Мы приступаемъ теперь къ болѣе детальному изученію природы живой рѣчи, какъ естественнаго явленія, присущаго человѣку. Человѣческая рѣчь представляетъ двѣ стороны — звуковую и смысловую. Послѣдняя изъ нихъ — главная, такъ какъ является самою цѣлью рѣчи; однако, слѣдуя въ своемъ изложеніи принципу восходить отъ простѣйшаго къ болѣе сложному, мы займемся сначала звуковой стороной. Но и звуковая сторона представляетъ собою весьма сложный процессъ: произведеніе всякаго звука рѣчи требуетъ совокупности мышечныхъ работъ аппарата рѣчи говорящаго, происходящихъ подъ вліяніемъ нервныхъ импульсовъ и сопровождающихся мышечными ощущеніями отъ собственнаго произношенія; приведенный этими работами въ колебательное состояніе воздухъ возбуждаетъ слуховыя ощущенія какъ у слушающаго, такъ и у говорящаго. Изъ сказаннаго выясняются двѣ основныя точки зрѣнія на звуки рѣчи — произведеніе звуковъ и ихъ слышаніе. При этомъ импульсы и мышечное чувство составляютъ внутренній или психическій моментъ звукопроизводства, а мышечныя дѣйствія — его внѣшній моментъ; слышаніе также предполагаетъ моменты внѣшній и внутренній: первымъ является колебательное состояніе наружнаго воздуха, передающееся барабанной перепонкѣ уха, а вторымъ — возникающія въ мозгу слуховыя ощущенія. Такимъ образомъ при производствѣ звуковъ внутренняя сторона, именно импульсы, является причиною внѣшней стороны, а при процессѣ слышанія наоборотъ — внутренняя сторона является слѣдствіемъ внѣшней. Въ процессѣ рѣчи произносимая сторона или звувопроизводство принадлежать только говорящему, слышимая же, обоимъ, соединяя такимъ образомъ говорящаго и слушающаго. Сначала мы займемся первою, что̀ вполнѣ естественно, такъ какъ именно дѣйствіемъ аппарата рѣчи и приводится воздухъ въ колебательное состояніе, а затѣмъ остановимся на второй, послѣ чего можемъ приступить уже къ систематикѣ или классификаціи звуковъ, которая должна опираться на обѣ эти стороны.
Для пониманія стороны произведенія звуковъ рѣчи необходимо ознакомиться съ устройствомъ аппарата рѣчи (или, иначе, говорильнаго аппарата) и функціей его частей, къ чему мы и приступаемъ. Нашъ говорильный аппаратъ состоитъ изъ пяти главныхъ частей, работою которыхъ производятся звуки рѣчи; эти работающія части говорильнаго аппарата — слѣдующія:
1) дыхательный аппаратъ,
2) гортань,
3) мягкое небо,
4) нижняя челюсть,
5) органы произношенія — губы и языкъ.[1]
_page_14-15-1.jpg)
|
1. Правая голосовая связка. 2. Полость глотки. 3. Мягкое небо опущено. 4. Мягкое небо поднято и касается задней стенки глотки. 5. Полость носа |
_page_14-15-2.jpg) а) при звучаніи
|
_page_14-15-3.jpg) а) при дыханіи и глухихъ звукахъ
|
_page_14-15-4.jpg) а) при шепотѣ
|
Разсмотримъ последовательно въ намѣченномъ порядкѣ названныя части говорильнаго аппарата съ указаніемъ ихъ функцій, т. е. роли при производствѣ звуковъ рѣчи.
I. Дыхательный аппаратъ. Мы вдыхаемъ и выдыхаемъ воздухъ легкими, которыя весьма удачно сравниваютъ съ мѣхами. Вдыханіе (inspiratio) воздуха происходить слѣдующимъ образомъ. Грудная полость расширяется во всѣхъ направленіяхъ. Увеличеніе ея книзу есть слѣдствіе сокращенія грудобрюшной преграды — куполообразнаго мускула, который помѣщенъ между грудною и брюшною полостями. Кромѣ того, дѣйствіемъ межреберныхъ мышцъ поднимаются ребра, и такимъ образомъ увеличиваются поперечные размѣры полости. Подъ вліяніемъ такого расширенія грудной клѣтки наружный воздухъ тотчасъ-же черезъ носъ, или также и черезъ ротъ, устремляется въ растягивающіяся легкія, — это и есть вдыханіе. По окончаніи сокращенія вдыхательныхъ мышцъ, грудная клѣтка вслѣдствіе упругости своихъ стѣнокъ стремится занять первоначальное положеніе, т. е. спадается, выдавливая этимъ воздухъ и производя такимъ образомъ выдыханіе (exspiratio). Такъ происходитъ простое дыханіе (не во время рѣчи), при которомъ обѣ его фазы — вдыханіе и выдыханіе, приблизительно одинаковы по своей продолжительности и каждая изъ фазъ является непрерывною. Между тѣмъ во время рѣчи фазы дыханія имѣютъ неодинаковую продолжительность: за короткимъ и энергичнымъ вдыханіемъ слѣдуетъ болѣе продолжительное выдыханіе, служащее для рѣчи и разбивающееся на участки по отдѣльнымъ словамъ и въ каждомъ словѣ по слогамъ; такое выдыханіе, дробящееся на слоговые толчки, требуетъ уже соотвѣтствующаго участія мышечныхъ силъ и въ отличіе отъ простаго называется фонаціоннымъ. Объемомъ выдыханія обусловливается въ значительной степени и объемъ цѣлой фразы, такъ какъ мы стремимся ее произнести по возможности однимъ фонаціоннымъ выдыханіемъ, придавая этимъ ей внѣшнюю цѣлостность.
Экспериментальная фонетика, изслѣдующая произношеніе съ помощью приборовъ, имѣетъ возможность съ точностью слѣдить за фонаціонными выдыханіями; такъ, посредствомъ пневмографа она получаетъ записи (графики) фонаціоннаго выдыханія съ болѣе или же менѣе замѣтными на нихъ выступами отъ отдѣльныхъ слоговыхъ толчковъ въ зависимости отъ силы послѣднихъ.
