Обвинение евреев в преступлениях с ритуальной целью. — Начало нелепой легенды об убийствах, совершаемых евреями, будто бы нуждающихся в крови христиан для исполнения некоторых обрядов, относится лишь к позднейшему периоду средних веков. Замечательно, что ни греческие, ни римские писатели, которые, хотя имели мало сношений с евреями, все-таки ненавидели их, ни враждебно настроенные к ним христиане эпохи вестготов и позднейшей эпохи крестовых походов о подобных обвинениях не упоминают. Напротив, имеются положительные свидетельства о том, что язычники — греки и римляне — приписывали эту гнусность первым христианам, так что отцы церкви и христианские писатели находили себя вынужденными выступать с защитой христианства от этой клеветы. В слепой ненависти к христианам сложили сказку, будто они при исполнении таинств причастия умерщвляли детей, чтобы вкусить их крови. Нашлись даже лживые или душевнобольные люди, утверждавшие, что присутствовали при подобных действиях, видели их собственными глазами, и при этом описывали их со всеми мельчайшими подробностями (Гиббон, История упадка и разорения Римской империи). Против этих наветов защищается Юстин в середине II века (Legаtio pro Christiаnis, гл. 27) и его современник Афинагор (Contrа Grаecos), так же как и Тертуллиан в конце II века (Ароl., гл. 7—9), Ориген в первой половине III века (Contrа Celsum, VI, 302) и его старший современник Минуций Феликс (Octаvius, 9, 10, 30, 31). Несколько позднее с такой же защитой (в конце III века) выступил Арнобий (Advers. gentes, изд. de la Bаrre, VIII, стр. 228) и в первой половине IV в. — Евсевий (Hist. ессl., V, 14 и сл.). Когда знакомишься в этом сочинении с донесениями христиан в Лугдуне и Вьенне (Галлия) общинам Азии и Фригии, то невольно вспоминаешь о тисса-эсларском, полненском и коницком процессах наших дней. Даже в позднейшее время, когда христианство получило уже широкое распространение и могло стать предметом более точного изучения, мы все еще встречаемся с защитой от этого обвинения. Такова, например, защита Сальвиана в V в. (De gubernаtione Dei, ср. далее Гиббона, 1, гл. 14; Keim, Rom und dаs Christentum, стр. 363). Даже просвещенные и непредубежденные язычники не решались верить в полную беспочвенность подобных обвинений. При этом следует еще упомянуть, что в первые века христианства, во время взаимной борьбы между сектами, одни из них возводили эти обвинения на других, например на секту монтанистов, — и, конечно, без всякого основания. В средние века особенно часто в употреблении крови обвинялись кафары и вальденцы. Последний процесс в средние века против христианских еретиков был направлен против фратичелли, живших в Анконской марке (Vier Documente аus Römischen Archiven, Лейпциг, 1813). Характерно, что такие О. направлялись не только против ненавистных религиозных партий, но и против политических врагов. Так, пуритане распространяли слух, будто кавалеры Карла I убивают и едят маленьких детей, и поэтому матери пугали детей ужасным именем Рупрехта Пфальцского. Еще ныне в Китае, на Мадагаскаре и в др. местах туземцы нередко обвиняют христианских миссионеров в том, что они похищают детей, глаза и сердца которых служат им орудиями для вызывания духов и вообще для чародейства; в этих О. можно видеть как религиозный фанатизм, так и обычную ненависть дикого и необразованного человека к цивилизованному европейцу. Почему в истории религиозных гонений и человеконенавистничества именно эти О. играют столь важную роль, объясняется теми верованиями и суевериями, которые кровь уже с очень давних времен вызывала у необразованных людей. Против евреев впервые возникло О. в связи с убийством пятерых сыновей одного мельника в Фульде 25 декабря 1235 г. Так как молва приписала это убийство евреям, то император Фридрих II в 1236 г. отдал приказ расследовать, действительно ли евреи употребляют христианскую кровь. В опубликованной золотой булле из кельнского городского архива, от июня 1236 г., император сообщает (R. Höniger, Zeitschrift für die Geschichte der Juden in Deutschland, I, 1887): «Пусть знают все живущие теперь и будущие поколения: по поводу убийства нескольких мальчиков в Фульде против живущих там евреев было высказано тяжелое обвинение, и вследствие того же печального случая против остальных евреев повсюду в Германии общественное мнение было возбуждено, хотя явных признаков того преступления, в котором их обвиняли, и не было обнаружено; поэтому мы, чтобы выяснить правду о вышеупомянутом обвинении, решили созвать к себе отовсюду и расспросить многих князей, знатных и благородных людей государства, а также и аббатов и духовных лиц. Но так как они были различного мнения по этому вопросу и не могли достигнуть удовлетворительных результатов относительно этого, то мы пришли к заключению, что наиболее подходящим способом для разъяснения этих таинственных поступков обвиняемых в вышеупомянутом преступлении евреев будет обращение к тем, которые раньше были евреями и затем обратились в христианскую веру; они, как противники их, ничего не утаят из того, что знают против них или против книг Моисея или всего Ветхого Завета. И хотя мы по совести, на основании многих писаний, с которыми ознакомилось Наше Величество, считали достаточно доказанной невинность вышеупомянутых евреев, но все-таки для успокоения как необразованного народа, так и чувства справедливости мы, с единогласного одобрения князей, знатных и благородных людей, аббатов и духовных лиц, отправили чрезвычайных посланников ко всем властителям Запада, которые затем прислали нам из различных государств много крещеных евреев, сведущих в еврейском законе. Этим последним, пробывшим немалое время у нас при дворе, мы приказали, для отыскания правды, прилежно исследовать и нам сообщить, существует ли у них (евреев) чье-либо мнение, которое побуждало бы евреев совершать вышеупомянутые преступления, нужные им для осуществления каких-либо иных целей. Их ответ гласил: „Ни в Ветхом, ни в Новом Завете нет указаний, чтобы евреи жаждали человеческой крови. Напротив, в полном противоречии с этим утверждением, в Библии, которая называется по-еврейски Берешит, в данных Моисеем законах, в еврейских постановлениях, которые по-еврейски называются Талмудом, совершенно ясно сказано, что они вообще должны беречься запятнания какой бы то ни было кровью. С очень большой вероятностью мы можем предположить, что те, кому запрещена кровь даже разрешенных животных, едва ли могут жаждать человеческой крови, потому что это слишком ужасно, потому что природа это запрещает и вследствие родства рас, которое связывает их с христианами, а также потому, что они не стали бы подвергать опасности свое имущество и свою жизнь“. Поэтому мы, с одобрения князей, объявили евреев вышеупомянутого местечка вполне оправданными от приписываемого им преступления, а остальных евреев Германии от такого тяжелого обвинения».
