АСКОЧЕНСКІЙ Викторъ Ипат. — извѣстный въ свое время духовный публицистъ. Личность его представляетъ значительный интересъ въ психологическомъ и общественномъ отношеніи. Это былъ человѣкъ, который, обладая сильною волею и не менѣе сильнымъ талантомъ, умѣлъ крѣпко держать знамя своего убѣжденія вопреки всякимъ измѣнчивымъ вѣяніямъ погоды, — умѣлъ «служить и не картавить», по его любимому выраженію. Родомъ изъ воронежской губерніи (род. 1 окт. 1812 г.), онъ прошелъ всю суровую школу стараго духовнаго воспитанія, умѣвшаго закалять природное мужество духа и тѣла, и закончилъ свое образованіе въ кіевской духовной академіи въ 1837 году, изъ которой вышелъ со степенью магистра. Академія оцѣнила въ своемъ питомцѣ дарованія, и онъ оставленъ былъ при ней, гдѣ и преподавалъ патрологію. Преподавательство это, сроднивъ его еще болѣе съ академіей, дало ему такое знаніе Св. Писанія и отеческихъ твореній, какимъ не многіе могутъ похвалиться у насъ на Руси. Послѣ онъ по нѣкоторымъ обстоятельствамъ и соображеніямъ оставилъ академическую службу; но всю жизнь съ особеннымъ вниманіемъ слѣдилъ за научными проявленіями въ ней и, какъ дань своего благодарнаго уваженія къ ней, посвятилъ ей два своихъ серьезныхъ историческихъ произведенія: «Кіевъ съ древнѣйшимъ его училищемъ-академіею» изд. въ 2-хъ томахъ въ 1856 году и «Исторія кіевской духовной академіи по преобразованіи ея въ 1819 г.»‚ изд. въ С.-Петербургѣ въ 1863 году въ 1 томѣ. Оба эти произведенія несомнѣнно имѣютъ важное значеніе въ качествѣ матеріала для исторіи духовнаго просвѣщенія въ западной Россіи. Къ области же историческихъ его трудовъ относится сочиненіе подъ заглавіемъ: «Краткое начертаніе исторіи русской литературы», изданное имъ въ 1846 году и посвященное кіевскому гражданскому губернатору Фундуклею. Сочиненіе это, не смотря на свою краткость (146 страницъ), представляетъ довольно компактный обзоръ главныхъ фазизовъ историческаго развитія русской литературы и изобилуетъ мѣткими характеристиками какъ духовныхъ‚ такъ и свѣтскихъ писателей и ихъ произведеній почти вплоть до самаго года изданія книги. Но не эти произведенія доставили В. И. А—му извѣстность, которою онъ пользовался до послѣдняго времени, и не въ нихъ онъ выразилъ всю характерную суть своего своеобразнаго писательскаго таланта. Извѣстность своему имени онъ пріобрѣлъ своею публицистическою и издательскою дѣятельностью.