II. Гортань съ голосовою щелью. Теперь мы перейдемъ къ разсмотрѣнію гортани, чрезъ которую прежде всего проходитъ токъ воздуха, посылаемый дыхательнымъ аппаратомъ; здѣсь мы должны познакомиться съ хрящами, составляющими остовъ гортани, и съ голосовою щелью внутри гортани, образуемою голосовыми связками. Гортань состоитъ изъ слѣдующихъ подвижно сочлененныхъ хрящей: щитовиднаго, перстневиднаго и двухъ черпаловидныхъ. Щитовидный хрящъ образуется двумя пластинками, сходящимися впереди и расходящимися кзади подъ болѣе или менѣе прямымъ угломъ; грань (ребро) щитовиднаго хряща, образуемую отъ соединенія его пластинокъ, легко ощупать въ передней области шеи, при чемъ верхняя часть этой грани, имѣющая здѣсь небольшую вырѣзку, которую мы также замѣчаемъ при ощупываніи, нѣсколько выступаетъ впередъ (этотъ именно выступъ щитовиднаго хряща и составляетъ такъ называемое въ обыденномъ разговорѣ Адамово яблоко или кадыкъ). Подъ щитовиднымъ хрящомъ помѣщается перстневидный хрящъ, имѣющій видъ горизонтально лежащаго перстня, кольцо котораго обращено впередъ, а площадка или печать назадъ. Кольцо перстневиднаго хряща легко ощупывается, какъ валикъ, пониже щитовиднаго хряща. Мы уже говорили, что пластинки щитовиднаго хряща расходятся назадъ; онѣ расходятся настолько, что между нижними ихъ выступами, такъ называемыми нижними рожками щитовиднаго хряща, помѣщается сочленяющаяся съ ними печать перстневиднаго хряща. На верхнемъ краѣ послѣдней расположены два небольшихъ пирамидальныхъ или черпаловидныхъ хряща, лежащіе другъ противъ друга, при чемъ каждый переднимъ угломъ своего основанія (т. наз. голосовымъ отросткомъ) нѣсколько выдается внутрь гортани. Къ голосовымъ отросткамъ и прикрѣпляются соотвѣтственно голосовыя связки — правая и лѣвая, тянущіяся отсюда въ гортани впередъ къ внутренней поверхности ребра щитовиднаго хряща, гдѣ онѣ берутъ свое начало одна возлѣ другой. Пространство между голосовыми связками называется голосовою щелью, въ которой нужно отличать часть межсвязочную или собственно голосовую (между самыми голосовыми связками) и часть межхрящевую (между внутренними, т. е. обращенными одна къ другой, поверхностями черпаловидныхъ хрящей). Благодаря подвижности черпаловидныхъ хрящей, которые съ помощью особыхъ мышечныхъ механизмовъ могутъ сближаться между собою и удаляться, а также до извѣстной степени повертываться около вертикальной своей оси, получаются различные уклады (артикуляціи) голосовой щели, изъ которыхъ отмѣтимъ три наиболѣе важныхъ:[2]
1) Голосовая щель при дыханіи и глухихъ звукахъ. Въ этомъ случаѣ черпаловидные хрящи удалены одинъ отъ другаго своими голосовыми отростками, а вслѣдствіе того удалены другъ отъ друга и задніе концы голосовыхъ связокъ; такимъ образомъ голосовая щель открыта въ формѣ равнобедреннаго триугольника, при чемъ открыта и межхрящевая часть щели. Это уложеніе гортани — беззвучно, т. е. выдыхательный токъ воздуха при прохожденіи чрезъ такую расширенную голосовую щель не производитъ здѣсь никакого звука или шума; при такомъ укладѣ голосовой щели произносятся такъ называемые глухіе звуки, напр. п, т, к, ф, с, ш, х, шумъ которыхъ происходитъ не въ гортани, а въ полости рта отъ той или иной преграды, представляемой выдыхательному току воздуха органами произношеніями (губами или языкомъ).
2) Голосовая щель при звучаніи. Въ этомъ случаѣ голосовыя связки сближены между собою, благодаря сближенію черпаловидныхъ хрящей, къ которымъ онѣ прикрѣплены задними концами. Но для того, чтобы выдыхательный токъ воздуха могъ привести въ звучаніе сближенныя голосовыя связки, заставивъ ихъ ритмически вибрировать, онѣ должны быть сверхъ того достаточно натянуты, что производится дѣйствіемъ особаго мышечнаго механизма; въ прямой зависимости отъ силы натяженія голосовыхъ связокъ находится высота производимаго ими тона. При описанномъ укладѣ голосовой щели произносятся звонкіе звуки рѣчи, къ которымъ принадлежать гласные, а изъ согласныхъ такіе, какъ б, д, г, в, з, ж, j, р, л, м, н. Можно легко убѣдиться въ звучаніи гортани при произношеніи этихъ звуковъ, прикладывая палецъ къ гортани: при громкомъ (не шепотномъ) произнесеніи этихъ звуковъ палецъ ощущаетъ дрожаніе гортани, благодаря тому, что ритмическое вибрированіе голосовыхъ связокъ передается и хрящевому остову (стѣнкамъ) гортани.[3] Экспериментальная фонетика съ помощью надлежащихъ приборовъ получаетъ вполнѣ точныя графики всѣхъ вибрацій звучащей гортани, при чемъ оказывается возможными изслѣдовать каждую вибрацію даже по отдѣльности.
Примѣчаніе. Фальцетное или фистуловое звучаніе гортани вызывается нѣкоторымъ видоизмѣненіемъ только что описаннаго ея уклада, состоящимъ въ томъ, что голосовыя связки, плотно прилегая другъ къ другу у черпаловидныхъ отростковъ, вибрируютъ лишь остальною своей частью.
3) Голосовая щель при шепотномъ произношеніи. Для шепотнаго уклада голосовой щели сближаются передніе или голосовые отростки черпаловидныхъ хрящей (а вмѣстѣ съ тѣмъ и голосовыя связки), между тѣмъ какъ задніе края ихъ остаются не сближенными, и такимъ образомъ получается проходъ для воздуха въ межхрящевомъ пространствѣ въ видѣ небольшаго расширяющагося кзади триугольника; при этомъ голосовыя связки не приводятся въ громкое звучаніе, такъ какъ остаются не натянутыми. Прибавимъ, что при шепотѣ становятся шепотными только звонкіе звуки, глухіе же остаются безъ перемѣны; такъ напр. въ словѣ „стукъ“, произнесенномъ шепотомъ, только одинъ звукъ (у) имѣетъ шепотный укладъ голосовой щели, тогда какъ три остальные звука, будучи глухими, сохраняютъ свой укладъ безъ перемѣны; въ словѣ же „братъ“ три первые звука, какъ звонкіе, получаютъ шепотное произношеніе, а конечный глухой согласный (т) выговаривается при своемъ обычномъ укладѣ голосовой щели; въ словѣ „борода“ шесть звуковъ — звонкіе, а потому при шепотѣ всѣ они получатъ шепотный укладъ голосовой щели.
