Какъ въ Западной Европѣ, такъ и у насъ первоначальная форма промышленности была домашняя, въ тѣхъ тѣсныхъ рамкахъ производства, которыя были необходимы для удовлетворенія самыхъ первыхъ потребностей человѣка. Въ Европѣ эта форма быстро переходитъ въ цеховую рѣзко опредѣленнаго характера замкнутыхъ корпоративныхъ началъ. У насъ, въ Россіи, вплоть до появленія фабрикъ и заводовъ, она сохраняетъ во всей неприкосновенности свой домашній характеръ и полную свободу. Затѣмъ на Западѣ цеховой строй способствовалъ сосредоточенію ремесленной промышленности исключительно въ городахъ; сельская промышленность, продолжавшая сохранять свой домашній характеръ вплоть до возникновенія фабрикъ, тамъ, на Западѣ, не имѣла значенія. Наша ремесленная промышленность, наоборотъ, была несравненно болѣе развита въ деревняхъ и селахъ; она распространилась по всему лицу русской земли; ремесло, конечно, въ самой грубой формѣ, вездѣ сопровождало русскаго человека: и пахаря, вновь раздѣлывающаго цѣлину, и купца въ его переходахъ, и отшельника, ставящаго себѣ въ дикомъ лѣсу жилище; отъ времени до времени оно группировалось тамъ, гдѣ по естественнымъ и другимъ условіямъ, иногда даже по случайнымъ причинамъ, это представлялось наиболее удобнымъ; результаты такой промышленности сказывались[1] на торжкахъ и ярмаркахъ, издавна получившихъ въ Россіи широкое распространеніе. Цеховой мастеровой былъ по преимуществу спеціалистъ, всецѣло отданный своему мастерству, переходившему изъ рода въ родъ; совершенствуясь въ своей спеціальности, онъ развивалъ и улучшалъ свое мастерство сообразно развивавшимся въ обществѣ потребностямъ; издѣлія его находили сбытъ не только въ народѣ, но и въ высшихъ слояхъ общества, не только въ своемъ городе, но и въ другихъ городахъ и государствахъ. Наша домашняя промышленность служила главнымъ образомъ несложнымъ потребностямъ народа; более изящныя издѣлія приходили изъ-за границы. Отсутствіе условій, создавшихъ на Западе цеховой строй, не давало возможности развиться въ среди нашихъ ремесленниковъ строгой специальности; не могло, поэтому, явиться такой же, какъ на Западе, привязанности къ мастерству. Весь вопросъ нашего ремесленника былъ лишь въ томъ, чтобы такъ или иначе существовать, въ чемъ бы ни заключались средства для такого неприхотливаго существования. Если впослѣдствіи ремесла и стали группироваться и, следовательно, спеціализироваться по мѣстностямъ, то все-таки это не была спеціализація въ смысле цеховой организаціи; она вызывалась только естественными условіями местности, которыя обязывали каждаго приходившего въ эту местность обращаться къ извѣстному ремеслу; съ измѣненіемъ этихъ условій, безъ труда сменялось самое мастерство. При томъ ремесло въ большинстве случаевъ служило только подспорьемъ въ добываніи средствъ жизни, которыя давало главнымъ образомъ хлебопашество, основанное на самомъ простомъ способѣ ляднаго земледѣлія. „Лѣса горятъ“, замѣчаетъ Соловьевъ, „готовится богатая жатва; но поселенецъ недолго на ней остается: чуть трудъ станетъ тяжелѣе, онъ идетъ искать новаго мѣста, ибо вездѣ просторъ, везде готовы принять его“.
