Огонь

  1. «Огнепоклонникомъ я прежде былъ когда-то…»
  2. «Огонь въ своемъ рожденьи малъ…»
  3. «Я закрываю глаза, и въ мечтаніи…»
  4. «Рудра, красный вепрь Небесъ…»
  5. «Огонь приходитъ съ высоты…»
  6. «Буря промчалась…»
  7. «Лучи и кровь, цвѣты и краски…»


Весь цикл на одной странице:


[95]
ОГОНЬ.

1.

Огнепоклонникомъ я прежде былъ когда-то,
Огнепоклонникомъ останусь я всегда.
Мое индійское мышленіе богато
Разнообразіемъ разсвѣта и заката,
Я между смертными—падучая звѣзда.

Средь человѣческихъ безцвѣтныхъ привидѣній,
Межь этихъ будничныхъ безжизненныхъ тѣней,
Я вспышка яркая, блаженство изступленій,
Игрою красочной свѣтло вѣнчанный геній,
10 Я праздникъ радости, расцвѣта, и огней.

Какъ обольстительна въ провалахъ тьмы комета!
Она пугаетъ мысль и радуетъ мечту.
На всемъ моемъ пути есть свѣтлая примѣта,
Мой взоръ—блестящій кругъ, за мною—вихри свѣта,
15 Изъ тьмы и пламени узоры я плету.

При разрѣшенности стихійнаго мечтанья,
Въ начальномъ Хаосѣ, еще не знавшемъ дня,
Не гномомъ роющимъ я былъ средь Мірозданья,
И не ундиною морского трепетанья,
20 А саламандрою творящаго Огня.

Подъ Гималаями, чьи выси—въ блескахъ Рая,
Я понялъ яркость думъ, среди долинной мглы,
Горѣла въ темнотѣ моя душа живая,
И людямъ я свѣтилъ, костры имъ зажигая,
25 И Агни свѣтлому слагалъ свои хвалы.

[96]


Съ тѣхъ поръ, какъ мигъ одинъ, прошли тысячелѣтья,
Смѣшались языки, содвинулись моря.
Но все еще на Свѣтъ не въ силахъ не глядѣть я,
И знаю явственно, пройдутъ еще столѣтья,
30 Я буду все свѣтить, сжигая и горя.

О, да, мнѣ нравится, что бѣло такъ и ало
Горѣнье вѣчное земныхъ и горнихъ странъ.
Молиться Пламени сознанье не устало,
И для блестящаго мнѣ служатъ ритуала
35 Уста горячія, и Солнце, и вулканъ.

Какъ убѣдительна лучей ростущихъ чара,
Когда намъ Солнце вновь бросаетъ жаркій взглядъ,
Неисчерпаемость блистательнаго дара!
И въ красномъ заревѣ побѣднаго пожара
40 Какъ убѣдителенъ, въ оправѣ тьмы, закатъ!

И въ страшныхъ кратерахъ—молитвенные взрывы:
Качаясь въ пропастяхъ, рождаются на днѣ
Колосья пламени, чудовищно-красивы,
И вдругъ взметаются пылающія нивы,
45 Уставъ скрывать свой блескъ въ могучей глубинѣ.

Бѣгутъ колосья ввысь изъ творческаго горна,
И шелестѣнья ихъ слагаются въ напѣвъ,
И стебли жгучіе сплетаются узорно,
И съ свистомъ падаютъ пурпуровыя зерна,
50 Для сна отдѣльности въ той слитности созрѣвъ.

Не то же ль творчество, не то же ли горѣнье,
Не тѣ же ль ужасы, и та же красота
Кидаютъ любящихъ въ безумныя сплетенья,
И заставляютъ ихъ кричать отъ наслажденья,
55 И замыкаютъ имъ безмолвіемъ уста.

[97]


Въ порывѣ бѣшенства въ себя принявши Вѣчность,
Въ блаженствѣ сладостномъ истомной слѣпоты,
Они вдругъ чувствуютъ, какъ дышетъ Безконечность,
И въ ихъ сокрытостяхъ, сквозь ласковую млечность,
60 Молніеносные рождаются цвѣты.

Огнепоклонникомъ Судьба мнѣ быть велѣла,
Мечтѣ молитвенной ни въ чемъ преграды нѣтъ.
Единымъ пламенемъ горятъ душа и тѣло,
Глядимъ въ бездонность мы въ узорностяхъ предѣла,
65 На вѣчный праздникъ сновъ зоветъ безбрежный Свѣтъ.


2.

Огонь въ своемъ рожденьи малъ,
Безформенъ, скуденъ, хромъ,
Но ты взгляни, когда онъ, алъ,
Красивымъ исполиномъ всталъ,
Когда онъ сталъ Огнемъ!

