Ранние годы моей жизни (Фет)/1893 (ДО)/45
| ← Глава XLIV | Ранніе годы моей жизни — Глава XLV | Глава XLVI → |
| Источникъ: Аѳанасій Аѳанасьевичъ Фетъ. Ранніе годы моей жизни. — Москва: Товарищество типографіи А. И. Мамонтова, 1893. — С. 371—379. |
Я забылъ сказать, что моя пара гнѣдыхъ, которымъ я такъ радовался, оказалась словно одержима какимъ то бѣсомъ, и бѣсъ этотъ проявлялся главными образомъ въ пристяжномъ Васькѣ, который вдругъ ни съ того, ни съ сего не билъ, а только заносилъ, сообщая этотъ задоръ и коренному Степкѣ, и тогда никакая сила не могла ихъ удержать, до тѣхъ поръ, пока дрожки и сѣдоки не будутъ на боку, а затѣмъ лошади останавливались.
Еще въ августѣ, въ самомъ началѣ появленія въ моемъ флигелѣ милыхъ кавказцевъ, я, уступая природной страсти къ охотѣ, объявилъ имъ, что собираюсь воспользоваться предстоящими праздникомъ Спаса, чтобы отправиться за дупелями въ мѣстность, отстоящую верстъ за 25 отъ города.
— Только, замѣтилъ я, очень неудобно ѣхать такъ далеко съ собакою и съ ружьемъ на дрожкахъ.
— Да возьмите мою бричку, сказалъ ротный командиръ; она вдвое легче вашихъ дрожекъ и въ пять разъ удобнѣе.
Какъ я ни отнѣкивался, любезный капитанъ настоялъ на своемъ.
Наканунѣ праздника, выйдя изъ штаба, тотчасъ я выѣхалъ по большой дорогѣ по направленію къ рекомендованному мѣсту, разсчитывая разузнать подробный маршрутъ отъ встрѣчныхъ. Солнце значительно палило, и желая спастись отъ жажды, я приказалъ кучеру остановиться около баштана для покупки арбузовъ. Подозвавъ оказавшуюся распорядительницей баштана дивчину, я попросилъ ее продать мнѣ нѣсколько арбузовъ.
Она принесла три или четыре; я сталъ взрѣзывать одинъ за другими; но всѣ оказались неспѣлыми.
— За что же тебѣ платить деньги? сказалъ я: вотъ и этотъ арбузъ неспѣлый.
— Винъ поспіе, разсудительно отвѣчала продавщица.
Я отдалъ ей три уговорныхъ копѣйки и вышвырнулъ арбузы изъ брички. Не успѣли мы снова тронуться въ путь, какъ повстрѣчали одиночную телѣжку, сѣдока которой, по подряснику и широкополой шляпѣ, не трудно было признать за священника. Въ деревнѣ, гдѣ встрѣчи со священниками составляютъ исключеніе, я держусь правила почтительно съ ними раскланяться, тѣмъ болѣе отправляясь на охоту. На мой поклонъ священникъ не только любезно отвѣчалъ, но и пріостановилъ свою лошадку, сказавши: „не на охоту ли вы собрались“?
— Точно такъ, батюшка, — въ село такое то.
— Я священникъ этого села, и такъ какъ я раньше ночи не попаду домой, то покорнѣйше васъ прошу остановиться на ночлегъ у меня, сказавши домашнимъ, что вы приглашены мною.
Тутъ онъ подробно разсказалъ мнѣ дорогу, и мы разстались. Было довольно темно, когда мы добрались до села и до священникова дома, котораго жители погасили уже огонь. Тѣмъ не менѣе меня приняли на ночлегъ, и хозяйка предлагала поставить самоваръ и угостить меня чаемъ. Но я попросилъ молока и булки. Тѣмъ временемъ хозяйка подставила къ дивану стулья и устроила мнѣ въ столовой постель для ночлега. Не взирая на спертый воздухъ комнаты, я всетаки стремился къ постели, въ надеждѣ, что жужжащіе рои мухъ успокоются съ погашеніемъ стеариноваго огарка. Раздѣвшись я прилегъ на отдыхъ, и дѣйствительно мухи въ темнотѣ скоро затихли, но зато минуты черезъ три я почувствовалъ, что безчисленныя блохи, а быть можетъ и клопы впились въ меня немилосердно. Пробовалъ я зажигать свѣчку, но ничто не помогало. При огнѣ къ прежнимъ мучителямъ присоединялись мухи. Такъ протерзался я до двѣнадцатаго часу, когда въ ворота раздался стукъ.