Начало публицистической дѣятельности его относится ко второй половинѣ 50-хъ годовъ. Это было смутное время на Руси. Только что потерпѣвъ пораженіе въ крымской кампаніи, русское общество вмѣсто того, чтобы обратиться внутрь себя (какъ оно сдѣлало это послѣ) и тамъ поискать нравственно и физически укрѣпляющихъ началъ, всецѣло бросилось въ объятія такъ называемой западной цивилизаціи, и тѣмъ довершило свое физическое пораженіе нравственнымъ. Наши западные «доброжелатели» какъ нельзя болѣе обрадовались этому и поспѣшили наводнить «новооглашенное» общество всею премудростью своихъ началъ — общественныхъ, научныхъ, литературныхъ и т. п. и притомъ большею частью не въ серьезномъ ихъ видѣ, а въ томъ, который вырабатывается на заднемъ дворѣ храма науки различными непризванными и незадумывающимися глашатями разныхъ «послѣднихъ словъ» quasi-научнаго знанія. Русское общество захлебывалось отъ удовольствія предложенныхъ ему брашенъ со стола западной цивилизаціи, и не замѣчало, какое зло вносило оно вмѣстѣ съ ними въ свой организмъ. Зло скоро дало себя знать. Началось броженіе, стали являться глашатаи «новаго времени», которые дерзко стали насмѣхаться надъ освященною вѣками стариною и складомъ истой русской жизни, явились отрицатели установившихся нравственныхъ и семейныхъ началъ, отрицатели церкви и религіи... Благомыслящіе русскіе люди содрогались при видѣ всего этого, и старались по мѣрѣ силъ противодѣйствовать быстро развивавшемуся злу. Въ это же время выступилъ на поприще литературно-публицистической дѣятельности Викторъ Ипатьевичъ. Его истый кіево-русскій духъ возмущался окружавшими его явленіями безпринципнаго отрицанія, онъ порѣшилъ всю жизнь свою положить на борьбу съ нимъ. И — не измѣнилъ этой рѣшимости. — Первымъ его литературно-публицистическимъ трудомъ, направленнымъ противъ разливавшагося зла, былъ его дидактическій романъ подъ заглавіемъ: «Асмодей нашего времени», вышедшій подъ загадочнымъ псевдонимомъ В. Кочки-Сохрана (1857 г.). Что касается художественной стороны романа, то въ пользу его не говоритъ уже самый дидактическій или вѣрнѣе тенденціозный его характеръ, такъ какъ тенденціозность всегда обратно пропорціональна художественности, и самъ авторъ, очевидно, не во внѣшней сторонѣ романа полагалъ всю суть и значеніе его. Но зато тѣмъ ярче выступаетъ вь немъ его дидактическая, нравоучительная сторона: авторъ пересыпаетъ его множествомъ нравоучительныхъ сентенцій и часто одушевленныхъ размышленій о томъ или другомъ дѣйствіи или положѣніи своихъ героевъ. Главный герой этого романа нѣкто Пустовцевъ. Отецъ его, воспитанный въ правилахъ XVIII вѣка, ревностный поклонникъ французскихъ энциклопедистовъ, передалъ и сыну своему неуваженіе ко всему, что считалось на Руси святымъ и неприкосновеннымъ. Труня и издѣваясь надъ кроткимъ благочестіемъ и простосердечной молитвой своей жены, онъ перелилъ и въ сына то же кощунственное направленіе, уронивъ во мнѣніи ребенка достоинство его матери и пустивъ во всю ширину юной души корень зла и разстлѣнія. Понятны послѣдствія такого воспитанія. Изъ молодаго Пустовцева вышелъ тотъ безнравственный, холодный эгоистъ, который, отрицая нравственность, религію и т. п. «предразсудки», свою личность сдѣлалъ своимъ кумиромъ и въ жертву своему идолу готовъ былъ приносить честь и жизнь всѣхъ окружающихъ его людей. Однимъ словомъ это тотъ много разъ послѣ повторявшійся въ русской литературѣ типъ, наиболѣе талантливо нарисованнымъ представителемъ котораго является тургеневскій герой Базаровъ. Это былъ нарождавшійся у насъ тогда типъ язычника, который, безпрепятственно развиваясь, выродился, наконецъ, въ полное одичаніе въ видѣ позднѣйшаго нигилизма, съ которымъ впослѣдствіи приходилось серьезно считаться правительству и обществу. Личная особенность героя романа В. И. Аскоченскаго состоитъ въ томъ, что онъ является едва-ли не первымъ литературнымъ представителемъ того типа развивателей — обольстителей, который послѣ много разъ повторялся и въ жизни и въ литературѣ. Развивъ, т. е. лишивъ нравственныхъ и религіозныхъ началъ, дѣвичьей стыдливости и скромности, невинную дѣвушку, Пустовцевъ затѣмъ принесъ ее въ жертву своему животному сладострастью и безвременно свелъ въ могилу. Самъ кончилъ самоубійствомъ. Таковъ въ общихъ чертахъ романъ покойнаго. Въ немъ нельзя не признать мѣткой наблюдательности и тонкаго чутья по особенностямъ общественныхъ явленій тогдашняго времени. Кромѣ того въ романѣ разсыпано множество остроумныхъ замѣчаній, преисполненныхъ того юмора и сарказма, которыми онъ послѣ блисталъ въ своемъ журналѣ, а также лирическихъ изліяній чувствъ и мыслей.
