ШЕКСПИРА
правитьМ. Антоній, Октавій Цезарь, М. Эмилій Лепидъ, тріумвиры.
Секстъ Помпей.
Домицій Энобарбъ, Вентидій, Эросъ, Скаръ, Дерцетъ, Димитрій, Филонъ, приверженцы Антонія.
Меценатъ, Агриппа, Долабелла, Прокулей, Тирей, Галлъ, приверженцы Цезаря.
Менасъ, Менекратъ, Варрій, приверженцы Помпея.
Тавръ, военачальникъ у Цезаря.
Кандій, военачальникъ у Антонія.
Силій, одинъ изъ вождей у Вентидія.
Эвфроній, посолъ Антонія къ Цезарю.
Алексасъ, Мардіанъ, Селевкъ и Діомедъ, придворные Клеопатры. Гадатель. Поселянинъ.
Клеопатра, царица Египта.
Октавія, сестра Цезаря и жена Антонія.
Харміань, Ира, прислужницы Клеопатры.
АКТЪ I.
правитьСЦЕНА I.
правитьНѣтъ, сумасбродство нашего вождя
Выходитъ изъ границъ; отважный. взоръ,
Сверкавшій вдоль рядовъ и легіоновъ,
Какъ панцырь Марса, нынѣ преклоненъ
Иль обращенъ, почтительный и страстный
На смуглое чело: героя сердце,
Что въ жаркихъ битвахъ заставляло пряжки
Срываться на груди — совсѣмъ не то —
И нынѣ служитъ мѣхомъ, опахаломъ
Жаръ Египтянки страстный охлаждать.
Смотри-ко! вотъ они идутъ сюда!
Вглядись получше: и увидишь въ немъ
Ты третій столпъ вселенной обращеннымъ
Въ шута развратной женщины. — Вглядись.
Пусть и любовь — но велика ль, скажи?
Жалка любовь, которой мѣра есть.
Я знать хочу, предѣлъ твоей любви,
Такъ дай же небо новое и землю.
Изъ Рима вѣсть.
Не мучь — и въ двухъ словахъ….
Нѣтъ, выслушай, Антоній, ты его.
Быть можетъ, Фульвія во гнѣвѣ; иль какъ знать,
Быть можетъ, Цезарь безбородый шлетъ
Тебѣ приказъ: «исполни то и то,
Займи то царство, это защити;
Спѣши и не гнѣви насъ».
Какъ мой другъ?
Быть можетъ, нѣтъ — всего вѣрнѣй, тебѣ
Остаться долѣ здѣсь нельзя и Цезарь
Зоветъ тебя — такъ выслушай, Антоній,
Чтожъ Фульвія? да — то есть Цезарь? — оба?
Зови пословъ. Что вспыхнулъ ты Антоній,
Безспорно какъ и то, что я царица.
Въ честь Цезаря твой стыдъ, иль дань ланиты
Крикливой брани Фульвіи. Послы!
Пусть въ Тибрѣ тонетъ Римъ и мощный сводъ
Большого царства рухнетъ! Вотъ мой міръ.
Всѣ царства прахъ. Питаетъ тукъ земной
Людей и скотъ: все благородство жизни
Вотъ въ чемъ: (обнимаетъ ее) когда два любящихъ дерзнуть
Такъ сблизить жребіи, а въ этомъ мы
(Подъ страхомъ казни объявляю свѣту)
Недостижимы.
Выспренная ложъ!
Мужъ Фульвіи — чтожъ любитъ онъ ее?
Пусть я кажуся глупой, но не буду.
Антоній вѣчно вѣренъ самъ себѣ.
Коль не взволнованъ Клеопатрой онъ. —
О! изъ любви къ живымъ часамъ любви,
Не трать въ тяжелыхъ разговорахъ время;
Пусть нашей жизни каждый мигъ продленъ
Забавами. Чѣмъ скоротаемъ ночь?
Прими пословъ.
Эхъ, спорщица царица!
Которой все къ лицу и брань и смѣхъ
И слезы; каждый твой порокъ стремится
Быть красотой и вызвать поклоненье.
Что за послы! я твой и только твой!
Мы ночью городъ обойдемъ, вникая
Въ народный духъ. Пойдемъ моя царица —
Вчера звала. Не обращайтесь къ намъ.
Иль Цезаря Антоній такъ не цѣнитъ?
Порой, когда онъ больше не Антоній,
Въ немъ и великихъ качествъ нѣтъ, какими
Украшенъ долженъ быть Антоній.
Жаль,
Что общую онъ подтверждаетъ ложъ
О немъ разсказовъ въ Римѣ. Но надѣюсь
Умнѣй онъ будетъ завтра. — Будь здоровъ.
СЦЕНА II.
правитьПослушай Алексасъ, милый Алексасъ, чудесный Алексасъ, всенаичудеснѣйшій Алексасъ, гдѣ гадатель, котораго ты такъ хвалилъ царицѣ. О! еслибы мнѣ узнать того человѣка, который, какъ ты говорить, долженъ будетъ прикрывать рога свои вѣнкомъ[2].
Гадатель!
Что вамъ угодно?
Такъ это онъ? Ты ль вѣдающій все?
Я въ безконечной книгѣ тайнъ природы
Прочелъ не много.
Руку дай ему.
Проворнѣй столъ внесите, да вина
Побольше — пить здоровье Клеопатры.
Голубчикъ! счастье доброе мнѣ дай!
Я не творю, — предвижу только я.
Такъ сдѣлай милость, высмотри его.
Еще пышнѣй ты будешь чѣмъ теперь.
Онъ вѣрно говоритъ о полнотѣ.
Нѣтъ, ты румяниться подъ старость будешь.
Лишь только бъ не морщины.
Да не мѣшайте! слушайте его.
Тсс….
Влюбляться чаще, чѣмъ любимой быть.
Такъ лучше же виномъ отогрѣваться.
Нѣтъ, выслушай его.
Ну предскажи-ко отличное счастье. Заставь меня въ одно утро выйдти замужъ за трехъ царей и овдовѣть послѣ ихъ всѣхъ, заставь на пятидесятомъ году имѣть ребенка. Устрой, чтобы я вышла за Октавія Цезаря и стала ровнею своей госпожѣ.
Свою царицу ты переживешь.
О превосходно! Долгая мнѣ жизнь
Дороже смоквъ[3].
Ты счастливѣй была
Досель, чѣмъ предстоитъ тебѣ.
Такъ вѣрно дѣти мои будутъ безъ имени. Скажи-ко, сколько у меня будетъ мальчиковъ и дѣвочекъ?
Будь каждое твое желанье — лономъ,
И лономъ плодотворнымъ — милліонъ.
Прочь дуракъ: прощаю тебя какъ колдуна.
Ты думаешь одни простыни твои знаютъ про твои желанія?
Ну разскажи-ко Ирѣ ты теперь.
Мы всѣ желаемъ знать свою судьбу.
Мнѣ, да и большей части изъ васъ судьба нынѣшнюю ночь — пьяному въ постель.
Вотъ ладонь, предвѣщающая не порочность, если не что другое.
Точно какъ разлитіе Нила предвѣщаетъ голодъ.
Прочь ты шутовка, гдѣ тебѣ гадать.
Нѣтъ, если влажная ладонь не признакъ плодородія, то я даже не въ состояніи почесать у себя ухо[4]. Пожалуйста предскажи ей будничную судьбу.
У васъ одинаковая судьба.
Но какъ же? какъ? разсказывай подробнѣй.
Я все сказалъ.
Не ужели моя судьба ни на вершокъ не лучше ея?
Ну, а еслибы твоя судьба и была на вершокъ лучше моей, куда бы ты прибавила этотъ вершокъ?
Разумѣется, не къ носу моего мужа.
Да спасетъ насъ небо отъ дурныхъ помысловъ. Алексасъ, поди сюда; твою судьбу, твою судьбу! О! пусть онъ женится на женщинѣ, которая не можетъ ходить, милая Изида, умоляю тебя! и пусть она умретъ и дай ему еще худшую и за худшею еще худшую, пока самая худшая со смѣхомъ не проводитъ до могилы его, бывшаго пятьдесятъ разъ рогоносцемъ. Добрая Изида! услышь мою молитву, если и откажешь мнѣ въ болѣе важномъ. Добрая Изида! умоляю тебя!
Аминь. Дражайшая богиня, услышь молитву твоего народа, потому что на сколько сокрушительно видѣть красиваго мужчину съ женой легкаго поведенія, на столько убійственно — непріятно видѣть уродливаго малаго не рогатымъ; поэтому добрая Изида! наблюди приличіе и пошли ему достодолжную судьбу.
Аминь.
Посмотрите-ко! Если бы во власти ихъ состояло сдѣлать меня рогатымъ, онѣ сами готовы бы сдѣлаться распутными, чтобы этого добиться.
Тсс! — Вотъ идетъ Антоній.
Нѣтъ, — царица.
Антонія вы не видали?
Нѣтъ государыня.
Онъ не былъ здѣсь?
Нѣтъ, государыня.
Онъ въ духѣ былъ веселомъ — вдругъ его
Схватила мысль о Римѣ. — Энобарбъ!
Царица!
Сыщи и приведи его. Алексасъ гдѣ?
Здѣсь, весь къ услугамъ. — Вождь сюда идетъ.
Не будемъ на него смотрѣть. — Пойдемъ.
Всѣхъ прежде Фульвія твоя пошла войной.
На Люція, на брата моего?
Да, но война не долго длилась. Время
Враговъ сдружило къ Цезарю враждой,
А тотъ счастливѣе въ бою, — изгналъ
Ихъ изъ Италіи при первой схваткѣ.
Ну хорошо. Еще похуже вѣсть?
Съ больныхъ вѣстей посламъ не по себѣ.
Коль рѣчь ведутъ съ глупцомъ иль трусомъ. — Ну!
По моему, что было, то прошло;
Лишь правду говори — словамъ смертельнымъ
Внимаю будто лести.
Лабіенъ
(О злая вѣсть!) войска Парѳянъ подвинулъ
И Азію съ Ефрата покорилъ.
Побѣды знамя въ Сирію онъ внесъ
И въ Лидію и въ Іонію; — межъ тѣмъ….
Антоній, хочешь ты сказать.
О вождь!
Будь прямъ, — молвы всеобщей не смягчай;
По римски называй ты Клеопатру,
Ругай словами Фульвіи, брани
Мои ошибки смѣло, такъ какъ злоба
И ненависть ихъ видятъ. — О! безъ бурь
Мы въ плевелахъ заглохнемъ. Насъ бранить
Полоть насъ значитъ. — Будь здоровъ пока!
Высокой волѣ покоряюсь я. (Уходитъ).
