Прологъ.
[50]
Былъ нѣкогда рыцарь, печальный, нѣмой,
Весь блѣдный, съ худыми щеками,
Шатаясь, бродилъ онъ, какъ будто шальной,
Объятый какими-то снами.
И былъ онъ такъ вялъ и неловокъ во всемъ;
Цвѣты и дѣвицы смѣялись кругомъ,
Когда проходилъ онъ полями.
Но чаще, забившись въ свой уголъ, вздыхалъ,
Чуждался взора людского,
И руки куда-то съ тоской простиралъ,
Но тихо, безъ звука, безъ слова;
И такъ дожидался полуночи онъ;
Тогда раздавались вдругъ пѣнье и звонъ,
И стукъ передъ дверью дубовой.
И дѣва являлась предъ нимъ; какъ волна,
Шумѣло ея одѣянье;
Цвѣла и алѣла, какъ роза, она
И вдаль разсыпала сіянье;
Стройна и воздушна, въ кудряхъ золотыхъ,
Привѣтъ и побѣда въ очахъ голубыхъ —
И оба сливались въ лобзаньѣ.
И вдругъ перемѣна свершалася въ немъ:
Неловкость его исчезала,
[51]
И дѣлался смѣлъ, и пылалъ онъ огнемъ,
И краска въ лицѣ выступала.
А дѣва, играя, шутила надъ нимъ
И тихо блестящимъ вуалемъ своимъ
Его съ головой покрывала.
И вотъ, подъ водой, во дворцѣ голубомъ
Кристальномъ, мой рыцарь гуляетъ.
И роскошь, и блескъ, и сіянье кругомъ
Чаруютъ и взоръ ослѣпляютъ;
И жметъ его никса въ объятьяхъ своихъ,
И никса невѣста, и рыцарь женихъ,
И дѣвы на цитрѣ играютъ.
Играютъ онѣ и поютъ, и толпой
Танцующихъ пары летаютъ,
И рыцарь въ восторгѣ; онъ сильной рукой
Подругу свою обнимаетъ…
Вдругъ свѣчи потухли, и за́мка ужъ нѣтъ —
И снова въ углу своемъ рыцарь-поэтъ
Сидитъ и печально вздыхаетъ.
|
|