Разсмотрѣнный романъ былъ только пробою пера В. Ипатьевича на томъ поприщѣ литературной дѣятельности, съ которою неразрывно связывается его имя. Романъ его не произвелъ желаемаго дѣйствія и только далъ знать его автору, что не въ области художества, хотя бы и дидактическаго, суждено развернуться во всей силѣ его таланту; его натура звала его на болѣе открытую борьбу съ разлившимся зломъ невѣрія и отрицанія. И онъ выступилъ на поприще этой борьбы съ своимъ извѣстнымъ журналомъ «Домашней Бесѣдой». Первый выпускъ его вышелъ въ свѣтъ въ іюлѣ 1858 года въ формѣ народнаго листка, съ простонароднымъ языкомъ и простонародною дешевизною — 5 коп. за выпускъ. Но уже и здѣсь въ простонародной рѣчи звучали ноты того полемическаго сарказма, которымъ отличался покойный. Изданіе нашло сочувствіе и стало быстро расходиться. Это ободрило издателя, и онъ въ слѣдующемъ 1859 году началъ уже изданіе «Домашней Бесѣды» въ большомъ форматѣ, съ болѣе обширною программою и заговорилъ уже не простонароднымъ, а чистымъ литературнымъ языкомъ, которымъ онъ владѣлъ съ рѣдкою легкостью и силой. Съ 20 выпуска 1860 года появился у него отдѣлъ подъ извѣстнымъ заглавіемъ «Блестки и изгаръ», и съ того времени въ продолженіе 18 лѣтъ служилъ постояннымъ складочнымъ мѣстомъ его наиболѣе ѣдкихъ сарказмовъ, наиболѣе горькой ироніи и наиболѣе выстраданнаго юмора. Какою силою души отличался этотъ отдѣлъ въ его изданіи, свидѣтельствуетъ тотъ несомнѣнный фактъ, что за чтеніе его съ охотою брались самые ожесточенные и непримиримые литературные враги покойнаго В. И. Аскоченскаго. Журналъ, руководимый талантливою рукою, произвелъ впечатлѣніе на общество и имѣлъ громадный въ свое время успѣхъ. И нѣтъ сомнѣнія, что онъ принесъ свою долю пользы въ томъ дѣлѣ, которому онъ предназначенъ былъ служить. Это былъ, можно сказать, единственный въ своемъ родѣ органъ, который съ беззавѣтною смѣлостью бичевалъ уродливыя проявленія моднаго увлеченія всѣмъ западнымъ, — того увлеченія, противъ котораго менѣе мужественные боялись говорить, опасаясь прослыть за ретроградовъ и гасильниковъ всякаго свѣта. Викторъ Ипатьевичъ не останавливался и не задумывался надъ такою грозившею ему потерею во мнѣніи свѣта, и вѣрный своему девизу: «вѣровахъ, тѣмъ же возглаголахъ», разъясненному русской пословицей: «служить такъ не картавить, картавить такъ не служить», неустанно разоблачалъ и громилъ мнимо прогрессистскія увлеченія общества. И не одного изъ наиболѣе крикливыхъ такъ называемыхъ «прогрессистовъ» онъ заставилъ прикусить языкъ на ихъ лживомъ фразерствѣ. И замѣчательны были плодовитость и разнообразіе литературнаго таланта В. И. Аскоченскаго. Изъ громадной массы его 20-ти лѣтняго изданія по меньшей мѣрѣ ⅔ принадлежитъ его собственному перу, которое съ одинаковою легкостью писало стихи, басни, романъ, критику, благочестивое размышленіе, сатиру и т. п.
