Поэмы Оссиана (Балобанова)/Песни Сельмы/ДО

Пѣсни Сельмы
Пер. Екатерина Вячеславовна Балобанова

Оригинал: англ. The Songs of Selma. — Изъ цикла «Поэмы Оссіана». Перевод опубл.: 1762 г., перев. — 1890 год. Источникъ: Поэмы Оссіана Джеймса Макферсона. Изслѣдованіе, переводъ и примѣч. Е. В. Балобановой, изд. журн. «Пантеонъ литературы», СПБ, 1890

Пѣсни Сельмы

Изъ цикла «Поэмы Оссіана»

Предисловіе.

Это одна изъ самыхъ красивыхъ Макферсоновскихъ поэмъ, но искусственная по стилю и оборотамъ, хотя въ основѣ ея лежитъ, если не народный, то школьный матеріалъ. Дѣло идетъ объ извѣстныхъ состязаніяхъ пѣвцовъ на осеннихъ празднествахъ тары. На этихъ состязаніяхъ старшій бардъ предлагалъ какую-нибудь тему, которую каждый изъ участвовавшихъ развивалъ по-своему, причемъ главные барды являлись только руководителями. Въ поэмѣ Макферсона, какъ это и происходило въ дѣйствительности, на состязаніе явились всѣ барды, но привяли въ немъ участіе только двое: Минона, — женщина, и Альпинъ, — британецъ, т. е. двое чужихъ, случайныхъ, и оба пѣли на одну тему — гибель дѣвушки, ея жениха и брата. Въ нѣкоторыхъ ирландскихъ сказаніяхъ есть намеки на то, что женщины исполняли роль пѣвцовъ на нѣкоторыхъ народныхъ празднествахъ; напр., — въ пѣснѣ Мак-Несса (книга Лейнстера) сказано: «Никто, ни бардъ, ни женщина, не прославили моего подвига въ собраніи Ноны». Слѣдовательно, эта часть Макферсоновской поэмы не противорѣчитъ преданію. He противорѣчитъ ему и характеръ состязанія: Минона первая поетъ или сказываетъ очень трогательную повѣсть о Комалѣ, женихъ и братъ которой, принадлежа къ враждебнымъ кланамъ, убили другъ друга въ поединкѣ. Комала умерла съ горя. Затѣмъ Уллинъ, старшій изъ бардовъ, передалъ арфу Альпину, и тоть пропѣлъ еще болѣе печальный разсказъ, — родъ кельтской повѣсти о гибели дѣвушки, ея брата и еа жениха, вслѣдствіе вѣроломства. Оба эти разсказа, полные лиризма, ведутся очень связно, безъ лишнихъ отступленій, вводныхъ эпизодовъ и т. д. Ихъ можно прочитать съ большимъ интересомъ и сказать съ увѣренностью, что это какіе-нибудь остатки бардійской литературы, до сихъ поръ встрѣчающіеся въ ирландскихъ народныхъ сказаніяхъ.

Пѣсни Сельмы.

Звѣзда уходящей ночи! прекрасенъ твой свѣть на востокѣ. Ты поднимаешь свою лучистую голову изъ облаковъ, ты всходишь величаво на холмъ. На что смотришь ты въ равнинѣ? Бурные вѣтры спали. Рокотъ потока долетаеть издалека. Ревущія волны взбираются на далекій утесъ. Вечернія мухи летаютъ здѣсь на своихъ слабыхъ крыльяхъ; жужжанье ихъ полета слышится въ полѣ. На что ты смотришь, прекрасный свѣтъ? Но ты улыбаешься и исчезаешь. Волны радостно собираются вокругъ тебя: онѣ отражаютъ твои милые лучи. Прощай, безмолвный лучъ! Пускай твой свѣтъ освѣтить душу Оссіана.

И они встаютъ въ своей силѣ! Я вижу моихъ умершихъ друзей. Ихъ собраніе въ Лорѣ^[1], какъ и въ дни былыхъ временъ. Фингалъ идетъ, какъ водяной столбъ тумана, его герои вокругъ: и вижу бардовъ пѣсни — сѣдоволосаго Уллина, величаваго Рино, Альпина^[2] съ мелодичнымъ голосомъ, нѣжно печалившагося о Минонѣ^[3]. Какъ вы измѣнились, мои друзья, со времени пировъ Сельмы когда вы соперничали, какъ вѣтры весны, наклоняя поочереди слабосвистящую траву, какъ мухи на холмахъ.

