История проходимца (Твен; Львова)/ДО

Исторія проходимца
авторъ Маркъ Твэнъ (1835—1910), пер. Т. П. Львова

Собраніе сочиненій Марка Твэна (1896—1899)

Оригинал: англ. The Canvasser’s Tale. — Перевод опубл.: 1876 (оригиналъ), 1896 (переводъ). Источникъ: Собраніе сочиненій Марка Твэна. — СПб.: Типографія бр. Пантелеевыхъ, 1898. — Т. 8.

Исторія проходимца.

---

Бѣдный, печальный незнакомецъ! Въ его скромномъ видѣ, въ его усталыхъ глазахъ, его утратившей приличный видъ одеждѣ было что-то такое, что почти достигло одинокаго горчичнаго зернышка милосердія, гнѣздившагося гдѣ-то далеко въ обширной пустынѣ моего сердца. Однако, я замѣтилъ у него подъ мышкой портфель и сказалъ себѣ: «Смотри, кажется, Провидѣніе вручаетъ слугу своего новому проходимцу». Этотъ народъ всегда возбуждаетъ участіе. Не знаю, какъ это случилось, но онъ уже разсказывалъ мнѣ свою исторію и я былъ полонъ вниманія и симпатіи. Онъ разсказалъ что-то вродѣ слѣдующаго:

«Мои родители умерли, увы, когда я былъ еще маленькимъ, невиннымъ ребенкомъ. Дядя мой, Итуріэль ростилъ меня и полюбилъ, какъ своего собственнаго сына. Онъ былъ моимъ единственнымъ родственникомъ въ цѣломъ мірѣ, но онъ былъ добръ, богатъ и великодушенъ, Онъ воспиталъ меня въ роскоши. Мнѣ ни въ чемъ не было отказу.

«Съ теченіемъ времени, я получилъ ученую степень и отправился путешествовать въ чужія страны съ двумя слугами: моимъ камердинеромъ и моимъ лакеемъ. Четыре года порхалъ я на крыльяхъ беззаботности по чуднымъ садамъ далекихъ береговъ. Простите эту форму рѣчи, человѣку, привыкшему всегда выражаться поэтически. Я съ доверъіемъ говорю это человѣку того же сорта, такъ какъ я замѣчаю по вашимъ глазамъ, что вы тоже, сэръ, одарены божественнымъ вдохновеніемъ. Въ этихъ далекихъ странахъ я открылъ сладостную пищу, питающую душу, умъ и сердце. Моимъ безгранично развившимся эстетическимъ вкусамъ болѣе всего понравилась привычка богатыхъ людей собирать коллекціи дорогихъ изящныхъ рѣдкостей, заманчивыхъ objets de vertu и въ одинъ несчастный день я попробовалъ склонить моего дядю Итуріэля на это изысканное занятіе.

«Я писалъ и разсказывалъ ему о коллекціи раковинъ одного джентльмэна, коллекціи пенковыхъ трубокъ другого, объ одной возвышающей и утончающей вкусъ коллекціи не разбираемыхъ автографовъ, о безцѣнной коллекціи китайщины, волшебной коллекціи почтовыхъ марокъ и т. д. и т. п. Скоро мои письма принесли плоды. Дядя началъ придумывать, какую бы ему составить коллекцію. Вы, можетъ быть, знаете, какъ развиваются, растутъ подобные вкусы. Имъ скоро овладѣла бѣшеная горячка, хотя я этого не зналъ. Онъ началъ забрасывать свое большое свиное дѣло, затѣмъ совершенно удалился изъ имѣнія и перемѣнилъ пріятный отдыхъ на неистовое изысканіе рѣдкостей. У него было большое состояніе, но онъ совершенно не берегъ его.

«Начавъ съ коровьихъ колоколовъ, онъ собралъ коллекцію ихъ, наполнившую пять большихъ залъ и заключавшихъ всѣ сорта коровьихъ колоколовъ, когда-либо существовавшихъ, кромѣ одного. Этотъ одинъ, единственный въ своемъ родѣ античный образецъ,—находился у другого коллектора. Дядя предлагалъ за него огромныя суммы, но джентльмэнъ не продалъ. Безъ сомненія, вы понимаете, что должно было неминуемо произойти. Настоящій коллекторъ не придаетъ никакой цѣны неполной коллекціи, его великое сердце разбивается, онъ продаетъ все собранное и обращаетъ глаза на неначатое поле.