Примѣчаніе. Кромѣ описанныхъ трехъ главныхъ укладовъ голосовой щели существуютъ еще нѣкоторые второстепенные, даже отчасти и не вполнѣ установленные. Какъ уже сказано, голосовая щель при обыкновенномъ дыханіи, будучи расширена, не производитъ шума; но она можетъ быть расширена въ меньшей степени и тогда выдыхательный токъ воздуха при прохожденіи чрезъ нее будетъ вызывать шумъ тренія, это — звукъ h въ современномъ нѣмецкомъ языкѣ (напр. въ словѣ haben), а также звукъ густаго придыханія древне-греческаго языка; если къ этому присоединяется еще нѣкоторое натяженіе голосовыхъ связокъ, то къ шуму тренія можетъ прибавиться и нѣкоторая звонкость, напр. при чешскомъ h.[4] Въ области звонкаго уклада голосовой щели различаютъ при гласныхъ три способа приступа голосовой щели къ звучанію: а) голосовая щель, предварительно совершенно замкнутая, сразу прорывается выдыхательнымъ токомъ, такъ что гласный получаетъ аттакированное начало (терминъ, употребляющійся у пѣвцовъ и музыкантовъ, какъ это имѣетъ мѣсто пря произношеніи гласныхъ нѣмецкаго языка въ началѣ словъ, а въ русскомъ языкѣ можно слышать въ восклицаніи «эхъ!», сюда же относится греч. легкое придыханіе и франц. h «aspiré»; б) гласный начинается не отрывисто, а исподволь, какъ это обычно наблюдается при произношеніи начальныхъ гласныхъ въ словахъ русскаго языка; в) произношеніе гласнаго съ придыхательнымъ приступомъ, какъ напр. въ нѣм. словѣ «haben», о чемъ уже было сказано выше.[5] По поводу шепотнаго уклада замѣтимъ, что шепотъ можетъ переходить въ звучаніе смѣшанное изъ звонкости и шепота, когда звонкость какъ бы прорывается въ ходѣ шепота; въ этомъ случаѣ получается т. наз. «бормочущій голосъ», нѣм. Murmelstimme. Наконецъ, въ живой рѣчи иногда звонкіе звуки, напр. неударенные гласные при ослабленіи своемъ, въ зависимости отъ степени ослабленія и сосѣдства съ другими звуками, переходятъ въ шепотное и даже глухое произношеніе; это смѣшеніе или колебаніе звонкости, шепота и глухости доказываетъ, что при ослабленіи всѣ три уклада имѣютъ тенденцію переходить къ наиболѣе индифферентному — глухому.
III. Мягкое небо. Надъ гортанью простирается вверхъ до самаго основанія черепа мѣшковидная полость глотки, имѣющая впереди выходы въ полость рта (такъ называемый зѣвъ) и въ полость носа (такъ называемыя хоаны), при чемъ эти двѣ полости отдѣлены одна отъ другой твердымъ и мягкимъ небомъ (первое — костяное, а второе — мышечное). Мягкое небо играетъ существенную роль при произношеніи: оно можетъ быть поднято, и тогда выдыхательный токъ воздуха, получившій или же не получившій звонкость въ гортани, не проходитъ въ полость носа, а направляется въ полость рта, — звуки получаются безъ носоваго оттѣнка или чистые; если же мягкое небо опущено, то звучащій токъ воздуха, проходя въ полость носа, пріобрѣтаетъ носовой оттѣнокъ, — звуки получаются носовые. Въ русскомъ языкѣ только два носовыхъ звука — м и н, всѣ же прочіе звуки — чистые или не-носовые; такимъ образомъ, въ нашей рѣчи преобладающей артикуляціей мягкаго неба является поднятое его положеніе, которое смѣняется на опущенное лишь при м и н. Во французскомъ языкѣ кромѣ носовыхъ согласныхъ м и н имѣются также носовые гласные; въ этомъ языкѣ опущенное положеніе мягкаго небо встрѣчается чаще, чѣмъ въ русскомъ языкѣ (подобнымъ образомъ носовые гласные существовали въ старо-славянскомъ языкѣ, а также и въ другихъ славянскихъ въ древнѣйшую пору, а въ польскомъ языкѣ еще и теперь сохраняются).
IV. Нижняя челюсть. Съ перваго взгляда можетъ показаться страннымъ, что въ числѣ работающихъ частей говорильнаго аппарата поименована кость, каковою именно и является нижняя челюсть. Называя ее, мы имѣемъ вмѣстѣ съ тѣмъ въ виду и тотъ мышечный механизмъ, которымъ производятся движенія этой кости. Нижняя челюсть, будучи своими концами сочленена съ верхней, можетъ опускаться и подниматься; первое движеніе, зависящее частію отъ нѣкоторой тяжести нижней челюсти, производится мышцами, составляющими дно полости рта, а второе — мышцами, заложенными между верхней и нижней челюстью, изъ которыхъ самая большая — жевательная. Къ этимъ двумъ противоположнымъ движеніямъ нижней челюсти (съ которыми связаны и нѣкоторыя различія въ дѣйствіи органовъ произношенія) сводится, съ анатомо-физіологической точки зрѣнія, различіе двухъ главныхъ категорій звуковъ — гласныхъ и согласныхъ: при произношеніи гласныхъ звуковъ нижняя челюсть осаждается, произношеніе же согласныхъ требуетъ приближенія нижней челюсти къ верхней.[6] Поэтому гласные звуки, съ точки зрѣнія анатомо-физіологической, могутъ быть охарактеризованы какъ открытые или рто-раскрыватели, а согласные — какъ съуженные или рто-смыкатели (вторые термины составлены по образцу нѣмецкихъ „Mundoffner“ и „Mundschliesser“, принятыхъ Техмеромъ). Изъ гласныхъ а произносится при широкомъ раскрытіи рта, э и о — при среднемъ, і, у, ы — при узкомъ; согласные произносятся при узкомъ растворѣ рта (съ преобладаніемъ момента закрытія). Степень раскрытій и съуженій ртоваго отверстія варіируетъ по языкамъ, что не можетъ не отражаться на оттѣнкѣ звуковъ; кромѣ того, она находится въ тѣсной связи съ артикуляціями органовъ произношенія.
Примѣчаніе. Такъ какъ нѣкоторые лингвисты выражаютъ сомнѣніе по поводу приведенной характеристики гласныхъ и согласныхъ, то мы позволимъ себѣ остановиться на этомъ вопросѣ. Прежде всего напомнимъ, что анализъ звуковъ рѣчи долженъ производиться съ обѣихъ главныхъ точекъ зрѣнія — анатомо-физіологической и акустической; поэтому мы смотримъ на нашу характеристику какъ лишь на первую половину полной характеристики. При этомъ нельзя не остановить своего вниманія на томъ замѣчательномъ фактѣ, что работы осажденія и поднятія нижней челюсти совершаются различными мышечными группами, получающими — необходимо прибавить — нервные импульсы къ работѣ изъ разныхъ источниковъ; такимъ образомъ, уже самое анатомическое устройство говорильнаго аппарата какъ бы предопредѣляетъ существованіе указанныхъ двухъ звуковыхъ группъ.[7] Это анатомо-физіологическое различіе обнаруживается особенно ясно при усиленіи произношенія звуковъ той и другой категоріи, именно: съ усиленіемъ произношенія гласныхъ увеличивается открытость рта, тогда какъ съ усиленіемъ произношенія согласныхъ его съуженность.
