ЛАВРОВ, Петр Лаврович (1823—1900), мелкобуржуазный социалист, теоретик и публицист народничества, родоначальник русской т. н. субъективной школы в социологии и философии. Миросозерцание и литературная деятельность Л. охватывали широкий круг вопросов. Философия, социология, история общественной мысли, история военной техники, проблемы общественной нравственности, вопросы искусства и литературы, наконец, вопросы народного образования — все это составляло предмет внимания Л. Во всех принципиальных вопросах теории Л. — субъективный идеалист и типичный эклектик. Несмотря на неоднократные заявления о признании себя учеником Маркса и сторонником научного социализма, Л. вплоть до конца своей жизни оставался носителем враждебной марксизму народнической идеологии. Представители революционного марксизма и революционной с.-д. в России (Ленин и большевики) всегда вели неустанную борьбу против воспринятых Л. и его сторонниками положений о самобытности русского экономического строя и общинном укладе в деревне, как зародыше и базе будущего социалистического общества, и о демократической интеллигенции («критически мыслящие личности»), как единственном носителе и двигателе исторического прогресса.
Л. — сын богатого помещика. В 1842 окончил артиллерийское училище. Во время пребывания в нем стал знакомиться с произведениями популярных среди левых кругов интеллигенции 40-х гг. европейских мыслителей. С 1844 Л. — преподаватель математики в артиллерийском училище, в 1852 — в Константиновском военном училище, а затем в Артиллерийской академии. В 1849 получил чин полковника. Изучая историю механики и военной техники, Л. проявил большой интерес к истории, науки и философии. К концу 40-х и началу 50-х гг., помимо знакомства с идеями Фейербаха, Сен-Симона, Фурье, Оуэна и Прудона, Л. обладал солидными знаниями в области математики, истории, философии и точных наук. — Политические антиправительственные стихотворения Л. печатались частично в герценовском «Колоколе» (1857), частично ходили в рукописях среди передовой интеллигенции. С 1852 Л. начал печатать в «Артиллерийском журнале» статьи по вопросам военной техники. Наконец, с конца 50-х гг. Л. выступает в легальной печати с рядом статей на педагогические темы, по вопросам философии и теории мироздания. В 1860 Л. издает книгу «Очерки вопросов практической философии. Личность», вызвавшую резкую критику со стороны Чернышевского в его знаменитой работе «Антропологический принцип в философии». Наряду со специальными работами по истории физико-математических наук и военной техники Л. пишет и редактирует в это время ряд философских работ, в том числе философский отдел «Энциклопедического словаря русских ученых» (издание последнего было прекращено правительством в 1863 за «вредное» направление). Одновременно Лавров начинает принимать участие в общественной жизни. В 1861 он выступает с речью на студенческой сходке в университетском дворе, подписывает публичные протесты против ареста поэта-революционера М. И. Михайлова (см.), против реакционного проекта университетского устава и против травли студентов в печати. Эволюционируя влево, Л. незадолго до ареста Чернышевского завязывает с ним близкие отношения и вступает в подпольную организацию Земля и Воля (см.), одновременно участвуя в деятельности Литературного фонда и в «Комитете грамотности».
