Великая революция в Питкэрне (Твен; Львова)/ДО

Великая революція въ Питкэрнѣ
авторъ Маркъ Твэнъ (1835—1910), пер. Т. П. Львова

Собраніе сочиненій Марка Твэна (1896—1899)

Оригинал: англ. The Great Revolution in Pitcairn. — Перевод опубл.: 1879 (оригиналъ), 1896 (переводъ). Источникъ: Собраніе сочиненій Марка Твэна. — СПб.: Типографія бр. Пантелеевыхъ, 1898. — Т. 8.

Великая революція въ Питкэрнѣ.

---

Позвольте мнѣ нѣсколько освѣжить память читателя.

Лѣтъ сто тому назадъ экипажъ британскаго судна «Благость» взбунтовался, спустилъ капитана и офицеровъ въ открытое морѣ, овладѣлъ кораблемъ и направился къ югу. Они добыли себѣ женъ съ острова Таити, затѣмъ пристали къ маленькому уединенному утесу, среди Тихаго Океана, называемому островъ Питкэрнъ, разобрали корабль, сняли съ него все, что могло быть полезнымъ для новой колоніи и поселились на берегу.

Питкэрнъ лежитъ такъ далеко отъ торговаго пути, что прошло много лѣтъ, прежде чѣмъ другой корабль присталъ къ нему. Онъ всегда считался необитаемымъ островомъ, такъ что, когда корабль, наконецъ, бросилъ тамъ якорь въ 1808 г., капитанъ былъ очень удивленъ увидѣть тамъ населеніе.

Мятежники сначала ссорились между собой и убивали другъ друга, такъ что отъ прежней линіи осталось человѣка два-три. Трагедіи эти, однако, происходили уже послѣ рожденія извѣстнаго количества дѣтей, такъ что въ 1808 г. населеніе острова доходило до двадцати семи человѣкъ. Джонъ Адамсъ, главный мятежникъ, былъ еще живъ и собирался прожить еще долго; онъ считался губернаторомъ и патріархомъ острова и изъ мятежника и убійцы превратился въ христіанина и проповѣдника; народъ его — 22 человѣка, были также теперь набожнѣйшими и достойнѣйшими христіанами. Адамсъ давно уже вывѣсилъ британскій флагъ и отдалъ свой островъ подъ покровительство Британскаго королевства.

Въ настоящее время народонаселеніе возрасло до девяносто человѣкъ: шестнадцать мужчинъ и девятнадцать женщинъ, двадцать пять мальчиковъ и тридцать дѣвочекъ. Всѣ они потомки мятежниковъ, всѣ носятъ ихъ фамиліи и всѣ говорятъ по-англійски и только по-англійски. Островъ высоко поднимается надъ моремъ; берега его круты и скалисты. Въ немъ около трехъ четвертей мили длины и въ нѣкоторыхъ мѣстахъ почти полмили ширины. Вся имѣющаяся на немъ пахатная земля держится различными семьями, согласно раздѣленію, сдѣланному много лѣтъ тому назадъ. Тамъ есть живыя твари: козы, свиньи, куры и кошки, но нѣтъ собакъ и нѣтъ крупныхъ животныхъ. Тамъ есть одна церковь, играющая также роль внутренней крѣпости, школы и публичной библіотеки. Титулъ губернатора въ теченіе одного или двухъ поколеній слѣдующій: «Начальникъ и главный правитель, подвластный ея императорскому величеству, королевѣ Великобританской». Его обязанностью было настолько же составленіе законовъ, насколько примѣненіе ихъ. Должность его была избирательная. Всякій, достигшій семнадцатилѣтняго возраста, безъ различія половъ, имѣлъ голосъ.