Минона пришла въ своей красѣ, съ опущенными и полными слезъ глазами. Ея волосы развѣвались медленно по вѣтру, какъ уединенный камышъ съ холма. Души героевъ были печальны, когда послышался ея гармоничный голосъ. Часто вы видѣли могилу Сальгара^[4], темное жилище бѣлогрудой Кольмы^[5]. Кольма жила одна ва холмѣ со своимъ голосомъ пѣсенъ. Сольгаръ обѣщалъ прійти, но ночь сошла вокругъ. Слушайте голосъ Кольмы, когда она сидитъ одинокая и печальная на холмѣ.

Кольма.

Ночь. Я одна забыта на холмѣ бурь. Вѣтеръ слышенъ на горѣ. Потокъ стремится съ утеса. He хижина укрываетъ меня отъ дождя, покинута я на холмѣ вѣтровъ.

Встань, луна, изъ-за твоихъ облаковъ. Звѣзды ночи, встаньте. Проводите меня своимъ свѣтомъ къ мѣсту, гдѣ мой милый отдыхаетъ одинъ отъ охоты. Его ненатянутый лукъ близъ него, его задыхающіяся собаки вокругь него. Но здѣсь я должна сидѣть одна у утеса мшистаго потока. Потокъ и вѣтеръ ревутъ громко. Я не слышу голоса моего милаго. Зачѣмъ не исполняешь, мой Сальгаръ, зачѣмъ, вождь холма, не исполняешь своего обѣщанія? Здѣсь утесъ и здѣсь дерево, здѣсь ревущій потокъ. Ты обѣщалъ съ ночью быть здѣсь. Куда ушелъ, мой Сальгаръ? Съ тобой я бы хотѣла бѣжать отъ моего отца, съ тобой отъ моего гордаго брата. Наши роды были долго врагами, мы не враги, о Сальгаръ!

Перестань на минуту, о вѣтеръ! Потокъ, утихни на время! Пусть мой голосъ будетъ слышенъ далеко. Пусть мой странникъ услышитъ меня — это зоветъ Кольма. Здѣсь дерево и здѣсь утесъ. Сальгаръ, мой милый, я здѣсь. Зачѣмъ медлишь ты своимъ приходоиъ. Смотри, спокойная луна встаетъ. Рѣка блеститъ въ долинѣ. Скалы сѣрѣютъ у обрыва. Я не вижу его на вершинѣ. Его собаки не бѣгутъ передъ нимъ съ извѣстіемъ о его близкомъ приближеніи. Здѣсь я должна сидѣть одна.

Кто лежитъ на верескѣ сзади мена? Они — моя любовь и мой братъ! Говорите со мной, о мои друзья. Кольмѣ вы не отвѣчаете!? Говорите со мной. Я одинока. Моя душа полна страха. А они умерли. Ихъ мечи красны отъ битвы. О мой братъ, мой братъ, зачѣмъ убилъ ты моего Сальгара? Зачѣмъ, о Сальгаръ, убилъ ты моего брата? Дороги были мнѣ оба. Что могу я сказать въ похвалу вамъ? Ты былъ прекрасенъ на холмѣ среди тысячъ, онъ былъ ужасенъ въ бою. Говорите со мной. Слушайте мой голосъ, слушайте меня, сыны моей любви. Они безмолвны, безмолвны во вѣки. Холодны ихъ мертвыя груди, а съ утеса на холмѣ, съ вершины открытаго вѣтрамъ обрыва, говорите, вы духи смерти, говорите — я не испугаюсь. Куда идете вы на покой? Въ какой пещерѣ на холмѣ найду я умершаго? He слабый голосъ вѣтерка слышится, не отвѣчаетъ полузаглушенный въ бурѣ.

Я сижу въ моемъ горѣ. Я ожидаю съ утра въ слезахъ. Воздвигайте могилу вы, друзья умершаго. He закрывайте ея, пока не придетъ Кольма. Моя жизнь уходитъ, какъ сонъ. Зачѣмъ я останусь на землѣ? Здѣсь я успокоюсь съ моими друзьями у потока звучной скалы. Когда ночь сходитъ на холмъ, когда громкій вѣтеръ подымается, мой духъ будетъ стоять въ вѣтрѣ и оплакивать смерть моихъ друзей. Охотникъ услышитъ у своего шалаша. Онъ испугается, но тихъ мой голосъ. Сладко звучитъ онъ для моихъ друзей. Милы Кольмѣ ея друзья.

