Когда приходит вечер и туманы (Якамоти; Брандт)
(перенаправлено с «Когда приходит вечер и туманы»)
← Из родины я изгнан | Якамохи. «Когда приходит вечер и туманы…» | Прими мои цветы! → |
Оригинал: японский. — См. Японская лирика (А. Брандт). Из сборника «Манъёсю». Источник: Японская лирика. [1] |
|
Источник
Примечания
- ↑ ЯПОНСКАЯ ЛИРИКА. Переводы А. Брандта. С.-ПЕТЕРБУРГЪ. Тип. Ю. Н. Эрлихъ (вл. А. Э. Коллинсъ), М. Дворянская 19, 1912. На сайте «stihi.ru» публикация Игоря Шевченко.
- ↑ Источник перевода не указан. Очевидно, он это немецкий перевод Ханса Бетге из его «Японской весны» (1911). У Бетге стихотворение названо «Тоска по родине»:
- HEIMWEH
- YAKAMOCHI
- Wenn sich der Abend niedersenkt und Nebel
- Eintönig wallen übers graue Meer,
- Und wenn die Kraniche mit müder Stimme
- Ins Dunkel rufen, traurig anzuhören,—
- Dann denk ich meiner Heimat, schmerzdurchweht.
«Игорь Шеченко указывает в своей статье Бутромеевы и японская поэзия часть 2 раздел 15: ...пятистишие Отомо Якамоти не является вполне самостоятельным. Это – одна из двух каэси-ута к песне, сложенной от лица воина, уходящего в стражи. В доказательство привожу перевод соответствующего места в «Манъёсю», сделанного Анной Глускиной. Отрывку, переведенному А. Брандтом соответствует каэси-ута № 4399.
- «4398
- <19-й день 2-й луны>
- Песня, сложенная от лица воина, уходящего в стражи,
- передающая его чувства и рассказывающая о его думах
- <Отомо Якамоти>
- Императора приказу
- С трепетом внимаю я,
- Расстаюсь с женой своей,
- Тяжела разлука мне.
- Но отважный дух бойца
- Я спешу поднять в себе,
- Снаряжаюсь в дальний путь,
- За ворота выхожу.
- И родная мать моя
- Гладит ласково меня,
- И, как вешняя трава,
- Юная моя жена
- Держит за руки меня.
- Чтобы был спокоен путь, —
- Приношу мольбу богам.
- «Счастлив будь в своем пути,
- Возвращайся поскорей!» —
- Говорят жена и мать
- И, одежды рукавом
- Слёзы смахивая с глаз,
- Причитают надо мной,
- Мне напутствия твердят.
- Как взлетает стая птиц,—
- Трогаюсь в дорогу я,
- Но всё мешкаю в пути,
- Всё оглядываюсь я.
- И всё дальше ухожу,
- Расстаюсь с родной землёй,
- Высоко взбираюсь я,
- Через горы перейдя,
- Прибываю в Нанива,
- Где в зелёных тростниках
- Осыпаются цветы...
- Ввечеру, когда прилив,
- Выплываю на ладье,
- Поутру, в затишья час,
- Ветра жду, спеша ладью
- Повернуть в обратный путь,
- А пока передо мной
- Дымкой вешнею туман
- Закрывает острова,
- Крики дальних журавлей
- Так печально здесь звучат,
- И, когда их слышу я,
- Вспоминаю дом родной,
- Что далеко от меня,
- И горюю я о нем
- Так, что стрелы за спиной
- Стонут жалобно со мной!
- 4399—4400
- Каэси-ута
- 4399
- Когда ночами полные печали
- Звучат у моря крики журавлей
- И дымкою туман
- Плывет в морские дали,—
- Тоскую я о родине моей!
- 4400
- Когда о доме я тоскую
- И ночи провожу без сна в пути,
- Из-за весенней дымки
- Мне не видно
- Зелёных тростников, где плачут журавли!»
«Манъёсю», т. 3, пер. Анны Глускиной, М.,: главная редакция восточной литературы, 1972 г, стр. 296-298.»
Если в «Манъёсю» сказано, что это — каэси-ута, об этом нужно было бы сообщить российским читателям не только А. Брандту, но Бутромеевым, тем более, что они принципиально не указывают...»
Можно только добавить этот упрёк стоит отнести не только к издателям Бутромеевым или А. Брандту, но также и к Гансу Бетге — источнику этого первого русского перевода. (Прим. ред.)