Обыкновеннымъ занятіемъ населенія было рыболовство и земледѣліе, обыкновеннымъ развлеченіемъ — церковная служба. На островѣ никогда не было ни одной лавки, никогда не было денегъ. Привычки и одежда народа были весьма первобытны и законы его просты до ребячества. Они жили въ глубокомъ субботнемъ спокойствіи, вдали отъ міра и его вожделѣній и тревогъ, не зная и не заботясь о томъ, что дѣлается въ могушественныхъ государствахъ, лежащихъ за ихъ безграничнымъ морскимъ уединеніемъ. Разъ въ три-четыре года лриставалъ къ нимъ корабль, волновалъ ихъ старыми извѣстіями о битвахъ и опустошительныхъ эпидеміяхъ, о павшихъ тронахъ, свергнутыхъ династіяхъ, обмѣнивалъ у нихъ фланель и мыло на хлѣбное дерево и ямовый корень и уплывалъ дальше, оставляя ихъ снова углубляться въ ихъ мирные сны и набожныя развлеченія.

8 сентября текущаго года адмиралъ де-Горсей, главнокомандующій британскимъ флотомъ Тихаго океана, посѣтилъ островъ Питкэрнъ и слѣдующимъ образомъ выражается о немъъ въ своемъ оффиціальномъ докладѣ адмиралтейству:

«У нихъ есть бобы, морковь, капуста, рѣпа и немного маису, ананасы, фиги, апельсины, лимоны и кокосовые орѣхи. Одежда добывается только съ кораблей, пристающихъ за запасами. На островѣ нѣтъ источниковъ, но такъ какъ тамъ обыкновенно разъ въ мѣсяцъ идетъ дождь, то у нихъ множество воды, хотя въ прежніе годы они нѣсколько разъ страдали отъ засухи. Никакихъ спиртныхъ напитковъ, кромѣ лекарственныхъ, не употребляется и пьянство у нихъ неизвѣстно. «Каковы необходимыя для островитянъ вещи опредѣляется тѣми, которыя мы доставляемъ имъ кораблями, приходящими за провизіей, а именно фланель, саржа, нитки, башмаки, гребни, табакъ и мыло. Они также очень нуждаются въ картахъ и грифельныхъ доскахъ для своей школы, а также и въ разнообразъныхъ орудіяхъ. По моему настоянію, они снабжены національнымъ флагомъ, чтобы развертывать его при появленіи кораблей, и маленькой пилой, въ которой они очень нуждались. Надѣюсь, что это встрѣтить одобреніе ихъ милостей. Если бы англійскій народъ могъ только знать о нуждахъ этой весьма достойной маленькой колоніи, они бы не терпѣли болѣе ни въ чемъ недостатка.

«Богослуженіе отправляется каждое воскресенье въ 10 ч. 30 м. по полун. и въ 3 ч. по полуд. въ зданіи, построенномъ для этой цѣли Джономъ Адамсомъ и употреблявшемся имъ вплоть до самой его смерти въ 1829 г. Оно совершается въ точномъ соглашеніи съ литургіей англиканской церкви мистеромъ Симономъ Юнгомъ, ихъ избраннымъ пасторомъ, пользующимся у нихъ большимъ почетомъ и уваженіемъ. Урокъ Библіи дается, при чемъ кому приличествуетъ — присутствуютъ. Въ первую пятницу каждаго мѣсяца также бываютъ молитвенныя собранія. Въ каждомъ домѣ утромъ прежде всего читается семейная молитва и вечеромъ молитвою же заканчивается день. Пища никогда не принимается безъ благословенія Божія и по окончаніи ея возносятся благодаренія. Нельзя говорить иначе, какъ съ глубокимъ уваженіемъ о религіозныхъ обрядахъ островитянъ. Народъ, для котораго величайшее счастье и радость — сообщеніе съ Богомъ своимъ, пѣніе Ему хвалебныхъ гимновъ, народъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, прилежный, веселый и, по всей вѣроятности, менѣе порочный, чѣмъ всякое другое общество, не нуждается въ священникѣ».

Тутъ я дошелъ до одной фразы въ докладѣ адмирала, которую онъ, безъ сомнѣнія, беззаботно настрочилъ, ни мало не задумавшись надъ этимъ дѣломъ. Онъ и представить себѣ не могъ, что за трагическое предсказаніе содержала въ себѣ она. Вотъ эта фраза:

«Островъ сдѣлалъ сомнительное пріобрѣтеніе въ лицѣ одного иностранца, американца.