Уже с начала 60-х гг. 3-е отделение обратило внимание на деятельность Л. и установило за ним негласное наблюдение. После покушения Каракозова Л. в 1866 был арестован, предан суду и в 1867 отправлен в ссылку в Вологодскую губернию. В ссылке Л. продолжал заниматься научно-литературной работой. Им в это время были написаны и напечатаны в 1869 в журнале «Неделя» его знаменитые «Исторические письма» (под псевдонимом Миртова), создавшие ему широкую популярность в кругах интеллигенции того времени. В «Исторических письмах» Л. дал идеалистическую «философию истории», поставив в центре исторического процесса «критически мыслящую личность». Характеризуя особенности истории «как процесса», Лавров различал понятия «культура» и «цивилизация». Культура — совокупность форм общежития и психических элементов в жизни человеческих обществ. Она имеет тенденцию к неизменности, застою. Цивилизация — это прогрессивная смена форм культуры. Смена этих форм производится под воздействием мысли. «Культура общества есть среда, данная историею для работы мысли... Мысль есть единственный деятель, сообщающий человечное достоинство общественной культуре» (Лавров П. Л., Избр. соч., т. I, М., 1934, стр. 244). Носителями мыслей являются личности. — «Мысль реальна лишь в личности» (там же, стр. 245). Основным орудием философского понимания истории является исследование исторического процесса при помощи понятия о прогрессе. Прогресс, по мнению Лаврова, — «развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношении, воплощениев общественных формах истины и справедливости» (там же, стр. 199). Лавров в «Исторических письмах» поставил задачу рассмотреть исторические события с точки зрения нравственного идеала. «Охватывая в общем миросозерцании целый процесс истории в прошедшем и будущем, человек не может, по законам своей мысли, искать в истории ничего иного, кроме фазисов прогрессивного процесса своего нравственного идеала» (там же, стр. 390); «понимать историю значит понимать ясно способы осуществления нашего нравственного идеала в исторической обстановке» (там же). Л. указал что существование незначительного меньшинства, являющегося в современных условиях представителем цивилизации, тесно и неразрывно связано с тем, что «огромное большинство человечества обречено на непрестанный физический труд, отупляющий ум и нравственное чувство, на вероятность смерти от голода или эпидемий» (там же, стр. 211).
«Если бы счесть образованное меньшинство нашего времени, число жизней, погибших в минувшем в борьбе за его существование, и оценить работу ряда поколений, трудившихся только для поддержания своей жизни и для развития других, и если бы вычислить, сколько потерянных человеческих жизней и какая ценность труда приходится на каждую личность, ныне живущую несколько человеческою жизнью, — если бы все это сделать, то, вероятно, иные наши современники ужаснулись бы при мысли, какой капитал крови и труда израсходован на их развитие» (там же, стр. 221—222). Л. очень остро поставил вопрос о «долге» интеллигенции перед народом и о необходимости «расплаты» за этот долг. «Зло надо исправить, насколько можно... Я сниму с себя ответственность за кровавую цену своего развития, если употреблю это самое развитие на то, чтобы уменьшить зло в настоящем и в будущем» (там же, стр. 226). Призыв итти «в народ» исходил ранее от основоположника утопической теории «русского сельского социализма» — А. И. Герцена, — но Л. впервые дал ему развернутое толкование с точки зрения «долга» перед народом.
Молодежь, воодушевленная смутными представлениями о социализме, сливавшемся в этот период еще с демократизмом, восприняла «Исторические письма» Л. как призыв к непосредственной деятельности в «народе», к сплочению и организации его под знаменем социализма. — Изданные в 1870 отдельной книгой «Исторические письма» стали настольной книгой для тогдашней молодежи и важным документом формирующегося народничества. Под влиянием лозунгов Герцена и Бакунина «в народ» и под впечатлением книги Л. «Исторические письма» в начале 70-х гг. начинают возникать многочисленные кружки разночинной революционной молодежи в Петербурге, Москве и в ряде других городов.
Хлопоты Л. во время пребывания в ссылке о разрешении ему выехать за границу остались без последствий. Тогда с помощью Г. А. Лопатина (см.), приехавшего специально с этой целью в глухой городишко Кадников, где жил тогда Л., последний бежал за границу и в начале марта 1870 приехал в Париж. Первоначально на свой побег за границу Л. смотрел исключительно как на средство свободно продолжать научно-литературную деятельность. Но под влиянием общественной об-становки в Париже Лавров вскоре сблизился с революционными рабочими кругами Парижа и через посредство Варлена (см.) был введен в одну из парижских секций Интернационала. После провозглашения Парижской Коммуны Л. пытался принять активное участие в ее деятельности и через того же Варлена предложил Совету Коммуны использовать его педагогический опыт в деле организации парижских школ на новых началах. В мае, когда положение Коммуны стало особо напряженным, Лавров при содействии революционного правительства выехал в Лондон просить помощи Коммуне у Генерального совета Интернационала. Здесь Лавров познакомился с Марксом и Энгельсом. Вследствие этого знакомства Л. стал считать и называть себя учеником Маркса и сторонником научного социализма. Но, стоя на идеалистических позициях в оценке исторических явлений, Л. марксизма совершенно не понял. Субъективно считая себя марксистом, Л. на самом деле оказался беспомощным по-марксистски вскрыть и понять социальные процессы, происходившие в России в пореформенные годы, и стоял на идеалистических позициях в оценке ряда исторических явлений.