Несмотря на это авторитетное решение комиссии, О., раз пущенное в народ, стало все более и более усиливаться, и в 1247 г. возникло второе подобное же дело против евреев. На этот раз жертвой стали евреи Вальреаса (ныне во французском департаменте Воклюз), которых обвинили в похищении на пасхальной неделе христианской девочки Мейлы. Евреи обратились за помощью к папе Иннокентию IV (1243—1254 гг.), который отправил архиепископу вьеннскому две буллы, из которых приведем небольшие отрывки (Berger, Registres d’Innocent IV, т. I, Париж, 1884). Из первой буллы (№ 2815): «Чтобы увеличить муки преследуемых евреев, епископ из Труа-Шато и некоторые магнаты этой провинции, воспользовавшись этим случаем, ограбили все имущество живущих в их владениях евреев, заключили их в тюрьму и мучили различными притеснениями и насилиями… Так как никто не должен быть наказан, если этому не предшествовало преступление, и никто не должен быть наказан за чужую вину, то, исполненные отеческого сострадания к ним, повелеваем мы, чтобы ты, если дело обстоит так, заставил епископа и других возвратить названным евреям свободу и имущество, вознаградить их за убытки и оставить их жить беспрепятственно». Из второй буллы (№ 2838): «Это недостойное похвалы усердие или отвратительная жестокость, когда из корыстолюбия или кровожадности христиане без приговора суда грабят, мучают и убивают евреев; это противоречит кротости католической религии, которая разрешает евреям жить в своей среде, согласно их собственным обычаям. Теперь же евреи твоей провинции горько жалуются нам, что некоторые прелаты и дворяне у тебя, в поисках предлога для начала преследований против евреев, поставили им в вину смерть девочки, тайно убитой в Вальреасе, и некоторых из них — без всяких законных улик и без их сознания — бесчеловечно предали смерти в огне, некоторых лишили всего имущества и изгнали… Так как мы не желаем, да с Божьей помощью и не можем терпеть этого, повелеваем мы, чтобы ты по отношению к этим евреям все восстановил по закону и не разрешал бы, чтобы и впредь по поводу этого или подобных обстоятельств их кто-нибудь противозаконно притеснял; тех, кто оскорбляет их, ты должен обуздывать церковными наказаниями, не делая никаких послаблений». В третий раз возникло О. в 1250 г. в Сарагосе, где еврей Авраам, потом принявший христианство и сознавшийся в преступлении, будто убил с ритуальной целью христианского мальчика, родившегося с короной на голове и с крестом в правой руке; случай этот, по-видимому, не вызвал большого возбуждения ни среди христианского, ни среди еврейского населения, и «сарагосское убийство» не повлекло за собой каких-либо тяжких последствий для евреев. Гораздо печальнее для евреев окончилось О. в Линкольне, где в 1255 г. в колодце одного еврея, по имени Iopin или Joscefin, был найден труп христианского мальчика Гуго. Подобно Аврааму из Сарагосы, Иопин из Линкольна принял христианство и в видах спасения от наказания сознался, будто убил мальчика с ритуальной целью. Евреи за это сильно были наказаны; английский король Генрих III велел многих евреев повесить, а имущество их конфисковал в пользу королевской кассы. Эпизод с Гуго Линкольнским составлял в XIII веке предмет многих англо-французских баллад (см. Евр. Энц., III, 715—719), навсегда сохранив характер ритуального убийства. Если в Линкольне для инсценирования ритуального убийства было достаточно показаний еврея-ренегата, то в Форцгейме, где в 1267 г. рыбаки нашли в реке труп семилетней девочки, все О. против евреев было основано на словах женщины, истинной убийцы этой девочки, и форцгеймское дело, по правильному замечанию профессора Штрака, является судебным убийством, что, впрочем, явствует и из Нюрнбергского Memorbuch’а (Sаlfeld, 15, 128). В 1270 г. в Вейссенбурге (Эльзас) нашли труп семилетнего мальчика Генриха Мейгера, из ран которого чудесным образом безостановочно текла кровь; этого чуда было достаточно, чтобы убийцами Мейгера были объявлены евреи, которых подвергли пыткам, а семерых колесовали. Эти частые случаи О. побудили папу Григория X (1271—76) обнародовать 7 октября 1272 г. буллу, в которой между прочим говорится, что христиане иногда теряют своих детей, а против евреев начинаются гонения, сопровождающиеся убийствами и грабежами; случается также, что злонамеренные люди умышленно прячут своих детей, чтобы поднять гонения против евреев; это делается с целью вымогательства у евреев крупных сумм. Папа постановил, чтобы в процессах, возникающих по таким обвинениям, христиане не допускались к свидетельствованию на суде; чтобы арестованные по таким ничтожным поводам евреи были освобождены и на будущее время не заключались под стражу. Нарушение этих папских постановлений каралось отлучением. — Но, несмотря на эти гуманные декреты пап, О. в употреблении христианской крови, сопровождаемое преследованиями, убийствами и грабежом, и в эпоху позднейшего средневековья оставалось излюбленным средством для денежных вымогательств у евреев. Евреев предавали пыткам, и порой удавалось вырывать самообвинение или его просто выдумывали и потом пользовались им для новых преследований. Примеру Григория X последовал император Рудольф Габсбургский, который в 1277 г., ссылаясь на буллы Иннокентия IV и Григория X, называл в своем императорском указе О. евреев злостными измышлениями и требовал, чтобы впредь подобного рода процессы против евреев возбуждались лишь при наличности действительных улик и чтобы в числе свидетелей были не только христиане, но и евреи. Несмотря на почти одновременную защиту евреев со стороны светской и духовной властей, уже в 1283 г. возникает против евреев новое О., на этот раз в Майнце, где во время Пасхи 1283 г. был найден труп одного ребенка. Майнцский архиепископ защищал обвиненных без всяких доказательств евреев, но не мог даже начать обычный процесс; подстрекаемая одним из родственников мальчика толпа напала на евреев, десятерых убила, а затем начала грабить еврейские дома (см. подробнее Schааb, Diplomаtische Geschichte der Juden in Mаinz, 1855). В 1285 г. одна старуха в Мюнхене пыталась украсть ребенка, ее схватили, и она под пыткой обвинила евреев. Ни меры местного начальства, ни приказы князя не были в состоянии сдержать ярость народа; по словам Hermаn’а von Alltаiсh (Monum. Germ. Hist., Scriptores, XVII, 415), толпа не стала ждать даже судебного расследования и 12 октября напала на синагогу и сожгла ее вместе со 180 скрывшимися в ней евреями. 