Пріобрѣтеніе дѣйствительно сомнительное! Капитанъ Ормеби, командиръ американскаго судна «Горнетъ», пришелъ къ Питкэрну мѣсяца черезъ четыре послѣ посѣщенія адмирала и все, касающееся этого американца, извѣстно намъ изъ собранныхъ имъ фактов. Изложимъ эти факты въ историческомъ порядкѣ. Американца звали Бётеруортъ Стэвели. Познакомившись со всѣми жителями, на что потребовалось лишь нѣсколько дней, онъ началъ всѣми способами пріобрѣтать ихъ расположеніе. Онъ сдѣлался чрезвычайно популяренъ и пользовался высокимъ уваженіемъ. Первою его заботою было бросить свѣтскій образъ жизни и посвятить всѣ свои силы религіи. Онъ постоянно читалъ Библію или молился, или пѣлъ гимны, или просилъ благословенія. Никто не могъ сравниться съ нимъ въ «свободѣ» молитвы, никто не могъ молиться такъ долго и такъ хорошо.

Наконецъ, когда онъ рѣшилъ, что время настало, онъ началъ тайно посѣвать раздоръ среди народа. Съ самаго начала его зрѣло обдуманною цѣлью было ниспровергнуть управленіе, но онъ держалъ эти мысли при себѣ. Съ разными личностями онъ употреблялъ разные способы. Въ одномъ домѣ онъ возбуждалъ неудовольствъіе по поводу слишкомъ короткой воскресной службы; онъ увѣрялъ, что въ воскресенье должно быть три трехчасовыхъ службы вмѣсто двухъ только. Многіе и раньше втайнѣ держались этого мнѣнія; теперь они частнымъ образомъ сплотились въ партію, чтобы добиться этого. Онъ объяснилъ нѣкоторымъ женщинамъ, что онѣ пользуются недостаточнымъ правомъ голоса на молитвенныхъ собраніяхъ, и образовалась другая партія. Онъ не пренебрегалъ ни однимъ оружіемъ, снизошелъ даже до дѣтей и поднялъ неудовольствіе въ ихъ душѣ, внушивъ имъ, что имъ недостаточно одной воскресной школы. Это создало третью партію.

Какъ глава всѣхъ этихъ партій, онъ оказался величайшею силою въ общинѣ. Тогда онъ приступилъ къ дальнѣйшимъ дѣйствъіямъ — не болѣе не менѣе, какъ обвиненію главнаго начальника Джэмса Русселя Никой, человѣка прекрасной репутаціи и съ хорошимъ состояніемъ, то есть собственнымъ домомъ, съ гостиной, тремя акрами съ половиной ямого поля и единственной въ Питкэрнѣ лодкой — китоловной шлюпкой. Къ несчастью, предлогъ къ этому обвиненію представился какъ разъ въ надлежащее время. Однимъ изъ давнѣйшихъ и драгоцѣннѣйшихъ законовъ страны былъ межевой законъ. Онъ соблюдался съ большимъ почтеніемъ и считался оплотомъ свободы гражданъ. Въ теченіе тридцати лѣтъ, важное дѣло противъ этого закона разбиралось по слѣдующему поводу: цыпленокъ, принадлежащій Елизаветѣ Юнгъ (дочери Джона Мила, одного изъ мятежниковъ «Благости», ей въ то время было уже 58 лѣтъ) зашелъ на землю Четверга Октября Христіана (правнука другого мятежника Флетчера Христіана, 29-ти лѣтъ отъ роду). Христітанъ убилъ цыпленка. По закону онъ могъ оставить у себя цыпленка или, если предпочиталъ, могъ возвратить трупъ его владѣлицѣ и получить вознагражденіе, въ размѣрѣ, равномъ убыткамъ, причиненнымъ нарушителемъ предѣловъ. Судъ постановилъ, чтобы: «Вышепоименованный Христіанъ возвратилъ трупъ сказанной Елизаветѣ Юнгъ и потребовалъ съ нея одинъ четверикъ яму, въ вознагражденіе за протыри и убытки». Но Елизавета Юнгъ сочла это требованіе чрезмѣрнымъ и стороны не могли придти къ соглашенію. Христіанъ подалъ искъ. Онъ проигралъ дѣло въ мировомъ судѣ, плата за убытки была понижена до полчетверика, что онъ счелъ недостаточнымъ. Онъ аппелировалъ, дѣло затянулось въ высшихъ инстанціяхъ на нѣсколько лѣтъ и всякій разъ прежній вердиктъ подтверждался. Наконецъ, дѣло попало въ верховный судъ и тамъ пролежало двадцать лѣтъ. Но прошлымъ лѣтомъ даже верховный судъ пришелъ, наконецъ, къ рѣшенію и подтвердилъ опять таки первый приговоръ. Тогда Христіанъ сказалъ, что онъ удовлотворенъ; но Стэвели присутствовалъ при этомъ и шепнулъ ему и его адвокату: «Съ однимъ условіемъ», чтобы ему былъ показанъ законъ и чтобы онъ могъ убѣдиться, что онъ существуетъ. Это была странная мысль, но весьма изобрѣтательная. Заявленіе было сдѣлано. Послали въ домъ начальника; посланный вернулся, что законъ исчезъ изъ государственныхъ архивовъ.