В виду популярности Л. как автора «Исторических писем» к нему стали обращаться представители революционной интеллигенции с просьбой основать и возглавить за границей журнал, к-рый явился бы идейно-политическим руководителем революционного движения в России. После неудачной попытки соглашения с Бакуниным Л. окончательно связался с кружком «чайковцев» (см.), в результате чего в июле 1973 вышел первый том основанных и редактировавшихся им непериодических сборников «Вперед» (см.). «Вперед» выходил сперва в Цюрихе, с 1874 издание его было перенесено в Лондон. Всего вышло 5 томов (1873—77), причем в четвертом томе напечатана была лишь одна работа Лаврова — «Государственный элемент в будущем обществе»; в пятом томе Л. уже не участвовал. В 1875—1876 под редакцией Л. выходила двухнедельная газета «Вперед» (см.). Газета не отрицала наличия капиталистического развития в России. Она указывала даже, что капиталистический строй подготовляет социальный переворот в России, как и во всем «цивилизованном» мире. Задача социалистов сводится к тому, чтобы этот переворот совершился при наименьших страданиях народа. Л. в это время проводил взгляд, что наибольшие шансы быстрого установления нового строя в России представляют народные традиции и интеллигентная молодежь с ее идейными стремлениями. Народные традиции, способствующие социальному перевороту, заключаются в «„живой общественной единице мелкой поземельной общины, живой общественной единице подвижной рабочей артели“»; благодаря им русский народ является вполне «„подготовленным политическою традициею общины и артели к развитию социалистического общежития“» (Лавров П. Л., Народники-пропагандисты 1873—78 гг., СПБ, 1907, стр. 112 и 113). В отношении интел- лигенции Лавров (если учесть его положение «критически мыслящих личностях» как носителях и двигателях прогресса) не занимал последовательной позиции. В № 2 была опубликована статья «Революционеры из привилегированной среды», дававшая крайне резкую оценку составу существовавших тогда кружков и групп, как недостаточно подготовленному к революционной деятельности и не отличающемуся любовью к народу и преданностью революционному делу. Для того, чтобы стать действительно полезным революции, выходцы из привилегированной среды должны переродиться, перевоспитать себя умственно и нравственно и лишь после этого браться за революционную деятельность.
К якобинским течениям в революционной среде, ставящим задачу установления революционной диктатуры при помощи «активного меньшинства», Л. в этот период относился отрицательно. По мнению Лаврова, социальная революция мыслима в России в форме революции народной, т. е. совершающейся не только с целью народного блага, не только для народа, но и посредством народа» (Лавров П. Л., «Вперед! — Наша программа, Избр. соч., т. II, М., 1934, стр. 31). «Революционному меньшинству» (интеллигенции) Л. отводил весьма скромную роль. По его мнению, задача ее сводится исключительно к тому, чтобы пояснить народу, насколько возможна и насколько необходима в его интересах революция. В глазах Л. народ — «бог-страдалец», пригвожденный к кресту и не знающий своего всемогущества [см. Лавров П. Л., Русской социально-революционной молодежи (1874), Избр. соч., т. III, М., 1934, стр. 345—346]. В программе «Вперед» Лавров приглашал революционеров «оставить за собою устарелое мнение, что народу могут быть навязаны революционные идеи, выработанные небольшою группою более развитого меньшинства, что социалисты-революционеры, свергнув удачным порывом центральное правительство, могут стать на его место и, ввести законодательным путем новый строй, облагодетельствовав им неподготовленную массу (Лавров П. Л., Избранные сочинения, т. II, стр. 31). Позднее Л. изменил свой взгляд на роль интеллигенции в революционном перевороте. «В целой истории не происходило ни одного вполне сознательного движения. Полное сознание цели и средств существовало в небольших группах и отдельных единицах... Когда сознательные, полусознательные и сочувствующие слои объединятся крепкою организациею, то в минуту взрыва к ним неизбежно пристанет масса страдающая (газета «Вперед», № 4, стр. 15—16). В вопросах тактики у Л. были коренные расхождения с Бакуниным.