V. Органы произношенія. Органы произношенія, артикуляціями которыхъ опредѣляются звуки рѣчи, могутъ быть раздѣлены на двѣ пары: 1) губную и 2) язычно-небную.
Относительно губныхъ артикуляцій прежде всего слѣдуетъ замѣтить, что онѣ совершаются или обѣими губами, или же одною нижней. Съ помощью обѣихъ губъ производятся звуки п, б, м, о, у, при чемъ для согласныхъ п, б и м губы по всей своей длинѣ сжимаются между собою, а для гласныхъ о и у выдвигаются (выпячиваются) впередъ, сжимаясь лишь въ углахъ и образуя по серединѣ кругловатое отверстіе. Съ помощью одной нижней губы произносятся звуки в и ф, при чемъ она приближается къ верхнимъ зубамъ, слегка касаясь ихъ верхней частью внутренней своей поверхности. Наконецъ, при остальныхъ звукахъ губы находятся болѣе или менѣе въ пассивномъ состояніи.
Что касается язычно-небной пары, то дѣйствующимъ органомъ здѣсь является языкъ, который представляетъ собою весьма сложный мышечный комплексъ, прикрѣпляющійся своимъ переднимъ корнемъ къ нижей челюсти, а заднимъ — къ подъязычной кости, заложенной въ передней части шеи надъ гортанью. Передняя часть языка свободно выступаетъ и вслѣдствіе этого является особенно подвижной, тогда какъ задняя часть, примыкающая къ мѣсту задняго прикрѣпленія языка, менѣе подвижна. Вторымъ элементомъ язычно-небной пары служитъ небо, представляющее собою какъ бы сводъ въ ртовой полости, неподвижный въ своей передней части и подвижный въ задней (см. сказанное раньше по поводу мягкаго неба). Такимъ образомъ небо неподвижно тамъ, гдѣ языкъ болѣе всего подвиженъ, тогда какъ позади, противъ малоподвижнаго корня языка, оно подвижно, благодаря чему въ области заднихъ отдѣловъ язычно-небной пары дѣйствіе является болѣе или менѣе обоюднымъ.
Языкъ можетъ артикулировать относительно неба своею переднею частью (напр. при произнесеніи т), среднею (напр. при произнесеніи гласнаго і и согласнаго j) и заднею (напр. при к). При этомъ въ дѣйствіи передней части языка различается дѣйствіе относительно верхнихъ зубовъ и ихъ десенъ (напр. т, з, с) и относительно твердаго неба нѣсколько выше зубовъ, въ области альвеолъ, т. е. челюстныхъ луночекъ верхнихъ зубовъ, одѣтыхъ десною и образующихъ небольшую выпуклость надъ верхними зубами (ш, ж, р); дѣйствіе же задней части языка различается болѣе глубокое (при о и у) и менѣе глубокое (напр. при гласномъ ы и согласныхъ к, х). Кромѣ того, артикуляціи языка переднія и заднія могутъ перемѣщаться въ сторону средней части языка и тогда получаются такъ называемыя „мягкія“ разновидности соотвѣтствующихъ звуковъ; такъ, могутъ быть артикуляціи средне-передней части части языка (напр. т’) и средне-задней (напр. к’).
Самая форма языка въ зависимости отъ артикуляцій видоизмѣняется. Внѣ рѣчи языкъ болѣе или менѣе выполняетъ полость рта, касаясь при этомъ почти всѣми частями своей выпуклой спинки соотвѣтственныхъ участковъ вогнутаго неба, при чемъ кончикъ языка опущенъ къ нижнимъ зубамъ. Такую форму языка съ выпуклою спинкою называютъ спиночною или дорсальною (отъ лат. dorsum „спина“). Она также сохраняется при произношеніи большинства звуковъ — всѣхъ гласныхъ и тѣхъ различныхъ согласныхъ, произношеніе которыхъ требуетъ участія средней или задней части языка; при этомъ соотвѣтствующая часть спинки языка еще болѣе приподнимается къ небу, образуя бугоръ, между тѣмъ какъ кончикъ языка въ зависимости отъ этого болѣе или менѣе втягивается. Напротивъ, при произношеніи зубныхъ и альвеолярныхъ согласныхъ языкъ обыкновенно отступаетъ отъ своей дорсальной формы, при чемъ кончикъ его приподнимается къ верхнимъ зубамъ или еще выше и дальше по небному своду, а среднія и заднія его части въ зависимости отъ этого соотвѣтственно уменьшаютъ свою выпуклость; такую форму языка называютъ концевою или корональною (отъ лат. corona „край“). Сверхъ того, нужно отмѣтить еще одну форму языка, которая наблюдается при произношеніи л; въ этомъ случаѣ боковые участки языка нѣсколько оттягиваются внизъ, давая здѣсь проходъ для воздуха, тогда какъ прочія части языка имѣютъ укладъ или корональный (при твердомъ л), или дорсальный (при мягкомъ л) такая форма артикуляціи называется боковою.
Обращаясь къ другому, болѣе пассивному, элементу язычно-небной пары, т. е. къ нёбу, мы должны установить тѣ мѣста на немъ, въ направленіи которыхъ совершаются артикуляціи языка. Въ сущности говоря, языкъ можетъ артикулировать однѣми и тѣми же частями относительно весьма различныхъ участковъ неба; но въ дѣйствительномъ произношеніи звуковъ какого-либо нарѣчія или говора для каждаго звука существуетъ на небѣ уже своя особая опредѣленная зона приближенія или прижатія языка. При этомъ оказывается, что большинство артикуляцій языка совершается въ направленіи твердаго неба, а именно: передняя часть языка артикулируетъ относительно передней части твердаго неба (включая сюда и передніе зубы), средняя часть — относительно средней части его, а задняя часть языка — относительно задней части твердаго неба съ нѣкоторымъ заходомъ въ область мягкаго, и только немногіе звуки (напр. о, у, глубокое к) требуютъ для своего произношенія болѣе глубокаго дѣйствія задней части языка относительно мягкаго неба. Такимъ образомъ получаются четыре главныя артикуляціонныя зоны, изь которыхъ первыя три принадлежатъ твердому небу (передне-небная артикуляція, средне-небная и задне-небная), а послѣдняя — мягкому (мягко-небная артикуляція). Къ этому надо прибавить, что между указанными зонами могутъ быть и промежуточныя, получающія свое названіе отъ тѣхъ зонъ, изъ смежныхъ частей которыхъ онѣ составляются (напр. средне-передняя, средне-задняя). Такое подраздѣленіе неба весьма удобно, такъ какъ названныя области неба вполнѣ соотвѣтствуютъ частямъ языка, артикулирующимъ въ направленіи къ нимъ[8]. Поэтому для обозначенія какой-либо язычно-небной артикуляціи можно въ большинствѣ случаевъ ограничиваться лишь указаніемъ на работающую часть языка. Болѣе детальное опредѣленіе артикуляціоннныхъ зонъ на небѣ, болѣе или менѣе варіирующихъ по говорамъ и языкамъ, получается примѣненіемъ т. наз. „методы окрашиванія“.[9]
При изслѣдованіи работъ органовъ произношенія нужно обращать вниманіе еще и на способъ ихъ дѣйствія: гласные звуки требуютъ болѣе или менѣе значительнаго удаленія другъ отъ друга артикулирующихъ органовъ произношенія, тогда какъ согласные, наоборотъ, нуждаются въ сближеніи или смычкѣ этихъ послѣднихъ.