Судъ призналъ свое послѣднее рѣшешіе недѣйствительнымъ, такъ какъ оно было сдѣлано по несуществующему закону. Произошло сильное возбужденіе. По всему острову разошлась вѣсть, что палладіумъ общественной свободы утерянъ, — вѣроятно, измѣннически уничтоженъ. Черезъ полчаса все населеніе было въ зданіи суда, т. е. въ церкви. Послѣдовало сверженіе губернатора по проискамъ Стэвели. Осужденный переносилъ свое несчастье съ достоинствомъ, приличнымъ его важному сану. Онъ не просилъ, не разсуждалъ даже, онъ просто заявилъ въ свою защиту, что не дотрогивался до пропавшаго закона, что держалъ государственныя книги въ томъ самомъ свѣчномъ ящикѣ, который съ самаго начала употреблялся для его сохраненія и, что онъ былъ невиненъ въ уничтоженіи потеряннаго документа. Но ничто не могло спасти его. Онъ былъ обвиненъ въ необъявленіи измѣны, отрѣшенъ отъ должности и все имущество его конфисковано.

Самой слабой стороной всего этого позорнаго дѣла была при чина, которою они объясняли похищеніе имъ закона; онъ сдѣлалъ это въ пользу Христіана, такъ какъ Христіанъ былъ его кузеномъ! Дѣло въ томъ, что одинъ только Стэвели не былъ его кузеномъ. Читатель, вѣроятно, помнить, что всѣ эти люди были потомками шести человѣкъ, что первыя дѣти ихъ переженились между собой и произвели на свѣтъ внуковъ-мятежниковъ; внуки въ свою очередь пережинились и произвели на свѣтъ правнуковъ, затѣмъ переженились правнуки, праправнуки и т. д., такъ что теперь всѣ они между собой находятся въ кровномъ родствѣ. И кромѣ того родство это удивительно перемѣшано и сложно. Напримѣръ, одинъ иностранецъ сказалъ островитянину:

— Вы говорите, что эта молодая женщина ваша кузина; минуту передъ тѣмъ вы назвали ее теткой? — Потому что она мнѣ и тетка и кузина. Она также моя сводная сестра, моя племянница, моя четвероюродная сестра, моя тридцатиюродная сестра, моя сорокадвуюродная бабушка, моя невѣстка по первому браку и, наконецъ, на будущей недѣлѣ будетъ моей женой!