Такимъ образомъ, польза служенія покойнаго писателя несомнѣнна, по крайней мѣрѣ въ первые годы. Къ сожалѣнію, этого нельзя сказать о послѣдующей его дѣятельности. Увлеченный полемикою съ дѣйствительнымъ зломъ, онъ впослѣдствіи пріобрѣлъ, быть можетъ не вполнѣ сознаваемую имъ самимъ, склонность видѣть зло и тамъ, гдѣ его въ дѣйствительности не было, сталъ недовѣрчиво и подозрительно относиться ко всему вообще западно-европейскому и новому. Между тѣмъ времена измѣнились, а вмѣстѣ съ ними измѣнились и нравы. Прежнее неразумное увлеченіе стало уступать мѣсто болѣе сознательному и разборчивому заимствованію съ запада, и многое съ пользою было воспринято въ организмъ русской науки, литературы, общественной и государственной жизни. Этой перемѣны не могъ постигнуть или вѣрнѣе замѣтить заматорѣвшій въ борьбѣ писатель, и по прежнему неустанно громилъ все западное и новое... Этимъ мало-по-малу онъ охладилъ вниманіе къ своему журналу даже въ своихъ прежнихъ горячихъ приверженцахъ и поклонникахъ, и подготовилъ свое литературное паденіе. Въ послѣднее время изданіе его едва влачило свое существованіе, не смотря на то, что въ немъ отъ времени до времени появлялись дѣльныя и одушевленныя статьи, вслѣдствіе чего нѣкоторые изъ его достойныхъ друзей поддерживали его даже матеріальною помощію. До какой однако же степени въ послѣдніе годы своей литературной дѣятельности покойный писатель сдѣлался недовѣрчивъ ко всякимъ новымъ явленіямъ, можно было видѣть напр. изъ того, что онъ слишкомъ подозрительно относился къ новымъ проявленіямъ журнальной и ученой дѣятельности даже въ духовной области, — проявленіямъ, въ сущности иногда не заключающимъ въ себѣ ничего особеннаго, кромѣ нѣкоторой новизны формы. Тѣмъ не менѣе и въ самыхъ послѣднихъ номерахъ его журнала по временамъ ярко выступалъ и его прежній сильный талантъ, и его крѣпкій здравый смыслъ, не говоря уже о его всегдашнемъ неизмѣнномъ, строго ревнивомъ православномъ настроеніи. Въ послѣдніе годы между прочимъ онъ сдѣлался для весьма многихъ предметомъ глумленія, — притчею во языцѣхъ. Да, въ эти годы этотъ нѣкогда несокрушимый левъ былъ уже дряхлъ отъ старости и боленъ отъ непосильныхъ трудовъ, — и всѣ безнаказанно могли оскорблять его. Но, конечно, это были не тѣ, которые зовутся благоразумными... Не насмѣшекъ, а уваженія заслуживаетъ дѣятель, который болѣе 40 лѣтъ непоколебимо держалъ знамя своихъ убѣжденій, и для нихъ пожертвовалъ здоровьемъ и самою жизнью, доказавъ безкорыстность своего служенія полною безпомощностью, въ которой онъ оставилъ свое осиротѣвшее семейство! Онъ скончался 18 мая 1879, и съ того времени въ нашей духовной журналистикѣ еще не нарождалось органа, который вполнѣ бы могъ заполнить образовавшуюся послѣ «Домашней Бесѣды» извѣстную пустоту. Послѣ В. И. остался огромный дневникъ, который отчасти печатался въ «Истор. Вѣстникѣ» (съ 1882 г.).