В противоположность Бакунину, звавшему молодежь к организации бунтов и восстаний, Лавров призывал к научной и нравственной работе над собой и к длительной и основательной пропаганде социализма среди окружающих. Л. утверждал, что каждый сознательный социалист может распропагандировать в год несколько человек, сделав их тоже социалистами; каждый из них, в свою очередь, распропагандирует еще нескольких, так что через небольшое число лет вся Россия в порядке геометрической прогрессии покроется социалистами. Л. требовал от молодежи длительной подготовки к пропагандистской деятельности и усвоения почти энциклопедических знаний. Этим он шел в разрез со стремлениями народников, готовившихся немедленно двинуться в массовый поход из городов в деревни, в народ. Приняв социологическую концепцию и в особенности этическую сторону учения Л., народническая молодежь не признала его авторитета в области политической и практической деятельности. Последовательное проведение точки зрения Л. действительно граничило бы с отказом пропагандистов от революционной деятельности и знаменовало бы переход их на путь культуртрегерства. Л. в ближайшие годы значительно подвинулся вперед и признал свою первоначальную позицию ошибочной. «Революционное движение уже вызывается положением России в настоящую историческую минуту» («Вперед», № 37, 1876). Верные же ученики Л. чрезвычайно отрицательно относились к студенческим волнениям, к рабочим стачкам, к манифестациям сочувствия политическим «преступникам». — Лавров вынужден был впоследствии отказаться от своих последователей. Придя к выводу о необходимости придать иное направление своему органу «Вперед», Лавров встретил упорное сопротивление со стороны своих учеников и сотрудников в России и за границей, отстаивавших «мирную пропаганду» и стремившихся сохранить без изменений анархические взгляды на государство. В 1876, из-за несогласия во взглядах, Лавров вышел из редакции «Вперед».
Широкое народническое движение, охватившее в 1873—74, по официальным данным, 34 губернии, находилось гл. обр. под влиянием бакунинских идей. Предпринятая Л. в 1874 попытка сотрудничества с эмигрировавшим за границу Ткачевым (см.) не удалась. Ткачев резко выступил против Лаврова с обвинениями в умеренности и постепеновщине. Что же касается сторонников Лаврова в России, так называемых «лавристов» (см.), то они составили более или менее оформленную группу пропагандистов среди рабочих во второй половине 70-х гг.
Распространение идей мелкобуржуазного народнического социализма в России, позднее других европейских стран вступившей на путь капиталистич. развития, тесно и неразрывно было связано с известной экономической отсталостью. «Отсталость России естественно объясняет большую прочность в нашей стране различных отсталых учений социализма. Вся история русской революционной мысли за последнюю четверть века есть история борьбы марксизма с мелкобуржуазным народническим социализмом», — писал Ленин в 1905 в статье «Мелкобуржуазный и пролетарский социализм» (Ленин, Соч., т. VIII, стр. 360).
Мировоззрение Л. в период 1860—80 подверглось нек-рой эволюции, но не изменилось в своей основе. В «Исторических письмах» в вопросе о государстве Лавров целиком стоял на идеалистической точке зрения «договора»; «Вперед» в оценке разных форм государства почти целиком разделял анархические взгляды Бакунина. «Государства так, как они существуют, враждебны рабочему движению, и все они должны окончательно разложиться, чтобы дать место новому общественному строю, где самая широкая свобода личности не будет препятствовать солидарности между равноправными лицами и обширной кооперации для общей цели», — писалось во «Вперед». В своей работе «Государственный элемент в будущем обществе», вышедшей в свет в 1876, Лавров заявлял: «Государство — орган всеобщей безопасности — выродилось в заговор немногих эксплоататоров против массы эксплоатируемых» (Лавров, Избр. соч., т. IV, Москва, 1935, стр. 245). Однако такие заявления отнюдь не знаменовали перехода Лаврова на позиции марксизма и признания классовой теории, как это представлялось некоторым его прежним последователям. Достаточно указать хотя бы на то обстоятельство, что государство у Лаврова предшествует классовому разделению и в известной мере создает такое разделение. В самом разделении на классы Л. значительную роль отводил сознанию. Отправляясь от того, что формы рода, семьи, государства — первоначальные общественные формы (см. его работу под псевд. Доленги А., Важнейшие моменты в истории мысли, М., 1903, стр. 260), он писал: «Под сознательным процессом творчества коллективных организмов... совершался еще гораздо менее сознаваемый, но имеющий громадную социологическую важность, процесс разделения классов...; мелкие семьи вошли, во имя своих сознанных интересов, в тот или в другой из этих классов, в ту или другую из этих групп». Л. в это время была развита теория необходимого, но все уменьшающегося минимума государственности в разные эпохи. Позднее Л. фактически склонялся к захвату государственной власти незначительным меньшинством.