Въ сосѣдней съ моею комнатой спальнѣ поднялись, зажгли свѣтъ и минуты черезъ двѣ въ комнату вошелъ хозяинъ священникъ и требовалъ непремѣнно, чтобы домашніе поставили самоваръ и угостили меня чаемъ. Великаго краснорѣчія стоило мнѣ отклонить это безвременное угощеніе. „Ну, сказалъ священникъ, если вы уже отказываетесь отъ чаю, то у меня есть вамъ угощеніе, отъ котораго вы не можете отказаться“. И вернувшись въ темную переднюю, онъ подошелъ къ столу, держа въ рукахъ полбутылку донскаго, заткнутую скатанною изъ бумаги пробкой.
Это мнѣ знакомые купцы отлили, сказалъ онъ, тряся полбутылкой, этого вамъ не выпить нельзя.
Когда онъ сталъ наливать въ поданный ему стаканъ переболтанную до бѣлой пѣны влагу, у меня морозъ пошелъ по спинѣ при мысли выпить это; разсыпаясь въ благодарности, я чуть не присягнулъ, что не пью ничего хмѣльнаго.
— Ужь если вы, батюшка, хотите меня угостить, то нѣтъ ли у васъ гдѣ либо на дворѣ мѣстечка попрохладнѣе комнатъ и подальше отъ насѣкомыхъ.
— Истинная ваша правда, сказалъ добродушный священникъ: мы заберемся съ вами ночевать въ сѣнной сарай: тамъ ужь ни мушки, ни блошки.
Черезъ пять минутъ мы лежали на просторѣ въ сараѣ, на свѣжемъ душистомъ сѣнѣ, передъ чѣмъ я предварительно усердно вытряхнулъ бѣлье. Не прошло и двухъ минутъ, какъ я уже потонулъ и въ душистомъ сѣнѣ, и въ безотчетномъ снѣ.
Вдругъ слышу, заскрипѣли ворота сарая, впуская бѣлую полосу свѣта.
— Отче батько, раздался хриповатый голосъ, скоро солнце того.
— Звони, былъ лаконическій отвѣтъ священника.
Не успѣли мы оба снова забыться сномъ, какъ раздался громкій, но отрывистый и какъ бы деревянный лязгъ явно разбитаго колокола.
Я вспомнилъ, что священникъ еще съ вечера обѣщалъ мнѣ дать проводникомъ на болото своего сына семинариста, который самъ, по выраженію отца, до этого охочъ. Не слѣдовало и мнѣ терять золотаго утренняго времени, и черезъ четверть часа мы съ семинаристомъ были уже за огородами у колодца гдѣ въ двухъ шагахъ отъ водопойной коняги поднялась пара дупелей. Я чуть не помѣшался отъ восторга; никогда я не помню такого множества сравнительно смирныхъ бекасовъ и дупелей. Хотя мой проводникъ и былъ съ кремневымъ ружьемъ, но стрѣлялъ однѣхъ сидячихъ утокъ, а я, не взирая на многочисленные и постыдные промахи, къ полуденному зною набилъ полный ягдташъ благородной дичи.
Въ домѣ священника за это время все приняло праздничный видъ, и на столѣ были яблоки, груши и душистые соты меду. Подкрѣпившись чаемъ; медомъ и молокомъ, я поблагодарилъ радушныхъ хозяевъ и поспѣшно покатили обратно въ городъ. Лошади, пробѣжавшія наканунѣ 25 верстъ, бѣжали хотя и проворно, но совершенно покойно.
Подъѣхавши къ воротамъ нашего двора, кучеръ мой покричалъ: „отворите“, но не получивъ отвѣта, передалъ мнѣ возжи и самъ, слѣзши съ козелъ, прошелъ въ калитку.
Когда ворота были отворены, я шагомъ тронулъ лошадей во дворъ, направляя ихъ вправо къ отдѣльному ходу со двора въ мою квартиру.