Но если условія, которыми была обставлена жизнь нашего крестьянина, сложились такъ для него неблагопріятно, что изъ него не могъ выработаться ни настоящей ремесленникъ, въ совершенствѣ владѣющій своимъ мастерствомъ, ни гражданинъ, стремящійся къ развитію своей гражданственности, то тѣ же самыя условія вложили въ него качества, которыхъ не могли дать слишкомъ узкая ремесленная специальность и соединенная съ нею прочная осѣдлость въ городѣ. У насъ личность не была подавлена корпоративнымъ строемъ цеховой организации, не была ослаблена тяготевшей надъ цеховымъ ремесленникомъ опекой. Предоставленный самъ себе, вполне свободный въ выборе своихъ занятій, не привязанный ни къ какому одностороннему дѣлу, съ которымъ на Западѣ неразрывно слита была вся жизнь цехового ремесленника, русскій крестьянинъ ежеминутно долженъ былъ самъ о себѣ промышлять и браться то за то, то за другое дѣло, переходя отъ сохи къ ремеслу и обратно, и постоянно передвигаясь изъ одного места въ другое. Перемена места, вызывавшаяся въ числѣ другихъ причинъ условіями ляднаго хозяйства, необходимость найтись въ новыхъ условіяхъ безъ посторонней помощи, собственнымъ измышленіемъ, разве только въ сообществѣ своихъ семейныхъ и близкихъ, такихъ же какъ онъ странниковъ, — все это должно было сильно возбуждать пытливость ума и развивать сметку, находчивость, смелость, словомъ, всѣ тѣ качества, которыми и въ наше время отличается нашъ русскій человѣкъ. Если, въ противоположность цеховому специалисту, русскаго ремесленника нельзя назвать энциклопедистомъ ремесла, то все-таки слѣдуетъ признать, что выпавшія на его долю условія подготовили его къ быстрому усвоенію всякаго ремесла, съ которымъ впослѣдствіи ему приводилось иметь дѣло. Развившіяся съ началомъ русскаго государства торговыя сношенія почти со всѣмъ тогдашнимъ міромъ вели къ тому же результату, къ подъему нравственныхъ силъ русскаго человѣка. По отзыву современныхъ иностранныхъ писателей, тогдашняя Германія по развитію торговли сравнительно съ Русью пребывала въ невѣжествѣ. Замѣчательно, что эти торговыя сношенія не прерывались ни половецкими набѣгами, ни татарскимъ погромомъ; это тоже характерная черта нашей русской жизни.
Въ зависимости отъ однѣхъ и тѣхъ же общихъ условій, такую же домашнюю форму сохранило вплоть до XVII вѣка и производство у насъ металловъ и металлическихъ издѣлій. Во весь означенный періодъ все это производство сводилось къ одному кузнечному дѣлу. Но кузница того времени имѣла совсѣмъ другое значеніе, чѣмъ какое мы придаемъ ей въ настоящее время; въ ней сосредоточивалась вся тогдашняя металлургія, обнимая, съ одной стороны, рудный процессъ, дававшій матеріалъ для кузницы, съ другой — всѣ тѣ различныя операціи, которымъ могъ быть подвергнутъ этотъ матеріалъ для выдѣлки разныхъ издѣлій. Всѣ такія специальности въ цеховыхъ корпораціяхъ Западной Европы составляли достояніе отдѣльныхъ цеховъ; у насъ все это сосредоточивалось въ рукахъ одного и того же кузнеца, этого единственнаго техника въ городѣ и въ деревнѣ; онъ и плавилъ руду, ковалъ и сваривалъ желѣзо, былъ затѣмъ и слесарь и котельщикъ, придававшій желѣзу различныя по тому времени формы. Нѣчто подобное мы даже и теперь еще можемъ наблюдать въ болѣе глухихъ мѣстностяхъ нашего отечества. Такъ, корелы въ наше время обрабатываютъ руду въ домашнихъ кузницахъ а тутъ же приготовляютъ изъ полученнаго такимъ примитивнымъ способомъ желѣза винтовки, ножи, горбуши или серпы, топоры, словомъ — всѣ вещи, необходимыя для домашняго обихода поморовъ. Въ концѣ 60-хъ и въ началѣ 70-хъ годовъ (да по всей вероятности и теперь) такія же устройства можно было видѣть во многихъ мѣстностяхъ Сибири по Енисею. Максимовъ (Годъ на Сѣверѣ) такъ говоритъ о корельскихъ кузницахъ: „Всѣ винтовки, которыми поморы бьютъ крупного морскаго звѣря, всѣ пищали, изъ которыхъ они стрѣляютъ мелкаго морского звѣря, всѣ ружья, которыми добываютъ лѣснаго звѣря и птицу, выходятъ изъ корельскихъ кузницъ и отсюда расходятся по всей Архангельской губерніи въ самыя отдаленныя ея мѣста, каковы, напримѣръ, Мезенскій и Печорскій края“.