«Такъ и сдѣлалъ дядя. Затѣмъ онъ попробовалъ собирать кирпичные обломки. Когда была собрана огромная и очень интересная коллекція, опять явилось прежнее затрудненіе, опять разбилось его великое сердце. Онъ продалъ куміръ своей души старому пивовару, владѣвшему недостающимъ кирпичемъ. Затѣмъ онъ взялся за кременныя огнива и другія принадлежности первобытныхъ людей, но скоро открылъ, что фабрика, на которой они дѣлались, снабжала вмѣстѣ съ нимъ и другихъ коллекторовъ этимъ матеріаломъ. Онъ взялся за надписи ацтековъ и китовые остовы, опять неудача, послѣ невѣроятныхъ трудовъ и расходовъ. Когда его коллекція, повидимому, была совершена, вдругъ появился китовый остовъ изъ Гренландіи и надпись ацтековъ изъ Кондуранго, въ центральной Америкѣ, уничтожавшіе значеніе всѣхъ прежнихъ экземпляровъ. Дядя поспѣшилъ пріобрести эти благородныя драгоцѣнности. Онъ пріобрѣлъ китовый остовъ, но другой пріобрѣлъ надпись. Настоящая Кондуранго, какъ вы, можетъ быть, знаете, составляетъ имущество такой высокой цѣнности, что коллекторъ, разъ добывшій ее, скорѣе разстанется съ своей семьей, чѣмъ съ ней. Такъ что дядя распродалъ коллекцію и видѣлъ, какъ отъ него невозвратно уносили его любимцевъ. Его черные, какъ смоль, волосы посѣдѣли въ одну ночь.

«Тутъ онъ пріостановился и началъ обдумывать. Онъ зналъ, что новая неудача убьетъ его. Онъ рѣшилъ въ слѣдующій разъ собирать такія вещи, которыя еще никогда никто другой не собиралъ. Онъ тщательно все обдумалъ и еще разъ попробовалъ счастья, на этотъ разъ составляя коллекцію эхо».

— Коллекцію чего?—спросилъ я.

— Эхо, сэръ, первымъ его пріобрѣтеніемъ было эхо изъ Георгіи, повторявшее звукъ четыре раза; вторымъ — шестиповторитель изъ Мэриланда, затѣмъ тринадцать разъ повторяющее изъ Мэна; девять разъ — изъ Канзаса, двѣнадцать — изъ Теннесси, которое пріобрѣлъ чуть не даромъ, потому что его нельзя было починить, такъ какъ часть скалы, которая его отражала, обвалилась. Онъ надѣялся, что за нѣсколько тысячъ долларовъ исправитъ его, искусственнымъ образомъ увеличивъ возвышеніе и утроивъ этимъ повторительное свойство. Но архитекторъ, взявшійся за этотъ подрядъ, никогда раньше не строилъ эхо и потому въ конецъ его испортилъ. Пока онъ не брался за него, оно возражало вамъ, какъ теща, но теперь годилось только въ убѣжище для глухонѣмыхъ. Затѣмъ онъ купилъ партію маленькихъ, двойныхъ эхо, разбросанныхъ по различнымъ штатамъ и территоріямъ. Онъ скупилъ ихъ за 20% стоимости, за что бралъ цѣлую партію. Затѣмъ онъ купилъ превосходное ружейное эхо, системы Гатлинга, изъ Орегона; оно стоило цѣлое состояніе, смѣю вамъ доложить. Вы должны знать, сэръ, что въ продажѣ цѣнность эхо опредѣляется точно такъ же, какъ караты брилліантовъ. Поэтому и фразеологія употребляется та же. Однокаратное эхо стоитъ на десять долларовъ больше, или меньше мѣстности, на которой находится. Двухкаратное, или двузарядное на тридцать долларовъ, пятизарядное девятьсотъ пятьдесятъ долларовъ, десятикаратное на тринадцать тысячъ. Дядюшкино орегонское эхо, которое онъ назвалъ «Эхо Великаго Питта», представляло изъ себя двадцатидвухъ-каратную драгоцѣнность и стоило двѣсти шестьдесятъ тысячъ долларовъ, съ даровой придачей земли, такъ какъ оно находилось за четыреста миль отъ какого бы то ни было населенія.

«Между тѣмъ мой путь былъ путь розъ. Я былъ нареченнымъ женихомъ единственной и любимой дочери одного англійскаго графа и меня любили до безумія.