Примерно так же обстояло дело и с «признанием» Лавровым борьбы классов, экономического фактора и капиталистического развития в России. Заявляя о том, что Россия не может избежать капиталистической стадии развития, Л. в действительности рассчитывал на то, что артель и община, достаточно подготовленные к социалистическому общежитию, под влиянием деятельности «критически мыслящих личностей» непосредственно разовьются в высшие формы и обеспечат непосредственный переход России к социализму ранее, чем разовьется в ней капитализм и связанные с ним изменения в классовой структуре. — Используя терминологию марксизма, Лавров оставался фактически на позициях субъективного идеализма, всегда оставался эклектиком. В области философии взгляды Лаврова составляли механистическую смесь положений Фейербаха, Канта, Конта, Спенсера и др. Влияние Конта в первую очередь сказалось в основной формуле философии истории Л. (переработка культуры мыслью). От Прудона Л. заимствовал метафизическое рассмотрение общественных явлений как отдельных застывших категорий. С этой точки зрения данный общественный строй никогда не представлялся Лаврову цельной формацией, все элементы которой находятся в определенной связи. Л. всегда рассматривал его как известную комбинацию, получившуюся в результате отбора наиболее соответствующих солидарности элементов. Иногда Лавров называл свою философию «антропологизмом». В основном он всю жизнь оставался позитивистом и агностиком. Для него «теоретический и практический миры остаются неизвестными по их сущности и представляют для человека совокупность познаваемых явлений с непознаваемой подкладкой», причем «основной точкой исхода философского построения является человек, проверяющий себя теоретически, и практически».
В области истории Л. был и оставался идеалистом. У сен-симонистов он заимствовал историческую схему, согласно к-рой история «представляет все убывающий успех общественных эксплоататоров в подчинении себе масс», все большее смягчение форм эксплоатации, все больший рост солидарности в кооперации. При этом «единственный реальный деятель прогресса — личность, определяющая свои силы в дело, ей доступное». С другой стороны, для Л. научность истории обусловливается возможностью выработать научным путем нравственный идеал, к-рый должен неизбежно утвердиться в человечестве как единственная научная истина. В вопросах искусства (см.) Л. первоначально выступил сторонником т. н. чистого искусства, но затем пришел к убеждению, что искусство и литература лишь «отражение общественного движения». Для него чистое искусство, отрешенное от общественной борьбы, есть фикция, ибо «кто не становится в ряды оппозиции, тот тем самым усиливает консерваторов, и рано или поздно обстоятельства принудят его стать вполне в их ряды». С этой точки зрения его начинают интересовать поэты рабочего класса и революционный демократизм. В фантастическом диалоге «Кому принадлежит будущее?» русский революционер, выражающий взгляды Л., заявляет даже, что искусство в современном смысле должно умереть, что «единственное его проявление будет украшение жизненных научных потребностей» и что оно «потеряет всякое самостоятельное право на жизнь». В 70-х гг. Лавров написал революционный гимн на мотив марсельезы, ставший широко популярным в целом ряде поколений революционеров и даже среди революционных рабочих: «Отречемся от старого мира». — В рассуждениях о характере грядущей социальной революции Л. оставался также эклектиком, пытаясь объединить взгляды Маркса и Бакунина. Признавая на словах себя, с одной стороны, сторонником научного социализма для Европы, Л., с другой, для России выдвигал положение, что «наша социальная революция должна выйти не из городов, а из сел», что основой этой революции будет «крестьянство с общинным землевладением». Мало того, он утверждал, что русская буржуазия «не сплочена своей эксплоатацией народа» и «сама страждет от притеснения администрации».
