Покинув прекрасной владычицы дом (Гейне; Хвостов)/ПСС Гейне 1904 (ДО)

«Покинувъ прекрасной владычицы домъ…»
авторъ Генрихъ Гейне (1797—1856), пер. Н. Б. Хвостовъ (1849—1924)
Оригинал: нем. «Ich kam von meiner Herrin Haus…», опубл.: 1822[1]. — Изъ цикла «Страданія юности», сб. «Книга пѣсенъ». Источникъ: Полное собраніе сочиненій Генриха Гейне / Подъ редакціей и съ біографическимъ очеркомъ Петра Вейнберга — 2-е изд. — СПб.: Изданіе А. Ф. Маркса, 1904. — Т. 5. — С. 15—20.

* * *


[15]

Покинувъ прекрасной владычицы домъ,
Блуждалъ, какъ безумный, я въ мракѣ ночномъ;

[16]

И мимо кладбища когда проходилъ,
Увидѣлъ — поклоны мнѣ шлютъ изъ могилъ.

Съ плиты музыканта несется привѣтъ;
Луна проливаетъ-мерцающій свѣтъ…
Вдругъ шопотъ: «Сейчасъ я увижусь съ тобой!»
И блѣдное что-то встаетъ предо мной.

То былъ музыкантъ. Онъ на памятникъ сѣлъ
10 И голосомъ дикимъ, могильнымъ запѣлъ,
Струнъ цитры касаясь костлявой рукой;
Печальная пѣснь полилася рѣкой:

«Ну, струны, пѣсенку одну
Вы помните-ль, что въ старину
15 Грудь обливала кровью?
Зоветъ ее ангелъ блаженствомъ небесъ,
Мученьями ада зоветъ ее бѣсъ,
А люди — любовью!»

Раздался лишь слова послѣдняго звукъ,
20 Могилы кладбища разверзлися вдругъ,
Воздушныя тѣни изъ нихъ поднялись,
Вокругъ музыканта, какъ вихрь, понеслись.

«Твой огонь, любовь, любовь,
Насъ въ могилы уложилъ.
25 Такъ зачѣмъ же изъ могилъ
Вызываешь ночью вновь!»

Всѣ плачутъ и воютъ, ревутъ и кряхтятъ,
И стонутъ и свищутъ, бушуютъ, шумятъ,
Тѣснятъ музыканта безумной толпой;
30 Онъ вновь по струнамъ ударяетъ рукой:

«Браво, браво, тѣни! Плясъ
Продолжайте
И внимайте
Пѣснѣ, сложенной для васъ!
35 Въ тишинѣ спать сладко намъ,
Какъ мышонкамъ по норамъ;
Но поднять и шумъ и гамъ
Въ эту ночь,
Помѣшать не могутъ намъ!

40 Жить мы въ мірѣ не умѣли,
Дураки, мы не хотѣли

[17]

Гнать любви безумье прочь…
Такъ какъ нынче намъ удобно,
Каждый скажетъ пусть подробно,
45 Бакъ его вскипала кровь,
Какъ гнала
И рвала
На куски его любовь!»

И тощая тѣнь, словно вѣтеръ легка,
50 Жужжитъ, выступая впередъ изъ кружка:

«Подмастерьемъ у портного,
Съ ножницами и иглой,
Жилъ я, нрава былъ живого,
Съ ножницами и иглой;
50 Дочь хозяйская явилась
Съ ножницами и иглой,
И мое пронзила сердце
Ножницами и иглой!»

Хохочетъ веселыхъ тѣней хороводъ —
55 Сурово второй выступаетъ впередъ:

«Я Ринальдо Ринальдини,
Шиндерганно, Орландини,
Карла Мора, наконецъ,
Бралъ себѣ за образецъ,

60 «Я ухаживалъ порою,
Какъ они — отъ васъ не скрою, —
И въ земныхъ прелестныхъ фей
Я влюблялся до ушей.

«Плакалъ я, вздыхалъ умильно
И любовью былъ такъ сильно
65 Съ толку сбитъ, что спуталъ бѣсъ —
Я въ чужой карманъ залѣзъ.

«И бѣднягу задержали
Лишь за то, что онъ въ печали
Слезы вытереть тайкомъ
70 Захотѣлъ чужимъ платкомъ.

«Съ негодяями, ворами
Былъ упрятанъ я властями
По суду въ рабочій домъ,
Гдѣ томился подъ замкомъ,

[18]

75 «О любви святой мечтая,
Тамъ сидѣлъ я, шерсть мотая;
Но мой духъ въ прекрасный день
Унесла Ринальдо тѣнь».