1286 год отмечен историей «доброго Вернера» в Обервезеле. Лейпцигский Аноним говорит об этом: «В апреле в Обервезеле-на-Рейне евреи мучили 14-летнего св. Вернера три дня, пока он не умер». Ни Вормские анналы, ни Бароний не говорят о религиозных целях; единственным свидетельством против евреев были чудеса: труп якобы плыл в Бахарах вверх по течению реки, испуская сияние и исцеляя больных. Этого было достаточно, чтобы с 1286 г. по 1289 г. начался ряд гонений против евреев в Обервезеле, Бахарахе, Зигбурге и многих других местностях, хотя император Рудольф Габсбургский приказал архиепископу Генриху торжественно заявить в проповеди, что христиане причинили евреям величайшую несправедливость; в то же время Рудольф приказал сжечь труп «доброго Вернера», почитавшегося многими за святого. К этому времени возникло О. и в Труа (Франция); здесь впервые, по приказанию инквизиции, подверглись пыткам и были возведены на костер 24 апреля 1288 г. 13 евреев, погибших со словами Schemа Isrаel. В 1293 г. возникло О. в Кремзире (Моравия): брюннские евреи будто бы прислали на Пасху кремзирским евреям труп одного христианина. О. было настолько нелепо, что герцог Альбрехт I вступился за евреев и приостановил дальнейшее их преследование. Столь же неосновательно было и бернское дело 1294 г., когда против евреев возникло О. в убийстве на Пасху мальчика Рудольфа. Вообще XIII в., когда впервые против евреев начались О., богат ими более других веков; и в этом нельзя видеть какой-либо случайности: ХIII век был началом пробуждения человеческой массы от того, казалось, беспросыпного сна, коим спало, под монотонные звуки католицизма, человечество: в низах общества началось брожение, невидимое папе и высшим представителям духовной власти, но замечаемое низшими ее представителями, и в то время как первые еще не заботились об укреплении веры и своего могущества, последние стали направлять мятущуюся религиозную мысль по известному руслу: начались религиозные гонения и, вместе с тем, новые возбудители религиозного чувства, — одним из таких возбудителей было О., подогревавшее религиозный фанатизм и утолявшее потребности религиозного чувства, искавшего новых путей. Легенда об употреблении евреями христианской крови должна была отвести в определенную сторону ставшую опасной для католицизма мысль средневекового человека, работавшего в мистическом направлении, но тем не менее ставшего уже на собственные ноги. Еврейская кровь должна была облегчить шествие католической колесницы, замедление которого замечали лишь те, которые непосредственно соприкасались с народом, папа же еще беззаботно смотрел на будущее и не думал о новых возбудителях религиозного рвения; вот почему евреи не встречали в нем противника. Однако эти О., вначале искусственно вызываемые низшими представителями духовенства, а также дворянством, боявшимся всякого самостоятельного шага народа, вскоре сделались как бы обычным явлением в религиозной жизни широких классов народа, и то в одном месте, то в другом накануне Пасхи возникали процессы против евреев, ведшиеся не в рамках закона, а наподобие суда Линча: стоило кому-либо пустить слух, что в данной местности пропал христианский ребенок, и евреи должны были платить за это не только своим имуществом, но и жизнью. Так обстояло дело в Вейссензее в 1303 г., в Праге в 1305 г., в Шиноне в 1317 г., в Савойе в 1329 г., в Иберлингене в 1332 г. и в Мюнхене в 1345 г. Во всех этих случаях поводом к массовым убийствам евреев служил найденный труп ребенка, причем уликой против евреев были лишь проявления того или иного чуда, совершаемого найденным трупом. Вторая половина XIV в. почти не знает О.; точно так же и начало XV в. свободно от этих кровавых процессов, чему способствовала отчасти булла папы Мартина V от 22 февраля 1422 г. Папа строго осудил «бесчеловечные действия» и утверждал, что во всех случаях, когда евреи будто бы убивали христиан для того, чтобы достать крови для опресноков, обвинения оказывались выдуманными с целью денежных вымогательств и т. п. Папа самым решительным образом предписывает духовным и светским властям не допускать подобных беззаконий. В 1447 г. папа Николай V, повторив буллы Иннокентия IV о евреях (Sicut Judаeis), прибавил: «Чтобы легче возбудить ненависть христиан к евреям, некоторые позволяли себе ложно утверждать и убеждать христиан, будто евреи не могут справлять и не справляют некоторых празднеств без печени или сердца христиан. Этим неизменным нашим определением мы запрещаем навсегда и самым строгим образом всем верующим во Христа — самим или через других, открыто или тайно, посредственно или непосредственно — предпринимать что-нибудь подобное против евреев вообще или против отдельного еврея». Но эти строгие увещания в эпоху процессов ведьм и мрачных суеверий не имели успеха. Одним из ярких случаев, порожденных кровавой легендой, является история с Симоном из Триента, разыгравшаяся в 1475 г. Один триентский еврей, живший у самой реки Эч, нашел труп ребенка, задержанный выступавшей в реку решеткой его дома. Еврей тотчас же сообщил об этом епископу, и последний созвал суд для рассмотрения дела. Суд распорядился всех без исключения местных евреев подвергнуть пыткам. Некоторые, не будучи в силах вынести страдания и предпочитая умереть, заявили, что убили ребенка. Епископ триентский, донося папе о судебном следствии, сообщил о бесчеловечной жестокости, совершенной над главными обвиняемыми, евреем Самуилом и его товарищем. Епископ предполагал даже, что пытка, совершенно истощившая обвиняемых, должна