Такова была пѣсня Миноны, нѣжногрудой дочери Тормина. Наши слезы лилясь о Кольмѣ, и наши души были печальны. Уллинъ пришелъ съ арфой, онъ передалъ пѣсню Альпину. Голосъ Альпина былъ пріятенъ, душа Риво была лучъ огня. Но они покоятся въ тѣсномъ жилищѣ, ихъ голоса умолкли въ Сельмѣ. Уллинъ однажды передъ паденіемъ героевъ возвращался съ охоты. Онъ слышалъ ихъ бой на холмѣ, ихъ пѣснь была нѣжна, но печальва. Они оплакивали пораженіе Морра, перваго изъ смертныхъ людей. Его душа была подобна душѣ Фингала, его мечъ подобенъ мечу Оскара. Но онъ палъ, и плакалъ отецъ его, глаза его сестры были полны слезъ. Глаза Миноны, сестры рожденнаго на колесницѣ Mopapa, то-же наполнились слезами. Она ушла отъ пѣсни Уллина, какъ луна на востокѣ, когда она предвидитъ ливень и скрываеть свою прекрасвую голову въ тучѣ. Я игралъ на арфѣ съ Уллиномъ; пѣснь печали раздалась.

Рино.

Вѣтеръ и дождь прошли. Спокоенъ полдень. Тучи разсѣялись въ небѣ. Надъ зелеными холмами бѣжитъ непостоянное солнце. Красвый потокъ сбѣгаетъ съ холма чрезъ каменистую долину. Сладокъ его ропотъ, но слаще голосъ, который я слышу. Это голосъ Альпина, сына пѣсни, воспѣвающій мертвыхъ. Склонилъ онъ свою престарѣлую голову, красны его полные слезъ глаза. Альпивъ — ты сынъ пѣсни, но зачѣмъ одинокъ на безмолвномъ холмѣ? Зачѣмъ плачешь ты, кавъ вѣтеръ въ лѣсу, какъ волва ва уединенномъ берегу?

Альпинъ.

Мои слезы, о Рино, объ умершихъ, мой голосъ для тѣхъ, кто ушелъ на вѣки. Прекрасный среди сывовъ долины, ты падешь, подобно Морару^[6]. Печаль поселится на твоей могилѣ. Твои холмы не будутъ знать тебя болѣе, твой ненатянутый лукъ будетъ лежать въ твоемъ жилвщѣ.

Ты былъ быстръ, Мораръ, какъ олень пустыни, ужасенъ, какъ метеоръ огня. Твой гнѣвъ былъ, какъ буря. Твой мечъ въ битвѣ, какъ молнія въ полѣ. Твой голосъ былъ, какъ потокъ послѣ дождя, какъ громъ на далекихъ холмахъ. Многіе пали оть твоей руки: они были сожжены въ пламени твоего гнѣва. Но когда ты возвращался съ войны, какъ мирно было твое чело! Твое лицо было, какъ солнце послѣ дождя, какъ луна въ безмолвіи ночи; спокойно, какъ поверхность озера, когда громкій вѣтеръ упалъ.

Тѣсно теперь твое жилище. Мрачно мѣсто твоего покоа. Тремя шагами я обхожу твою могилу. О, ты былъ такъ великъ прежде.

Четыре камня съ ихъ мшистыми вершинами — единственный памятникъ о тебѣ. Дерево съ рѣдкими листьями, длинная свистящая по вѣтру трава указываютъ глазамъ охотника на могилу могучаго Морара. Мораръ, ты погибъ въ самомъ дѣлѣ. У тебя нѣтъ ни матери, оплакивающей тебя, не дѣвы со слезами любви. Умерла та, что родила тебя. Пала дочь Морглана^[7].