Разсмотрѣвъ послѣдовательно работы всего говорильнаго аппарата, мы должны были бы коснуться теперь мышечныхъ ощущеній, необходимо сопровождающихъ эти работы, но въ виду того, что эти ощущенія вообще идутъ параллельно съ работами говорильныхъ органовъ, мы не станемъ въ нашемъ общемъ курсѣ останавливаться на нихъ,[10] а равнымъ образомъ и на нервно-двигательныхъ импульсахъ, какъ ускользающихъ отъ нашего вниманія, и перейдемъ ко второй сторонѣ звуковъ рѣчи, именно — акустической.
Съ точки зрѣнія акустической, при произношеніи происходитъ весьма сложное колебаніе воздуха, которое приводитъ въ соотвѣтствующее колебаніе барабанную перепонку уха; отсюда это колебаніе достигаетъ окончаній слуховаго нерва, черезъ посредство котораго проводится въ головной мозгъ, гдѣ становится уже психическимъ явленіемъ — ощущеніемъ соотвѣтствующаго звука. Въ своемъ изложеніи мы остановимся преимущественно на главнѣйшихъ положеніяхъ физической акустики примѣнительно къ рѣчи.
Когда по воздуху проходитъ рядъ звуковыхъ волнъ, то въ одномъ случаѣ мы получаемъ ощущеніе музыкальнаго звука, а въ другомъ — ощущеніе шума, а именно: ощущеніе музыкальнаго звука получается отъ достаточно быстрыхъ періодическихъ (правильныхъ, ритмическихъ) колебаній, а ощущеніе шума отъ колебаній неперіодическихъ. При произношеніи періодическія колебанія вызываются вибраціоннымъ состояніемъ голосовыхъ связокъ и имѣютъ мѣсто напр. при гласныхъ, а неперіодическія, обычно вызываемыя прохожденіемъ воздуха чрезъ ртовыя артикуляціонныя преграды, характеризуютъ категорію согласныхъ звуковъ. Шумы могутъ соединяться съ періодическими колебаніями, какъ напр. при звонкихъ согласныхъ (такъ, при произнесеніи з голосовой тонъ гортани соединяется съ тѣмъ шумомъ, который образуется при выходѣ тока воздуха черезъ щель между концомъ языка и верхними зубами), между тѣмъ какъ при произнесеніи глухихъ согласныхъ голосовой тонъ гортани совершенно отсутствуетъ, а имѣется только шумъ.[11]
Въ музыкальныхъ звукахъ, какъ и въ шумахъ, различаются: 1) высота звука, 2) сила и 3) тембръ.
Высота звука обусловливается частотою колебаній. Для иллюстраціи этого можно воспользоваться записью отъ камертона на вращающемся цилиндрѣ, покрытомъ закопченной бумагой. Цилиндръ приводится въ равномѣрное вращеніе часовымъ механизмомъ; если при этомъ коснуться поверхности цилиндра перышкомъ, прикрѣпленнымъ къ концу звучащаго камертона, то оно оставитъ на цилиндрѣ вибраціонный слѣдъ. Такъ какъ высота тона опредѣляется частотою колебаній въ секунду, то чтобы опредѣлить высоту тона нашего камертона,
нужно сосчитать, сколько вибрацій начертилъ онъ на цилиндрѣ въ 1″. Допустимъ, что полученная графика камертона показываетъ 256 полныхъ вибрацій въ 1″; согласно даннымъ _page_29-1.jpg)
акустики такой тонъ будетъ соотвѣтствовать указываемой здѣсь нотѣ do. Слѣдовательно, когда произносятся на этомъ тонѣ гласные и вообще звонкіе звуки, голосовыя связки дѣлаютъ столько же вибрацій въ 1″, какъ и камертонъ, т. е. 256. Возьмемъ теперь другой камертонъ и заставимъ его чертить вибраціонную линію одновременно съ первымъ; предположимъ, что въ то время какъ первый камертонъ чертитъ одну вибрацію, второй чертитъ двѣ; такимъ образомъ, въ одну секунду число вибрацій втораго камертона будетъ уже 512, а это _page_29-2.jpg){kind=small}
значитъ, что тонъ втораго камертона, а слѣдов. такой же тонъ и въ произношеніи, будетъ на октаву выше. Подобнымъ образомъ высота каждаго тона выражается числомъ колебаній въ секунду и можетъ быть передана также въ нотномъ обозначеніи. Наблюдая нашу рѣчь, мы легко замѣчаемъ, какъ въ теченіи ея измѣняется высота голосоваго тона; въ русскихъ фразахъ интервалъ (промежутокъ) между наиболѣе высокимъ и наиболѣе низкимъ словомъ можетъ равняться октавѣ, между же слогами одного и того же слова этотъ промежутокъ гораздо менѣе, разнообразясь при этомъ въ зависимости отъ положенія ихъ относительно ударенія. Въ южныхъ языкахъ — итальянскомъ и испанскомъ разстоянія въ тонахъ значительно бо̀льше.