Таковъ общій характеръ развитія нашей горнозаводской промышленности во весь періодъ съ основания Русскаго государства до XVII вѣка. Переходя за симъ къ фактическому изложенію, мы прежде всего должны замѣтить, что не смотря на продолжительность этого періода, обнимающаго цѣлыхъ восемь вѣковъ, онъ не богатъ, да и не могъ быть богатъ фактами. Техника производства желѣза была такъ проста и неподвижна, а продукты, служившіе удовлетворенію несложныхъ потребностей народа, такъ мало обращали на себя со стороны искусства вниманіе современниковъ, что заносить въ лѣтописи было нечего. Въ то время, какъ въ нихъ весьма часто говорится объ обработкѣ золота, серебра и даже мѣди, о желѣзѣ и желѣзныхъ издѣліяхъ упоминается въ рѣдкихъ случаяхъ. Даже самыя имена мастеровъ по обработкѣ драгоцѣнныхъ металловъ и по отливкѣ колоколовъ тщательно заносятся въ лѣтописи; имена же немногихъ только мастеровъ по обработкѣ чугуна и желѣза сохранились лишь на замѣчательныхъ по размѣрамъ артиллерійскихъ орудіяхъ.
Невозможно указать время, съ котораго нашимъ предкамъ сдѣлалось извѣстно желѣзо и способъ его приготовленія. Наша археологія еще слишкомъ молода для того, чтобы съ положительностью отвѣтить на этотъ вопросъ. Въ скиѳскихъ курганахъ, главнымъ образомъ около тѣхъ мѣстъ, гдѣ на нашихъ дняхъ такъ быстро возникло и развилось желѣзное производство, найдено много желѣзныхъ вещей. Въ окрестностяхъ Кривого-Рога и балки Большой-Дубовой найдены даже слѣды древнихъ разработокъ желѣзныхъ рудъ и плавиленныхъ печей. Что скиѳы были знакомы съ желѣзомъ, свидѣтельствуетъ также Геродотъ. Но хотя скиѳы и были родственное намъ племя, тѣмъ не менѣе не славяне. Другой, отличный отъ скиѳскихъ рядъ могильныхъ кургановъ, находится въ центральной Россіи почти во всѣ стороны отъ Москвы; въ нихъ также находятся различные предметы изъ железа. Относительно этихъ кургановъ нашъ археологъ И. Е. Забѣлинъ говоритъ: „если будетъ доказано, что эти могильные курганы суть кладбища тѣхъ именно славянъ, которые, по свидетельству Нестора, жили на этихъ самыхъ мѣстахъ, то мы будемъ имѣть возможность составить довольно верное понятіе о степени искусства выдѣлки металловъ въ эту эпоху“. Тѣмъ не менѣе, тотъ же археологъ не сомневается въ томъ, что „въ древнейшее время нашей исторіи, задолго до принятія Владиміромъ христіанской вѣры, на Руси были уже извѣстны нѣкоторыя ремесла и между прочимъ обработка металловъ. На это указываетъ, напримѣръ, известное преданіе о мечахъ, которыми поляне заплатили дань козарамъ“. Съ большей положительностью можно говорить о первыхъ вѣкахъ сложившейся уже государственной жизни Руси. Уже въ это время славянамъ были известны многіе железные предметы, названія которыхъ постоянно встречаются въ древнихъ памятникахъ. Такъ, некоторые предметы вооруженія — мечи, сабли, копья, рогатины, кончары, сулицы, щиты — упоминаются въ 945 г. въ договорѣ Игоря. Славянамъ были также извѣстны: топоръ или сѣкира, ножъ, ножницы (рѣзальникъ), заступъ (рогалія, мотыка, лыскарь, кирка), котелъ, црѣнъ, пила, долото, сверло, тесло; изъ земледѣльческихъ орудій: лемехъ, рало, коса, серпъ; изъ принадлежностей хозяйства: косари, гвозди, шило, удочка, замки. Изъ кузнечныхъ орудій упоминаются наковальня, молоть, клещи. Разъ существовали орудія производства, то нѣтъ надобности доказывать, что всѣ эти предметы, или по крайней мѣрѣ многіе изъ нихъ, готовились у себя дома; впрочемъ, не лишнее указать, какъ на положительно извѣстный фактъ, что вѣсы и гири, или ставила, пуды выдѣлывались въ Смоленскѣ своими кузнецами. Наконецъ, слова коваль (кузнецъ), ковать встрѣчаются въ самыхъ древнихъ памятникахъ. Въ началѣ XI вѣка на употребленіе и выделку желѣза указываютъ приводимый Несторомъ подъ 1096 г. разсказъ о томъ, какъ мать основателя Кіево-Печерскаго монастыря Ѳеодосія, разгнѣвавшись на него, заковала его въ желѣза. Вообще въ лѣтописяхъ часто упоминаются подъ этимъ наимѣнованіемъ цѣпи, въ которыя славяне заковывали пленныхъ. Не лишнее сослаться также на извѣстное посланіе Даніила-Заточника, въ которомъ упоминается о варкѣ желѣза.