быть приостановлена. Легко поэтому себе представить, какую ценность имело «сознание» обвиняемых. А между тем все местные евреи были умерщвлены, дома их конфискованы, преследования распространились на соседние местности. История о мнимом убийстве ребенка евреями передавалась из уст в уста; разукрашенная самыми невероятными подробностями, она принималась возбужденной народной фантазией как непререкаемая истина. Некоторые признаки, однако, указывают на то, что какой-то монах-фанатик спустил детский труп по реке к решетке еврейского дома, подготовляя таким образом чудовищную бойню, которая должна была быть «напророчена» им за несколько дней до события. Но не было недостатка и в разумных людях, не позволявших ослеплять себя этим бредом. Венецианский дож издал эдикт, в котором лживое обвинение евреев в детоубийстве называется злостной выдумкой врагов. Точно так же взглянул на дело и папа Сикст IV, который отказался признать отрока Симона (так назывался погибший ребенок) святым и составил в этом смысле послание ко всем итальянским городам (10 октября 1475 г.); он воспретил также чествование памяти Симона. Все эти меры не могли, однако, помешать возникновению во многих местах Германии кровавых гонений на евреев. — Не исчез этот предрассудок и с наступлением нового времени, как не прекратились и процессы ведьм и многочисленные преследования еретиков в XVI в. 12 мая 1546 г. папа Павел III обнародовал буллу против обвинений евреев в ритуальных убийствах. Мотивы этих обвинений он сводил к ненависти и зависти или просто к алчности, желанию овладеть имуществом евреев, под наружным покровом мнимой законности. На почве этих низменных побуждений и развиваются кровавые преследования. То же говорили и папы Александр VII и Климент XIII. Булла последнего была вызвана событиями, имевшими место в Польше. В булле Климента XIII сказано: «Евреев часто обвиняли в человекоубийствах на основании плохо обоснованного народного убеждения, что они подмешивают человеческую, в особенности христианскую, кровь в тесто опресноков». В Польше часто пользовались кровавым предрассудком для преследования евреев, и к папе Бенедикту XII обратились с просьбой заняться расследованием дела. Курия подвергла его самому тщательному исследованию, которое длилось до вступления на папский престол Климента XIII. От имени последнего кардинал Кэзини 9 февраля 1746 г. писал папскому нунцию в Варшаву следующее: «Им (евреям) оказывают тяжкую несправедливость, когда чернь обвиняет их в убийствах, исходя из того ложного убеждения, будто они нуждаются в человеческой, в христианской крови для своих пасхальных опресноков. Ныне благополучно царствующий папа Климент XIII при самом тщательном исследовании, приличествующем его мудрости и важности самого предмета, не преминул обратить на это внимание». На протяжении ряда веков мы находим и несколько светских монархов, которые высказывались против обвинений евреев в ритуальных убийствах. Уже в 1254 г. король Оттокар чешский, ссылаясь на папскую буллу 1247 г., строжайшим образом воспретил обвинять евреев в употреблении человеческой крови. По такому обвинению еврей мог быть осужден только в том случае, если против него свидетельствуют три христианина и три еврея. Если обвинение окажется ложным, обвинитель подвергается наказанию, которому подлежал обвиняемый. Подобный же закон король Оттокар издал в Моравии в 1268 г. Позднее, в 1300 г., этот закон был восстановлен королем Вацлавом и подтвержден императором Карлом ΙV. В 1295 г. он был введен также в Силезии. Император Рудольф Габсбургский (мало расположенный к евреям), со своей стороны, издал закон, в силу которого обвинения в ритуальном убийстве должны были быть засвидетельствованы христианами и евреями. 24 июня 1470 г. император Фридрих III, ссылаясь на целый ряд папских постановлений, объявил что подобным обвинениям не следует давать никакой веры. Он приказал духовным оставлять все жалобы этого рода без всяких последствий, как жалобы, внушенные чисто личными мотивами. Тех же, которые самочинно станут обвинять евреев в подобных делах, подвергать штрафу в 1000 марок. — Интересно отношение к этому вопросу Фердинанда, короля католической Испании. Этот монарх, который навлек столько несчастий на евреев в 1492 г., не только изгнал их из своей страны, но хлопотал даже об изгнании их из Португалии, не раз возбуждал против них различные обвинения для оправдания своей жестокости, этот монарх ни словом не упоминает о ритуальных убийствах. Испанский король и германский император Карл V 3 апреля 1549 г. открыто высказывается против этого нелепого предрассудка; точно так же высказывались император Максимилиан II (8 марта 1566 г.), Рудольф II (1577 г.), Фердинанд II (1621 г.), Фердинанд III (1638 г.) и Леопольд I (21 июня 1655 г.). О последнем надо заметить, между прочим, что к евреям, как свидетельствует о том их изгнание из Вены, он относился враждебно. Подобные же постановления были изданы правительствами и других христианских государств. В этом же смысле высказывались и турецкие султаны Мурад, Селим II (1545 г.) и Абдул Меджид (1840 г.). Во всех случаях обвинения евреев в ритуальных убийствах в странах Ислама инициаторами являлись преимущественно католики и греки. — Наряду с монархами и папами возвысили голос христианские ученые и духовенство. Уже в половине XIV в. против этих позорных обвинений выступил известный экзегет Николай де Лира, один из самых выдающихся теологов своего времени и превосходный знаток еврейской письменности. Хотя он и был врагом еврейства, но эти обвинения он признал лживыми. Точно так же и Лютер, при всем своем предубеждении против евреев, называл толки о ритуальных убийствах глупостью и ложью. Такого же мнения держался и Банаж Вагензейль (известный протестантский ученый антисемит), опубликовавший даже специальную брошюру против предрассудка о ритуальных убийствах и другие. Интересно, между прочим, отметить, что даже знаменитый ренегат Пфефферкорн, который вел ожесточенную борьбу с евреями и их религиозными книгами, восставал против обвинений в ритуальных убийствах. Несмотря на свою ядовитую злобу против евреев, он все-таки не осмелился в своем сочинении «Speculum аdhordаtionis Judаicаe аd Christum» выставить против них подобное обвинение. Он даже требует, чтобы