Что въ Сикіонѣ-новаго? скажи!
Изъ Сикіона вѣстникъ. Былъ онъ тутъ?
Онъ приказаній ждетъ.
Такъ пусть войдетъ.
Пора сорвать египетскую цѣпь,
Иль въ сумасбродствѣ потонуть. Кто ты?
Твоя супруга Фульвія скончалась.
Гдѣ? —
Въ Сикіонѣ:
О времени болѣзни и другомъ
Важнѣйшемъ — самъ прочтешь.
Оставь меня. —
Почилъ великій духъ. Вѣдь я желалъ"
Что часто мы съ презрѣньемъ отвергаемъ,
Желали бъ воротить; что намъ пріятно,
Становится отъ повторенья горькимъ
И самому себѣ противурѣчитъ[5]
Вотъ и мила, за тѣмъ что умерла. —
Готовъ бы руку дать ей безъ угрозъ.
Пора бѣжать волшебницы царицы; —
Сто тысячъ золъ и безъ числа родитъ
Бездѣйствіе мое. Гей! Энобарбъ!
Что ты прикажешь повелитель?
Отсюда нужно мнѣ поторопиться.
Въ такомъ случаѣ мы погубимъ всѣхъ вашихъ женщинъ. Мы видимъ, какъ смертельно для нихъ даже невниманіе, а если нужно будетъ согласиться на нашъ отъѣздъ, имъ просто смерть.
Я долженъ прочь уѣхать.
Изъ за важной причины пусть женщины умираютъ: истинная жалость бросать ихъ изъ за пустяковъ, но при важномъ обстоятельствѣ ихъ слѣдуетъ считать ни вочто. Если Клеопатра хотя малость объ этомъ провѣдаетъ, то немедленно умретъ. Я видалъ ее двадцать разъ умирающею изъ за гораздо ничтожнѣйшей причины. Мнѣ кажется, въ смерти есть сила, дѣйствующая на нее какъ любовныя объятія — до такой степени она на нее падка.
Она хитрѣй, чѣмъ можетъ человѣкъ придумать.
Нѣтъ, право нѣтъ! страсти ея состоятъ изъ тончайшихъ частицъ чистой любви. Эти бури и потоки нельзя назвать вздохами и слезами. Это ураганы и ненастья сильнѣйшія, чѣмъ тѣ, о которыхъ говоритъ календарь. Тутъ не можетъ быть притворства, а если есть, то оно пускаетъ ливень не хуже Юпитера.
Лучше никогда бы мнѣ съ ней не встрѣчаться!
О! тогда бы ты не видалъ совершеннѣйшаго созданія и отказавшись отъ такого наслажденія, лишилъ бы свое путешествіе всякаго значенія.
Фульвія умерла.
Повелитель?
Фульвія умерла.
Фульвія!
Умерла.
Ну такъ принеси богамъ благодарственную жертву. Когда ихъ божественности угодно отнять у мужа жену, то пусть онъ подумаетъ о портныхъ на сей землѣ и успокоится мыслію, что когда старыя платья изношены, они поставлены на то, чтобы шить новыя. Если бы кромѣ Фульвіи не было женщинъ, тебѣ дѣйствительно пришлось бы плохо и дѣло было бы плачевное; а теперь горе увѣнчано утѣшеніемъ; изъ твоей старой женской рубашки выходитъ новая юпка. И дѣйствительно, слезы должны жить въ чеснокѣ, чтобы проливаться отъ подобнаго горя.
Тревога, поднятая ею въ Римѣ,
Не терпитъ моего отсутствія.
А тревога, поднятая тобою здѣсь, не терпятъ твоего отъѣзда. Особенно тревога Клеопатры, которая только и дышитъ твоимъ присутствіемъ.
Довольно легкихъ словъ. Дай знать вождямъ
Рѣшенье наше. А причину я
Поспѣшности самъ объясню царицѣ,
Прося любви отсрочки: не одна
Смерть Фульвіи съ важнѣйшими другими
Причинами зоветъ насъ; много писемъ
Насъ дружески увѣщеваютъ, въ Римъ
Немедленно вернуться. Секстъ Помпей
На Цезаря возсталъ и пріобрѣлъ
На морѣ власть: измѣнчивый народъ
(Который чувствомъ не почтитъ заслуги.
Пока жива заслуга) радъ признать
Все, что Помпей великій совершилъ,
За сыномъ: — этотъ, храбростью и силой
Возвыся власть и имя, во главѣ
Сталъ войскъ. У силясь, онъ способенъ быть
Грозой вселенной. Многое въ зачатьи,
Что силой жизни только волосъ конскій[6]
А не змѣя по яду. Объяви
Ты нашимъ подчиненнымъ, чтобы всѣ
Къ отъѣзду торопились.
Всѣмъ скажу.
СЦЕНА III.
правитьГдѣ онъ?
Его съ тѣхъ поръ я не видала.
Узнай гдѣ онъ, кто съ нимъ, чѣмъ занятъ онъ?
Не я тебя послала. — Если грустенъ,
Скажи ему, что я пляшу; а веселъ,
Что вдругъ занемогла, — Вернись скорѣй.
Коль точно любишь ты его, и хочешь
Любимой быть, то ты взялась не такъ.
Что жъ дѣлать мнѣ, что упустила я?
Все уступай, — ни въ чемъ не прекословь.
Ты учишь съ дуру, какъ его утратить.
Не мучь его, и разсуди: — что насъ
Пугаетъ часто, надоѣстъ какъ разъ.
Вотъ и Антоній.
Я больна, не въ духѣ.
Мнѣ тяжело свой замыслъ ей открыть.
На помощь Харміань, я упаду,
Не выдержу и силы отказали
Въ услугѣ мнѣ.
Дражайшая царица!
Прошу: — Не стой такъ близко.
Что съ тобой?
Въ твоихъ глазахъ прочла благую вѣсть.
Что говоритъ супруга? — Къ ней ступай.
Сюда бы ей тебя не отпускать.
Пусть не сочтетъ, что я тебя держу…
Я надъ тобой не властна: ты ея.
Богамъ извѣстно…
Никогда царица
Такъ не была обманута; хоть я
Предвидѣла измѣну.
Клеопатра!
Какъ вѣрить, что ты преданъ, что ты мой,
Хотя бъ клялся престолами боговъ,
Коль измѣнилъ ты Фульвіи? Безумно
Связать себя обѣтомъ, сокрушеннымъ
Въ минуту клятвы.
Милая царица!
Нѣтъ, свой побѣгъ не думай украшать.
Скажи: прости! и въ путь: когда молилъ
Остаться здѣсь — ни слова про отъѣздъ:
Сулилъ и взоръ нашъ вѣчность и уста
И нѣгу брови, не было частички
Въ насъ не небесной; все осталось тожъ,
Иль, величайшій полководецъ въ мірѣ,
Ты величайшій лжецъ.
Какъ это такъ!
Будь я съ твоею силой, ты бъ узналъ,
Что сердце есть въ Египтѣ.
Дай сказать.
Событій власть на службу насъ зоветъ
На время только; сердцемъ я вполнѣ
И нераздѣльно здѣсь съ тобой. Нашъ край
Мечами гражданъ блещетъ. Секстъ Помпей
Отважно къ Римскимъ пристанямъ спѣшитъ
И двухъ властей домашнихъ ровный споръ
Родитъ расколъ опасный. Ненавистныхъ
Взлюбили за могущество; нзнанникъ
Помпей, богатъ заслугами отца,
Прокрался въ души недовольныхъ всѣмъ
Теперешнимъ, — но грозныхъ по числу.
Больной застоемъ миръ цѣленья ждетъ
Отъ рѣзкихъ перемѣнъ. — Но извинитъ
Въ твоихъ глазахъ отъѣздъ мой лучше всѣхъ
Смерть Фульвіи.
Хоть глупость отъ меня
Лѣта не отведутъ, но отвели
Ребячество. Какъ Фульвіи скончаться?
Она скончалась, вѣрь моя царица!
Взгляни сюда, въ свободный часъ прочти
Какой она затѣяла раздоръ.
И лучшее ты подъ конецъ узнаешь:
Гдѣ умерла…
О лживая любовь!
Гдѣ склянки тѣ, что ты наполнить долженъ
Печали влагой? вижу, вижу въ смерти
Я Фульвіи, какъ примешь ты мою.
Не ссорься болѣ, но готовься слушать
Про замыслы мои; — жить или пасть
Имъ, какъ рѣшишь сама; клянусь огнемъ,
Животворящимъ Нильскій илъ: — пойду
Отсель твоимъ борцемъ, слугой, неся
Войну и миръ, какъ скажешь.
Харміань!
Шнуровку! нѣтъ! то хуже мнѣ, то лучше,
Такъ и Антоній любитъ.
Нѣжный другъ!
Повѣрь его любви — ея ничто
Не сокрушитъ.
Мнѣ Фульвія — примѣръ.
Ты отвернись-ко, да поплачь объ ней,
Потомъ скажи, прощаяся, что слезы
Льешь объ Египтѣ; сцену разыграй
Высокого притворства и увѣрь
Что это честь.
Ты злишь меня, оставь!
Ты можешь лучше, — но и такъ къ лицу.
Клянусь мечемъ я…
И щитомъ. Теперь
Искуснѣй, но не все тутъ. Харміань!
Взгляни, какъ римскій Геркулесъ хорошъ
Въ порывѣ гнѣва.
Я оставлю васъ.
Мой витязь вѣжливый, одно лишь слово:
Такъ намъ разстаться должно, — нѣтъ — не то;
Любили оба мы. — Опять не то;
Ты это зналъ, — что я хочу сказать?
О! память у меня точь въ точь Антоній,
Я все забыла.
Еслибъ не видалъ
Безумства я у ногъ твоихъ, то счелъ бы
Безумной самое тебя.
Какъ тяжко
Носить безумство такъ у сердца близко,
Какъ носитъ Клеопатра. Но прости….
Смертеленъ каждый шагъ мой для меня,
Коль ты имъ недоволенъ. — Честь зоветъ
Тебя отсюда. — Глупыхъ словъ не слушай —
Пусть будутъ боги всѣ съ тобой и мечь
Твой обовьется лавромъ, — а успѣхъ
Передъ твоими стелется стопами.
Пойдемъ.
Разлука такъ и медлитъ и спѣшитъ,
Что ты идешь, здѣсь царствуя, за мною;
А я, бѣжавъ — все остаюсь съ тобою.
Пойдемъ!
СЦЕНА IV.