Такимъ образомъ обвиненіе въ родственной поблажкѣ было слабо; но все равно, слабое или сильное, оно подходило для Стэвели. Послѣдній былъ немедленно выбранъ на вакантную должность губернатора и началъ усердно трудиться, извергая реформу за реформой изъ каждой поры своего тѣла. Въ короткое время богослуженія начали совершаться вездѣ и безпрерывно. По его приказанію вторая молитва утренней воскресной службы, длившаяся прежде не болѣе тридцати пяти—сорока минуть и состоявшая изъ моленій о всемъ мірѣ, о континентѣ, и затѣмъ слѣдовали нѣкоторыя національныя и родовыя подробности, теперь длилась полтора часа и въ ней молились о всѣхъ народахъ и о всѣхъ планетахъ. Все это очень понравилось; всѣ сказали: «Вотъ теперь это на что-нибудь похоже!» Приказано было удвоить обыкновенную двухчасовую службу. Вся нація пришла, in corpore, выразить свою благодарность новому начальнику. Прежній законъ, запрещавшій готовить въ субботу кушанье, распространился и на ѣду ихъ. Приказано было открыть воскресную школу на всю недѣлю. Радость всѣхъ классовъ была полная. Въ одинъ какой-нибудь мѣсяцъ новый губернаторъ сдѣлался идоломъ народа.

Опять пришло время дѣйствовать этому человѣку. Онъ началъ осторожно возбуждать умы противъ Англіи. Онъ по одиночкѣ отводилъ въ сторону главныхъ гражданъ и говорилъ съ ними въ этомъ духѣ. Затѣмъ онъ сталъ смѣлѣе и сталъ говорить открыто. Онъ говорилъ, что нація обязана передъ самой собой, передъ своей честью, передъ своими великими традиціями возстать во всемъ своемъ могуществѣ и сбросить съ себя «это оскорбительное англійское иго».

Простодушные островитяне отвѣчали:

— Мы не замѣчали, что оно оскорбительно. Чѣмъ оно можетъ оскорбить насъ? Черезъ каждые три, четыре года Англія присылаетъ къ намъ корабль съ одеждой, мыломъ и другими вещами, въ которыхъ мы такъ нуждаемся и которыя получаемъ съ такою благодарностью. Она никогда насъ не тревожить, предоставляя насъ самимъ себѣ.

— Она предоставляетъ васъ самимъ себѣ! Такъ всегда говорили рабы, во всѣ вѣка! Эти рѣчи показываютъ, какъ вы пали, какъ вы сдѣлались низки, какъ животны, подъ тяжестью тираніи. Какъ! Неужели вы забыли всякую человѣческую гордость? Свобода для васъ ничто! Или вы довольны зависимостью отъ чужеземной и ненавистной власти, тогда какъ должны возстать и занять настоящее мѣсто среди священной семьи народовъ! Великое мѣсто, свободное, просвѣщенное, независимое, не какъ слуга коронованнаго владыки, а какъ свободные распорядители своей судьбы, имѣющіе голосъ и власть среди своихъ братьевъ, властителей міра?

Мало-по-малу подобныя рѣчи произвели впечатлѣніе. Граждане начали ощущать на себѣ англійское иго. Они не знали хорошенько, какъ и въ чемъ оно чувствуется, но были совершенно увѣрены, что чувствуется. Они начали роптать и сердиться на свои цѣпи и толковать о спокойствіи и отдыхѣ. Они почувствовали, что ненавидятъ англійскій флагъ, этотъ знакъ и символъ ихъ національнаго униженія. Они перестали смотрѣть на него, проходя мимо капитолія, отводили отъ него глаза и скрежетали зубами, и когда однажды утромъ онъ былъ найденъ затоптаннымъ въ грязь, у подножія шпиля, то ни одинъ изъ нихъ не протянулъ руки, чтобы поставить его на мѣсто. Случилось, наконецъ, то, что рано или поздно должно было случиться. Нѣсколько главныхъ гражданъ явились ночью къ начальнику и сказали:

— Мы больше не въ состояніи переносить эту ненавистную тираннію. Какимъ образомъ намъ избавиться отъ нея?

