эхомъ Гальмалы. «Зачѣмъ вздыхаетъ Арминъ», онъ сказалъ. «Здѣсь-ли причина печали? Пѣсня, радость души, звучитъ съ своей музыкой. Она подобна нѣжному туману, что подымается отъ озера и разсѣевается по безмолвной долинѣ; зеленые цвѣты насыщаются росой, но солнце возвращается въ своей силѣ, и туманъ уходитъ. Зачѣмъ ты печаленъ, Арминъ, вождь окруженной моремъ Гормы?
Печаленъ я, не мала причина моего горя. Карморъ, ты не потерял сына, ты не потерял дочери красоты. Жили Кольгаръ[1] отважный и Аннира[2], прекрасная дѣва. Но Арминъ теперь послѣдній своего рода. Мрачно твое ложе, о Дайра! глубокъ твой сонъ въ могилѣ. Когда проснешься ты съ твоими пѣснямя, съ твоимъ голосомъ музыки?
Встаньте, вѣтры осени, встаньте, дуйте надъ верескомъ! Горные потоки, ревите! Ревите бури въ лѣсахъ моихъ дубовъ, неситесь сквозь разорванныя тучи. О луна, показывай въ промежутки свое блѣдное лицо, принеси ко мнѣ воспоминанія ночи, когда всѣ мои дѣти пали, когда могучій Ариндалъ[3] палъ, когда милая Дайра[4] пала! Дайра, моя дочь, ты была прекрасна! Прекрасна, какъ луна на Фурѣ[5]; бѣла, какъ несущійся снѣгъ; нѣжна, какъ дышущій вѣтерокъ. Ариндалъ, твой лукъ былъ стремителенъ, твой мечъ былъ быстръ въ полѣ. Твои кудри были какъ туманъ на волнѣ, твой щитъ — красная туча бури. Армаръ, знаменитый въ битвѣ, пришелъ и домогался любви Дайры. Ему не долго отказывали: прекрасна была надежда ихъ друзей.
Эратъ[6], сынъ Одгала[7], разсердился: его братъ убитъ былъ Арморомъ. Онъ пришелъ, переодѣвшись сыномъ моря; прекрасна была его лодка на волнахъ, бѣлы его престарѣлые волосы, спокояно его серьезное чело. «Прекраснѣйшая изъ женщинъ», онъ сказалъ, «милая дочь Армина, скала не далека въ морѣ, на ея откосѣ стоитъ дерево, красные плоды его блестятъ издали; тамъ Арморъ ждетъ Дайру. Я пришелъ вѣстникомъ его любви». Она пошла, она звала Армара. Никто