правитьТы видишь самъ Лепидъ и не забудь;
Не Цезарское чувство ненавидѣть
Великаго совмѣстника: вотъ слухи
Александрійскіе: онъ ловитъ рыбу, пьетъ,
Жжетъ факелы въ ночныхъ пирахъ — и самъ
Мужчиной сталъ не больше Клеопатры;
А Птоломеева вдова ни чѣмъ
Не женственнѣй его. Пословъ онъ слушалъ всколзь,
Забывъ о соправителяхъ. Ты въ немъ
Отыщешь всѣ возможные пороки,
Которымъ люди слѣдуютъ.
Едваль
Они затмить въ немъ доблестное могутъ.
Его ошибки словно звѣзды въ небѣ
Еще пышнѣй горятъ во тьмѣ, скорѣй
Въ крови, а не въ привычкахъ, жребій больше
Чѣмъ произволъ.
Ты слишкомъ снисходителенъ. Положимъ
Простительно мять ложе Птоломея,
Платить за шутки царствами, на споръ
По правиламъ искуства пить съ рабами,
Шататься днемъ по улицамъ, бороться
Съ вонючей чернью — это все пустякъ,
(Хотя какихъ достоинствъ незатмятъ
Такія вещи) но ни чѣмъ Антоній
Не извинитъ того, что намъ вести
Его безумствъ такъ тяжко бремя" — Если
Досуги онъ на нѣгу расточаетъ,
То отвращенье, да изсохшій мозгъ
О томъ напомнятъ; но терять часы,
Зовущіе на подвигъ барабаномъ
И воплемъ государства — это стоитъ
Бранить, какъ мальчика бранятъ, который
Все отдаетъ за радость въ настоящемъ
На перекоръ уму.
Вотъ снова вѣсть.
Приказъ исполненъ твой и каждый часъ
Ты, благородный Цезарь, будешь слышать
О ходѣ дѣлъ. Помпей владѣетъ моремъ
И кажется склонилъ онъ тѣхъ, кому
Былъ Цезарь только страшенъ. — Къ кораблямъ[7]
Уже толпы стеклися недовольныхъ
И ропщутъ на тебя.
Я это зналъ.
Мы можемъ видѣть съ первыхъ государствъ,
Что кто высокъ и милъ, пока высокъ,
А кто упалъ, хоть не былъ вѣкъ любимъ
И быть не могъ, — сталъ милъ, какъ нѣтъ его.
Похожа чернь на зыбкій флагъ рѣчной,
Что взадъ впередъ какъ рабъ слѣдитъ за вѣтромъ
И треплется движеньемъ.
Цезарь! я
Съ извѣстіемъ, что Менекратъ и Менасъ
Извѣстные пираты, овладѣвъ
Морскимъ пространствомъ, всѣхъ родовъ килями
Его браздятъ; не первый ужъ набѣгъ
Въ Италію проникъ, приморскій житель
Дрожитъ, и вся въ волненьи молодежь! —
Чуть судно гдѣ покажется, берутъ
Лишь бы завидѣть, а Помпея имя
Опаснѣе всѣхъ силъ его.
Антоній!
Брось кубки сладострастія. Когда
Разбитый ты спѣшилъ изъ подъ Мутины,
Гдѣ самъ убилъ и Гирція и Панзу,
Двухъ консуловъ, — шелъ голодъ по твоимъ
Пятамъ. Но ты, изнѣженный, cносилъ
Его съ терпѣньемъ дикаря, ты жажду
Мочею конской утолялъ, да ржавой
Водой болотной, что и скотъ не пьетъ;
Не презиралъ ты самыхъ дикихъ ягодъ
И какъ олень, когда поля въ снѣгу,
Ты грызъ кору древесную; на Альпахъ,
(Ты по разсказамъ) ѣлъ такое мясо,
Что видъ его смертеленъ былъ — и это
(О срамъ, о стыдъ тебѣ мои слова)
Ты все сносилъ такъ твердо, что ланиты
Твои не поблѣднѣли.
Жаль его.
Хотя бы стыдъ его обратно въ Римъ
Прогналъ. Давно пора намъ сообща
На полѣ показаться; собери
Для этой цѣли мнѣ совѣтъ; Помпей
Растетъ отъ нашей лѣни.
Завтра Цезарь
Я буду въ состояньи донести,
Что могъ собрать на морѣ и на сушѣ
Въ отпоръ годинѣ злой.
До той норы
О томъ же позабочусь самъ. — Прощай.
Прощай же Цезарь. Если вѣсть придетъ
О внѣшнихъ происшествіяхъ, — прошу
Не медля, дай мнѣ знать.
Не сомнѣвайся;
Смотрѣть на это буду какъ на долгъ.
Харміань!
Государыня!
Ахъ, ахъ!
Дай мандрагоры выпить мнѣ.
За чѣмъ?
Чтобъ времени заспать пробѣлъ огромный,
Когда Антоній мой не здѣсь.
Ты слишкомъ
Имъ занята.
Измѣнница!
О нѣтъ!
Ты, эвнухъ, Мардіанъ.
Что вамъ угодно?
Не пѣть тебя теперь заставлю. — Мнѣ
Все въ эвнухѣ противно. Счастливъ ты,
Что, обезсилѣвъ, твой свободный умъ
Не мчится изъ Египта. Есть ли страсти
Въ тебѣ?
Да, есть, Царица.
Въ самомъ дѣлѣ?
Нѣтъ не на дѣлѣ. Вѣдь на дѣлѣ я
Способенъ лишь на честныя дѣла,
Но есть порывъ о томъ размыслить, что
Съ Венерой дѣлалъ Марсъ.
О Харміань!
Гдѣ онъ по твоему? Стоитъ? Сидитъ?
Иль ходитъ гдѣ? Иль ѣдетъ на конѣ?
Счастливецъ конь, Антонія ты носишь.
Гордися конь! Ты знаешь ли кто онъ?
Полъ-Атласа земли ты носишь; — щитъ
Вселенной! Что молчитъ онъ или шепчетъ:
«Гдѣ ты, моя змѣя у нильскихъ водъ?»
Такъ онъ зоветъ меня. А я теперь
Впиваю ядъ сладчайшій, пусть онъ помнитъ
Меня, хоть я отъ устъ влюбленныхъ Феба
Черна и поддалась годамъ. — Когда
Ты былъ въ живыхъ широколобый Цезарь
Кусочикъ царскій я была; Великій
Помпей, свой взоръ въ мои вперяя брови,
Стоялъ и бросить якорь здѣсь желалъ,
Теряясь въ созерцаньи.
Владычицѣ Египта мой привѣтъ.
Какъ съ Маркомъ ты Антоніемъ не схожъ!
Но прибылъ отъ него и драгоцѣнный
Растворъ позолотилъ тебя. Скажи,
Что дѣлаетъ мой храбрый Маркъ Антоній?
Послѣднимъ дѣломъ, свѣтлая царица,
Былъ поцалуй, послѣдній изъ упавшихъ
На этотъ перлъ, слова вонзились въ сердце.
Пусть ихъ мое исторгнетъ ухо.
«Другъ»,
Сказалъ онъ, «передай мои слова:
Шлетъ вѣрный Римлянинъ вотъ этотъ перлъ
Великой Египтянкѣ и у ногъ
Ея, чтобъ даръ возвысить скудный, брошу
Я царства передъ пышный тронъ: Востокъ
Весь назоветъ ее своей царицей.»
Тутъ мнѣ кивнулъ и сѣлъ онъ на коня,
Который ржалъ такъ громко, что отвѣтъ
Мой заглушенъ былъ.
Скученъ онъ иль веселъ?
Похожъ на время года; межъ тепломъ
И холодомъ — ни скученъ и ни веселъ.
О соразмѣрность чудная! замѣть!
Замѣть! голубка Харміань! вотъ мужъ!
Онъ не былъ скученъ, чтобъ казаться яснымъ
Въ глазахъ приверженцевъ; — онъ не былъ веселъ,
Чтобъ не сказали, что оставилъ радость
Въ Египтѣ онъ, а такъ ни то, ни се.
О что за смѣсь! ни радость и ни грусть.
И обѣ крайности тебѣ къ лицу,
Какъ никому. Встрѣчалъ моихъ пословъ?
Да я ихъ встрѣтилъ двадцать. Для чего
Ихъ шлешь такъ много?
Кто рожденъ въ тотъ день,
Какъ я писать къ Антонію забыла,
Пусть будетъ нищимъ. Харміань, бумаги!
Спасибо Алексасъ. — Что Харміань!
Былъ Цезарь мнѣ такъ милъ?
О дивный Цезарь!
Похвалишь вновь, такъ подавись! тверди:
«О дивный Маркъ Антоній!»
Храбрый Цезарь!
Клянусь Изидой, что польется кровь
Изъ зубъ твоихъ, коль съ Цезаремъ сравнишь
Мужчину изъ мужчинъ.
Я, не во гнѣвъ,
Пою на голосъ вашъ.
Въ порѣ незрѣлой,
Когда мой разумъ зеленъ былъ, могла
Я хладнокровно это говорить!
Пойдемъ, дай мнѣ бумаги и чернилъ:
Пусть каждый день онъ слышитъ мой привѣтъ,
Пока въ Египтѣ хватитъ населенья.
АКТЪ II.
правитьСЦЕНА I.
правитьКоль боги правосудны, то они
Помогутъ дѣлу правыхъ.
Знай Помпей,
Ихъ медленность не есть еще отказъ.
Пока мы молимъ ихъ у алтаря,
О чемъ мы просимъ — вянетъ.
Мы слѣпцы.
Себѣ не рѣдко молимъ зла, въ которомъ
Отказываетъ промыслъ и отказъ
На пользу намъ.
Надѣюсь на успѣхъ:
Народъ мнѣ преданъ, море все мое,
Я властью — новый мѣсяцъ, но предвижу
Надеждой полнолунье. Маркъ Антоній,
Въ Египтѣ сидя за трапезой, въ поле
Не выйдетъ, Цезарь накопляетъ деньги,
Сердца теряя, а Лепидъ, обоимъ
Имъ льстя за лесть, не любитъ никого;
А самъ не милъ имъ.
Цезарь и Лепидъ
Явились въ полѣ съ силою большой.
Кто вѣсть принесъ? Все это ложно.
Сильвій.
Онъ бредитъ. Мнѣ извѣстно, что они
Антонія ждутъ въ Римѣ. Но любовь
Да усладитъ уста у Клеопатры!
И дастъ волшебной ей красы и нѣги,
Чтобъ вѣчными пирами отуманенъ
Былъ сластолюбецъ. Яства Эпикура
Пускай манятъ и дразнятъ апетитъ,
А сонъ и пища погружаютъ доблесть
Въ летейскій сумракъ. — Ты что скажешь Варрій?
Беспорно то, что долженъ я сказать.
Антонія ждутъ ежечасно въ Римъ.