Вдругъ я почувствовалъ, что пристяжной Васька, бросившись впередъ, безмѣрно натянулъ и постромки, и возжу. Напрасно, упершись въ стѣнку брички, изо всѣхъ силъ я удерживалъ лошадь; я чувствовалъ, что натянутой возжей она быстро надвигаетъ на себя задокъ брички, приподнимая его отъ земли. Кончилось тѣмъ, что я очутился лежащимъ на землѣ, въ то время какъ лошади помчали лежащую бокомъ бричку по немощеному двору за уголъ дома. Оказалось, что онѣ наткнулись на навозную кучу, на которую и повалились, порядочно изломавъ чужую бричку. Забывая о своемъ ушибѣ, я не находилъ словъ выразить любезному капитану сожалѣніе о случившемся.
— Пожалуйста не извиняйтесь, сказалъ капитанъ, — дѣло житейское, и бѣда невелика; у насъ свои мастера и живо все исправятъ.
Дичину я разослалъ своимъ елизаветградскимъ знакомым.
Состроенный на скорую руку досчатый театръ былъ не только весьма красивъ на видъ, но и оказывалъ обществу значительныя услуги. Кромѣ чередовавшихся изо дня въ день представленій русской и французской труппъ, и Листъ давалъ въ этомъ театрѣ нѣсколько разъ свои концерты. Кромѣ того, александрійское общество уговорилось дать нѣсколько любительскихъ спектаклей въ пользу бѣдныхъ. Многіе изъ мужчинъ прекрасно играли свои роли; но цѣлая плеяда красавицъ дамъ своею неподдѣльною граціей приводила всѣхъ въ восторгъ, начиная съ семейства корпуснаго командира.
Служившій впослѣдствіи въ Москвѣ въ дворцовомъ вѣдомствѣ и скончавшійся въ театрѣ В. П. Безродный неподражаемо игралъ въ „Барышнѣ-крестьянкѣ“ роль помѣщика англомана. Невозможно было безъ восхищенія видѣть въ водевилѣ „Булочная“ Ал. Льв. Бржесскую, суетящуюся у „васисдаса“.
Но вотъ, наконецъ, въ назначенный заранѣе день прибылъ и государь. Кто не служилъ въ армейской кавалеріи, тотъ не знаетъ, что такое царскій ординарецъ. Кромѣ того, что офицера, унтеръ-офицера и рядоваго выбираютъ изъ лучшихъ ѣздоковъ на лучшихъ коняхъ, ихъ учатъ и разсматриваютъ во всѣхъ инстанціяхъ, начиная съ эскадроннаго командира до инспектора кавалеріи. Нечего прибавлять, что ординарецъ-офицеръ долженъ быть во всемъ новомъ съ головы до шпоръ, такъ же какъ и лошадь его должна быть осѣдлана всѣмъ новыми. Отъ нашего Орденскаго полка былъ назначенъ ординарцемъ князь Кудашевъ, которому приказано было въ 6 часовъ утра явиться на правомъ флангѣ пѣхотнаго лагеря, гдѣ государю угодно принять ординарцевъ.
Проводя по обычаю ночь въ трактирѣ Симки за картами, Кудашевъ приказалъ своему солдатику, осѣдлавши великолѣпную верховую лошадь съ полученнымъ отъ Циммермана новымъ параднымъ вальтрапомъ, отвести къ пяти часамъ на правый флангъ пѣхотнаго лагеря, куда, переодѣвшись въ 5 часовъ въ полную парадную форму, въ золотой каскѣ и кирасахъ отправился на биржевомъ извозчикѣ. Надо сказать, что во всѣхъ лагеряхъ для содержанія въ нихъ чистоты вырываются четыреугольныя ямы, на которыя накладываются доски. Такія ямы служатъ лагерными клоаками, и когда наполняются, то ихъ забрасываютъ снова землею, а доски перекладываютъ на вновь вырытую яму.