христиане отказались от этой лжи. — Разумеется, евреи всегда защищались против этого гнусного обвинения. Понятно, невозможно доказать, что обычая употребления христианской крови у евреев не существует. Евреи могли ссылаться лишь на памятники своей религиозной письменности, в которых на него нет ни малейшего указания, и на строгий запрет, возбраняющий евреям употребление крови. Когда Манассе бен-Израиль (см.) хлопотал о допущении евреев в Англию, он защищал их против всех лживых обвинений, но главным образом против обвинения в ритуальном убийстве (в сочинении «Vindiciаe Judаeorum», посланном им английскому парламенту). Доказав нелепость этого обвинения, он говорит в заключение, что трудно доказывать то, чего не существует; поэтому остается одно только средство — торжественная клятва, всей силой которой он подтверждает лживость этого обвинения. Несмотря на все опровержения, человеконенавистнические элементы и в новейшее время пользовались и пользуются этой ложью для травли евреев, спекулируя при этом на невежестве и легковерии толпы. В возбуждении этой травли участвуют самые разнообразные личные и политические мотивы. Такой случай, взволновавший в свое время весь цивилизованный мир, произошел в Дамаске в 1840 г. Тут сыграл печальную роль французский консул, желавший использовать дело ради дипломатических целей. В первый раз образованное человечество — и евреи, и христиане — сплотилось в дружном протесте против мрачного предрассудка средних веков (см. Дамасское дело, Евр. Энц., VI, 928—31). Когда в 1878 г. окрепло антисемитское движение и из Германии начало свое шествие по всей Европе, антисемиты снова вытащили средневековое оружие. Мучительное зрелище представлял собою Тисса-эсларский процесс, разыгравшийся весной 1883 г. (см.). Несмотря на явно выраженное антисемитское настроение суда, процесс окончился оправданием обвиняемых. При этом, однако, обнаружилось — до какого огрубения нравов может довести слепая ненависть к евреям! Нечто подобное же произошло в 1891 г. в Корфу и в 1892 г. в Ксантене (Германия). И там власти убедились в полной неосновательности обвинения; государственный прокурор высказался за оправдание, которым и закончился процесс. В Корфу прокурор сначала совсем отказался возбудить обвинение против евреев и только позднее, чтобы успокоить возбужденное население, согласился начать преследование. Еще печальнее был случай обвинения в Конице (1900 г.; см. Евр. Энц., IX, 698—700). Хотя обвиняемые по этому делу евреи были судом оправданы, но убийца не был найден, и антисемитская травля до того затемнила сознание христианского населения, что из-за этого убийства оно уже не могло примириться с евреями. Теперь (ноябрь 1911 г.) в заграничных газетах появилось сообщение, что арестован настоящий убийца Винтера и предстоит новый Коницский процесс. Одно из самых печальных событий, возникших на почве кровавого предрассудка, имело место в Полне в 1899 г. Такого явного нарушения закона, какое было допущено на этом процессе по отношению к обвиняемому, еврею Леопольду Гильзнеру, еще не встречалось в летописях современного уголовного правосудия. К средневековому предрассудку в последнее время присоединился метод фальсификации памятников еврейской религиозной письменности, которым особенно усердно пользовался его изобретатель Ролинг (см.). Впоследствии было доказано с точностью, не оставляющей ни малейшего сомнения, что он абсолютно не знает еврейского языка и что его мнимые цитаты являются результатом грубейших искажений подлинного текста, отчасти им самим допущенных, отчасти же заимствованных им у других столь же невежественных и бессовестных фальсификаторов. Это, конечно, не может помешать тому, чтобы злонамеренные агитаторы и после не пользовались его фальсификациями и переводили их на разные языки. Во второй половине XVIII века, после того как Мендельсон перевел на немецкий язык упомянутое выше сочинение Манассе бен-Израиля, просвещенные люди говорили, что защита евреев против нелепых О. в ритуальном убийстве является излишней, так как оно уже пало под убийственными ударами критики. Между тем в конце XIX в. и в начале XX в. оказалась надобность в возникновении целой литературы, в которой еврейские и христианские ученые вынуждены были опять доказывать всю неосновательность этих обвинений. — Ср.: Ис. Б. Левинзон, Efes Dаmim, Вильна, 1837; H. L. Strаck, Dаs Blut im Glauben und Aberglauben der Menschheit mit besonderer Berücksichtigung der Volksmedizin und des jüd. Blutritus, Мюнхен, 1910 (имеется русский перевод, 1911); P. Cаssel, Die Symbolik des Blutes, Berlin, 1882; Corvé, Über den Ursprung der wider die Juden erhobenen Blutbeschuldigung etc., 1840; Хвольсон, O некоторых средневековых обвинениях против евреев, 1861; его же, Употребляют ли евреи христианскую кровь?, 1879; его же, Die Blutаnklage, Frаnkfurt, 1901; Frаnz Delitzsch, Schаchmаtt den Blutlügnern, Rohling u. Justus, Erlangen, 1883; A. Berliner, Gutаchten Gаngаnellis, 1888; Zunz, Gesаmmelte Schriften, II, 160—171; Christl. Zeugnisse gegen die Blutbeschuldigung der Juden, 1882; Die päpstlichen Bullen über die Blutbeschuldigung, 1900; Fr. Frаnk, Der Rituаlmord, 1901; Nаthаn, Der Prozess von Tiszа-Eszlar, 1892; Horowitz, Korfu, Франкфурт, 1891. С. Бернфельди С. Лозинский.5.6.
Обвинения в ритуальных убийствах в Польше и Литве. И здесь, в стране сравнительного благополучия евреев, возбуждались обвинения в ритуальных убийствах. В XIII и XIV в., особенно во время царствования гуманного и веротерпимого Казимира Великого, когда охотно принимались евреи-беглецы с Запада, не могло быть места для обвинений, столь часто встречавшихся в то время в Западной Европе. В грамоте Болеслава Калишского, пожалованной евреям Великой Польши в 1264 г., являвшейся «хартией вольностей» всего польского еврейства, помещена статья (32), коей запрещалось взводить на евреев О. в употреблении христианской крови для религиозных целей, т. к. папская булла доказала лживость такого рода О.; если же подобное О. возникает, то оно должно быть подтверждено шестью свидетелями — тремя из христиан и тремя из евреев; виновный еврей лишается жизни, в противном случае такая же кара постигает доносчика-христианина (эту точку зрения высказывали не раз последующие польские короли в привилегиях, пожалованных