Съ тѣхъ поръ, какъ выбылъ изъ Египта, — могъ
Онъ долгій кончить путь.
Полегче вѣсть
Была бы мнѣ пріятнѣй. Менасъ, я
Не думалъ, чтобъ влюбленный сластолюбецъ
Рѣшился шлемъ надѣть изъ пустяковъ.
Онъ ихъ обоихъ стоитъ какъ солдатъ,
Но возгордимся тѣмъ, что нашъ порывъ
Сорвалъ съ колѣнъ Египетской вдовы
Антонія, столь падкаго на нѣгу.
Что Цезарь другъ Антонію — не вѣрю;
Его женой покойной оскорбленъ
Былъ Цезарь; братъ его съ нимъ воевалъ,
Хоть кажется невиненъ въ томъ Антоній.
Не знаю Менасъ, какъ вражды меньшія
Даютъ дорогу большимъ. Не возстань
На нихъ, они сцѣпились бы другъ съ другомъ.
Причинъ у нихъ довольно, обнажить
Свои мечи. Но знать еще нельзя,
Какъ свяжетъ нами возбужденный страхъ
Ихъ разногласья меньшія и споры.
Будь что богамъ угодно! Уберечь
И жизнь и честь намъ можетъ только мечь.
Въ путь Менасъ!
СЦЕНА II.
правитьЛюбезный Энобарбъ! благое дѣло
Ты сдѣлаешь, склоня вождя: въ рѣчахъ
Быть кроткимъ, вѣжливымъ.
Я попрошу его
Самимъ собою быть: затронетъ Цезарь,
Пусть Цезаря Антоній смѣритъ взглядомъ
И закричитъ какъ Марсъ. Клянусь Зевесомъ,
Будь борода Антонія моею,
Сегодня-бъ я не сбрилъ ее.
Не время
Теперь на частные раздоры.
Время
Всегда на то, что происходитъ въ немъ.
Но пусть большому меньшее уступитъ.
Нѣтъ, коль начнется съ меньшаго. —
Прошу
Не горячись и не копай въ золѣ.
Вотъ Маркъ Антоній самъ.
А вотъ и Цезарь.
Мы если здѣсь поладимъ, — то ступай
Ты въ Парѳію Вентидій.
Я не знаю,
Спроси Агриппу, Меценатъ!
Друзья,
Что насъ свело такъ важно. — Не дозволимъ
Бездѣлкамъ насъ разъединять. — Упреки
Примите кротко. Если нашъ раздоръ
Возвыситъ голосъ, то убьетъ цѣленье
Онъ язвъ. И такъ высокіе друзья
(Тѣмъ болѣе, чѣмъ пристальнѣй прошу)
Опасныхъ мѣстъ касайтесь, мягкимъ словомъ,
Чтобъ не умножить зла.
Благая рѣчь!
У войска, передъ битвой, я бы думалъ
Вотъ — такъ.
Съ пріѣздомъ въ Римъ
Благодарю.
Прошу, садись.
Нѣтъ ты садись.
Вотъ, такъ!
Я слышалъ, дѣломъ ты смущенъ ничтожнымъ,
Иль чуждымъ для тебя.
Я бъ сталъ смѣшенъ,
Когдабъ напрасно, иль изъ пустяковъ
Считалъ себя обиженнымъ; тобой
Тѣмъ болѣе; еще смѣшнѣй, когда бы
Съ упрекомъ поминалъ тебя, — да мнѣ
И называть тебя не приходилось.
Я жилъ въ Египтѣ, чтожъ ты въ томъ нашелъ?
Не болѣе, чѣмъ въ Римской жизни ты
Моей нашелъ въ Египтѣ. Еслижъ противъ
Меня ты шелъ, то жизнь твоя въ Египтѣ
Другой вопросъ!
Какъ слово шелъ понять?
Ты удостой понять изо всего,
Что я здѣсь вынесъ: братъ твой и жена
Возстали на меня и ты у нихъ
Предлогомъ былъ и лозунгомъ войны.
Ты въ заблужденьи: никогда мой братъ
Не опирался на меня. Я самъ
О томъ развѣдалъ и узналъ отъ лицъ,
Тебѣ мечемъ служившихъ. Развѣ онъ
Мнѣ не былъ также вреденъ, какъ тебѣ?
Не возставалъ ли онъ на убѣжденья
Намъ общія? Мои всѣ письма могутъ
Завѣрить въ томъ. — Но если хочешь ссору
Натягивать, (изъ дѣльнаго не выйдетъ)
Возьми другое.
Самъ себя хваля,
Мои сужденья ты хулишь; а самъ
Натягиваешь извиненья.
Нѣтъ!
Не можешь ты (я въ этомъ убѣжденъ)
Не согласиться съ истиной, что я
Товарищъ твой въ дѣлахъ враждебныхъ брату,
Не могъ смотрѣть съ отрадой на войну,
Во вредъ мнѣ самому. — Моя жена —
Желалъ бы я тебѣ имѣть такую!
Вселенной треть твоя и ты легко
Съ ней справишься, но не съ такой женой.
Пусть бы у всѣхъ насъ были такія жены, чтобы мужья ходили на войну вмѣстѣ съ бабами.
Такъ непреклонна въ злобномъ крикѣ, Цезарь!
Что гнѣвъ ея (однако не лишенный
И тонкости), я съ грустью говорю,
Тебѣ былъ въ тягость. Но сознайся, тутъ
Не могъ помочь я.
Я тебѣ писалъ;
Но на пирахъ Александрійскихъ, ты
Въ карманъ мои клалъ письма, и посла,
Не выслушавъ, съ насмѣшкой проводилъ.
Онъ безъ доклада ворвался: я только
Трехъ угостилъ царей и не былъ тѣмъ
Какъ былъ съ утра, но на другой же день
Я самъ о томъ сказалъ ему, что значитъ
Почти просить прощенія. Оставь
Ты парня своего теперь: его
Изъ нашихъ преній вычеркни.
Ты клятву
Свою нарушилъ въ главномъ, а меня
Не упрекнешъ ты въ томъ.
Полегче Цезарь!
Нѣтъ, нѣтъ Ленидъ! пускай онъ говоритъ;
Священна честь, которую онъ тронулъ,
Сочтя меня не вѣрнымъ. Дальше Цезарь;
Я въ главномъ поклялся….
Дать помощь мнѣ и войскъ, когда спрошу,
Въ томъ и другомъ ты отказалъ.
Скорѣй
Забылъ въ часы, когда я былъ сознанья
Лишенъ отравою. На сколько можно
Передъ тобой винюсь; но добродушье
Пусть не въ ущербъ величью будетъ; силу
Свою я помню. — Правда, Фульвія,
Меня желая вызвать изъ Египта,
Съ тобой боролась, — я, невинный поводъ
Вражды, прошу прощенія, на сколько
Дозволитъ честь.
Вотъ благородство рѣчи.
Когда бы вамъ угодно было бросить
Взаимную вражду и позабыть,
То вспомните, какъ все зоветъ теперь
Васъ къ мировой.
Прекрасно Меценатъ
Или если вы на срокъ займете другъ у друга любви, то можете, когда о Помпеѣ не будетъ, и помину, возратить каждому свое: будетъ у васъ время ссориться, когда дѣлать станетъ нечего.
Во всемъ солдатъ! ты лучше замолчи.
Я и забылъ, что правда должна молчать.
Ты оскорбляешь всѣхъ, — и такъ молчи.
Ну хорошо; я вашъ покорнѣйшій камень.
Его рѣчей не смыслъ я осуждаю,
А только выраженья; невозможно
Быть дружбѣ тамъ, гдѣ мысля и дѣла
Въ такомъ разладѣ. Но когдабъ я зналъ
Звѣно, могущее связать насъ, ябъ его
Изъ края въ край искалъ.
Позволь мнѣ Цезарь, —
Агриппа говори.
Есть у тебя отъ матери сестра,
Прекрасная Октавія: Антоній
Теперь вдовецъ.
Что за слова Агриппа?
Услыша это, Клеопатра вправѣ
Назвать неразсудительнымъ тебя.
Я не женатъ; позволь мнѣ Цезарь слышать
Дальнѣйшія слова Агриппы.
Чтобъ дружбою васъ прочной сочетать,
Какъ братьевъ и союзомъ неразрывнымъ
Связать сердца, Антонію бы должно
Жениться на Октавіи, достойной
По красотѣ быть за мужемъ за лучшимъ
Мужчиною и свѣтлой добротой,
Украшенной превыше всякихъ словъ: —
Весь мелкій споръ, что кажется великъ
И страхъ большой, грозящій намъ теперь,
Исчезнутъ въ этомъ бракѣ. Правда станетъ
Такой же сказкой, какъ полунамекъ
Теперь намъ правдой. Общая любовь
Послѣдуетъ за вашей обоюдной. —
Простите мнѣ слова мои; я ихъ
Обдумывалъ не разъ.
Что скажетъ Цезарь?
Не прежде, чѣмъ услышитъ замѣчанья
Антонія.
Чѣмъ можетъ тутъ Агриппа,
Хоть я скажу: Агриппа по рукамъ!
Дать дѣлу ходъ?
Всей цезаревой властью
И властью надъ Октавіей.
Мнѣ даже
Не снится быть помѣхой предложенью,
Столь свѣтлому. Дай руку мнѣ свою.
Скрѣпи союзъ прекрасный и отнынѣ,
Пусть нами правитъ братская любовь,
Для славныхъ цѣлей.
Вотъ моя рука.
Передаю тебѣ сестру; нѣжнѣй
Чѣмъ я не можетъ братъ любить; она
Да свяжетъ наши царства я сердца.
Не избѣгай насъ снова.
Въ добрый часъ.
Не думалъ я мечемъ грозить Помпею;
Недавно онъ великую услугу
Мнѣ оказалъ и отблагодарить
Я долженъ, чтобъ не слыть неблагодарнымъ.
Покончивъ, вызову его.
Пора!
Иль мы должны искать Помпея, или
Онъ насъ найдетъ.
Гдѣ флотъ его стоитъ?
Передъ горой Мизснума.
Какъ силенъ
На сушѣ онъ?
Войскъ множится, а моремъ
Владѣетъ онъ одинъ.
По слухамъ такъ. —
Жаль, съ нимъ не говорилъ я! поспѣшимъ;
Но прежде, чѣмъ вооружимся, кончимъ
То, что хвалили.
Съ радостью великой.
И я теперь зову тебя къ сестрѣ
Отсюда прямо.
Будь такъ добръ Лепидъ,
Не оставляй насъ.
Доблестный Антоній,
Не остановитъ и болѣзнь меня.
Поздравляю съ пріѣздомъ изъ Египта.
