Огнепоклонникомъ я прежде былъ когда-то,
Огнепоклонникомъ останусь я всегда.
Мое индійское мышленіе богато
Разнообразіемъ разсвѣта и заката,
5 Я между смертными—падучая звѣзда.
Средь человѣческихъ безцвѣтныхъ привидѣній,
Межь этихъ будничныхъ безжизненныхъ тѣней,
Я вспышка яркая, блаженство изступленій,
Игрою красочной свѣтло вѣнчанный геній,
10 Я праздникъ радости, расцвѣта, и огней.
Какъ обольстительна въ провалахъ тьмы комета!
Она пугаетъ мысль и радуетъ мечту.
На всемъ моемъ пути есть свѣтлая примѣта,
Мой взоръ—блестящій кругъ, за мною—вихри свѣта,
15 Изъ тьмы и пламени узоры я плету.
При разрѣшенности стихійнаго мечтанья,
Въ начальномъ Хаосѣ, еще не знавшемъ дня,
Не гномомъ роющимъ я былъ средь Мірозданья,
И не ундиною морского трепетанья,
20 А саламандрою творящаго Огня.
Подъ Гималаями, чьи выси—въ блескахъ Рая,
Я понялъ яркость думъ, среди долинной мглы,
Горѣла въ темнотѣ моя душа живая,
И людямъ я свѣтилъ, костры имъ зажигая,
25 И Агни свѣтлому слагалъ свои хвалы.
Огнепоклонником я прежде был когда-то,
Огнепоклонником останусь я всегда.
Моё индийское мышление богато
Разнообразием рассвета и заката,
5 Я между смертными — падучая звезда.
Средь человеческих бесцветных привидений,
Меж этих будничных безжизненных теней,
Я вспышка яркая, блаженство исступлений,
Игрою красочной светло венчанный гений,
10 Я праздник радости, расцвета, и огней.
Как обольстительна в провалах тьмы комета!
Она пугает мысль и радует мечту.
На всём моём пути есть светлая примета,
Мой взор — блестящий круг, за мною — вихри света,
15 Из тьмы и пламени узоры я плету.
При разрешённости стихийного мечтанья,
В начальном Хаосе, ещё не знавшем дня,
Не гномом роющим я был средь Мирозданья,
И не ундиною морского трепетанья,
20 А саламандрою творящего Огня.
Под Гималаями, чьи выси — в блесках Рая,
Я понял яркость дум, среди долинной мглы,
Горела в темноте моя душа живая,
И людям я светил, костры им зажигая,
25 И Агни светлому слагал свои хвалы.