Сила звука сводится къ амплитудѣ колебаній частицъ воздуха отъ полученнаго импульса. Амплитудой или размахомъ (широтой) колебанія называется разстояніе, по которому частица воздуха движется впередъ и назадъ во время прохожденія звуковой волны. Если мы будемъ смотрѣть на вибрирующій камертонъ или струну, то замѣтимъ, что по мѣрѣ уменьшенія размаха слабѣетъ и звукъ, который наконецъ прекращается, когда амплитуда равняется нулю. Если мы произносимъ, напр., звукъ а на одной и той же высотѣ, начавши его громкимъ голосомъ и постепенно стихая, это значитъ, что быстрота вибрацій голосовыхъ связокъ сохраняется одна и та же, измѣняется только амплитуда ихъ качанія, а именно: вначалѣ бо̀льшая, она постепенно уменьшается. Если теперь мы будемъ произносить звукъ а въ одномъ и томъ же тонѣ, постепенно усиливая голосъ, то это значитъ, что, при одной и той же быстротѣ вибрацій голосовыхъ связокъ, ширина ихъ качанія постепенно увеличивается.[12]
Говоря о силѣ звука, нужно прибавить, что она можетъ увеличиваться чрезъ присоединеніе различныхъ резонансовыхъ полостей къ источнику звука. Такъ, если мы будемъ держать звучащій камертонъ надъ отверстіемъ сосуда, въ который мы можемъ подливать воду и отливать ее и такимъ образомъ измѣнять высоту воздушнаго столба въ сосудѣ, то легко замѣтимъ, что звукъ камертона, усиливаясь, достигаетъ своей наибольшей силы только при извѣстной высотѣ воздушнаго столба, именно — когда собственный тонъ воздуха въ сосудѣ[13] гармонируетъ (совпадаетъ) съ тономъ камертона. Такое усиленіе звука называется резонансомъ и происходитъ на счетъ звуковой энергіи звучащаго тѣла, въ данномъ случаѣ — камертона; поэтому тонъ камертона, усиленный резонансомъ, звучитъ болѣе короткое время, чѣмъ тонъ того же изолированнаго (не усиленнаго резонансомъ) камертона. Въ нашемъ аппаратѣ рѣчи роль резонаторовъ или надставныхъ трубъ исполняютъ полости, лежащія надъ гортанью, изъ которыхъ особенную важность представляетъ полость рта, такъ какъ именно она наиболѣе видоизмѣняется въ своей величинѣ и конфигураціи въ зависимости отъ разнообразныхъ укладовъ органовъ произношенія; въ отличіе отъ полости рта полость носа мало измѣняема и потому является однообразною надставною трубою. Эти надгортанныя полости служатъ резонаторами какъ для голосоваго тона гортани, такъ и для шумовъ, образующихся при прохожденіи выдыхательнаго тока воздуха чрезъ ртовыя артикуляціонныя преграды.
Подъ тембромъ разумѣется особый оттѣнокъ звука, по которому мы различаемъ тонъ одной и той же высоты и силы, но произведенный различными источниками, напр. разными инструментами или голосами. Это различіе обусловливается тѣмъ, что основной тонъ соединяется съ болѣе слабыми высшими тонами или обертонами, которые неодинаковы у разныхъ источниковъ звука и зависятъ отъ того, что звучащее тѣло, вибрируя какъ цѣлое, въ то же время вибрируетъ и своими частями; такъ, вибрирующая струна дѣлится въ то же время по длинѣ на большее или меньшее число равныхъ частей, изъ которыхъ каждая вибрируетъ какъ самостоятельная струна, производя болѣе слабые и высшіе тоны по сравненію съ тономъ цѣлой струны — наиболѣе сильнымъ и низкимъ; подобнымъ образомъ и въ духовыхъ инструментахъ колебанія цѣлой колонки воздуха соединяются съ колебаніями ея частей. Это присоединеніе верхнихъ тоновъ (обертоновъ) къ основному тону и производитъ то, что называется тембромъ. Нѣмецкій ученый Гельмгольцъ разъяснилъ (1863 г.), что сущность различія гласныхъ звуковъ сводится именно къ различію тембра, ибо измѣненіе высоты и силы голосоваго тона не влечетъ за собой измѣненія одного гласнаго въ другой.[14] Для уясненія происхожденія гласныхъ Гельмгольцъ обратилъ вниманіе 1) на голосовыя связки, которыя, вибрируя какъ цѣлыя и своими частями, издаютъ основной тонъ, соединяющійся съ обертонами, и 2) на полости, лежащія надъ гортанью и служащія для резонанса частныхъ тоновъ, издаваемыхъ вибрирующими голосовыми связками. Такъ какъ при произнесеніи разныхъ гласныхъ главная изъ этихъ полостей, т. е. полость рта, благодаря разному укладу органовъ произношенія, измѣняетъ свои размѣры и конфигурацію, то въ зависимости отъ этого соотвѣтственно измѣняется и собственный тонъ полости, такъ что каждому гласному свойственна своя особая настройка или тонъ воздушной массы полости рта.[15] Отсюда и происходитъ то, что при произношеніи разныхъ гласныхъ полость рта усиливаетъ не одни и тѣ же обертоны звучащихъ голосовыхъ связокъ, а только тѣ, которые совпадаютъ съ ея собственнымъ тономъ при данномъ гласномъ, или же близко прилегаютъ къ этому тону, между тѣмъ какъ остальные верхніе тоны голосовыхъ связокъ, не соотвѣтствующіе настройкѣ воздушной среды, болѣе или менѣе заглушаются.[16] Однако въ настоящее время выдвигается еще другое объясненіе различія гласныхъ, видящее причину его въ различіи высоты собственыхъ характерныхъ шумовъ полости рта, производимыхъ прохожденіемъ выдыхательнаго тока воздуха при соотвѣтствующихъ укладахъ ртовой полости; эти характерные шумы, присоединяясь къ голосовому тону гортани, и даютъ качественное различіе гласныхъ. При этомъ противники теоріи Гельмгольца указываютъ между прочимъ на то обстоятельство, что лишь благодаря именно этимъ характернымъ шумамъ могутъ получаться и при шепотѣ (а также и простомъ выдыханіи) гласные, аналогичные громко произносимымъ. Однако намъ представляется это возраженіе не имѣющимъ достаточной убѣдительности, такъ какъ аналогичность одного и того же звука въ громкомъ, шепотномъ и выдыхательномъ произношеніи можетъ зависѣть отъ одинаковости резонансовой полости. Какъ бы то ни было, физическое ученіе о тембрѣ гласныхъ звуковъ еще не вышло изъ кризиса; тѣмъ не менѣе, можно принять то общее положеніе, что дѣйствительный тембръ гласныхъ образуется цѣлою суммою тоновъ разной высоты и силы (съ особеннымъ преобладаніемъ одного или двухъ) и отчасти не гармоническихъ. Что касается согласныхъ, то составъ ихъ темброваго шума гораздо труднѣе поддается анализу, но вполнѣ очевидна та разница съ гласными, что между тѣмъ какъ у послѣднихъ вся ртовая полость участвуетъ своимъ собственнымъ тономъ въ приданіи тембра голосу, въ согласныхъ имѣется еще ртовый фокусъ (съуженіе или взрывъ смычки), гдѣ образуется шумъ, резонируемый полостью рта. Такимъ образомъ, съ точки зрѣнія физической акустики гласные опредѣляются собственнымъ звукомъ (суммою собственныхъ тоновъ) резонатора и въ особенности полости рта, согласные же — характернымъ шумомъ фокуса + (плюсъ) собственный звукъ резонатора.