Естественно возникаетъ вопросъ: гдѣ, въ какой именно местности началась въ нашемъ отечествѣ выдѣлка желѣза? Отвѣтить на этотъ вопросъ прежде всего можно такимъ предположеніемъ: первоначальный патріархальный способъ выдѣлки желѣза, вездѣ практикуемый дикими народами и усмотренный въ концѣ XVIII века Мунго-Паркомъ во внутренней Африке, очень не сложенъ и не требуетъ никакихъ, даже самыхъ примитивныхъ механизмовъ: на возвышенномъ мѣсте, болѣе доступномъ притоку воздуха, складывается каменный очагъ, въ который вместе съ сухими дровами закладывается руда; дрова разжигаются; отъ дѣйствія воздуха легкоплавкія части руды отдѣляются, остающаяся губчатая масса приковывается даже на камнѣ ручными молотами. Это первый шагъ къ такъ-называемому сыродутному способу, въ которомъ свободно гуляющій вѣтеръ замѣненъ мѣхами, а дрова углемъ. Нѣтъ сомнѣнія, что этимъ примитивнымъ способомъ, съ улучшеніемъ его впослѣдствіи по образцу сыродутнаго, и наши предки вели свою плавку рудъ. А такъ какъ руды встрѣчаются въ настоящей Европейской Россіи во многихъ мѣстахъ, въ дровахъ тоже не было недостатка, потребность же въ желѣзѣ чувствовалась вездѣ, то естественно предположить, что выдѣлка железа производилась разомъ во многихъ мѣстахъ. Но помимо этого предположенія есть указаніе на то, что въ незапамятныя времена, еще до прихода Рюрика, ковали существовали въ окрестностяхъ настоящаго города Новгородской губерніи Устюжны. Местность эта издавна была извѣстна подъ названіемъ Желѣзнаго-Поля. Здѣсь на пространстве около 60 верстъ по всѣмъ направленіямъ лѣса и теперь покрыты полузаросшими угольными ямами, промоинами или прежними рудными разработками, а открытыя мѣста покрыты шлакомъ отъ бывшихъ плавильныхъ печей. Впрочемъ, какъ предполагаютъ, эти первые ковали русской земли были не славяне, а инородцы, по всей вѣроятности, чудь; даже въ настоящее время населеніе этой местности отличается особымъ складомъ рѣчи, называемой на мѣстѣ чухарою. Близость Весьегонска, гдѣ въ древнее время жило чудское племя весь, тоже служить нѣкоторымъ на то указаніемъ. Устюжна, во всякомъ случаѣ, даже и въ глубокой древности была не единственной мѣстностью, гдѣ выдѣлывалось желѣзо. Извѣстенъ занесенный Несторомъ подъ 1096 г. въ лѣтописи разсказъ, переданный ему новгородцемъ Гюрятой Роговичемъ, посылавшимъ своего отрока въ югру, жившую по западному склону Сѣвернаго Урала и впоследствии перешедшую за Уралъ. Отрокъ Гюряты Роговича разсказывалъ, будто югорцы ходятъ къ горѣ „и въ горѣ той просѣчено оконце мало, но кажутъ на желѣзо и помаваютъ рукою, просяще желѣза; и аще кто даетъ имъ ножъ-ли, сѣкиру-ли, даютъ скорою противу“. Очевидно, рѣчь идетъ о Пріуральскомъ краѣ, гдѣ происходилъ обмѣнъ выдѣлываемыхъ тутъ же желѣзныхъ издѣлій на сибирскіе меха. Изъ жизнеописанія того же Ѳеодосія Печерскаго видно, что уже въ XI вѣкѣ кузнечное дѣло существовало въ Курскѣ, безъ сомнѣнія, тоже изъ мѣстныхъ рудъ.