евреям). Когда в 1347 г. вблизи Кракова было возбуждено О. в ритуальном убийстве, против этой клеветы восстало все высшее духовенство Польши. Судебное следствие проведено было публично под наблюдением государственного канцлера Иакова Мелхтона и духовника короля Казимира Великого и обнаружило полную невиновность обвиняемых. Эти обстоятельства позднее изменились к худшему в связи с тем фактом, что евреи стали вскоре весьма деятельным торговым элементом. Это вызвало зависть городского населения, которое уже на рубеже XV и XVI в., побуждаемое католическим духовенством, стало инсценировать ложные обвинения. В эпоху Владислава Ягелло, когда влияние духовенства стало сильно ощущаться, евреи впервые подверглись преследованиям на почве ложных обвинений. В Познани погибли в 1399 г. раввин и 13 старшин общины по доносу одной христианки, утверждавшей, будто евреи подкупили ее похитить гостии из доминиканской церкви, которые и были ими поруганы. Восемь лет спустя в Кракове, в третий день христианской Пасхи, священник-юдофоб Будек после проповеди сообщил народу, что им найдено письмо в кафедре, где сказано: «Евреи, живущие в Кракове, убили в прошедшую ночь христианского младенца и надругались над его кровью; сверх того, они забросали камнями священника, который шел к больному с распятием в руках». Толпа устроила тогда кровавый погром. Историк Ян Длугош, который относился к евреям враждебно (см. Евр. Энц., VII, 258), говорит по поводу этого погрома: «правда, в умах толпы бродит низкая легенда об убиении для каких-то целей христианских младенцев, и достаточно совершенно голословного безыменного обвинения, чтобы сейчас же вызвать волнение в толпе, но все-таки главным мотивом движения против евреев является желание легкой наживы; убийства, поджоги, насильственное крещение евреев служат лишь случайными дополнениями к грабежу». Когда во второй половине XVI в., вследствие обостренной борьбы между католиками и сектантами (кальвинистами и антитринитариями), усилился фанатизм, начался новый ряд ритуальных O. На этот раз прелюдией явилось О. в осквернении гостии в Сохачеве (аналогично с Познанским делом; см. Познань и Сохачев). Король Сигизмунд-Август, узнав об осуждении мнимых богохульников-евреев к смертной казни, приказал приостановить исполнение приговора до детального исследования дела. Приказ опоздал — духовенство поспешило, быть может не без умысла, предать евреев огню (1558). «Я содрогаюсь, — сказал король, — при мысли об этом злодействе, да и не желаю прослыть дураком, который верит, что из проколотой гостии может течь кровь». Сохачевским процессом духовенство воспользовалось для агитации против евреев; в частности, оно стало возбуждать обвинения в ритуальных убийствах. Два таких дела имели место в Литве: в Бельске в 1564 г., по обвинению местного еврея Берната, приказчика откупщика Исаака Бородавки, в убийстве христианской девочки из Нарвы, и в местечке Росохи в 1566 г., по обвинению другого приказчика Бородавки, Нахима, в убиении христианского ребенка. Бернат перед казнью заявил, что мещане возвели на него обвинение «из ненависти за то, что евреи взяли в откуп доходы в Нарве и Бельске». В том же году (1564) король Сигизмунд-Август издал знаменитую грамоту, согласно которой обвиняемый в убиении христианского ребенка или в осквернении Св. Даров судится самим королем и не иначе как на «вальном» сейме, при полном составе королевской рады; до суда же он должен быть отдан на поруки двум местным евреям. Если поручителей не найдется, обвиняемый подвергается временно задержанию. На королевском суде О. должно быть доказано 4 свидетелями-христианами и 3 свидетелями-евреями. Если обвинитель не доставит свидетелей, он отвечает «горлом и имуществом». Когда возникло дело в Росохах, таковое было предоставлено на рассмотрение подканцлеру Великого княжества Литовского Воловичу, который сделал доклад королю на Люблинском сейме. Невиновность евреев, т. е. Нахима и др., была доказана, и он был освобожден (см. Росохи). Сигизмунд-Август усматривал причину обвинений в стремлении «некоторых подданных королевских под вымышленными предлогами искоренить евреев из королевских городов». Подобно Сигизмунду-Августу, и Стефан Баторий выступил против обвинений в ритуальных убийствах. Несмотря на это, к концу XVII века ритуальные процессы против евреев участились: в 1576 г. обвинение воинского еврея Нохима, в том же году дело гостынских евреев, в 1598 г. Люблинский процесс, в 1605 г. Сандомирское дело, в 1617 г. дело в Сельце, в 1619 г. — в Сохачеве, в 1636 г. громкий процесс люблинских евреев (Евр. Энц., X, 430), в 1639 г. дело в Ленчице (см. Евр. Энц., X, 157—58). Профессор Бершадский (см.), исследовавший в ряде статей под заглавием «Старинное средство» (Восход, 1894) эти и еще другие процессы, приходит к выводу, что они велись пристрастно, «с нарушением действовавших законов и процессуальных правил». Особенным варварством отличается еще дело в Ружанах в 1648—49 гг. (см. Ружанское дело). Наступившие в середине XVII в. смуты в Польше и Хмельничнина временно отодвинули на второй план О. Только в 1680 г. на польских евреев надвинулась новая опасность по случаю О. в Тыкоцине, а в 1690 году возникло новое громкое дело, Сандомирское (см.), возбужденное по почину ксендза Станислава Жуховского, который и описал это дело (см. заглавие сочинения в Евр. Энц. II, 953). Дело велось при поддержке высшего духовенства: «В этом деле осуждение на смерть еврея Берка состоялось при отсутствии доносителя, вопреки требованию польского права, при отсутствии сознания, которого никак не могли добиться от обвиняемого никакими пытками; это могло произойти лишь потому, что духовные власти приложили все силы, чтобы добиться обвинения». В царствование королей из Саксонской династии, когда анархия в Польше достигла своего апогея, шляхта проявляла крайнее своеволие, духовенство всюду господствовало, мещане в городах и местечках вели жесточайшую борьбу за торгово-промышленные права с евреями, а католическая масса отличалась полнейшим суеверием и невежеством, — почва для возбуждения О. была особенно благоприятной. Трупы подбрасывались в дома евреев. В высшем судилище государства — Люблинском трибунале — церковные власти находили защитников. В XVIII столетии известны пять ритуальных дел, из которых