Огонь обманчивъ, словно духъ:—
Тотъ можетъ встать какъ тѣнь,
Но вдругъ заполнитъ взоръ и слухъ,
И ночь измѣнитъ въ день.
10 Вотъ, былъ въ углу онъ, на полу,
Кривился, дымно-сѣръ,
Но вдругъ блестящей сдѣлалъ мглу,
Удвоилъ свой размѣръ.
Размѣръ мѣняя, опьянилъ
15 Всѣ числа, въ сонъ ихъ сливъ,
И въ блескѣ смѣха, полонъ силъ,
Внезапно сталъ красивъ.
Ты слышишь? слышишь? Онъ поетъ,
Онъ славитъ Красоту,
20 Вотъ—вотъ, до Неба достаетъ,
И вьется налету!

[98]


3.

Я закрываю глаза, и въ мечтаніи
Вижу повсюду сіяющій Свѣтъ,
Вижу Огонь я во всемъ Мірозданіи,
Въ травкахъ, въ росинкахъ, въ спираляхъ планетъ.

Вижу я Землю—сестрой межь планетами,
Землю опять ощущаю Землей,
Горы, долины, сады съ ихъ расцвѣтами,
Цѣнные камни съ подземною мглой.

Мѣдное небо, отяжелѣлое,
10 Грозно нависло надъ знойной пустыней,
Въ немъ Электричество бѣлое,
Съ роскошью желтыхъ изломанныхъ линій,
Желтыхъ, и красныхъ, лазурно-зеленыхъ,
Въ безднахъ эѳирностей синихъ,
15 Тучи какъ горы, тамъ замки на склонахъ,
Кони изъ пламени въ вышнихъ пустыняхъ.

Снова я въ Индіи. Да, но не въ той,
Гдѣ побывалъ соглядатай ничтожный,—
Въ Индіи древней, въ отчизнѣ святой,
20 Данной для всѣхъ, опьяненныхъ мечтой,
Въ цѣльной, навѣкъ непреложной.

И межь свѣтлоликихъ, межь дважды-рожденныхъ,
Открывши на мигъ въ Запредѣльное дверь,
При свѣтѣ огней, благовонно-зажженныхъ,
25 Я слушаю Бурю теперь.

[99]


4.

Рудра, красный вепрь Небесъ,
Ниспосылатель алыхъ жгутовъ,
Отецъ стремительныхъ Марутовъ,
Въ вихрѣ огненныхъ завѣсъ,
Геній Бури,
Врагъ Лазури,
Пробѣжалъ и вдругъ исчезъ.

Гдѣ онъ почву Неба роетъ?
Образъ пламенныхъ чудесъ,
10 Вонъ, онъ тамъ рычитъ и воетъ,
Между облачныхъ зыбей
Тучи молніей своей
Безпокоитъ.

Рудра шлетъ блестящесть водъ,
15 Льетъ ихъ токомъ плодороднымъ,
Но, порвавши небосводъ,
Вдругъ пожаръ въ домахъ зажжетъ,
Быть онъ добрымъ устаетъ,
Хочетъ быть свободнымъ.

20 Рудра-Сива, Смерть-Любовь,
Губитъ Жизнь, и любитъ вновь,
Равнодушенъ къ звукамъ стона,
Вепря краснаго клыки
Ранятъ тѣло, рвутъ въ куски,
25 Но въ травѣ у склона,
Гдѣ убитъ былъ Адонисъ,
Лепестки цвѣтовъ зажглись,
Дышетъ анемона.

[100]


Рудра-Сива, Смерть-Любовь,
30 Смерть-Безсмертье, Пламя-Кровь,
Радуга надъ Моремъ,
Змѣи молній, токъ дождей,
Вѣчность зыбкая страстей,
Здѣсь мы Грому вторимъ!


5.

Огонь приходитъ съ высоты,
Изъ темныхъ тучъ, достигшихъ грани
Своей ростущей темноты,
И порождающей черты
Молніеносныхъ содроганій.
Огонь приходитъ съ высоты,
И, если онъ въ землѣ таится,
Онъ лавой вырваться стремится,
Изъ подземельной тѣсноты,
10 Когда жь съ высотъ лучомъ струится,
Онъ въ хороводъ зоветъ цвѣты.

Вонъ лотосъ, любимецъ стихіи тройной,
На свѣтъ и на воздухъ, надъ зыбкой волной,
Поднялся, покинувши илъ,
15 Онъ Рай обѣщаетъ намъ съ вѣчной Весной,
И съ блескомъ побѣдныхъ Свѣтилъ.