Мы совершенно не знаемъ, какимъ образомъ звукоколебательное состояніе воздуха, передавшись въ слуховой участокъ мозга,[17] превращается въ психическое состояніе — ощущеніе того или другаго звука. А между тѣмъ само звукопроизводство обусловливается не только физіологическимъ или артикуляціоннымъ моментомъ, но и слуховымъ, такъ какъ наша рѣчь, служа посредникомъ между говорящимъ и слушающими, очевидно должна содержать элементы достаточно слышные и въ то же время достаточно различимые одинъ отъ другаго для слуха; такимъ образомъ, слуховой моментъ, въ связи съ анатомо-физіологическимъ, до нѣкоторой степени уже опредѣляетъ возможный составъ звуковъ гласныхъ и согласныхъ, отчего мы и встрѣчаемъ нѣкоторую аналогію звуковыхъ системъ въ языкахъ неродственныхъ. Однако лишь немногія слуховыя впечатлѣнія отъ звуковъ рѣчи поддаются описанію (сюда напр. относятся кромѣ терминовъ, указывающихъ высоту и силу, такія названія, какъ — свистящіе звуки, шипящіе, шепелеватые; въ иныхъ случаяхъ пользуются метафорами, напр. звуки твердые, мягкіе, и пр.), въ особенности звуки по отдѣльности; но мы можемъ, руководясь степенью сходства слуховыхъ впечатлѣній отъ отдѣльныхъ звуковъ, группировать эти впечатлѣнія въ типы съ болѣе крупными и болѣе мелкими подраздѣленіями, напр. типъ Т (звуки т и д) и т. п. Однако при наблюденіяхъ надъ говорами артикуляціи не такъ легко поддаются изученію, такъ какъ въ значительной мѣрѣ бываютъ скрыты отъ взора наблюдателя, и потому изслѣдователи-діалектологи обычно центръ тяжести переносятъ на изученіе слуховыхъ впечатлѣній, для транскрипціи которыхъ къ обычнымъ начертаніямъ буквъ присоединяютъ разные значки, а также придумываютъ и новыя или видоизмѣненныя начертанія.[18]
Примѣчанія править
- ↑ Изъ перечисленныхъ пяти частей дыхательный аппаратъ даетъ необходимый для звукопроизводства выдыхательный токъ воздуха, послѣдующія же части, принимая тѣ или другіе уклады, преобразуютъ выдыхательный матеріалъ въ разнообразные звуки рѣчи. Уклады эти называютъ артикуляціями (отъ латинскаго слова articulatio «сочлененіе»). Къ дыхательному аппарату, который звуковъ не образуетъ, а лишь даетъ материалъ, терминъ «артикуляція» обыкновенно не примѣняется. Впрочемъ, нѣкоторые физіологи рѣчи (напр. Техмеръ) допускаютъ этотъ терминъ и въ отношеніи дыхательнаго аппарата на томъ основаніи, что фонаціонное выдыханіе, какъ увидимъ, существенно отличается отъ обыкновеннаго (не во время рѣчи); кромѣ того, энергія работъ прочихъ частей аппарата рѣчи находится въ соотношеніи съ работою дыхательнаго аппарата.
- ↑ Уклады голосовой щели гортани изслѣдуются гортаннымъ зеркаломъ.
- ↑ Вибрированіе хрящеваго остова гортани сообщается и выше лежащимъ костямъ головы; въ этомъ можно убѣдиться, если произносить громко звонкіе звуки, заложивъ уши пальцами, — при этомъ произносящій будетъ слышать эти звуки въ сопровожденіи сильнаго гула, получающагося отъ вибраціоннаго состоянія костяныхъ частей уха.
- ↑ Срв. Л. Щерба въ Изв. Акад. Наукъ, т. XV (1910), кн. 1-ая, стр. 239—240.
- ↑ Какъ на рѣдкій случай, нужно указать на приступъ посредствомъ чисто гортаннаго р въ арабскомъ языкѣ; въ этомъ случаѣ голосовыя связки, прежде чѣмъ перейти къ звучанію гласнаго, приходятъ въ рѣдкія сотрясенія, т. е. на подобіе напр. сотрясенія губъ при останавливаніи лошадей междометіемъ «тпрру!»
- ↑ Мышцы осаждающія и поднимающія нижнюю челюсть находятся въ антагонизмѣ другъ къ другу; но такое взаимное отношеніе ихъ не слѣдуетъ понимать въ смыслѣ полной обособленности дѣйствія, нѣтъ — во время дѣйствія одной мышечной группы необходимо происходитъ и дѣйствіе ей противоположной (чѣмъ достигается точность и плавность въ работѣ), при чемъ перевѣсъ по силѣ имѣетъ въ данный моментъ главная работающая группа, т. е. группа мышцъ опускающихъ нижнюю челюсть — при гласныхъ, а группа поднимающихъ — при согласныхъ. Разумѣется, что антагонизмъ въ дѣйствіи мышцъ понятенъ лишь при допущеніи соотвѣтственнаго соотношенія въ иннерваціи.
- ↑ Къ приведенному анатомо-физіологическому обоснованію дѣленія звуковъ на гласные и согласные я пришелъ вполнѣ самостоятельно при моемъ ознакомленіи съ мускулатурою аппарата рѣчи; на этотъ моментъ я указываю уже въ своемъ Введеніи въ изученіе русскаго вокализма (см. Р. Ф. В., 1882, № 1, стр. 94, 96—97). Послѣдующее знакомство съ трудом» Техмера указало мнѣ на совпаденіе нашихъ точекъ зрѣнія, а это обстоятельство косвенно говоритъ въ пользу отстаиваемаго мною положенія.
- ↑ Нѣкоторые ученые придерживаются иного подраздѣленія язычно-небныхъ артикуляцій, принимая за цѣлое все небо; при этомъ передне-небная артикуляція у нихъ обнимаетъ всю область твердаго неба, а задне-небная — область мягкаго неба. Понятно, что такая терминологія страдаетъ значительною неопредѣленностью, такъ какъ здѣсь съ терминомъ «передне-небный» соединяется слишкомъ обширная область неба и притомъ наиболѣе богатая подраздѣленіями, для которыхъ приходится придумывать дополнительные термины, не исчерпывающіе однако всей сложности язычно-небныхъ артикуляцій и не стоящихъ въ соотвѣтствіи съ названіями артикулирующихъ областей языка. Такъ, мягкіе передне-язычные согласные опредѣляются этими учеными, какъ результатъ дѣйствія передней спинки языка о передній край неба, а мягкіе задне-язычные характеризуются преградой между срединой спинки языка и задней частью твердаго неба, между тѣмъ какъ на самомъ дѣлѣ при первыхъ артикулируетъ передне-средняя часть языка, а при вторыхъ средне-задняя относительно соотвѣтствующихъ участковъ неба. Что касается происхожденія нашей группировки, то она представляетъ собою развитіе того основанія, которое было выставлено проф. Бодуэномъ-де-Куртенэ въ его сочиненіи «О древне-польскомъ языкѣ до XIV-го стол.» (1870) стр. 26 сл.; кромѣ того, см. Крушевскій Н. В. Очерки по языковѣдѣнію, вып. II: Антропофоника (1893) — таблицу на стр. 29.