Половина Цезарева сердца, достойный Меценатъ! мой почтенный другъ Агриппа!
Добрый Энобарбъ.
Намъ есть чему порадоваться, что всѣ дѣла такъ хорошо распутались. А ты, между прочимъ, повеселился въ Египтѣ?
Да, дѣйствительно: мы спали такъ, что бѣлому дню становилось стыдно, а ночи освѣщали попойками.
Восемъ жареныхъ вепрей на завтракъ и только на двѣнадцать человѣкъ; правда ли это?
Это только муха въ сравненіи съ орломъ; на пирахъ у насъ бывало много другихъ чудовищныхъ продѣлокъ, на которыя стоило обратить вниманіе.
Она, должно быть, роскошнѣйшая женщина, если судить по слухамъ.
Когда она увидѣла въ первый разъ Марка Антонія, то похитила его сердце. Это было на рѣкѣ Циднѣ.
Тамъ она дѣйствительно показала себя, или мой разскащикъ много выдумалъ въ ея пользу.
Я разскажу вамъ:
Ея галера, какъ блестящій тронъ
Горѣла на водѣ, корма литая
Изъ золота; пурпурныя вѣтрила
Благоухали такъ, что вѣтеръ страстный
Въ нихъ замиралъ; — серебряныя весла
Подъ звуки флейтъ ложились мѣрно, такъ
Что къ нимъ вода, влюбленная въ удары,
Рѣзвѣй текла. Но передъ ней самой
Скудѣетъ описанье: распростерта
Въ своей палаткѣ (свѣтлой, парчевой)
Она была прелестнѣй той Венеры,
Въ которой кисть природу превзошла.
Вокругъ мальчишки купидоны
Съ улыбками и тѣнью опахалъ,
Въ которой жаръ ланитъ, какъ бы не гасъ,
А пуще рдѣлъ.
Антоній вѣрно таялъ!
Ея служанки — словно Нереиды
Или Сирены, ей служили взглядомъ
И съ прелестью въ движеніяхъ. Сирена
Рулемъ водила; шелковыя снасти
Давленію цвѣточно-нѣжныхъ рукъ
Покорствовали. Отъ галеры тихо
Сладчайшее неслось благоуханье
Къ обоимъ берегамъ, куда стеклись
Всѣ городскіе жители. Антоній
Одинъ сидѣлъ на площади и воздухъ
Присвистывалъ[8], который, еслибъ можно
Быть пустотѣ, ушелъ бы къ Клеопатрѣ,
Оставя свѣтъ пустымъ.
О Египтянка!
Когда она причалила, Антоній
Ее позвалъ на ужинъ; но она
Сказавъ, что лучше онъ пусть будетъ гостемъ,
Его позвала. Вѣжливый Антоній
Нашъ, женщинѣ сказать не въ силахъ: «нѣтъ»
Побритый десять разъ, идетъ на пиръ,
И тамъ то заплатилъ за все онъ сердцемъ,
Что только ѣлъ глазами.
Чародѣйка!
Великій Цезарь самъ къ ней бросилъ мечь
На ложе. Онъ пахалъ, — она пожала.
Я видѣлъ, какъ отъ сорока прыжковъ
По улицѣ, ей захватило духъ.
Начавши рѣчь, она смолкала вновь;
Но недостатокъ обратя въ красу,
И бездыханная дышала силой.
Теперь Антоній долженъ съ ней разстаться.
Нисколько. — Не захочетъ онъ. Надъ ней
Лѣта безсильны; съ нею наслажденье
Не увядаетъ. Женщины другія
Насъ пресыщаютъ, а она все больше
Родитъ желанья. Низкое въ ней даже,
Такъ благородно, что жрецы готовы
Благословлять ея паденье.
Когда краса и умъ и скромность могутъ
Плѣнить Антоніево сердце, то
Октавія ему счастливый жребій.
Пойдемъ мой Энобарбъ, будь гостемъ мнѣ
Пока ты здѣсь.
Благодарю покорно.
Порою міръ и долгъ меня лишатъ
Твоихъ объятій.
Я все это время
Молиться стану за тебя богамъ.
(Цезарю) Покойной ночи. — Нѣтъ Октавія,
Изъ устъ молвы не слушай мнѣ хулы:
Я не всегда зналъ мѣру, но теперь
Все въ колею войдетъ. — Покойной ночи —
Возлюбленная! Доброй ночи Цезарь!
Покойной ночи. (Уходятъ Цезарь и Октавія)
Что другъ? Скучаешь вѣрно по Египту?
Его бы мнѣ не покидать, — тебѣ же
Не посѣщать.
Скажи-ко почему?
Я это вижу чувствомъ, но не въ силахъ
Сказать, а ты спѣши назадъ въ Египетъ.
Скажи ты мнѣ, чье счастье станетъ выше
Мое иль Цезарево?
Цезарево.
По этому не будь ты съ нимъ Антоній,
Твой демонъ, — духъ — защитникъ благороденъ,
Высокъ, отваженъ и недостижимъ,
Когда съ нимъ Цезарева нѣтъ; но рядомъ
Съ нимъ твой робѣетъ, словно побѣжденный; —
Будь розно съ нимъ.
Ты такъ не говори.
Другому, нѣтъ; — но одному тебѣ:
Сыграй ты съ нимъ въ игру какую хочешь
Ты проиграешь. Онъ природнымъ счастьемъ
Тебя всегда побьетъ. Твой меркнетъ блескъ,
Коль рядомъ свѣтитъ онъ. И такъ послушай:
Вблизи его твой духъ теряетъ власть,
А порознь съ нимъ, онъ благороденъ.
Прочь!
Вентидію скажи, что я зову. (Гадатель уходить)
Онъ ѣдетъ въ Парѳію. — Судьба иль случай,
Онъ правъ. — Ему послушны даже кости
И въ играхъ съ нимъ расчетъ мой побѣжденъ
Его удачей: жребій брось — онъ вынетъ.
Его пѣтухъ всегда моихъ побьетъ
На перекоръ всему; перепела
Его дерутъ моихъ. — Скорѣй въ Египетъ!
Хотя женюсь я здѣсь для примиренья, —
Моя вся радость тамъ. — (Входить Вентидій) сюда Вентидій!
Ты ѣхать въ Парѳію готовься. — Порученье
Твое написано. Пойдемъ. Возьми его.
СЦЕНА IV.
правитьНе безпокойтесь больше; — поспѣшите
За вашими вождями.
Маркъ Антоній
Хотѣлъ обнять Октавію и въ путь.
Пока въ доспѣхахъ встрѣчу васъ, въ которыхъ
Вы оба молодцы, — прощайте.
Мы,
Когда не ошибаюсь, будемъ тамъ
Скорѣй тебя Лепидъ.
Вашъ путь короче, —
Мой планъ ведетъ окольною дорогой; —
Вы будете дня за два до меня.
Ну въ добрый часъ.
Прощайте!
СЦЕНА V.
правитьГдѣ музыканты? музыка отрадна
Для насъ влюбленныхъ
Музыка сюда!
Оставь. — Съиграемъ въ кегли Харміань.
Рука болитъ. Съиграйте съ Мардіаномъ.
Вѣдь женщинѣ, что съ эвнухомъ играть,
Что съ женщиной. Съиграешь ли со мной?
Царица, какъ умѣю.
Готовность и плохому игроку
Простить заставитъ. Но оставимъ это —
Дай удочку. Пойдемъ къ рѣкѣ и тамъ
Подъ звуки дальной музыки, дурачить
Я стану златоперыхъ рыбъ, ловя ихъ
Крючкомъ за скользкій ротъ, — и что поймаю,
При каждой буду думать: вотъ Антоній,
И говорить: ага! попался ты!
Какъ весело вамъ было удить вмѣстѣ,
Побившись объ закладъ, въ тотъ разъ, когда
Твой водолазъ ему на крюкъ вздѣлъ рыбу
Соленую, а онъ тащилъ.
О время!
Смѣясь, его подо# смутила я;
Смѣясь и успокоила; а утромъ-
Часу въ девятомъ на постель споила,
Ему надѣла свой покровъ и платье,
Сама же Филиппинскій мечь его.
О! Изъ Италіи? Наполни праздный слухъ
Ты добрыми вѣстями мнѣ.
Царица!
Царица!
Что? Антоній умеръ? Если
Ты это скажешь рабъ, — убьешь меня, —
А скажешь: онъ свободенъ, счастливъ — можешь
Брать золото — и голубую жилку
Сыскать, лобзая руку, что Цари
Дрожащими устами цѣловали.
Да, онъ здоровъ.
Вотъ золото еще.
Но слушай рабъ! Мы часто говоримъ:
Кто умеръ, сталъ здоровъ; коль это смыслъ
Твоихъ рѣчей, то золото расплавя,
Вольютъ въ твои зловѣщія уста.
Царица! выслушай меня.
Ну продолжай.
Но не добромъ ты смотришь. Какъ Антоній
Свободенъ и здоровъ, зачѣмъ груститъ
Неся такую вѣетъ, — А если боленъ,
То Фуріей предстань, въ вѣнкѣ изъ змѣй,
А не мущиной.
Выслушать угодно?
Хочу прибить, не выслушавъ тебя.
Но если скажешь, что Антоній живъ,
Здоровъ, другъ Цезарю и не въ плѣну,
Тебя осыплю золотомъ и градомъ
Жемчужнымъ.
Онъ здоровъ.
Вотъ хорошо.
Другъ Цезарю.
Ты честный человѣкъ.
Вѣкъ съ Цезаремъ такъ друженъ не былъ онъ.
Проси богатствъ.
Царица! Но, однако —
Не нравится мнѣ это но, въ немъ гибнетъ
Все предъидущее, къ чему тутъ: но!
Но, это стражъ темничный и ведетъ
Ужаснаго преступника. — Мой другъ
Дай мнѣ твою услышать вѣсть вполнѣ
Съ худымъ и добрымъ. Цезарю онъ другъ,
Здоровъ, сказалъ ты, и свободенъ онъ?
Свободенъ? — Нѣтъ! Сказать я такъ не могъ:
Съ Октавіей онъ связанъ.
Для чего?
Для ложа.
Я блѣднѣю Харміань!
Царица! Онъ Октавіи супругъ.
Чтобъ ты пропалъ отъ самой злой чумы! (бьетъ его.)
О успокойся!
Что сказалъ ты? Прочь!
Ничтожный рабъ! Иль я твои глаза
Швырну какъ мячь; повырву волоса (бьетъ его и онъ падаетъ.)
Сѣчь проволокой прикажу, велю
Сварить въ соли.
Царица! пощади!
Я вѣсть принесъ; но ихъ женилъ не я.