Вотъ пышная роза, Персидскій цвѣтокъ,
Душистая греза Ирана,
Предъ розой исполненъ влюбленныхъ я строкъ,
20 Волнуетъ уста лепестковъ вѣтерокъ,
И сердце отъ радости пьяно.

[101]


Вонъ чампакъ, цвѣтущій въ столѣтіе разъ,
Но грезу лелѣющій—вѣкъ,
Онъ тоже оттуда примѣта для насъ,
25 Куда убѣгаютъ, въ волненьи свѣтясь,
Всѣ воды намъ вѣдомыхъ рѣкъ.

Но что это? Дрогнувъ, мѣняются чары,
Какъ будто бы смѣхъ Соблазнителя-Мары,
Сорвавшись къ долинамъ съ вершинъ,
30 Мнѣ шепчетъ, что жадны, какъ звѣри, растенья,
И сдавленность воплей я слышу сквозь пѣнье,
И если мечтѣ драгоцѣнны каменья,
Кровавы гвоздики и страшенъ рубинъ.

Мнѣ страшенъ угаръ ароматовъ и блесковъ расцвѣта,
35 Все смѣшалось во мнѣ,
Я горю какъ въ Огнѣ,
Душное Лѣто,
Цвѣточный кошмаръ овладѣлъ распаленной мечтой,
Синіе пляшутъ огни, пляшетъ Огонь золотой,
40 Страшною стала мнѣ даже трава,
Вижу, какъ въ маревѣ, стебли нѣмые,
Пляшутъ и мысли кругомъ и слова.
Мысли—мои? Или, можетъ, чужія?

Закатное Небо. Костры отдаленные.
45 Гвоздики, и маки, въ своихъ сновидѣньяхъ безсонные.
Волчцы подъ Луной, привидѣнья они,
Обманные бродятъ огни
Пустырями унылыми.
Георгины тупые, съ цвѣтами застылыми,
50 Точно ихъ создала не Природа живая,
А измыслилъ въ безжизненный мигъ человѣкъ.
Одуванчиковъ стая сѣдая.
Милліоны раздавленныхъ красныхъ цвѣтовъ,
Клокотанье кроваво-окрашенныхъ рѣкъ.

[102]

55 Гнетъ Пустыни надъ выжженной ширью песковъ.
Кактусы, цѣпкіе, хищные, сочные,
Странно-яркіе, тяжкіе, жаркіе,
Не по-цвѣточному прочные,
Что-то паучье есть въ кактусѣ зломъ,
60 Мысль онъ пугаетъ, хоть манитъ онъ взглядъ,
Этотъ ликующій цвѣтъ,
Смотришь—растенье, а можетъ быть—нѣтъ,
Алою кровью напившійся гадъ?

И много, и много отвратностей разныхъ,
65 Красивыхъ цвѣтовъ, и цвѣтовъ безобразныхъ,
Нахлынули, тянутся, въ мысляхъ—прибой,
Рожденный самою Судьбой.

Болиголовъ, наркозъ, съ противнымъ духомъ,—
Воронковидный вѣнчикъ бѣлены,
70 Затерто-желтый, съ сѣтью синихъ жилокъ,—
Съ оттѣнкомъ буро-краснымъ заразиха,
Съ покатой шлемовидною губой,—
Подобный пауку, офрисъ, съ губою
Широкой, желто-бурою, и красной,—
75 Колючее созданіе, татарникъ,
Какъ бы въ бронѣ крылоподобныхъ листьевъ,
Зубчатыхъ, паутинисто-шерстистыхъ,—
Дурманъ вонючій,—мертвенный морозникъ,—
Цвѣты отравы, хищности, и тьмы,—
80 Мыльнянка, съ корневищемъ ядовитымъ,
Взлюбившая края дорогъ, опушки
Лѣсные и рѣчные берега,
Мѣста, что въ самой сущности предѣльны,
Цвѣтокъ любимый бабочекъ ночныхъ,—
85 Вороній глазъ, съ приманкою изъ ягодъ
Отливно-цвѣтныхъ, синевато-черныхъ,—
Пятнадцатилучистый сложный зонтикъ
Изъ ядовитыхъ бѣленькихъ цвѣтковъ,

[103]