— ІІошелъ, пошелъ! покрикивалъ горящій нетерпѣніемъ Кудашевъ своему извозчику, приближаясь къ собиравшейся на флангѣ группѣ ординарцевъ. Но каковъ же былъ его ужасъ, когда онъ увидалъ, что его конь, вырвавшись изъ рукъ солдатика, бросился по задней линейкѣ и провалился. Подъѣхавъ къ ординарцамъ, онъ, сбросивъ шинель и выхвативъ палашъ, съ крикомъ „зарѣжусь!“ побѣжалъ къ задней линейкѣ; но уже пѣхотные солдатики успѣли вытащить лошадь и съ шайками и котельчиками прибѣжали обмывать ее. Въ нѣсколько минутъ и лошадь и сбруя были совершенно омыты, и появилась надежда, что все обсохнетъ къ 6-ти часами. Дрожащій отъ волненія Кудашевъ, вернувшись къ дрожкамъ, вытащилъ изъ кармана шинели бумажникъ и отдалъ солдатикамъ 10 руб. на водку. Государь милостиво принялъ ординарцевъ.
Для царскихъ выѣздовъ богатый Ново-Миргородскій помѣщикъ Лопухинъ представилъ щегольскую коляску съ четверкою щегольски подобранныхъ собственнаго завода соловыхъ лошадей съ красавцемъ кучеромъ и такимъ же форейторомъ. Говорятъ, государь велѣлъ спросить Лопухина, не продастъ ли онъ ему всей упряжки; но Лопухинъ будто бы отвѣчалъ, что людей не продаетъ, а будетъ счастливъ поднести его величеству упряжку, отчего государь отказался.
Занятый въ корпусномъ штабѣ, я не былъ на смотру, но слышалъ, что церемоніальный маршъ былъ неудаченъ, и государь остался недоволенъ.
Когда я на слѣдующее утро засталъ Дм. Ероф. одного въ залѣ, онъ стоялъ спиною къ письменному столу, заложивъ по привычкѣ носокъ правой ноги черезъ лѣвую ступню.
— Государь, сказалъ онъ, недоволенъ; но я совершенно покоенъ, убѣжденный, что войска въ превосходномъ видѣ. Не сомнѣваюсь, что государь самъ въ этомъ убѣдится.
На слѣдующій затѣмъ день на маневрахъ предеказаніе Дм. Ероф. блистательно оправдалось. Маневры удались, и когда, подступая къ Елизаветграду, государь сказалъ: „не достаетъ только, чтобы теперь нагрянулъ Сакенъ съ своею кавалеріей“, — какъ въ ту же минуту изъ балки на полныхъ рысяхъ показался весь нашъ корпусъ съ тяжелой и легкой кавалеріей и артиллеріей. Государь былъ въ восторгѣ, милостиво обнялъ Сакена и тутъ же пожаловалъ ему Владимірскую ленту.
Во время своего пребыванія въ этомъ году въ Елизаветградѣ, государь утвердилъ постройку, если не ошибаюсь на средства поселенія, обширнаго дворца, для котораго при въѣздѣ въ городъ у самой рѣки были выстроены громадные кирпичные сараи и наготовлены милліоны кирпичей. По поводу этого сооруженія, которое позднѣе было употреблено на помѣщеніе кавалерійскаго училища, изъ Петербурга прибылъ казенный архитекторъ Шохинъ и инженерный полковникъ Мельцеръ. Молодая жена перваго рѣдко появлялась въ обществѣ; но миловидная дочь Мельцера не только каждый разъ появлялась въ собраніи, но и привлекала молодежь въ домъ родителей, гдѣ и я не разъ танцовалъ подъ фортопьяно. Но я забѣгаю впередъ.
На балахъ во время царскаго смотра дамъ этихъ еще не было. Зато залы собранія были полны роскошными туалетами и разнообразными мундирами.
Надо сказать, что въ то время умѣли веселиться на всякія средства. Не взирая на то, что иныя барыни, подобно Бржесской, заранѣе получали свои наряды изъ Парижа черезъ Одессу, другія въ то же время умѣли устроить изящный и недорогой туалетъ домашними средствами.
Однажды, забѣжавши наканунѣ бала въ квартиру Каневальскихъ, я засталъ Софью Михайловну въ большихъ попыхахъ; она рвала и рѣзала кусокъ розоваго тарлатана.
— Что вы такъ суетитесь? спросилъ я, садясь.
— Я оттого такъ хлопочу, что вы сидите сложа руки.
— Да я только что вошелъ. Что же мнѣ дѣлать?
— Шить, отвѣчала она полусеріозно.
