ледѣліемъ, обработать его и такимъ образомъ устроить себѣ какіе-нибудь доходы, я бы не сказалъ нѣтъ. Но я не могу выдать мою дочь за нищаго. Отойди отъ него, моя дорогая. Идите, сэръ. Возьмите ваши заложенныя и перезаложенныя эхо и покиньте меня навсегда!
«Моя благородная Целестина вцѣпилась въ меня со слезами, охватила меня любящими руками и поклялась, что она охотно, нѣтъ, радостно, выйдетъ за меня, хотя бы у меня не было ни одного эхо въ мірѣ. Но это было невозможно. Мы были разлучены, она—чтобы исчахнуть и умереть черезъ годъ, я—чтобы влачить эти долгіе, жизненные дни, печально и грустно, ежедневно и ежечасно молясь о томъ убѣжищѣ, которое, наконецъ, соединить насъ въ томъ дорогомъ царствѣ, гдѣ нечестивые перестаютъ мучиться и утомленные отдыхаютъ. Теперь, сэръ, будьте добры, взгляните на эти планы и снимки въ моемъ портфелѣ. Я уверенъ, что могу продать эхо дешевле, чѣмъ всякій другой торговецъ. Вотъ это, напримѣръ, тридцать лѣтъ тому назадъ стоившее моему дядѣ десять долларовъ, прелестнѣйшая вещица во всемъ Техасѣ. Я уступлю вамъ его за…
— Позвольте васъ прервать, сказалъ я. — Другъ мой, сегодня мнѣ отбоя нѣтъ отъ проходимцевъ. Я купилъ швейную машину, совершенно мнѣ не нужную, купилъ карту, невѣрную во всѣхъ подробностяхъ; купилъ часы, которые не идутъ; купилъ жидкость отъ моли, которую моль предпочитаетъ всякому другому питью; купилъ безконечное количество безполезныхъ изобрѣтеній; теперь съ меня довольно этихъ глупостей. Мнѣ не нужно вашихъ эхо, даже и даромъ. Я не могъ бы оставить его на мѣстѣ. Я всегда ненавидѣлъ людей, пытавшихся продать мнѣ эхо. Видите, вотъ это ружье? Такъ берите вашу коллекцію и убирайтесь. Не доводите меня до кровопролитія.
Но онъ только улыбнулся печальной, ласковой улыбкой и вытащилъ еще нѣсколько діаграммъ. Вы прекрасно знаете результатъ, потому что если вы разъ отворили дверь проходимцу, то ужь дѣло кончено и вы осуждены терпѣть пораженіе.
Къ концу невыносимаго часа я сладился съ этимъ человѣкомъ. Я купилъ два двузарядныя эхо, въ хорошемъ состояніи, и затѣмъ онъ далъ въ придачу еще одно, которое было не продажно, потому что говорило только по-нѣмецки.