Тотчасъ по принятіи Владиміромъ христіанской вѣры началась постройка по всей русской землѣ храмовъ; каждый отдѣльный князь желалъ показать свое усердіе въ этомъ дѣлѣ. Жилыя постройки также рано вошли во всеобщее употребление; хоромы или большіе дома въ нѣсколько комнатъ ставились уже въ начале X столѣтія, не только въ своей землѣ для постояннаго жительства, но и какъ временныя помѣщенія на отдаленныхъ торгахъ. Понятно, что всѣ такія постройки требовали гвоздей, разныхъ поковокъ и инструментовъ и тѣмъ самымъ способствовали развитію кузнечнаго дѣла, которое въ нѣкоторыхъ городахъ мало-по-малу организуется въ особую отрасль промышленности. Такъ, въ XII в. упоминается особый классъ кузнецовъ въ Кіевѣ, имѣвшихъ кузницы около городскихъ воротъ, который поэтому и назывались Кузнечьими. Болѣе совершенныя желѣзныя и стальныя издѣлія состояли исключительно изъ оружія, и при томъ только такого, которымъ пользовались князья и ихъ приближенные: все такое оружіе было привозное, съ Востока гдѣ, особенно въ Дамаскѣ, приготовленіе холоднаго оружія въ то время процвѣтало, а также отъ немцевъ чрезъ Новгородъ.
Столь тяжелый для нашего отечества татарскій погромъ имѣлъ нѣкоторое полезное вліяніе на развитіе нашей горнозаводской промышленности. Дѣло въ томъ, что татарское вооруженіе было въ славѣ и значительно лучше русскаго, а потому естественно перенималось и русскими воинами. Къ тому же побѣжденные монголами народы были обязаны выставлять по ихъ требованію войско; поэтому нерѣдко и русскимъ приходилось принимать участіе въ ихъ внѣшнихъ войнахъ и внутреннихъ междоусобицахъ. При этомъ требовалось, чтобы русскіе вооружались какъ следуетъ, согласно правиламъ, установленнымъ Чингисханомъ въ его ясакѣ. Въ XIV вѣкѣ встрѣчается уже много заимствованныхъ у монголовъ частей вооруженія, выдѣлка которыхъ требовала значительнаго искусства. Въ концѣ XIV в. то же военное дѣло оказало некоторое вліяніе на успѣхи нашего металлическаго дѣла съ другой стороны: въ послѣдніе годы княженія Дмитрія Донского, именно въ 1389 г., ганзейскіе купцы „вывезли изъ Нѣмецъ арматы на Русь и огненную стрѣльбу и отъ того часу уразумели изъ нихъ стрѣляти“. Эта новинка вызвала въ слѣдующемъ XV столѣтіи начатки литейнаго дѣла.