Кто это опирается на посохъ? Кто это, чья голова бѣла оть старости, чьи глаза красны отъ слезъ, чьи ноги дрожатъ при каждомъ шагѣ? Это твой отецъ^[8], о Мораръ, отецъ единственнаго своего сына. Онъ слышалъ о твоей славѣ въ битвѣ, онъ слышалъ, что враги разсѣяны. Онъ слышалъ о знаменитомъ Морарѣ, развѣ онъ не слышалъ о его ранѣ? Плачь ты, отецъ Морара, плачь, но твой сынъ тебя не услышитъ. Глубокъ сонъ умершаго. Низко его пыльное изголовье. Не услышитъ овъ болѣе твоего голоса, не проснется больше отъ твоего зова до слѣдующаго утра, когда онъ въ могилѣ повелитъ засвувшему проснуться. Прощай ты, храбрѣйшій изъ людей, ты, побѣдитель на полѣ! Но ни поле не увидитъ тебя больше, ни темный лѣсъ, освѣщаемый великолѣпіемъ твоей стали. Ты не оставялъ сына. Пѣсня сохранитъ твое имя. Будущія времена услышатъ о тебѣ, они услышатъ о павшемъ Морарѣ.

Горе всѣхъ подымается, но больше всѣхъ вздыхаетъ Арминъ^[9]. Онъ вспоминаетъ смерть своего сына, который палъ въ дни юности. Карморъ^[10] былъ близъ героя, вождь отвѣчающей эхомъ Гальмалы. «Зачѣмъ вздыхаетъ Арминъ», онъ сказалъ. «Здѣсь-ли причина печали? Пѣсня, радость души, звучитъ съ своей музыкой. Она подобна нѣжному туману, что подымается отъ озера и разсѣевается по безмолвной долинѣ; зеленые цвѣты насыщаются росой, но солнце возвращается въ своей силѣ, и туманъ уходитъ. Зачѣмъ ты печаленъ, Арминъ, вождь окруженной моремъ Гормы?

Печаленъ я, не мала причина моего горя. Карморъ, ты не потерял сына, ты не потерял дочери красоты. Жили Кольгаръ^[11] отважный и Аннира^[12], прекрасная дѣва. Но Арминъ теперь послѣдній своего рода. Мрачно твое ложе, о Дайра! глубокъ твой сонъ въ могилѣ. Когда проснешься ты съ твоими пѣснямя, съ твоимъ голосомъ музыки?

Встаньте, вѣтры осени, встаньте, дуйте надъ верескомъ! Горные потоки, ревите! Ревите бури въ лѣсахъ моихъ дубовъ, неситесь сквозь разорванныя тучи. О луна, показывай въ промежутки свое блѣдное лицо, принеси ко мнѣ воспоминанія ночи, когда всѣ мои дѣти пали, когда могучій Ариндалъ^[13] палъ, когда милая Дайра^[14] пала! Дайра, моя дочь, ты была прекрасна! Прекрасна, какъ луна на Фурѣ^[15]; бѣла, какъ несущійся снѣгъ; нѣжна, какъ дышущій вѣтерокъ. Ариндалъ, твой лукъ былъ стремителенъ, твой мечъ былъ быстръ въ полѣ. Твои кудри были какъ туманъ на волнѣ, твой щитъ — красная туча бури. Армаръ, знаменитый въ битвѣ, пришелъ и домогался любви Дайры. Ему не долго отказывали: прекрасна была надежда ихъ друзей.

Эратъ^[16], сынъ Одгала^[17], разсердился: его братъ убитъ былъ Арморомъ. Онъ пришелъ, переодѣвшись сыномъ моря; прекрасна была его лодка на волнахъ, бѣлы его престарѣлые волосы, спокояно его серьезное чело. «Прекраснѣйшая изъ женщинъ», онъ сказалъ, «милая дочь Армина, скала не далека въ морѣ, на ея откосѣ стоитъ дерево, красные плоды его блестятъ издали; тамъ Арморъ ждетъ Дайру. Я пришелъ вѣстникомъ его любви». Она пошла, она звала Армара. Никто не отвѣчаетъ, кромѣ сына скалы^[18]. Армаръ, мой милый, мой милый! Зачѣмъ мучишь ты меня страхомъ? Слушай, сынъ Арнарта, слушай: это Дайра зоветъ тебя». Эратъ предатель несся, смѣясь, въ землѣ. Она усиливаетъ голосъ, зоветъ своего брата и своего отца. Ариндалъ, Арминъ — никто не помогаетъ Дайрѣ.

