Затекшіе пальцы болятъ,
И вѣки болятъ на опухшихъ глазахъ…
Швея въ своемъ жалком отрепьи сидитъ
Съ шитьемъ и иголкой въ рукахъ… 5 Шьетъ — шьетъ — шьетъ,
Въ грязи, въ нищетѣ, голодна,
И жалобно горькую пѣсню поетъ —
Поетъ о рубашкѣ она.
„Работай! работай! работай, 10 Едва пѣтухи прокричатъ!
Работай! работай! работай,
Хоть звѣзды сквозь кровлю глядятъ!
Ахъ, лучше бы мнѣ пропадать
Въ неволѣ у злыхъ басурманъ! 15 Тамъ нечего женщинѣ душу спасать,
Какъ надо у насъ христіанъ.
„Работай! работай! работай,
Пока не сожметъ головы какъ въ тискахъ!
Работай! работай! работай, 20 Пока не померкнетъ въ глазахъ!
Строчку — ластовку — во́ротъ —
Воротъ — ластовку — строчку…
Пова́литъ ли сонъ надъ шитьемъ — и во снѣ
Строчи́шь все да рубишь сорочку.
25 „О братья любимыхъ сестеръ!
Опора любимыхъ супругъ, матерей!
Не холстъ на рубашкахъ вы носите — нѣтъ!
А жизнь безотрадную швей.
Шей! шей! шей!.. 30 Въ грязи, въ нищетѣ, голодна,
Рубашку и саванъ одною иглой
Я шью изъ того жь полотна!
„Но что́ мнѣ до смерти? Ея не боюсь,
И сердце не дрогнетъ мое, 35 Хоть тотчасъ костлявая гостья приди.
Я стала похожа сама на нее.
Похожа отъ голоду я на нее…
Здоровье не явится вновь.
О Боже! зачѣмъ это дорогъ такъ хлѣбъ, 40 Такъ дешевы тѣло и кровь?
„Работай! работай! работай!
Мой трудъ безконечный жестокъ.
А плата? Отрепье, солома въ углу
Да черстваго хлѣба кусокъ.
О! только бы часъ лишь пожить 70 Блаженствомъ младенческихъ лѣтъ,
Когда я не знала, что буду цѣнить
Дороже прогулки обѣдъ!
„О! только бы часъ лишь одинъ!
Лишь мигъ!.. чтобъ душа ожила… 75 Любовь и надежда! и мига вамъ нѣтъ:
Все время печаль отняла.
Поплакать бы — легче бы сердцу отъ слезъ…
Нѣтъ, слезы мои! не теките!
Иголкѣ моей не мѣшайте вы шить! 80 Шитья моего не мочите!“
Затекшіе пальцы болятъ,
И вѣки болятъ на опухшихъ глазахъ…
Швея въ своемъ жалкомъ отрепьѣ сидитъ
Съ шитьемъ и иголкой въ рукахъ… 85 Шьетъ — шьетъ — шьетъ,
Въ грязи, въ нищетѣ, голодна,
И жалобно горькую пѣсню поетъ…
Иль пѣсня та къ вамъ, богачи, не дойдетъ?..
Поетъ о рубашкѣ она.