Во второй половинѣ XV в. Русская земля успокоилась отъ княжескихъ усобицъ и разныхъ войнъ и собралась подъ сильной рукой Іоанна III. Окончательное освобожденіе отъ татарскаго ига подняло власть правительства и духъ народа. Забота о внутреннемъ устроеніи выразилась, между прочимъ, въ крупныхъ постройкахъ, какихъ Москва до того не видала, таковы: Успенскій и Архангельский соборы, Грановитая палата, Теремный дворецъ; рядомъ съ этимъ воздвигаются кремлевская стѣны и башни. Хотя на всѣ эти постройки, какъ полагаетъ Карамзинъ, по преимуществу шло иноземное, такъ-называвшееся нѣмецкое желѣзо, которымъ быль покрытъ и Успенскій соборъ, тѣмъ не менѣе многое выпадало при этомъ и на долю нашего внутренняго производства. Это подтверждается тѣмъ фактомъ, что въ это же самое время вывозъ русскаго желѣза за границу былъ запрещенъ. Еще болѣе пользы оказало нашей желѣзной промышленности начавшееся сь 1488 г. литье пушекъ при помощи вызванныхъ въ разное время чужестранныхъ мастеровъ (Аристотель Фіоравенти, Павелъ Дебосисъ, Яковъ Фрязинъ, Петръ Антоній. Въ концѣ XIV и въ началѣ XV ст., именно до возникновения у насъ литейнаго дѣла, пушки ковались изъ желѣза. Эта трудная работа, образцы которой можно видѣть и теперь въ Артиллерійскомъ музеѣ, всего лучше даетъ понятіе о замѣчательномъ искусствѣ тогдашнихъ кузнецовъ; нужно дивиться тому, какимъ образомъ, при отсутствии механическихъ приспособлений, въ простыхъ горнахъ, могло быть выковано орудіе 72½″ длиной, въ 2½″ по калибру; вѣсъ такихъ орудій доходилъ до 10½ и даже до 17 пудовъ. Съ призывомъ литейныхъ мастеровъ въ 1483 г. началась отливка орудій, сначала бронзовыхъ, а затѣмъ и чугунныхъ изъ привознаго чугуна; въ 1554 г. отлита чугунная пушка калибромъ около 26″, вѣсомъ 1200 п., въ слѣдующемъ году другая калибромъ 24″, вѣсомъ 1020 пудовъ. Эти размѣры изумляли иностранцевъ, какъ о томъ заявлялъ германскій посолъ своему императору.
Къ XV же вѣку слѣдуетъ отнести и другого рода попытки съ цѣлью развитія у насъ горнозаводскаго дѣла; это — выписка рудознатцевъ изъ другихъ государствъ и развѣдки рудныхъ мѣсторожденій внутри страны. Отправляя въ 1488 г. посломъ къ императору Германскому грека Траханіота, Іоаннъ поручалъ ему искать въ Германіи и принять на службу россійскую полезныхъ художниковъ, горныхъ мастеровъ и архитекторовъ; около этого же времени съ подобной же просьбой Іоаннъ обращался къ Венгерскому королю Матвѣю Корвину. Въ обоихъ этихъ случаяхъ имѣлись въ виду главнымъ образомъ рудознатцы по золоту и серебру; нуждаясь въ деньгахъ, правительство долгое время на розыскахъ этихъ именно металловъ сосредоточивало исключительно свое вниманіе; развѣдки собственно желѣзныхъ рудъ начались значительно позже, именно въ XVI и, въ особенности, въ XVII столѣтіяхъ.
Въ XVI в. открыты были руды при великомъ князѣ Василіи около Каширы, при царѣ Іоаннѣ Грозномъ близъ Устюга Великаго и Тулы, при царѣ Ѳедорѣ у кореловъ поморскихъ. Есть, кромѣ того, указаніе на существованіе желѣзнаго дѣла въ Муромскомъ краѣ. Въ Новгородской области добыча желѣзныхъ рудъ также распространилась болѣе или менѣе повсеместно; такъ можно заключать изъ орѣшковской таможенной грамоты 1 января 1563 г., которой предписывалось брать оброкъ „съ домницъ и горновъ, въ которыхъ дмутъ желѣзо“. Изъ этой грамоты видно, что такихъ домницъ и горновъ въ настоящемъ Шлиссельбургскомъ уѣздѣ было много, и что многіе изъ нихъ вовсе не были правительству извѣстны. Такимъ образомъ въ XVI в. рудоносное пространство определилось отъ Устюжны до Каширы и Тулы на югъ, до Каргополя и Бѣлаго моря на сѣверъ, до Невы на западъ и, наконецъ, до Урала на востокъ. Должно