— Нужно устроить coup-d’état.

— Какъ?

— Coup-d’état. Это вотъ что такое: все уже готово и въ назначенную минуту я, какъ оффиціальный глава націи, публично и торжественно провозглашаю ея независимость и освобождаю ее отъ всякой принадлежности къ какой бы то ни было власти.

— Это очень легко и просто. Мы можемъ хоть сейчасъ это сдѣлать. А затѣмъ, что будетъ нужно?

— Захватить всю оборону и общественную собственность всѣхъ родовъ, установить военные законы, поставить войско и флотъ на военное положеніе и провозгласить имперію!

Такая красивая программа соблазнила этихъ невинныхъ. Они сказали:

— Это великолѣпно, это высоко, но не воспротивится ли Англія?

— Пусть ее, этотъ утесъ все равно, что Гибралтаръ.

— Вѣрно. Но относительно имперіи: нуждаемся ли мы въ императорѣ?

— Вы нуждаетесь, друзья мои, въ объединеніи. Посмотрите на Германію, посмотрите на Италію — онѣ объединены. Въ объединеніи вся суть. Оно возвышаетъ цѣну имуществу, а это обезпечиваетъ прогрессъ. У насъ должно быть постоянное войско и флотъ. Затѣмъ слѣдуютъ налоги, само собою разумѣется. Все это вмѣстѣ составляетъ величіе. Съ объединеніемъ и величіемъ, чего вамъ еще желать? Прекрасно, но только имперія можетъ дать всѣ эти благодѣянія.

Такимъ образомъ, 8 декабря островъ Питкэрнъ былъ провозглашенъ свободнымъ и независимымъ государствомъ. Въ тотъ же день совершилась торжественная коронація Бутерфорта I, императора Питкэрнскаго, сопровождавшаяся большими празднествами и увеселеніями. Весь народъ, за исключеніемъ четырнадцати человѣкъ (по большей части грудныхъ дѣтей), прошелъ мимо трона по одному человѣку въ рядъ, со знаменами и музыкой. Вся процессія растянулась на девяносто футовъ, и говорятъ, что въ три четверти минуты они проходили каждый данный пунктъ. До сихъ поръ ничего подобнаго не случалось въ исторіи острова. Народному восторгу не было границъ.

Немедленно начались имперскія реформы. Были учреждены дворянское сословіе и титулы, назначенъ морской министръ и китоловная лодка спущена на воду, назначенъ военный министръ и приказано немедленно приступить къ образованію постояннаго войска. Выбранъ главный канцлеръ и приказано составить проектъ налоговъ, а также открыть переговоры о политикѣ оборонительной, наступательной и торговой съ иностранными государствами. Назначены генералы и адмиралы, камергеры и шталмейстеры и камеръ-юнкеры.

Этотъ весь матеръіалъ былъ исчерпанъ. Военный министръ, великій князь Галилейскій, заявилъ, что всѣ шестнадцать уроженцевъ имперіи получили высшія должности и слѣдовательно не согласятся служить въ рядахъ арміи; поэтому наборъ постояннаго войска былъ пріостановленъ. Морской министръ, графъ Араратскій, заявилъ подобную же жалобу. Онъ сказалъ, что готовь самолично управлять китоловной лодкой, но что необходимо снабдить ее людьми.

Императоръ сдѣлалъ, что могъ. Онъ взялъ всѣхъ мальчиковъ свыше десятилѣтняго возраста оть ихъ матерей и отдалъ ихъ въ военную службу, составивъ изъ нихъ отрядъ изъ семнадцати рядовыхъ, подъ командой одного генералъ-лейтенанта и двухъ генералъ-маіоровъ. Это удовлетворило военнаго министра, но возбудило ненависть всѣхъ матерей на островѣ; онѣ говорили, что ихъ дорогія дѣти найдутъ кровавую смерть на полѣ битвы и что онъ отвѣтить за это. Нѣкоторыя изъ самыхъ неутѣшныхъ и огорченныхъ постоянно подстерегали императора и бросали въ него ямомъ, не обращая вниманія на тѣлохранителей.