Скажи, что нѣтъ, — отданъ тебѣ страну
И вознесу тебя, — тотъ ной ударъ
Зачти за то, что ввелъ меня во гнѣвъ,
И дамъ тебѣ всего, чѣмъ можно скромность
Вознаградить.
Царица! онъ женатъ.
(Хватать ножъ.) Подлецъ! ты слишкомъ долго жилъ.
Уйду!
За чтожъ Царица? Я не виноватъ.
О государыня! приди въ себя:
Вѣдь точно, онъ не виноватъ ни въ чемъ.
И неповинныхъ также громъ разитъ.
Нилъ! утопи Египетъ! Дѣти сердцемъ
Всѣ обратитесь въ змѣй. — Верни раба!
Хотя бѣшусь — не укушу. — Верни.
Онъ и взойти боится.
Я не трону.
И такъ моимъ рукамъ безчестье, бить
Того, кто беззащитенъ. Вѣдь всему
Причиной я сама. — Войди сюда!
Хоть честно, да не ловко сообщать
Дурныя вѣсти; радости давай
Сто языковъ, а горестныхъ вѣстей
Не нужно слушать, чувствуешь ихъ самъ.
Я долгъ исполнилъ свой.
Чтожъ, онъ женатъ?
Не будешь мнѣ противнѣй, чѣмъ теперь,
Коль скажешь: «да».
Царица, онъ женатъ.
Будь проклятъ! Ты стоишь все на своемъ?
Ужель мнѣ лгать?
О, еслибъ ты солгалъ
И пусть бы полъ — Египта залило
Для размноженья гадкихъ змѣй. Уйди, —
Будь ты Нарциссомъ, тыбъ казался мнѣ
Чудовищемъ. Такъ точно онъ женатъ?
Прошу меня простить.
Такъ онъ женатъ?
Не гнѣвайся, гнѣвить я не хочу;
Но какъ винить за то, что я тебѣ
Послушенъ. Онъ Октавіи супругъ.
О, еслибъ только отъ его вины
Ты сталъ лжецомъ! Такъ это вѣрно? Прочь!
Товаръ, который ты привезъ изъ Рима
Мнѣ слишкомъ не по деньгамъ. Пропадай
Ты съ нимъ.
Ваше Величество! терпѣнье!
А я еще, Антонія хваля,
Хулила Цезаря.
О! сколько разъ.
Вотъ мнѣ награда! уведи меня!
Мнѣ дурно. Ира! Харміань! — нѣтъ, нѣтъ.
Ты вѣстника спроси мои Алексасъ:
Что, какова Октавія собой?
Узнай лѣта, наклонности ея
И цвѣтъ волосъ. — Вернись и разскажи.
Пусть пропадетъ на вѣкъ. — Нѣтъ Харміань
Хоть будь съ одной онъ стороны Горгона,
Съ другой онъ Марсъ. — Пусть спроситъ Алексасъ:
Она какого росту? Сжалься Харміань,
Не говори со мной. — Пойдемъ ко мнѣ.
СЦЕНА VI.
правитьЗаложники мои у васъ, а ваши
Здѣсь у меня: поговоримъ до битвы.
Похвально объясниться. Мы за тѣмъ
Въ письмѣ къ тебѣ послали предложенья.
Согласенъ ты на нихъ — такъ дай намъ знать;
Удержатъ ли онѣ твой гнѣвный мечь
И молодежь вернется ль безъ урона,
Въ Сицилію?
Послушайте вы трое
Единые властителя земли,
Предстатели безсмертныхъ! — я не знаю
За что отецъ мой будетъ не отмщенъ
Друзьями сына, если Юлій Цезарь,
Явившись къ Бруту тѣнью, — при Филиппахъ
Увидѣлъ васъ въ бою изъ за него?
Чѣмъ блѣдный Кассій ввергнулъ въ заговоръ?
За что своею кровью честный Брутъ
И прочіе ревнители свободы
Кропили Капитолій? Не за толь,
Чтобъ былъ одинъ не больше, чѣмъ другой?
На то и я воздвигнулъ флотъ, который
Своею ношей дразнить пѣну волнъ,
Чтобъ покарать неблагодарность Рима
Къ великому отцу.
Обдумай время.
Ты флотомъ насъ не устрашишь Помпей.
На морѣ мы посмотримъ, — а на сушѣ
Ты знаешь, мы сильнѣй.
На сушѣ — такъ;
Ты сталъ богатъ, занявъ мой отчій домъ;
И какъ себѣ кукушка гнѣздъ не вьетъ,
Живи покуда въ немъ.
Нельзяль узнать
(Чтобъ не увлечься въ сторону) какъ принялъ
Ты предложенье наше.
Въ немъ вопросъ.
Не просьбамъ уступай, а только взвѣсь
Свой выигрышъ.
И то, что можетъ быть
Твоимъ великимъ счастьемъ.
Предлагали
Сицилію съ Сардиніей вы мнѣ,
Чтобъ я моря очистилъ отъ пиратовъ
И Римъ снабдилъ пшеницей. Если я
Такъ поступлю, не иззубримъ мечей
И не погнемъ щитовъ.
Мы такъ писали.
Такъ знайте, я пришелъ сюда принять
Условья ваши. Только Маркъ Антоній
Меня выводитъ изъ терпѣнья. Пусть
Разсказъ мой повредитъ мнѣ; только знай:
Когда твой братъ на Цезаря возсталъ,
То ваша мать въ Сициліи нашла
Пріемъ радушный.
Слышалъ я Помпей
Объ этомъ и давно тебя хотѣлъ
Благодарить.
Дай руку мнѣ свою.
Не думалъ я здѣсь встрѣтиться съ тобой.
Постели мягки на Востокѣ. Ты
Нечаянно меня, спасибо, вызвалъ
На пользу мнѣ.
Съ послѣдней нашей встрѣчи
Въ тебѣ есть перемѣна.
Я незнаю
Какъ злобный рокъ браздитъ мое лицо,
Но онъ не можетъ въ грудь мою проникнуть
И сердце покорить.
Я радъ тебѣ.
Надѣюсь я, Лепидъ. — Вотъ мы сошлись;
Желалъ бы я все видѣть на бумагѣ
За нашей скрѣпой.
Этимъ мы займемся.
Мы угостимъ другъ друга на прощаньи
По жребію: съ кого начать?
Съ меня!
Нѣтъ, нѣтъ Антоній! лучше бросимъ жребій,
Но кухнею Египетской своей
Ты насъ затмишь. Я слышалъ, Юлій Цезарь
Тамъ растолстѣлъ.
Ты слишкомъ много слышалъ.
Вѣрь, что худого я не помышлялъ.
И не сказалъ.
Ну хорошо. — Я слышалъ. —
И слышалъ что Аполлодоръ пронесъ —
Де продолжай. Онъ несъ. —
Что, сдѣлай милость?
Да, знать, Царицу къ Цезарю въ коврѣ.
Тебя узналъ я! воинъ, какъ живешь?
Не дурно, да не дурно и впередъ:
Жду четырехъ пировъ.
Дай руку мнѣ:
Твоимъ врагомъ я не былъ: — признаюсь,
Я съ завистью видалъ тебя въ бояхъ.
Я не любилъ тебя; но долженъ былъ
Хвалить, когда ты стоилъ десять разъ
Моихъ похвалъ.
Храни свой нравъ простой
Онъ такъ тебѣ присталъ. — Я всѣхъ
Зову на свой корабль. — Кому впередъ
Угодно.
Санъ ты насъ веди.
Пойдемте.
(Въ сторону.) Отецъ твой, Помпей! никогда бы не согласился на такой договоръ. — Мы кажется съ тобой встрѣчались?
На морѣ кажется.
Такъ точно.
Ты на морѣ держался превосходно.
А ты на сушѣ.
Я радъ всякаго хвалить, кто меня похвалитъ, тѣмъ не менѣе нельзя отрицать моихъ подвиговъ на сушѣ.
Ни подвиговъ моихъ на морѣ.
Да, — но ты многое могъ бы скрывать для собственной безопасности: ты былъ ужаснымъ воромъ на морѣ.
А ты на сушѣ.
Въ этомъ случаѣ я отказываюсь отъ подвиговъ на сушѣ. Но дай мнѣ руку Менасъ. Если бы глаза наши имѣли право надзора, то увидали бы, какъ два вора цалуются.
У всякаго человѣка лицо честно, каковы бы ни были руки.
Но ни у одной хорошенькой женщины нѣтъ честнаго лица.
Это не упрекъ: онѣ воруютъ сердца.
Мы прибыли сюда сражаться съ вами.
Я собственно жалѣю, что это обратилось въ пиршество. Помпей сегодняшнимъ смѣхомъ просмѣетъ свое счастье.
Если это правда, то онъ уже не воротитъ его слезами.
Дѣйствительно такъ. Мы не думали найдти здѣсь Марка Антонія. Скажи пожалуйста женатъ онъ на Клеопатрѣ?
Сестру Цезаря зовутъ Октавіей.
Правда. Она была замужемъ за Каемъ Марцелломъ.
А теперь замужемъ за Маркомъ Антоніемъ.
Что ты говоришь!
Точно такъ.
Такъ Цезарь и онъ связаны теперь на вѣки.
Если бы я долженъ былъ пророчить на счетъ этой связи, я бы предсказалъ не то.
Я думаю, политика болѣе дѣйствовала въ этомъ бракѣ, чѣмъ взаимная любовь.
Я тоже думаю. Но ты увидишь, что узы, назначенныя скрѣпить ихъ пріязнь, задушатъ ихъ дружбу. Океанія благочестива, холодна и тихаго нрава.
Ктожъ бы не желалъ имѣть такой жены?
Только не тотъ, кто самъ не таковъ; а Маркъ Антоній не таковъ. Его тянетъ къ Египетскимъ пиршествамъ. Тогда вздохи Октавіи раздуютъ въ Цезарѣ пламя и какъ я уже сказалъ: что должно было связать ихъ дружбу, станетъ непосредственной причиной ихъ разрыва. Антоній осуществитъ любовь свою тамъ, гдѣ она находится; здѣсь женился онъ случайно.
Такъ оно вѣрно и случится. Послушай, пойдешь ты на корабль? у меня есть кубокъ про тебя.
Я его принимаю. Мы напрактиковали горло въ Египтѣ.
Такъ пойдемъ же.
СЦЕНА VII.
правитьОни сейчасъ будутъ сюда, товарищъ, уже нѣкоторыя изъ этихъ благородныхъ деревьевъ не крѣпко стоятъ. Малѣйшій вѣтеръ можетъ ихъ свалить.
Лепидъ весь раскраснѣлся.
Они, изъ милости, давали ему пить свой излишекъ.