полагать, что въ этомъ XVI вѣкѣ желѣзное производство сдѣлало значительные успѣхи въ смыслѣ его распространенія. Такое предположеніе основывается на томъ фактѣ, что царь Иванъ Васильевичъ нашелъ возможнымъ разрешить запрещенный до того вывозъ желѣза за границу. Тѣмъ не менѣе, ни одного завода въ странѣ не было; всѣ издѣлія по прежнему выходили изъ крестьянскихъ домницъ и кузнечныхъ горновъ. Замѣчательно, что въ это время въ Англіи почему-то установилось выгодное мнѣніе о качествѣ русской и, какъ она называлась, татарской стали. Лондонское купеческое общество въ продолженіе 10 лѣтъ, съ 1557 по 1567 г., когда англичане сдѣлали попытку завести свое производство въ Россіи, требовало эту сталь. По всей вѣроятности, это было ничто иное, какъ такъ называемый укладъ, получаемый при плавкѣ рудъ въ сыродутныхъ печахъ; извѣстно, что этотъ продуктъ, какъ сталь, действительно, отличается высокимъ качествомъ. Впрочемъ тотъ же способъ полученія желѣза одинаково былъ извѣстенъ и въ другихъ государствахъ, которыя, такимъ образомъ, казалось бы, не могли не знать свойствъ уклада. Въ 1569 г. дана привиллегія англичанамъ на постройку желѣзнаго завода на Вычегдѣ въ нынѣшнемъ Сольвычегодскомъ у. Вологодской губерніи, съ отводомъ большого участка лѣса. Предполагалось мастеровъ для этого завода доставить изъ Англіи, гдѣ уже введенъ былъ въ употребленіе способъ плавки рудъ на чугунъ въ особыхъ печахъ въ родѣ доменныхъ, носившихъ названіе Hussofen. Весьма вѣроятно, что поэтому проектированный заводъ даль бы совершенно иное направленіе нашему желѣзодѣлательному производству. Но дальнѣйшихъ свѣдѣній объ этомъ заводѣ нѣтъ, изъ чего слѣдуетъ заключить, что дѣло это почему-либо не состоялось.
Одно изъ важныхъ событій, послѣдствія котораго, наоборотъ, имѣли большое вліяніе на дальнейшее развитіе нашего горнозаводскаго дѣла вообще и желѣзодѣлательнаго въ особенности, было дарованіе привиллегій тульскимъ самопальнымъ мастерамъ. Въ 1595 году они были освобождены отъ всякихъ казенныхъ повинностей и наделены землею по Алексинской дорогѣ за р. Упою. Сюда переселились всѣ самопальные мастера и образовали особую кузнецкую слободу. Съ того времени начинаетъ развиваться тульское оружейное дѣло, выдѣлившее изъ себя впослѣдствіи передовыхъ людей Урала.
Производство желѣзныхъ издѣлій въ XVI вѣкѣ также значительно развилось; лучшія, болѣе тщательно и роскошно отдѣланныя издѣлія, впрочемъ, по прежнему привозились изъ другихъ государствъ. Богатые люди въ особенности щеголяли ножами съ роскошной отдѣлкой. Въ своихъ сношеніяхъ съ иноземными государствами правительство продолжало заботиться какъ о доставкѣ въ Россію оружія, такъ и о присылкѣ мастеровъ для ковки доспѣховъ и приготовленія пищалей, но встречало при этомъ препятствія со стороны Польскаго короля Сигизмунда Августа, который задерживалъ проѣзжавшихъ чрезъ его владѣнія англійскихъ агентовъ и вообще старался всячески мѣшать развитію торговыхъ сношеній Россіи, въ особенности съ Англіей, которая, открывъ въ этомъ именно вѣкѣ торговый путь въ Россію чрезъ Бѣлое море и получивъ отъ Московскаго царя большія льготы по этой торговлѣ, старалась поддерживать съ нимъ самыя дружественныя отношенія.
Шестнадцатымъ вѣкомъ мы оканчиваемъ первый періодъ развитія нашей желѣзодѣлательной промышленности. Какъ уже было замѣчено выше, періодъ этотъ характеризуется исключительнымъ преобладаніемъ формы домашняго производства, но формы, существенно отличной отъ того типа, который въ то же время вырабатывался условіями промышленной жизни въ Западной Европѣ.
Примѣчанія
править- ↑ Вероятно, должно быть «сбывались». — Примѣчаніе редактора Викитеки.