особенно выделяются процессы в Познани (см.) в 1736 г., в Житомире (1753), в Ямполе (на Пасхальной неделе 1756 г). и Войславицах (см. Евр. Энц. V); пятое дело имело место в местечке Дунайгороде в 1748 г.; разбирательство его, благодаря составу суда, отличалось сравнительно беспристрастностью, а исход дела был благоприятным для евреев (см. описание этого процесса в ст. Ритуальный процесс в Дунайгороде в 1748 г., Еврейская Старина, 1911 год, 268 и сл.). Эти четыре процесса на протяжении 25 лет и обвинения, возбуждавшиеся по наговору франкистов (см.), искавших успеха у католической церкви, принявшей их в свое лоно, успели вызвать в польском обществе убеждение в справедливости обвинений. Писатель Китович (эпоха Августа III), например, сказал: «Как шляхетская вольность невозможна без liberum veto, так еврейская маца невозможна без христианской крови». Встревоженные событиями в Ямполе, которые обострились тем, что киевский и ямпольский епископы явно сочувствовали преследованию евреев в этом городе, евреи послали в Рим в конце 1757 года Якова Селека (по другим данным Иелека), или, как он себя называл, Элякима бен-Ашер Зелига, который (в начале 1758 г.) вручил папе Бенедикту ХIV ходатайство польских еврейских общин о защите против ложных обвинений. Папа велел рассмотреть это ходатайство советнику курии Лоренцо Ганганелли (впоследствии папа Климент XIV), который выработал тогда известную записку, оправдывавшую евреев от всяких обвинений. Преемник Бенедикта, Климент XIII, отпустил милостиво Селека, рекомендовав его через кардинала Корсина нунцию в Варшаве Висконти, которому папа велел противодействовать нелепому предрассудку. Король Август III подтвердил старинные грамоты польских королей, которые обеспечивали соблюдения требования правосудия в ритуальных процессах. Следует, впрочем, указать, что евреи не впервые в середине XVIII в. стали защищаться против обвинений путем отправки депутаций. Центральные органы еврейского самоуправления, Ваад четырех стран и Литовский Ваад, всегда боролись с О. (см. Литовский Ваад, Евр. Энц. X, 308, а также Ваад четырех стран, V, 196). Они посылали депутатов на сеймы, к королю, и на сессии коронного трибунала. — Ср.: Бершадский, Старинное средство, Восход, 1894; Grätz, в евр. переводе С. П. Рабиновича; Дубнов, Исторические сообщения, там же, 1895, II; idem, Всеобщая история евреев, II и III; Еврейская Старина, 1911, 268 и сл. (предисловие к вышеупомянутой статье о дунайгородском процессе); Регесты, 1, № 536, 545, 546 и 583; Wiener, Dааt Kedoschim, 1—8; Vogelstein u. Rieger, Gesch. d. Jud in Rom., II, 246; см. Антисемитизм в Польше (в конце статьи перечень протоколов ритуальных процессов). М. В.5.
Обвинения евреев в ритуальных преступлениях в России. Первым по времени подобным процессом является, насколько известно, «Сенненское дело», которое и послужило как бы прообразом для возбуждавшихся впоследствии таких же обвинений; характерно в этом отношении то, что в основание Сенненского дела легли не какие-либо улики против отдельных лиц, а только молва, что евреям нужна кровь, и то, что в роли обвинителя выступил ренегат. В 1799 г., незадолго до еврейской Пасхи, в Сенненском уезде (в Белоруссии), вблизи одной еврейской корчмы, в стороне от дороги, был усмотрен труп женщины. Один свидетель заявил, что за два дня он был на том месте и не видел трупа, из чего можно было заключить, что женщина была умерщвлена в другом месте и лишь потом брошена сюда; другой же свидетель показал, что незадолго до того он видел женщину в корчме. Этого было достаточно, чтобы следственная власть, «имея основанием народный слух, что евреям нужна христианская кровь», обвинила в убийстве четырех евреев, находившихся в корчме. Это дело должно было быть рассмотрено в магистрате, но, ввиду того что в белорусских магистратах заседали наряду с христианами и евреи, белорусский губернатор передал дело в уголовный департамент главного белорусского суда. Здесь следственный материал был рассмотрен и пополнен, причем уголовный департамент поручил секретарю Стукову «секретным образом изведать и дойтить: нет ли по народному слуху, засвидетельствованному под присягою многими людьми, в законах еврейских положения, что евреям христианская кровь нужна?». Стуков при содействии крещеного еврея Станислава Костинского раздобыл «две еврейские книги под названием Сульхан-Орух» и еще одну польскую. Костинский перевел некоторые места из Шулхан-Аруха, исказив их, и Стуков препроводил книги в уголовный департамент при соответствующем докладе. Тем не менее процесс окончился благополучно для подсудимых, — в известной записке Скрипицына (см. ниже) в списке «ритуальных убийств», в которых обвинялись евреи, указано (№ 114) Сенненское дело с отметкой: «по следствию ничего не открылось». Таким образом, этот процесс должен был быть вскоре предан забвению. Но случилось обратное. В 1799 г. в Белоруссию приехал поэт Державин (см. Евр. Энц. VII, 112—14), в качестве сенатора, для расследования жалоб шкловских евреев на Зорича, владельца Шклова. Стуков ознакомил Державина с процессом, и Державин решил воспользоваться им, чтобы выгородить Зорича и повредить евреям. Отослав императору Павлу I (16 июня 1799 г.) записку Стукова, Державин заявил государю, что содержание записки «обвиняет всех евреев в злобном пролитии по их талмудам христианской крови», рассмотрение же сенненского дела происходит обычным путем, при котором все делается достоянием гласности, а так как «по открытой вражде» один народ не может быть свидетелем против другого, то он отказывается принимать свидетельские показания евреев против Зорича, «доколь еврейский народ не оправдится пред Вашим Императорским Величеством в помянутом ясно показываемом на них общем противу христиан злодействе». Государь отверг предложение Державина, повелев ему исполнить данное ему поручение, оставив в стороне сенненский процесс, который должен идти обычным судебным путем (возможно, что на Павла I повлияла записка, представленная ему шавельским врачом Авраамом Бернгардом — см. Евр. Энц. IV, 297). Тем не менее в своем проекте преобразования быта евреев (1800 г.) Державин внес следующие строки: «В сих кагалах исполняются, или по крайности теперь только защищаемы бывают те христианские кровопролития, в коих иудеи по разным