Чуть кто коснется больного мѣста у другаго, онъ кричитъ «довольно» и обращаетъ ихъ снова къ единомыслію, а себя къ питью.
Но тѣмъ сильнѣй война между нимъ и благоразуміемъ.
Вотъ что значитъ быть товарищемъ великихъ людей. Но мнѣ ужъ лучше держать въ рукахъ безполезный тростникъ, чѣмъ бердышь, который я не могу поднять.
Быть призваннымъ въ высшій кругъ и не умѣть въ немъ вращаться, тоже что имѣть дыры тамъ, гдѣ нужны глаза. Только безобразитъ лице.
(Цезарю.) Таковъ обычай. Измѣряютъ Нилъ
Ступеньками у Пирамидъ и судятъ:
По низкой, средней иль большой водѣ
О голодѣ иль уражаѣ. Чѣмъ
Полнѣе Нилъ, тѣмъ болѣе надеждъ. —
Когда спадетъ онъ, сѣютъ прямо въ илъ
И земледѣлъ снимаетъ скоро жатву.
Тамъ змѣи есть большія.
Да, Лепидъ.
Ваши Египетскія змѣи, сказываютъ, родятся тоже изъ илу, при содѣйствіи вашего солнца; также и крокодилъ вашъ.
Да, это такъ.
Садись. — Вина за здравіе Лепида!
Я не совсѣмъ здоровъ, какъ бы долженъ быть, но отъ вина не откажусь.
Пока не уснешь, а до тѣхъ поръ, я думаю, все будешь около него.
Нѣтъ, дѣйствительно, я слышалъ — эти Птоломеевы пирамиды прелестныя вещицы. Нѣтъ, не возражайте, я это слышалъ.
(тихо) Помпей, два слова.
На ухо скажи.
(тихо)Прошу тебя, встань съ мѣста своего. —
И выслушай два слова.
Погоди.
Еще вина Лепиду!
Скажи, какого рода вещь вашъ крокодилъ?
Онъ видомъ похожъ на самаго себя и ширмой во всю свою ширину; высотой онъ ровенъ съ самимъ собою, а движется собственными членами. Питается онъ своею обычною пищею и когда составныя его части разрушаются, то онъ переходитъ въ новое созданіе.
Какого онъ цвѣта?
Своего собственнаго.
Вотъ странная гадина.
Это правда. И его слезы мокры.
Удовлетворитъ ли его это описаніе?
Послѣ всѣхъ кубковъ, подносимыхъ ему Помпеемъ; вѣдь онъ настоящій Эпикуреецъ.
(тихо Менасу.) Поди повѣсься. Что присталъ? ступай!
И дѣлай что велѣлъ я. Гдѣ мой кубокъ?
За всѣ мои заслуги, согласись:
Поди сюда.
Ты спятилъ. — Что тебѣ?
Я кланялся предъ счастіемъ твоимъ.
Ты честно мнѣ всегда служилъ. Такъ чтожъ?
Гуляйте господа!
Смотри Лепидъ.
Не сядь на мель, ты можешь покоить.
Владыкой свѣта хочешь быть?
Какъ, что?
Владыкой свѣта хочешь быть? скажи.
Да какъ же это?
Только согласись
И пусть я бѣденъ съ виду, но могу
Тебѣ весь свѣтъ отдать.
Ты вѣрно пьянь.
О нѣтъ Помпей! я кубка избѣгалъ.
Дерзай — и будь Юпитеромъ земнымъ:
И вся земля по дальній Океанъ
Твоя? коль хочешь.
Да скажи мнѣ какъ?
Вотъ эти три властителя земли
На кораблѣ твоемъ. Перерублю канатъ.
Въ открытомъ морѣ ихъ схвачу за горло
И все твое.
Эхъ! сдѣлалъ бы ты такъ
А не болталъ. Во мнѣ все это было бъ подлость,
Въ тебѣ же ревность къ службѣ. Не забудь,.
Что у меня не польза правитъ честью,
Честь — пользою. Жалѣй, что твой языкъ
Такъ предалъ дѣло; — сдѣлай это тайно,
Я бъ все потомъ въ прошедшемъ оправдалъ,
Теперь же осуждаю. — Брось и ней.
(тихо) Отнынѣ
За шаткимъ счастьемъ я твоимъ нейду.
Кто ищетъ и находки не беретъ, —
Вѣкъ не найдетъ.
За здравіе Лепида!
Его бъ на берегъ снесть. Я за него.
Твой, Менасъ! тостъ.
Спасибо Энобарбу!
Лей въ кубки! лей по самые края.
Вотъ сильный малый, Менасъ.
Чѣмъ же?
Онъ
Вселенной треть несетъ, иль*ты не видишь!
Но треть пьяна. Когда бы всѣ три части —
Весь міръ кружись.
Ты пей да веселись!
Не унывай!
Нашъ пиръ еще не пиръ Александрійскій.
Но доспѣваетъ. Сдвинемъ кубки — О!!
Въ честь Цезаря.
По мнѣ — такъ и не надо.
Безумный трудъ, хотѣть свой мозгъ отмыть
И пуще пачкать.
Сыномъ будь минуты.
Пей! Я съ тобой. Хоть радъ скорѣй не ѣсть
Четыре дня, чѣмъ такъ пропить одинъ.,
(Антонію) О! храбрый повелитель! Въ честь вина —
Египетскихъ — то Вакханалій намъ
Не проплясать ли?
Славно храбрый воинъ!
Пойдемъ, другъ другу руки подадимъ.
Пока вино побѣдно не опуститъ
Насъ тихо въ Лету.
За руки беритесь.
Пусть музыка гремитъ у насъ въ ушахъ.
Я васъ разставлю. — Мальчикъ пѣснь начнетъ
И каждый съ нимъ на столько громко пой,
На сколько хватитъ крѣпкой груди.
Приходи съ жезломъ въ рукахъ
Толстый Вакхъ, съ огнемъ въ глазахъ.
Мы печаль зальемъ виномъ,
Въ кудри грозды заплетемъ.
Лей! чтобъ свѣтъ пошелъ кругомъ!
Лей! чтобъ свѣтъ пошелъ кругомъ!
Чегожъ еще? Помпей! покойной ночи,
Братъ! намъ пора заняться: наши ропщутъ
На эту шалость. — Время господа! —
Ланиты рдѣютъ. Сильный Энобарбъ
Слабѣй вина, и у меня языкъ
Дробитъ слова. — Отъ пьянства стали мы
Шутами всѣ. — Что толковать? прощайте.
Антоній! руку!
Мы еще сочтемся.
И хорошо. — Дай руку.
О Антоній.
Ты взялъ мой домъ! но чтожъ? вѣдь мы друзья.
Пойдемте въ лодку.
Да не упадите.
Я, Менасъ, на берегъ нейду.
Пойдемъ ко мнѣ
Въ каюту. — Гей! литавры, бубны, флейты!
Пускай Нептунъ услышитъ, какъ мужей
Великихъ провожаютъ. — Громче дуй!
Кричи ура! Вотъ шапку я швырну!
Ура! мой храбрый капитанъ. Пойдемъ.
АКТЪ III.
правитьСЦЕНА I.
правитьВотъ гордый Парѳъ, ты побѣжденъ, и мнѣ
Судьбой дано отмстить за Марка Красса.
Царевича передъ войсками трупъ
Нести. Пакоромъ платишь ты Ородъ[9]
За Марка Красса.
Доблестный Вентидіи
Пока твой мечь согрѣтъ въ крови Парѳянъ,
Ты въ Мидію преслѣдуй бѣглецовъ
Въ Месопотамію и всѣ углы,
Куда уйдутъ: тогда твой вождь Антоній
Почтитъ тебя тріумфомъ и вѣнкомъ
Чело твое украситъ.
Силій! Силій!
Съ меня довольно. Знай, что подчиненный
Не слишкомъ отличайся. Вѣрь мнѣ Силій,
Не дѣлать лучше ничего, чѣмъ славу
Стяжать, когда начальнякъ нашъ вдали.
И Цезарь и Антоній вѣчно брали
Чрезъ подчиненныхъ, а не сами. Соссій,
Который тѣмъ былъ въ Сиріи, чѣмъ я,
За то, что въ мигъ добиться громкой славы
Сумѣлъ, — его всю милость потерялъ.
Кто сдѣлалъ больше, чѣмъ начальникъ самъ,
Тотъ сталь уже начальнику начальникъ;
А честолюбье, страсть вождей, — уронъ
Обидной имъ побѣдѣ предпочтетъ.
Я бъ сдѣлалъ для Антонія и больше,
Но оскорбить его — и подвигъ мой
Тогда пропалъ.
Ты всѣмъ богатъ Вентидій,
Что воина и мечь его ведетъ
Къ отличіямъ. — Антонію напишеть?
Означу скромно все, что совершилъ
Я именемъ ею волшебнымъ въ битвахъ.
Какъ отъ его знаменъ и вѣрныхъ войскъ
Непобѣдимой конницѣ Парѳянъ
Пришлось бѣжать.
Гдѣ самъ то онъ теперь?
Предполагалъ въ Аѳинахъ быть; Туда,
Какъ намъ обозъ позволятъ, поспѣшимъ
И явимся предъ нимъ. — И такъ впередъ.
СЦЕНА II.
правитьЧто! какъ разстались братья?
Сошлись съ Помпеемъ. Тотъ уѣхалъ. — Всѣмъ
Скрѣплять дано. Октавія въ слезахъ:.
Жаль Рима. Цезарь грустенъ, а Лепидъ,
Какъ Менасъ говоритъ, желтухой боленъ
Съ Помпеевой пирушки.
Другъ Лепидъ!
А вѣдь добрякъ: какъ Цезаря онъ любитъ!
Нѣтъ, Маркъ Антоній для него кумиръ.
А Цезарь? Да вѣдь это нашъ Зевесъ.
А чтожъ Антоній? Онъ Зевесу богъ.
Кто? Цезарь чтоль? О! онъ недостижимъ!
Антоній! О! Арабскій Фениксъ нашъ!
Ты Цезаря хваля, скажи лишь, Цезарь.
Да онъ обоимъ сыплетъ похвалы.
Но Цезарь милъ ему; — милъ и Антоній
Не можетъ умъ, языкъ, рѣзецъ, поэтъ,
Постичь, изрѣчь, изобразить, воспѣть
Его любви къ Антонію. — А Цезарь?
Ницъ, ницъ предъ нимъ.
Онъ любитъ ихъ обоихъ.
Они вѣдь крылышки ему, онъ жукъ.
Чу! значитъ: на коня! — прощай Агриппа!
Счастливо! — добрый воинъ и прощай!
Не безпокойся дальше.