Хохочетъ веселыхъ тѣней хороводъ,
80 Въ румянахъ выходитъ духъ третій впередъ:

«Царилъ я, бывало, на сценѣ,
Любовниковъ первыхъ игралъ,
«О, боги!» — ревѣлъ при измѣнѣ,
Блаженствуя, нѣжно вздыхалъ.

85 «Мортимеръ я былъ превосходный,
Марія была такъ мила!..
Но жесты я тратилъ безплодно,
Понять ихъ она не могла!

«На счастье утративъ надежду,
90 «Небесная», — разъ я вскричалъ —
И въ грудь глубоко, сквозь одежду,
Вонзилъ себѣ острый кинжалъ».

Хохочетъ веселыхъ тѣней хороводъ;
Весь въ бѣломъ выходить четвертый впередъ:

95 «Я сладко дремалъ подъ профессора чтенье,
Отъ сна отказаться мнѣ было не въ мочь!
Зато приводила меня въ восхищенье
Профессора скучнаго милая дочь.

«Она изъ окошка мнѣ дѣлала знаки,
100 Цвѣтокъ изъ цвѣточковъ, мой ангелъ земной!
Цвѣтокъ изъ цвѣточковъ былъ сорванъ, однако —
Филистеромъ тощимъ съ богатой казной.

«Тутъ проклялъ я женщинъ, богатыхъ нахаловъ,
Чертовскаго зелья насыпалъ въ рейнвейнъ
105 И чокнулся съ смертью; при звонѣ бокаловъ
Смерть молвила: «здравствуй, зовусь я другъ Гейнъ!»

Хохочетъ веселыхъ тѣней хороводъ;
На шеѣ съ веревкою пятый идетъ:

«Хвалился, пируя, графъ дочкой своей
110 И блескомъ своихъ драгоцѣнныхъ камней!
Не надо мнѣ, графъ, драгоцѣнныхъ камней —
Въ восторгѣ отъ дочки я милой твоей!

[19]

«Запоры, замки дочь и камни хранятъ,
Въ передней лакеевъ стоитъ длинный рядъ;
115 Лакеи, запоры меня не страшатъ —
Я лѣстницу смѣло тащу къ тебѣ въ садъ.

«По лѣстницѣ бойко въ окно лѣзу я;
Вдругъ слышу, внизу окликаютъ меня:
«Дружокъ, подожди-ка! Вдвоемъ веселѣй,
120 Любитель и я драгоцѣнныхъ камней!»

«Такъ графъ издѣвался — и схваченъ я былъ,
Шумя, рядъ лакеевъ меня обступилъ.
«Эй, къ чорту вы, челядь, не жуликъ я, прочь!
Хотѣлъ я украсть только графскую дочь!»

125 «Помочь не могли увѣренья слова…
Въ петлю угодила моя голова!
И солнце, явясь съ наступленіемъ дня,
Дивилось, увидѣвъ висящимъ меня».

Хохочетъ веселыхъ тѣней хороводъ;
130 Шестой, съ головою въ рукѣ, шелъ впередъ:

«Въ любовной боли и тоскѣ
Я лѣсомъ шелъ съ ружьемъ въ рукѣ;
Вдругъ слышу — воронъ надо мной
Прокаркалъ: «Голову долой!»

135 «Когда-бъ мнѣ голубя найти,
Съ охоты милой принести!
Такъ думалъ я, и тутъ, и тамъ
Я долго шарилъ по кустамъ.

«Чу! Шорохъ!.. Поцѣлуй!.. Опять!
140 Не голубки ли? Надо взять!
Спѣшу, взвожу курокъ ружья —
И что-жъ? Голубка тамъ моя!

«Невѣсту, милую мою
Въ чужихъ объятьяхъ застаю…
145 Охотникъ, промаху не дай!..
И залитъ кровью негодяй.

«Тѣмъ лѣсомъ вскорѣ шелъ народъ.
Меня везли на эшафотъ…
И снова воронъ надо мной
150 Прокаркалъ: «Голову долой!»

[20]

Хохочетъ веселыхъ тѣней хороводъ;
И самъ музыкантъ выступаетъ впередъ:

«Пѣлъ я пѣсенку когда-то,
Спѣта пѣсенка моя,
155 Ахъ, когда разбито сердце —
Пѣсни кончены, друзья!»

Быстрѣй завертѣлися тѣни вокругъ;
Тутъ хохотъ безумный удвоился вдругъ;
Раздался ударъ колокольныхъ часовъ —
160 Къ могиламъ рванулась толпа мертвецовъ.




Примѣчанія.

См. также переводъ Зоргенфрея.

  1. Впервые — въ книгѣ Gedichte von Heinrich Heine. — Berlin: Maurerschen Buchhandlung, 1822. — С. 22—31. подъ заглавіемъ «Der Kirchhof» (Кладбище).