Въ виду крайней скудости матеріала оказалось необходимымъ потребовать отъ генералъ-почтмейстера, герцога Виѳанскаго, грести веслами во флотѣ, а затѣмъ поставить дворянина низшаго разряда, нѣкоего виконта Ханаанскаго назначить верховнымъ судьей по гражданскимъ дѣламъ. Это возбудило открытое недо вольство герцога Виѳанскаго и превратило его въ тайнаго заговорщика. Императоръ предвидѣлъ это, но предотвратить не могъ.

Дѣло шло все хуже и хуже. Въ одинъ прекрасный день императоръ возвелъ Нанси Питера въ санъ перессы и женился на ней въ слѣдующій, несмотря на то, что, по государственнымъ причинамъ, кабинетъ совѣтовалъ ему жениться на Эммалинѣ, старшей дочери архіепископа Виѳлеемскаго. Это произвело волненіе въ могущественной партіи — въ церкви. Новая императрица укрѣпила за собой дружбу и поддержку двухъ третей изъ тридцати взрослыхъ женщинъ, принявъ ихъ въ число статсъ-дамъ и фрейлинъ, но тѣмъ же самымъ нажила себѣ смертельныхъ враговъ въ остальныхъ двѣнадцати. Скоро семейства статсъ-дамъ начали бунтоваться, такъ какъ дома некому было хозяйничать. Двѣнадцать обойденныхъ женщинъ отказались поступить въ императорскую кухню, въ качествѣ служанокъ, такъ что императрицѣ пришлось потребовать, чтобы графиня Іерихонская и другія знатныя придворный дамы носили воду, мели дворецъ и вообще исполняли всякую мелкую и черную работу. Это поселило неудовольствіе въ этомъ вѣдомствѣ.

Всякій чувствовалъ, что подати, назначенныя для содержанія арміи, флота и всѣхъ остальныхъ имперскихъ установленій, были необыкновенно обременительны и приводили населеніе къ нищенству. Отвѣтъ императора: «Посмотрите на Германію, посмотрите на Италію! Чѣмъ вы лучше ихъ? Развѣ у васъ нѣтъ объединенія», не удовлетворялъ ихъ. Они сказали: «Объединеніе ѣсть нельзя, а мы умираемъ съ голоду. Земледеліе заброшено; все — во флотѣ, всѣ — въ войскь, всѣ на общественной службѣ, всѣ въ мундирахъ; нечего ѣсть, нечего дѣлать и нѣкому обработывать поля!»

— Взгляните на Германію, взгляните на Италію. Вездѣ то же самое. Таково объединеніе и другого способа установить его нѣтъ, нѣтъ другого способа удержать его, разъ оно установлено, — отвечалъ всегда бѣдный императоръ.

Но ворчуны повторяли:

— Мы не можемъ вынести налоговъ, не можемъ!

Къ довершенію всего кабинетъ донесъ о національномъ долгѣ, доходящемъ почти до сорока пяти долларовъ, то есть по полъ-доллару на человѣка. Они предложили учредить фонды. Они слышали, что это всегда дѣлается въ такихъ случаяхъ. Они предложили наложить пошлину на ввозъ и вывозъ. Желали также выпустить облигаціи и бумажныя деньги, размѣниваемыя ямомъ и капустой, черезъ пятьдесятъ лѣтъ. Они сказали, что плата войску и флоту и всей правительственной механикѣ сильно задержана и необходимо что-нибудь предпринять и предпринять немедленно, иначе произойдетъ народная несостоятельность и, можетъ быть, мятежъ и революція. Императоръ сейчасъ же рѣшился на крайнюю мѣру, притомъ на такую, о какой никогда еще не слышали на островѣ Питкэрнѣ. Онъ отправился въ воскресенье утромъ въ церковь, съ войскомъ по пятамъ, и приказалъ государственному канцлеру сдѣлать сборъ. Это переполнило чашу. Одинъ за другимъ граждане вставали и отказывались подчиниться этому неслыханному оскорбленію и каждый отказъ сопровождался конфискаціей имущества недовольнаго. Это скоро прекратило отказы, и сборъ продолжался среди мрачнаго и зловѣщаго молчанія. Выходя изъ церкви съ войскомъ, императоръ сказалъ:

— Я покажу вамъ, кто здѣсь хозяинъ!