временам и царствам подозревались, и поныне по архивам замечаются, что видеть можно из приложения под литерой Д; хотя я, с моей стороны, о сих кровопролитиях думаю, что если они и бывали где-либо в древности, то не иначе как токмо по исступлении некоторых из фанатиков, но счел, однако, за нужное не выпустить их из вида». Приложением под литерой Д. оказалась записка Стукова, дополненная сведением о другом подобном обвинении, возникшем в 1799 г. (у Скрипицына оно отмечено под № 113); кроме того, Державин приложил искаженный перевод (принадлежащий, как кажется, перу того же ренегата Костинского) некоторых мест из книги «Шевед Егуда» (Шебет Иегуда), и все это было впоследствии помещено в академическом издании сочинений Державина (т. VII, 2-е изд., с примечаниями Я. Грота) без того, чтобы были указаны искажения. — Сохранились отрывочные известия о возбуждении «средневековых» обвинений в 1805 и 1811 годах; затем, в Гродненской губернии возникло в 1816 г. дело об исчезновении девочки-христианки. Во всех этих случаях ложность обвинения была столь очевидной, что в 1817 году по поводу гродненского дела о пропавшей девочке последовало Высочайшее повеление, направленное против возбуждения подобных дел. 6 марта 1817 г. министр духовных дел и народного просвещения князь А. Голицын обратился к начальникам губерний с соответствующим предписанием; отметив, что уже польский король в XVI в. запретил обвинять евреев в употреблении крови, что папский престол также не нашел доказательств в пользу предрассудка, циркуляр гласил: «По поводу оказывающихся и ныне в некоторых от Польши к России присоединенных губерниях изветов на евреев об умерщвлении ими христианских детей, якобы для той же надобности, его императорское величество, приемля во внимание, что таковые изветы и прежде неоднократно опровергаемы были беспристрастными следствиями и королевскими грамотами, высочайше повелеть мне соизволил объявить всем г-дам управляющим губерниями монаршую волю, чтоб впредь евреи не были обвиняемы в умерщвлении христианских детей без всяких улик, по единому предрассудку, что якобы они имеют нужду в христианской крови, но если бы где случилось смертоубийство и подозрение падало на евреев, без предубеждения, однако ж, что они сделали сие для получения христианской крови, то было бы производимо следствие на законном основании по доказательствам, к самому происшествию относящимся, наравне с людьми прочих вероисповеданий, которые уличались бы в преступлении смертоубийства». Тем не менее в последние дни своей жизни Александр I дал ход известному «Велижскому делу» (см. Евр. Энц., V, 398—406), закончившемуся лишь в 1835 г. В 1827 г. возник и так называемый «Тельшевский процесс»; однако оказалось, что не евреи, а пастухи-христиане убили крестьянского мальчика. Хотя по велижскому процессу, производившемуся под ближайшим наблюдением Николая I, подсудимые были оправданы, кровавый миф настолько распространился в правящих кругах, что в 1844 г. в министерстве внутренних дел было предпринято специальное расследование «об употреблении евреями крови христианских младенцев», в котором принял между прочими участие известный лексикограф В. И. Даль, управлявший (частным образом) канцелярией министра внутренних дел. Результатом этого явилась записка директора департамента духовных дел иностранных исповеданий Скрипицына, составленная им, быть может, совместно с Далем, отпечатанная анонимно в 1844 г., — «Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их»; экземпляры книг были вручены государю, членам царской фамилии и Государственного совета (ныне библиографическая редкость; была случайно сожжена; в отрывках, если не полностью, напечатана в «Граждан.» 1878—79 гг.). — В старых судебных учреждениях было рассмотрено также дело по обвинению евреев в убийстве двух мальчиков-христиан в Саратове, в 1852 г. (см. Саратовское дело); это был единственный процесс, закончившийся осуждением — двух евреев и выкреста, как главных виновников убийства, и нескольких христиан, как соучастников; однако надо иметь в виду, что Государственный совет, приступая к рассмотрению дела, исключил ритуальный момент, постановив ограничиться юридической стороной дела, «устранив все суждения, как о сокровенных догматах еврейской веры или тайных сект ее, так и о влиянии, какое подобные догматы могли иметь на подлежащее обсуждению дело». Таким образом, высшая инстанция, осудившая привлеченных к делу евреев (и христиан), лишила процесс того специфического характера, который пытались придать делу при следственном производстве. Пока производилось расследование по Саратовскому делу в районе возникло до 15 дел о «похищениях» детей, причем оговоры направлялись не только на евреев, но и на немцев-колонистов и др. — В реформированном суде прошли два известных процесса: кутаисский (см. Евр. Энц. IX, 938—940) и виленский, так называемое «дело Блондеса» (Евр. Энц. IV, 661—664); оба эти дела были поставлены общественным мнением в ряды «ритуальных процессов», однако в обоих случаях обвинительный акт не говорил о каком-либо религиозном характере преступления. — Помимо приведенных процессов неоднократно делались попытки к возбуждению подобных дел — особенно известно происшествие в Дубоссарах (Херсонской губ.), когда в 1903 г. христианин сторож, убивший ребенка, пытался направить обвинение против евреев; позднейшим по времени является так называемое дело Ющинского, ребенка, убитого в Киеве в 1911 г. Против этой попытки оживить кровавый миф выступили духовные раввины; в 1911 г. был выпущен протест против навета («Заявление раввинов в России»), подписанный 813 духовными раввинами. Одновременно был издан в русском переводе известный труд немецкого богослова Г. Л. Штрака «Dаs Blut im Glauben und Aberglauben der Menschheit» (Кровь в верованиях и суевериях человечества; перевод под редакцией профессора по кафедре Истории церкви И. Д. Андреева). — Ср.: Д. Хвольсон, О некоторых средневековых обвинениях против евреев, СПб., 1880 г. (второе, переработанное издание); И. Соркин, Дамоклов Меч (перевод сочинения Ис. Б. Левинзона «Эфес Дамим»), СПб., 1883; Гессен, Евреи в России, СПб., 1906 г. (глава «Первый ритуальный процесс в России»); М. Львович, Ритуальные убийства, СПб., 1911 г.; Систематический указатель литературы о евреях. Ю. Г.8.