в тех, которые за нею следуют.
Римская история. Том I / Т. Моммзен; пер. В. Неведомского. — М.: 1887.