Нѣсколько человѣкъ крикнуло въ отвѣтъ:

— Къ чорту объединеніе!

Они тотчасъ же были арестованы и вырваны изъ объятій своихъ рыдающихъ друзей солдатами.

Но въ это время, какъ могъ бы предвидѣть заранѣе всякій пророкъ, проявился соціалъ-демократъ. Когда императоръ вступилъ въ императорскую позолоченную колесницу, поданную къ церковнымъ дверямъ, соціалъ-демократъ разъ пятнадцать, шестнадцать пырнулъ его гарпуномъ, но, къ счастью, съ такою, свойственною соціалъ-демократамъ, невѣрностью руки, что не причинилъ ему никакого вреда.

Въ ту же ночь разыгрался бунтъ. Народъ поднялся, какъ одинъ человѣкъ, хотя сорокъ девять революціонеровъ принадлежали къ слабому полу. Пѣхота бросила вилы, артидлерія откинула кокосовые орѣхи, флотъ возмутился; императоръ былъ схваченъ, связанъ и запертъ во дворцѣ. Онъ былъ очень огорченъ; онъ сказалъ:

— Я освободилъ васъ отъ жестокой тиранніи, я поднялъ васъ изъ вашего униженія, я сдѣлалъ васъ народомъ, среди народовъ, я далъ вамъ сильное, сплоченное управленіе и, кромѣ всего этого, я далъ вамъ высшее благо — объединеніе! Я сдѣлалъ все это и вотъ въ награду мнѣ — оскорбленія, ненависть и эти узы. Возьмите меня. Дѣлайте со мной, что хотите. Я слагаю съ себя корону и всѣ свои достоинства и съ радостью освобождаюсь отъ ихъ тяжелаго бремени. Для вашей пользы я принялъ ихъ, для вашей пользы отдаю вамъ ихъ обратно. Императорскихъ регалій болѣе не существуетъ. Теперь разрушайте и оскверняйте, если хотите, безполезныя установленія.

Единствомъ голосовъ, народъ приговорилъ императора и соціалъ демократа къ вѣчному лишенію церковнаго богослуженія или, если они предпочитаютъ, къ вѣчнымъ работамъ на галерахъ, въ китоловной лодкѣ. На следующій день народъ опять собрался, снова вывѣсилъ британскій флагъ, призналъ британскую тираннію, разжаловалъ дворянъ въ простолюдиновъ и тотчасъ же принялся за обработку заброшенныхъ ямовыхъ полей, за прежнія, полезныя ремесла и спасительныя и утѣшительныя молитвы. Эксъ-императоръ возвратилъ пропавшій межевой законъ и сознался, что онъ похитилъ его не съ тѣмъ, чтобы обидѣть кого-нибудь, но чтобы способствовать достиженію своихъ политическихъ цѣлей. Тогда народъ возвратилъ прежнему губернатору его мѣсто, а также отобранное у него имущество.

По нѣкоторомъ размышленіи, эксъ-императоръ и соціалъ-демократъ предпочли вѣчное лишеніе церковнаго богослуженія, вѣчнымъ галернымъ работамъ «съ вѣчнымъ богослуженіемъ», какъ они выражались.

Народъ рѣшилъ, что эти несчастные потеряли разсудокъ отъ волненія, и счелъ за лучшее на время посадить ихъ въ заключеніе, что и было сдѣлано.

Такова исторія Питкэрнскаго «сомнительнаго пріобрѣтенія».

---

• пер. В. О. Т.