Ея голосъ дошелъ черезъ моря. Ариндадъ, мой сынъ, сошелъ съ холма въ своихъ охотничьихъ доспѣхахъ. Его стрѣлы трещали у его бока, его лукъ былъ въ его рукѣ; пять темно-сѣрыхъ собакъ сопровождалв его шаги. Онъ увидалъ свирѣпаго Эрата на берегу, онъ захватилъ его и привязалъ къ дубу. Скручивалъ вѣтеръ ремни изъ кожи кругомъ его тѣла, онъ отягчалъ вѣтеръ своимя стовами. Ариндалъ въ лодкѣ поплылъ за Дайрой. Арморъ пришелъ въ своей ярости в пустилъ сѣрую крылатую стрѣлу. Она полетѣла, она попала въ твое серце, о Ариндалъ, мой сынъ; отъ Эрата, измѣнника, ты умеръ. Весло зацѣпилось одинъ разъ, онъ повисъ на утесѣ и умеръ. Каково было горе Дайры, когда вокругъ ея ногъ извивалась кровь брата! Лодка разбита ва двое. Арморъ бросился въ море спасти свою Дайру или умереть. Южный вѣтеръ съ холма прошелъ надъ волнами. Онъ погрузился и не поднялся больше. Слышались жалобы моей дочери, одинокой на морскомъ разбитомъ утесѣ. Часты и громки были ея крики. Что могъ сдѣлать ея отецъ?

Всю вочь я стоялъ на берегу. Я видѣлъ ее при слабомъ свѣтѣ луны. Всю ночь я слышалъ ея крики. Громокъ былъ вѣтеръ; дождь стучалъ на холмѣ. Передъ утромъ ея голосъ казался слабымъ. Онъ доносился, какъ вечерній вѣтерокъ между травой утесовъ. Ослабѣвши отъ горя, она умерла, в остался твой Арморъ одинокимъ. Ушла моя сила въ войнѣ! Пала моя гордость среди женщинъ. Когда буря кругомъ поднимается, когда сѣверный вѣтеръ вздымаетъ высоко волну, я сижу на отвѣчающемъ эхомъ берегу и смотрю на роковую скалу. Часто при заходящей лунѣ я вижу духовъ моихъ дѣтей; полувидные, они несутся вмѣстѣ въ печальномъ сообществѣ. He нужно мнѣ вашего сожалѣнія. Они не смотрятъ на своего отца. Я печаленъ, Карморъ; не мала причина моего горя.

Таковы были слова бардовъ въ дни пѣсни, когда король слушалъ музыку арфъ, разсказы былыхъ временъ. Вожди собирались со всѣхъ своихъ холмовъ и слушали пріятные звуки. Они хвалили голосъ Кона^[19], перваго среди тысачъ бардовъ. Но теперь старость на моемъ языкѣ, моя луша ослабла. Я слышу по временамъ духовъ бардовъ и заучиваю ихъ пріятную пѣснь. Но память ослабѣваетъ въ моемъ умѣ, я слышу призывъ годовъ. Они говорягь, когда идутъ мимо: «Зачѣмъ поетъ Оссіанъ?» Скоро онъ ляжегь въ тѣсное жилище, и барды не воздадутъ его славѣ.

Катитесь вы, темнолицые года. Вы несете не радость на вашемъ пути. Пусть могила откроется для Оссіана, потому что его сила ослабѣла. Сыны пѣсенъ ушли отдыхать. Мой голосъ остался, какъ вѣтеръ, что реветъ одиноко на скалѣ, окруженной моремъ, послѣ того, какъ буря стихла. Темннй мохъ свиститъ тамъ, далеко морякъ видитъ колеблюшіяся на ней деревья.

Примѣчанія.

1. Т. е. въ Тарѣ, резиденціи ирландскихъ королей.
2. Alpin, т. е. британецъ, древнее имя: Alp. высокій островъ или земля Albin— Albion.
3. Minona.
4. Sealg-'er — охотникъ.
5. Colma — Culmath женщина съ прекрасными волосами.
6. Marar, т.-e. Mor-er - великій человѣкъ.
7. Morglan.
8. Torman — сынъ Картула (Carthul), вождя I-mora, одного изъ западныхъ острововъ.
9. Armin — герой, Вождь Гороны, голубого острова, одного изъ Гебридовъ.
10. Carmon, т.-е. Cear-mor — высокій человѣкъ.
11. Colgar.
12. Annira.
13. Arendal.
14. Daura.
15. Fuar-a холодный островъ.
16. Erath.
17. Odgal.
18. То-есть эхо.
19. Т. е. Оссіана.