«Въ присутствіи этого дорогого существа, я утопалъ въ цѣлыхъ моряхъ блаженства. Родственники были довольны, такъ какъ имъ всѣмъ было извѣстно, что я единственный наслѣдникъ дяди, котораго цѣнили милліоновъ въ пять долларовъ. Между тѣмъ никто изъ насъ не зналъ, что дядя сдѣлался коллекторомъ въ большихъ размѣрахъ, чѣмъ для эстетическаго развлеченія.

«Тутъ-то собрались тучи надъ моей беззаботной головушкой. Божественное эхо, съ тѣхъ поръ извѣстное всему міру подъ именѣмъ Великаго Когинора или Горне повторенія — было открыто. Это была драгоцѣнность въ шестьдесятъ пять каратовъ. Вы произносите слово, и оно повторяетъ вамъ его въ продолженіе пятънадцати минутъ, если только день ясный. Но въ то же время открылся и другой фактъ: другой коллекторъ появился на полѣ битвы. Оба они бросились въ погоню за безцѣннымъ пріобрѣтеніемъ. Имѣніе состояло изъ двухъ маленькихъ горъ, раздѣленныхъ неглубокимъ оврагомъ, за Нью-Іоркскимъ штатомъ. Оба коллектора пріѣхали на мѣсто въ одно и то же время и ни одинъ не подозрѣвалъ о присутствіи другого. Эхо не все принадлежало одному человѣку. Нѣкто Уильямсонъ-Боливаръ-Джарвисъ владѣлъ восточной горой, а нѣкій Гарбисонъ Дж. Бледзо — западной; оврагъ служилъ между ними границей. Такъ что въ то время, какъ дядя покупалъ гору Джарвиса за тринадцать милліоновъ двѣсти восемьдесятъ пять тысячъ долларовъ, противная сторона покупала бледзовскую гору за что-то больше трехъ милліоновъ.

«Теперь предвидите ли вы естественный результата? Благороднѣйшая на землѣ коллекція эхо навѣки оказывалась неполною, такъ какъ въ нее входила только половина царя-эхо вселенной. Каждый былъ недоволенъ этимъ общимъ владѣніемъ и ни одинъ не хотѣлъ продать другому. Пошли ссоры, споры и огорченія. Наконецъ, другой коллекторъ съ злонамѣренностью, на какую способенъ только коллекторъ, противъ своего брата ближняго, началъ срывать свою гору!

«Онъ, видите ли, рѣшилъ, что если онъ не можетъ владѣть эхомъ, такъ никто не будетъ владѣть имъ. Онъ сроетъ гору и тогда дядиному эхо не на чемъ будетъ отдаваться. Дядюшка протестовалъ, но тотъ отвѣтилъ: «Я владѣю однимъ концомъ этого эхо и предпочитаю уничтожить его; о вашемъ концѣ вы должны заботиться сами».

— Тогда дядя подалъ на него въ судъ. Тотъ аппелировалъ въ высшую инстанцію. Они довели до верховнаго суда Соединенныхъ Штатовъ. Безпокойствамъ конца не было. Двое изъ судей считали, что эхо есть личная собственность, такъ какъ оно невидимо, неосязаемо, но тѣмъ не менѣе продажно и передаточно, а слѣдовательно обложимо податью. Двое другихъ предполагали, что эхо—реальное имущество, такъ какъ оно нераздѣльно связано съ землей и не можетъ передвигаться съ мѣста на мѣсто, прочіе судьи утверждали, что эхо совсѣмъ не составляетъ собственности.

«Въ концѣ концовъ было рѣшено, что эхо есть собственность, что горы—собственность, что оба человѣка были отдѣльными и самостоятельными владѣльцами каждой изъ двухъ горъ, но эхо находилось у нихъ въ общемъ владѣніи. Поэтому отвѣтчикъ имѣетъ полное право срыть свою гору, такъ какъ она принадлежитъ только ему одному, но долженъ выдать обязательство въ три милліона долларовъ въ вознагражденіе убытковъ, которые понесетъ мой дядя, вслѣдствіе потери своей половины эхо. Это рѣшеніе запрещало также дядѣ пользоваться горою отвѣтчика для отраженія своей части эхо, безъ согласія послѣдняго. Онъ могъ пользоваться только своею собственной горой. Если его часть эхо не будетъ дѣйствовать, при такихъ условіяхъ, это, конечно, весьма печально, но пособить горю судъ не находилъ способа. Равнымъ образомъ судъ запрещалъ и отвѣтчику пользоваться горою дяди для отраженія его части эхо безъ согласія его. Вы понимаете великій результатъ? Ни одинъ изъ нихъ не хотѣлъ дать согласія, и поневолѣ великій, могущественный голосъ этого удивительнаго и благороднаго эхо долженъ былъ смолкнуть навсегда. До сихъ поръ эта великолѣпная собственность связана этимъ рѣшеніемъ и не можетъ быть продана.