В мае 1877 Л. переехал в Париж, читал лекции русской молодежи по вопросам теории социализма и истории мысли. В 1879 вышла за границей книга Л. о Парижской Коммуне, в к-рой опыт Коммуны и влияние Маркса на него получили наиболее яркое отражение.
Взгляды Л. на характер революции наибольшее развитие получили в работах «Государственный элемент в будущем обществе», «Парижская Коммуна» и особенно «Социальная революция и задачи нравственности». «Нравственные задачи социализма не легки, но их и не следует считать легкими. Социальная революция, входящая в эти задачи, обещает быть кровавою и жестокою, но цель ее есть цель нравственная и должна быть достигнута» (Лавров П. Л., Социальная революция и задачи нравственности..., изд-во «Колос», 1921, стр. 94). Под непосредственным влиянием опыта Парижской Коммуны Л. пришел к твердому убеждению в необходимости применения насилия и вооруженной борьбы масс против своих поработителей. Обсуждая мероприятия государственной власти после победоносного социалистического переворота, Лавров допускал свободу слова и печати для буржуазии, но (что характерно для противоречивости его миросозерцания) высказывался решительно за монополию государственного образования. В 1880—81 Л. участвовал в органе социалистов-федералистов «Черный передел», высказываясь в это время за «организованный, систематический фабричный и аграрный террор» и против выдвигаемого на первый план «Народной волей» политического террора. В начале 80-х гг. Л. был в дружеских отношениях с Плехановым и стал вместе с ним с весны 1880 издавать «Социально-революционную библиотеку». Но попытка их сотрудничества и создания общего журнала не удалась. В первых же своих марксистских работах Плеханов выступил резко против Л. После убийства Александра II Л. примкнул к «Народной воле». В связи с деятельностью общества Красного креста «Народной воли», одним из уполномоченных к-рого за границей являлся Л., он в феврале 1882 был выслан из Франции и переехал в Лондон. В мае того же года он снова вернулся в Париж, под именем Кранца поселился в своей прежней квартире и, хотя декрет об его высылке не был отменен, прожил в ней до самой смерти. В 1883—86, вместе с Л. Тихомировым[ВТ 1] (см.), Л. редактировал официальный заграничный орган народовольцев «Вестник Народной воли», где напечатал ряд обзоров социалистического движения на Западе, рецензий и большую статью «Социальная революция и задачи нравственности», в к-рой дал развернутое изложение своих взглядов по вопросу о терроре. Одновременно с литературно-революционной работой Л. в эмиграции написал ряд книг по истории общественной мысли, истории культуры и нравственности, которые ему частично удавалось печатать в русских журналах и издавать легально под разными псевдонимами. Особенно занимала его большая работа «Опыт истории мысли». В начале 90-х гг. Л. участвовал в редактировании эмигрантского народовольческого журнала «Материалы для истории русского революционного движения» с приложением отдела «С родины и на родину». В этом журнале была напечатана работа Л. «Народники-пропагандисты». Наконец, ему же принадлежат вышедшие легально книги «Задачи понимания истории» (1898, псевдоним С. С. Арнольди), «Важнейшие моменты в истории мысли» (1903, псевдоним Доленги) и большое количество статей по вопросам истории, истории социализма, философии, нравственности и т. д., а также ряд работ по вопросам искусства и литературы.
