Я всегда уважал и любил Марка Твена, но редко даже его честный, здравомысленный юмор радовал меня более, чем в убийственной пародии на модные ныне рассказы Конан Дойля о сыщике Шерлоке Холмсе. Пошлее и противнее конандойлевщины, апофеоза человека-ищейки, призванного травить «преступную расу», по манию английских и американских буржуев, кажется, не было ещё направления в беллетристике. Габорио, Законнэ и прочие французские прославители Лекоков и К° были и остались занимательными рассказчиками уголовных анекдотов для портерных. они не числились в литературе и не влияли, как литературный авторитет, на общество. А ведь Конан Дойль и в выдающиеся литераторы попал, и интеллигенция зачитывается им, захлёбываясь, и — вон я нашёл уже один рассказ в «Ниве», будто в Шерлока Холмса с сочувствием играют русские дети. Сыщик, — виноват: detective! — в качестве героического идеала для возраста, о коем обещано: «из уст младенцев и сосущих получишь хвалу»!
Как всё это некрасиво и — как не по-русски! Ну, с какой стороны мы, благополучные россияне — Шерлоки Холмсы? Откуда? Чем-чем грешны, только не этим. Для Шерлоков Холмсов мы не вышли ни буржуйным «интеллектом», ни характером, да и, с гордостью прибавлю, не утратили ещё настолько совести, чтобы возводить в подвиг охоту человека за человеком, хотя бы и преступным.
— Кулев, а Кулев! — окликаю я, сидя у ворот, нашего захолустного Шерлока Холмса, важно шествующего через улицу с разносною книжкою под мышкою.