- ↑ Эта метода состоитъ въ слѣдующемъ. Языкъ на-сухо вытираютъ, покрываютъ посредствомъ кисточки слоемъ густо-разведенной туши и артикулируютъ для произнесенія извѣстнаго звука или звукосочетанія. Затѣмъ ротъ раскрываютъ и разсматриваютъ передъ зеркаломъ отпечатокъ, получившійся на небѣ. Съ цѣлью болѣе легкаго полученія и фиксированія палятограммъ (отпечатковъ на небѣ) пользуются искусственнымъ небомъ, о чемъ см. нашъ «Опытъ физіологіи общерусскаго произношенія въ связи съ экспериментально-фонетическими данными». Казань (1909) стр. 15—16. Для полноты представленія необходимо и обратное примѣненіе методы, т. е. покрывается тушью небо съ цѣлью полученія на языкѣ отпечатка тѣхъ мѣстъ, которыми онъ прикасался къ небу.
- ↑ Интересующихся этимъ вопросомъ мы можемъ отослать въ соотвѣтствующей главѣ нашихъ Очерковъ по языковѣдѣнію и русскому языку (1910)3, стр. 79—87.
- ↑ Собственно говоря, нѣкоторые шумы получаются въ полости рта и при произнесеніи гласныхъ, благодаря отраженіямъ поступательнаго звучащаго тока о стѣнки полости, но настолько слабые, что обычно ускользаютъ отъ слуха, между тѣмъ какъ при согласныхъ шумы составляютъ наиболѣе характерный моментъ, производясь — въ отличіе отъ гласныхъ шумовъ — треніемъ выдыхаемаго тока воздуха о края съуженія или же взрывомъ смычки.
- ↑ Какъ силу, такъ и высоту звуковъ рѣчи экспериментальная фонетика изслѣдуетъ съ помощью разнообразныхъ приборовъ; срв. между прочими наши Очерки по языковѣдѣнію и русскому языку (1910)3, стр. 213—221.
- ↑ Этотъ тонъ не трудно обнаружить, если дуть надъ отверстіемъ сосуда; тогда воздушная масса сосуда будетъ приведена въ музыкальное колебаніе, при чемъ тонъ будетъ повышаться по мѣрѣ уменьшенія высоты воздушнаго столба отъ подливаемой воды.
- ↑ Нельзя не упомянуть, что принципіальная часть ученія о сущности различія гласныхъ еще ранѣе Гельмгольца была весьма отчетливо представлена англійскимъ ученымъ Виллисомъ (1829 г.), о чемъ см. Lord Reyleigh The theory of sound, II (1896), 470—472.
- ↑ Для опредѣленія собственнаго тона полости рта при разныхъ гласныхъ пользуются собраніемъ камертоновъ равной высоты тона; придавъ полости рта артикуляціонный укладъ того или другаго гласнаго, ударяютъ поперемѣнно камертоны, поднося ихъ къ отверстію рта; при этомъ тонъ того камертона, который соотвѣтствуетъ собственному тону воздушной среды полости, будетъ имѣть наибольшій резонансъ. Кромѣ того, обладая музыкальнымъ слухомъ, можно и непосредственно изучать настройку полости рта при разныхъ гласныхъ; для этого нужно произносить гласные шепотомъ или же простымъ выдыханіемъ воздуха, и тогда можно замѣтить, что каждый гласный характеризуется особой спеціальной для него высотой.
- ↑ Посредствомъ спеціальныхъ резонаторовъ довольно явственно воспринимаются при этомъ первые шесть или восемь верхнихъ тоновъ, но въ разнообразной силѣ, смотря по гласному.
- ↑ Эта передача происходитъ черезъ посредство уха и слухового нерва. Наше ухо состоитъ изъ трехъ камеръ или отдѣловъ: 1) наружная камера, т. е. ушная раковины съ слуховымъ каналомъ, который внутри затянутъ на-глухо такъ называемою барабанною перепонкой; 2) среднее ухо — съ цѣпочкой сочлененныхъ косточекъ: молоточкомъ, наковальней и стременемъ, изъ которыхъ первая вросла своею рукояткой въ барабанную перепонку, а послѣдняя своею подошвою — въ перепонку овальнаго окна, ведущаго въ лабиринтъ; 3) третья его и послѣдняя камера или лабиринтъ состоитъ изъ преддверія съ тремя дугообразными каналами по одну сторону и т. наз. улиткой по другую; лабиринтъ наполненъ жидкостью, при чемъ въ улиткѣ нервныя окончанія лежатъ между рядами микроскопическихъ, дугообразноизогнутыхъ упругихъ пластинокъ (число которыхъ доходитъ до 3000), постепенно измѣняющихъ свою длину по мѣрѣ восхожденія въ улиткѣ (а потому имѣющихъ различную настройку) и по своей функціи подобныхъ — какъ полагаютъ — ряду струнъ фортепьяно. Число этихъ дугъ (по соображенію Гельмгольца, по 400 дугъ приходится на каждую октаву и по 33⅓ — на каждый полутонъ) вполнѣ достаточно, чтобы объяснить, почему при непрерывно увеличивающейся или уменьшающейся скорости колебанія наше ощущеніе также непрерывно измѣняется, не перескакивая со ступени на ступень. Когда до барабанной перепонки уха доходитъ сложный звукъ, то черезъ посредство косточекъ и перепонки овальнаго окна будетъ толкнута жидкость лабиринта, и этимъ путемъ будутъ возбуждены всѣ тѣ упругія пластинки (съ расположенными здѣсь нервными окончаніями), высота тона которыхъ соотвѣтствуетъ различнымъ простымъ тонамъ, содержащимся въ воспринимаемой звуковой массѣ: аккордъ будетъ разложенъ на свои отдѣльные звуки съ ихъ гармоническими тонами, и потому при достаточномъ вниманіи музыкально развитое ухо можетъ воспринять простые тоны въ отдѣльности, хотя обычно мы воспринимаемъ сложный звукъ въ цѣломъ, такъ какъ не имѣли надобности развить привычку къ воспріятію составныхъ частныхъ тоновъ въ отдѣльности.
- ↑ Срв. наши Очерки по языковѣдѣнію и русскому языку, 19103, стр. 191 сл. (глава XIV — «Русскій текстъ въ научно-фонетической транскрипции»), а также сноску на стр. 100.