Несмотря на образование марксистских групп и организаций за границей и в России, на развитие стачечного рабочего движения в 80-е и 90-е гг., на создание под руководством Л. «Петербургского союза борьбы за освобождение рабочего класса» и др., их активную революционную работу в рядах пролетариата, Л. оставался на своих старых позициях. Крестьянство попрежнему являлось для него основной движущей силой революции. В противовес призывам сплотиться под знаменем марксизма Л — в 1889 на международном конгрессе 2-го Интернационала в Париже на первый план выдвигал группы и кружки, разделяющие принципы прежней организации «Народной воли» и объединяющие часть демократически-прогрессивной интеллигенции того времени. Рабочий класс России он считал незначительной силой, неспособной сыграть роль в революции. Относясь с глубоким интересом к деятельности Интернационала и принимая в ней участие, Л., однако, не принял позиций рабочего социализма. Признавая программу заграничных с.-д. «совершенно естественной и правильной», Лавров писал: «тем из русских социал-демократов, которые смело утверждают, что организация подобной рабочей партии... возможна в нынешней России, приходится ответить только: попробуйте и, если вам удастся, вы совершите великое дело. Но для меня это дело невозможное, предполагающее ребяческое ослепление и едва ли не полное незнание русских юридических условий». Сам Л. считал в это время, что для победы революции в России необходимо, помимо пропаганды среди рабочих, «организовать политический заговор, почти неизбежно опирающийся на интеллигенцию». К деятельности русских социал-демократов Лавров относился скептически. Все это он высказал в письме № 4 «Летучих листков» петербургской группы народовольцев в 1895; письмо это вызвало резкую отповедь Ленина (см. Ленин, Задачи русских социал-демократов, Соч., т. II).
Исторический ход развития России привел к вырождению народничества. Наряду с значительными сдвигами в области промышленности произошли изменения и в сельском хозяйстве. «Деревня давно уже совершенно раскололась. Вместе с ней раскололся и старый русский крестьянский социализм, уступив место, с одной стороны, рабочему социализму, с другой — выродившись в пошлый мещанский радикализм. Иначе как вырождением нельзя назвать этого превращения. Из доктрины об особом укладе крестьянской жизни, о совершенно самобытных путях нашего развития вырос какой-то жиденький эклектизм, который не может уже отрицать, что товарное хозяйство стало основой экономического развития, что оно переросло в капитализм, и который не хочет только видеть буржуазного характера всех производственных отношений, не хочет видеть необходимости классовой борьбы при этом строе. Из политической программы, рассчитанной на то, чтобы поднять крестьянство на социалистическую революцию против основ современного общества, — выросла программа, рассчитанная на то, чтобы заштопать, „улучшить“ положение крестьянства при сохранении основ современного общества» (Ленин, Сочинения, т. I, стр. 165). Наряду с отдельными попытками возродить и сохранить традиции «Народной воли» (подготовка цареубийства «молодыми народовольцами») выявилось перерождение народовольчества в разновидность буржуазного либерализма. Переживши совместно со всем народничеством этапы его эволюции, начиная с периода хождения в народ в 70-х гг., с его верой в осуществление социализма посредством «народной» революции и разрушения государства, вплоть до признания в 80-х гг. политической борьбы как первой и основной задачи и индивидуального террора как главного средства этой борьбы, Л. в 90-х гг. застыл на позициях 70—80-х гг. Защита же народнических взглядов в период развертывания рабочего движения в 90-х гг. и формирования его революционных социал-демократических организаций уже явно носила реакционный характер.
Взгляды Л. вызвали решительную критику основоположников марксизма. Маркс и Энгельс резко критиковали Л. за его мнимую «объективность» и благожелательное отношение к бакунистам, за его эклектизм в философии и политике. Энгельс в 1875 в статье «Эмигрантская литература» в следующих, полных сарказма словах характеризовал Лаврова: «По своей философии друг Петр (условный псевдоним Л. — Б. Г.) является эклектиком, который старается из самых различных систем и теорий выбрать наилучшее: испытайте все и сохраните наилучшее! Он знает, что во всем есть своя хорошая и своя дурная сторона и что хорошую сторону следует усвоить, а дурную отбросить. А так как каждая вещь, каждая личность, каждая теория имеет обе эти стороны, хорошую и дурную, то каждая вещь, каждая личность, каждая теория в этом отношении примерно так же хороша и так же дурна, как и всякая другая, и, следовательно, было бы глупо с этой точки зрения горячиться, отстаивая или отрицая ту или иную» (Маркс и Энгельс, Соч., т. XV, 1933, стр. 231). Критика взглядов Л. основоположниками марксизма, громившая народничество, сыграла в дальнейшем большую роль в развитии марксизма в России. Революционная с.