Зовущихся—такъ памятно—цикутой,—
90 И липкія исчадія Земли,
Ужасныя растенья-полузвѣри,—
Въ лѣнивыхъ водахъ, медленно-текущихъ,
Въ затонахъ, гдѣ стоячая вода,
Вся полная сосудцевъ, пузырчатка,
95 Капканъ для водной мелочи животной,
Предъ жертвой открываетъ тонкій клапанъ,
Замкнетъ его въ тюремномъ пузырькѣ,
И уморитъ, и лакомится гнилью,—
Росянка ждетъ, какъ воръ, своей добычи,
100 Орудіемъ уродливыхъ желѣзокъ
И красныхъ волосковъ, такъ липко-клейкихъ,
Улавливаетъ мухъ, ихъ убиваетъ,
Удавливаетъ медленнымъ сжиманьемъ—
О, крабъ-цвѣтокъ!—и сокъ изъ нихъ сосетъ,
105 Болотная причудливость, растенье,
Которое цвѣткомъ не хочетъ быть,
И хоть имѣетъ гроздь расцвѣтовъ бѣлыхъ,
На гада больше хочетъ походить.
Еще, еще, косматыя, сѣдыя,
110 Мохнатыя, жестокія видѣнья,
Измышленныя дьявольской мечтой,
Чтобъ сердце въ достовѣрнѣйшемъ, въ послѣднемъ
Убѣжищѣ, среди цвѣтовъ и листьевъ,
Убить.

115 Кошмаръ! уходи, я рожденъ, чтобъ ласкать и любить!
Для чаръ безпредѣльныхъ раскрыта душа,
И все, что живетъ, расцвѣтая, спѣша,
Привѣтствую, каждому—хочется быть,
Кѣмъ хочешь, тѣмъ будешь, будь вольнымъ, собой,
120 Ты черный? будь чернымъ, мой цвѣтъ—голубой,
Мой цвѣтъ будетъ бѣлымъ на вышнихъ горахъ,
Въ вертепахъ я веселъ, я страшенъ впотьмахъ,
Все, все я пріемлю, чтобъ сдѣлаться Всѣмъ,

[104]

Я слѣпъ былъ—я вижу, я глухъ былъ и нѣмъ,
125 Но какъ говорю я—вы знаете, люди,
А что я услышалъ, застывши въ безжалостномъ Чудѣ,
Скажу, но не все, не теперь,
Нѣтъ словъ, нѣтъ размѣровъ, ни знаковъ,
Чтобъ таинство блесковъ и мраковъ
130 Явить въ полнотѣ, только мигъ—и закроется дверь,
Песчинокъ блестящихъ я нѣсколько брошу,
Желаненъ мнѣ ликъ Человѣка, и боги, растенье, и птица, и звѣрь,
Но свѣтлую ношу,
Что въ сердцѣ храню,
135 Я долженъ пока сохранять, я поклялся, я клялся—Огню.


6.

Буря промчалась,
Конченъ кошмаръ.
Солнце есть вѣчный пожаръ,
Въ сердцѣ горячая радость осталась.

Ждите. Я жду.
Если хотите,
Темными будьте, живите въ бреду,
Только не лгите,
Самъ я въ вертепы васъ всѣхъ поведу.

10 Если хотите,
Мысли сплетайте въ лучистыя нити,
Свѣтлая ткань хороша, хороша,
Только не лгите,
Къ Солнцу идите, коль Солнца воистину хочетъ душа.

15 Все совершится,
Кругъ неизбѣженъ,

[105]

Люди, я нѣженъ,
Сладко забыться.
Пытки я вѣдалъ. О, ждите. Я жду.
20 Рѣчь отъ Огня я и Духа веду!


7.

Лучи и кровь, цвѣты и краски,
И искры въ пляскѣ вкругъ костровъ—
Слова одной и той же сказки
Разсвѣтовъ, полдней, вечеровъ.

Я съ вами былъ, я съ вами буду,
О, многоликости Огня,
Я умъ зажегъ, отдался Чуду,
Возможно счастье для меня.

Въ темницѣ кузницъ неустанныхъ,
10 Гдѣ горнъ, и молотъ, жаръ, и чадъ,
Слова напѣвовъ звѣздотканныхъ
Неумолкаемо звучатъ.

Съ Огнемъ неразлучимы дымы,
Но горицвѣтный блескъ углей
15 Поетъ, что свѣтлы Серафимы
Надъ тѣсной здѣшностью моей.

Есть Духи Пламени въ Незримомъ,
Какъ здѣсь цвѣты есть изъ Огня,
И пусть я самъ развѣюсь дымомъ,
20 Но пусть Огонь войдетъ въ меня.

Горѣть хотя одно мгновенье,
Свѣтить хоть краткій часъ звѣздой—

[106]

Въ томъ радость вѣрнаго забвенья,
Въ томъ праздникъ ярко-молодой.

25 И если въ Небѣ Солнце властно,
И свѣтлы звѣздные пути,
Все жь искра малая прекрасна,
И можетъ алый цвѣтъ цвѣсти.

Гори, вулканъ, и лейся, лава,
30 Сіяйте, звѣзды, въ вышинѣ,
Но пусть и здѣсь—да будетъ слава
Тому, кто сжегъ себя въ Огнѣ!




Примѣчанія

  • Циклъ из семи стихотвореній.