«За недѣлю до моей свадьбы, когда я утопалъ въ волнахъ блаженства и вся знать собралась съ близка и изъ далека почтить наше бракосочетаніе, пришло извѣстіе о смерти моего дяди, а также копія его завещанія, дѣлавшаго меня его единственнымъ наслѣдникомъ. Онъ скончался; увы, моего дорогого благодѣтеля не стало! Мысль эта до сихъ поръ сжимаеть мнѣ сердце. Я передалъ завѣщаніе графу. Я не могъ читать его сквозь ослѣплявшія меня слезы. Графъ прочелъ его и затѣмъ сурово спросилъ:

«— Сэръ, вы называете это состояніемъ? Безъ сомненія, оно считается такимъ лишь въ вашей надувательской странѣ. Сэръ, вы назначаетесь единственнымъ наслѣдникомъ обширной коллекціи эхо, если только можно назвать коллекціей вещи, разбросанныя вдоль и поперекъ всего американскаго континента. Сэръ, это не все; вы по уши въ долгахъ. У васъ нѣтъ ни одного не заложеннаго эхо. Сэръ, я не жестокій человѣкъ, но я долженъ заботиться объ интересахъ своего ребенка. Если бы у васъ было хоть одно эхо, которое бы вы могли честно назвать своимъ, будь у васъ хоть одно эхо, свободное отъ долговъ и вы могли бы удалиться туда съ моей дочерью и скромнымъ, трудолюбивымъ земледѣліемъ, обработать его и такимъ образомъ устроить себѣ какіе-нибудь доходы, я бы не сказалъ нѣтъ. Но я не могу выдать мою дочь за нищаго. Отойди отъ него, моя дорогая. Идите, сэръ. Возьмите ваши заложенныя и перезаложенныя эхо и покиньте меня навсегда!

«Моя благородная Целестина вцѣпилась въ меня со слезами, охватила меня любящими руками и поклялась, что она охотно, нѣтъ, радостно, выйдетъ за меня, хотя бы у меня не было ни одного эхо въ мірѣ. Но это было невозможно. Мы были разлучены, она—чтобы исчахнуть и умереть черезъ годъ, я—чтобы влачить эти долгіе, жизненные дни, печально и грустно, ежедневно и ежечасно молясь о томъ убѣжищѣ, которое, наконецъ, соединить насъ въ томъ дорогомъ царствѣ, гдѣ нечестивые перестаютъ мучиться и утомленные отдыхаютъ. Теперь, сэръ, будьте добры, взгляните на эти планы и снимки въ моемъ портфелѣ. Я уверенъ, что могу продать эхо дешевле, чѣмъ всякій другой торговецъ. Вотъ это, напримѣръ, тридцать лѣтъ тому назадъ стоившее моему дядѣ десять долларовъ, прелестнѣйшая вещица во всемъ Техасѣ. Я уступлю вамъ его за…

— Позвольте васъ прервать, сказалъ я. — Другъ мой, сегодня мнѣ отбоя нѣтъ отъ проходимцевъ. Я купилъ швейную машину, совершенно мнѣ не нужную, купилъ карту, невѣрную во всѣхъ подробностяхъ; купилъ часы, которые не идутъ; купилъ жидкость отъ моли, которую моль предпочитаетъ всякому другому питью; купилъ безконечное количество безполезныхъ изобрѣтеній; теперь съ меня довольно этихъ глупостей. Мнѣ не нужно вашихъ эхо, даже и даромъ. Я не могъ бы оставить его на мѣстѣ. Я всегда ненавидѣлъ людей, пытавшихся продать мнѣ эхо. Видите, вотъ это ружье? Такъ берите вашу коллекцію и убирайтесь. Не доводите меня до кровопролитія.

Но онъ только улыбнулся печальной, ласковой улыбкой и вытащилъ еще нѣсколько діаграммъ. Вы прекрасно знаете результатъ, потому что если вы разъ отворили дверь проходимцу, то ужь дѣло кончено и вы осуждены терпѣть пораженіе.

Къ концу невыносимаго часа я сладился съ этимъ человѣкомъ. Я купилъ два двузарядныя эхо, въ хорошемъ состояніи, и затѣмъ онъ далъ въ придачу еще одно, которое было не продажно, потому что говорило только по-нѣмецки.

• пер. В. О. Т.