-д-тия с первых же дней своего существования вела ожесточенную борьбу с народничеством как злейшим врагом марксизма. Ленин, ведя самую упорную и напряженную борьбу с народничеством как враждебной марксизму идеологией, развернул в своих работах самую жестокую и беспощадную критику взглядов Лаврова. Ленин в «Что такое „друзья народа“...» вскрыл реакционность народнических теорий (поскольку народничество стремилось выдать себя за социалистическое учение) и показал их социально-классовый смысл. «Все эти теории безусловно не объясняют эксплуатации трудящегося и потому абсолютно не способны послужить для его освобождения... на самом деле все эти теории отражают и проводят интересы мелкой буржуазии» (Ленин, Сочинения, т. I, стр. 184). Учитывая «исторически реальное и прогрессивное историческое содержание народничества, как теории массовой мелкобуржуазной борьбы капитализма демократического против капитализма либерально-помещичьего, капитализма „американского“ против капитализма „прусского“» (Ленин, Сочинения, т. XIV, стр. 214), Ленин писал о том, что противоположность интересов труда и капитала народничество отразило «через призму жизненных условий и интересов мелкого производителя, отразило поэтому уродливо, трусливо, создав теорию, выдвигающую не противоречия общественных интересов, а бесплодные упования на иной путь развития» (Ленин, Сочинения, т. I, стр. 279). Критика народничества Лениным резко отличалась от критики Плеханова, который, выступая против народничества и народовольчества, фактически сползал на позицию игнорирования роли крестьянства в революционной борьбе. Ленин, разгромивший на основе научно-марксистского анализа огромного фактического материала идейно-политические взгляды народничества, нанес субъективному методу в социологии сокрушительный удар. Вскрывая классовое происхождение социологических идей народничества как идей мелкобуржуазных, Ленин указывал, что «особая социологическая теория о роли личности или о субъективном методе ставит утопию на место критического материалистического исследования» (там же, стр. 280). Отправляясь от принципа причинности, Ленин жестоко бичевал Л. и Михайловского за то, что они «не сумели разобраться даже в столь элементарном вопросе, как вопрос о свободе воли» (Ленин, там же, стр. 292), смешивали детерминизм с фатализмом и, не желая отрицать законосообразности, утверждали, что свобода воли — факт нашего сознания (идея Лаврова) и потому может служить основой этики. «Понятно, что в применении к социологии эти идеи не могли дать ничего, кроме утопии или пустой морали, игнорирующей борьбу классов, происходящую в обществе», — писал Ленин по этому поводу (Ленин, там же).
Явившись одним из основоположников и идеологов народничества, Л. до конца своей жизни сохранил убеждение в особой самобытности русского экономического строя и крестьянства, в частности с его общиной, артелью и т. п. Несмотря на различного рода оговорки, Л. фактически всю жизнь оставался на позиции отрицания прогрессивности и закономерности развития капитализма в России, не сумел возвыситься до научного понимания сущности и роли государства и навсегда застыл на позиции игнорирования связи интеллигенции и юридическо-политических учреждений страны с материальными интересами определенных общественных классов, не понимал ни существа, ни самой механики классовой борьбы и т. п. До конца своей жизни не сумел Лавров понять роли пролетариата как могильщика буржуазии и борца за политическую свободу и социализм, не сумел оценить его способности стать во главе крестьянства в борьбе против царизма, выступить гегемоном революции и, завоевав власть, установить свою диктатуру, пролагающую дорогу к построению бесклассового общества, к коммунизму.
Сочинения Лаврова издавались дважды: издательством «Революционная мысль» и «Колос», 1917—20, и издательством Политкаторжан, 1934—35. Оба издания не закончены.
Лит.: Ленин В. И., Задачи русских социал-демократов, Соч., т. II, 3 изд., М. — Л., 1935; Книжник-Ветров И. [С.], Петр Лаврович Лавров, [Жизнь и деятельность], 2 изд., М., 1930 (там же подробная библиография); Плеханов Г. В., Соч., т. II, 3 изд., М., б. г. («Наши разногласия»); его же, Соч., т. VII, 2 изд., Москва — Ленинград, 1925 («К вопросу о развитии монистич. взгляда на историю»); его же, Соч., том IX, Москва, [1925] («О социальной демократии в России»).
Примечания редакторов Викитеки
- ↑ Статьи нет в издании, имеется ввиду Лев Александрович Тихомиров.