— Очень радъ, давайте работу, и вы увидите, какъ я отлично сошью указанное вами.
— Вотъ вамъ два полотнища, сшейте ихъ вмѣстѣ.
— Будьте покойны за ваше платье, сказалъ я, принимая работу: я увѣренъ, что съ дѣтства не разучился шить въ передъ-иголку и сошью обѣ половинки, не посадивъ на одинъ бокъ.
На другой день я въ мазуркѣ любовался нарядомъ моей дамы, въ изготовленіи котораго принималъ участіе.
Но вотъ царскій смотръ кончился, Листъ уѣхалъ, и многочисленные посѣтители Елизаветграда стали разъѣзжаться. Я пошелъ вечеромъ проститься съ Бржесскими, собиравшимися на другой день рано утромъ до жары уѣхать. Не знаю, по какому случаю я засталъ у нихъ за чаемъ Софью Мих. Золотницкую. Послѣ такого живаго столкновенія всевозможныхъ интересовъ, нашлось, конечно, обильное содержаніе для оживленной бесѣды. Самоваръ давно потухъ, прислугу отпустили спать, а мы вчетверомъ засидѣлись за полночь. Полная ясная луна врывалась бѣлою полосою свѣта въ полусумракъ гостиной, освѣщенной лампою подъ абажуромъ.
— Ну, господа, вы толкуйте и спорьте, сказали наконецъ Бржесскіе, а мы передъ дорогою пойдемъ соснуть.
Съ уходомъ хозяевъ голоса наши стали стихать, не взирая на то, что рѣчи принимали все болѣе для насъ интересное, хотя и неопредѣленное значеніе. Чѣмъ тише мы говорили, тѣмъ казалось мы болѣе понимали другъ друга. Такъ застала насъ заря и восходящее солнце. Проснулись Бржесскіе и вышли пить кофей, а затѣмъ къ крыльцу подъѣхала четверомѣстная вѣнская карета, запряженная шестерикомъ прекрасныхъ соловыхъ лошадей, и мы всѣ дружески разстались.
Когда къ 4 часамъ дня я вернулся изъ штаба на квартиру, къ крыльцу подъѣхалъ на извозчикѣ знакомый мнѣ старичекъ, родной дядя Бржесской, Добровольскій. Онъ постоянно проживалъ въ Петербургѣ, и только въ Елизаветградѣ во время царскаго смотра я познакомился черезъ Бржесскихъ съ этимъ тихимъ и далеко недюжиннымъ человѣкомъ.
Передаю все, мнѣ о немъ извѣстное.
Онъ былъ по природѣ карточный игрокъ и всю жизнь предавался своей страсти. Такъ какъ вдова Добровольская владѣла значительнымъ имѣніемъ, то надо предполагать, деверь ея проигралъ свое имѣніе. Но такъ какъ онъ игралъ съ извѣстною выдержкой, то къ концу жизни наигралъ значительную сумму денегъ.
Оставаясь тихимъ холостякомъ, онъ не измѣнялъ своей скромной жизни, предоставляя съ давнихъ поръ веденіе хозяйства преданной экономкѣ.
Когда онъ явился ко мнѣ, я искренно поблагодарилъ его за любезное вниманіе, но онъ сказалъ, что отправляется сегодня же въ имѣніе сестры и пріѣхалъ проститься навсегда.
Напрасно, смягчая странность этого выраженія, я ссылался на то, что никто не знаетъ, кто кого переживетъ.
— Нѣтъ, говорилъ онъ, я знаю, что вижу васъ послѣдній разъ.
Потомъ я узналъ, что въ деревнѣ у Добровольской онъ остановился во флигелѣ, продолжая невозмутимо появляться къ завтраку, обѣду и чаю. Всегдашнее выраженіе нравственной усталости и апатіи никого не удивляло. Однажды утромъ его нашли въ постели мертвымъ. Изъ небольшаго револьвера онъ черезъ подбородокъ пустилъ себѣ въ голову пулю. Пистолетъ замеръ у него въ рукѣ, и кровоистеченія было мало. Онъ оставилъ письмо, въ которомъ пояснилъ, что тяготясь жизнью, проситъ родныхъ значительно наградить оставшуюся въ Петербургѣ его экономку, а остальную сумму раздѣлить между собою по его назначенію.