Часть лучшую меня берешь съ собой;
Въ ней чти меня. — Сестра! ты будь женой,
Какой тебя я представлялъ — и будь
Дружна со мной. Мой доблестный Антоній
Пусть эта добродѣтель въ ней — межъ насъ
Цементомъ будетъ дружбы обоюдной
Для связи зданія, а не тараномъ
Для разрушенья. Лучшебъ безъ нея
Друзьями быть, чѣмъ намъ такую связь
Не почитать.
Не оскорбляй меня
Сомнѣніемъ.
Я кончилъ
Никогда
Во мнѣ причинъ малѣйшихъ не откроешь
Такъ опасаться. Да хранятъ же боги
Тебя, склоняя римскія сердца
Къ твоимъ желаньямъ. — Мы простимся здѣсь.
Прощай сестра дрожайшая! Прощай!
Пусть ласковы къ тебѣ стихіи будутъ
И духъ въ тебѣ развеселятъ! Прощай.
Мой благородный братъ!
Апрѣль въ твоихъ глазахъ, — весна любви,
А слезы дождь весенній. — Не грусти.
Братъ пригляди за домомъ мужа. И —
Ну чтожъ Октавія?
Я на ухо скажу.
Языкъ не хочетъ слушать сердца, сердце
Не въ силахъ научить языкъ; такъ пухъ
Лебяжій чистъ стоитъ надъ глубиной,
Не наклоняясь никуда.
Заплачетъ Цезарь? (тихо Агриппѣ.)
Грусть въ его лицѣ.
Будь онъ конемъ и то бы дрянью сталъ,
А то мущина.
Какъ же Энобарбъ.
Антоній увидавъ, что Юлій Цезарь
Убитъ, стоналъ на взрыдъ — и при Филиппахъ
Заплакалъ, отыскавши Брутовъ трупъ.
Знать въ этотъ годъ онъ съ насморкомъ былъ. Плакать
Надъ тѣмъ, кого сгубилъ. — Вѣрь, въ это, если
Заплачу самъ.
Октавія моя
Писать я буду часто: незаставитъ
Ничто забыть тебя.
(Цезарю) Скорѣй, скорѣй
Съ тобой хочу вступить въ борьбу любви:
Вотъ такъ, держу тебя, — вотъ отпустилъ
И передалъ богамъ.
Прощай будь счастливъ!
Всѣ сонмы звѣздъ да освѣщаютъ вашъ
Отрадный путь.
Прощай, прощай. (Цѣлуетъ Октавію.)
Прощай.
СЦЕНА III.
правитьГдѣ этотъ малый?
Онъ войти боится.
Смѣлѣй, смѣлѣй. — Поди сюда! (входитъ вѣстникъ.)
Царица!
Еврейскій Иродъ не войдетъ къ тебѣ,
Коль ты не въ духѣ.
Головы хочу
Я Ирода; но не со мной Антоній,
Такъ ктожъ её добудетъ? — Подойдя!
Великая Царица!
Видѣлъ, ты
Октавію?
Да, видѣлъ.
Гдѣ же.
Въ Римѣ
Ее въ лицо я видѣлъ, какъ веля
Ее вдвоемъ и братъ и Маркъ Антоній.
Она съ меня ли ростомъ?
Нѣтъ, Царица.
А слышалъ голосъ? звонокъ или тихъ?
Царица, слышалъ; голосъ тихъ у ней.
Такъ, плохо: долго онъ ее любитъ не можетъ.
Ее любить? О небо!.. невозможно!
Надѣюсь Хармиань! хрипла, мала!
Есть въ поступи величіе у ней?
Припомни! если ты видалъ величье.
Она плетется. Ходить, какъ стоитъ
И съ виду трупъ скорѣй, чѣмъ существо,
Какъ статуя безъ жизни.
Въ самомъ дѣлѣ?
Иль наблюдать не мастеръ я.
Въ Египтѣ
Трехъ зоркихъ не найдешь такихъ.
Онъ съ толкомъ,
Мнѣ кажется. — Знать ничего въ ней нѣтъ.
Вѣдь малый могъ бы разсудить.
Отлично.
Смекнулъ ли ты лѣта ея?
Она
Была вдовой.
Вдовой? О Харміань!
Ты слышишь?
Ей, я думаю, лѣтъ тридцать.
Лице ты помнишь? Длинно или кругло?
До безобразья кругло.
Большей частью
Тотъ, у кого лицо такое, глупъ.
А цвѣтъ волосъ каковъ?
Царица, черный.
А лобъ у ней такъ малъ, какъ только ты
Желать могла.
Вотъ золото тебѣ.
Ты не сердись за давичный мой пылъ.
Пошлю тебя обратно. — Вижу я:
Ты дѣловой. — Ступай и собирайся,
Я письма приготовлю.
Славный малый.
Дѣйствительно. Жалѣю, что его
Прибила я. — А по его словамъ
Добра въ ней очень мало.
Ничего.
Величье онъ видалъ и могъ судить.
Видалъ ли онъ? Спаси его Изида!
Служилъ тебѣ такъ долго!
У меня
Къ нему еще вопросъ есть, Харміань;
Но не спѣши. Введи его ко мнѣ,
Когда начну писать. Авось удастся!
Царица, будь покойна.
СЦЕНА IV.
правитьНѣтъ, нѣтъ Октавія, одна вина
Выла бы извинительна, и это
И тысячу вещей въ. подобіемъ родѣ,
Но онъ Помпею вновь грозитъ войной, —
И свой уставъ народу объявилъ,
Меня судилъ легко, а принужденный
Съ почетомъ поминать, онъ поминалъ
Въ размѣрахъ скудныхъ, холодно и вала:
Гдѣ случай предстоялъ хвалить, онъ только
Сквозь зубы бормоталъ.
О мой супругъ!
Не вѣрь всему, а вынужденный вѣрить,
Не возмущайся. Если вашъ разрывъ
Возможенъ, то несчастнѣе меня
Быть женщинѣ нельзя) молясь за двухъ. —
Я насмѣшу боговъ, взывая къ нимъ:
«О защитите моего супруга.»
И заглушая ту мольбу другой:
«О защитите брата моего.»
Прося тому и этому побѣды,
Вредишь мольбамъ; — межъ крайностей такихъ
Дороги нѣтъ.
Октавія моя,
Склони любовь свою къ тому, кто лучшей
Защитой будетъ ей: Но честь забыть —
Забыть себя. Скорѣй не быть твоимъ,
Чѣмъ въ нищетѣ такой твоимъ. Но ты
Просилась примирить насъ. Я межъ тѣмъ
Вооружусь, чтобъ брата твоего
Унять. — Спѣши — и всѣ твои желанья
Исполнятся.
Благодарю супругъ мой.
Юпитеръ силъ да дастъ мнѣ слабой, слабой,
Васъ примирить. Возникни между вами
Война, все тоже, еслибъ треснулъ міръ
И трупами наполнилася пропасть.
Когда увидишь, кто виной раздора,
Того и осуждай; не можемъ быть
Мы такъ равно виновны, чтобъ любовь,
Твоя дѣлилась поровну. — Готовься
Къ отъѣзду. Спутниковъ назначь сама
И полагай издержекъ сколько хочешь.
СЦЕНА V.
правитьЧто новаго, другъ Эросъ?
Странныя новости.
Что такое?
Цезарь и Лепидъ объявили войну Помпею.
Это старо. Что же далѣе?
Цезарь, употребивши его въ войнѣ противъ Помпея, отказываетъ ему въ славѣ содѣйствія; и мало того, обвиняетъ за письма, которыя онъ будто бы писалъ къ Помпею. По собственному обвиненію засадилъ его, и теперь, несчастная треть сидитъ, пока смерть не разширитъ его владѣній.
Такъ міръ, — ты съ парой челюстей остался
И пусть межъ нихъ ты весь свой бросишь кормъ,
Онѣ другъ друга смѣлютъ. — Гдѣ Антоній?
Въ саду. Вотъ ходитъ такъ — и бьетъ ногой
Тростникъ, крича: «безумецъ ты Лепидъ»
И радъ за горло воина схватить,
Убившаго Помпея.
Флотъ нашъ двинутъ.
Въ Италію, на Цезаря. — Да кстати
Тебя Домицій повелитель звалъ,
А новости скажу потомъ.
Вздоръ вѣрно;
Но пусть. — Сведи къ Антонію меня.
Пойдемъ.
СЦЕНА VI.
правитьПрезрѣнье къ Риму выражаетъ онъ
Въ Александріи: вотъ одинъ примѣръ.
Публично на серебряной трибунѣ
И тропахъ золотыхъ, онъ съ Клеопатрой
Сидѣлъ на площади. — У ногъ сидѣлъ
Цезаріонъ, который, по словамъ ихъ,
Сынъ моего отца и съ нимъ всѣ дѣти,
Плоды ихъ сладострастья. Какъ царицѣ
Самодержавной, придалъ онъ къ Египту
Ей Сирію и Лидію и Кипръ.
И это все въ глазахъ народа?
На площади для зрѣлищъ объявилъ
Своихъ сынковъ царями онъ царей,
Арнянъ, Парѳянъ и Медовъ Александру
Вручилъ; а Птоломею Финикію,
Киликію и Сирію. — Она
Въ тотъ день была богинею Изидой
Одѣта. Часто, слышно, ужъ она
Пословъ такъ принимала.
Разгласи
Все это въ Римѣ.
Раздраженъ давно, —
Такимъ нахальствомъ, онъ къ нему остынетъ.
Народъ все знаетъ. Отъ него онъ тоже
Всѣ жалобы пріемлетъ.
На кого?
На Цезаря: за то что у ПовГпея,
Сицилію отнявши, половины
Ему не отдалъ; дальше, будто я
Взявъ корабли въ займы — не возвратилъ.
Потомъ за то, что власти тріумвира
Лишилъ Лепида, а его доходъ
Себѣ оставилъ.
Дай на все отвѣтъ.
Все сдѣлано, и вѣстникъ мой отправленъ;
Пишу ему, что сталъ Лепидъ жестокъ,
Что власть свою употребляй во зло
И заслужилъ паденье. Что добычу
Я раздѣлю, но требую того же
Въ Арменіи и прочихъ государствахъ,
Имъ покоренныхъ.
Онъ не согласятся.
Тогда и мы не согласимся съ нимъ.
Мой Цезарь! Здравствуй Цезарь дорогой!
Пришлось тебя отверженной назвать!
Такъ не назвалъ ты, да и нѣтъ причинъ.
Ты развѣ не украдкой здѣсь? Не такъ
Сестрѣ бы Цезаря пріѣхать должно.
Во слѣдъ женѣ Антонія войска
Идти должны, и ржаніе коней
Заранѣ возвѣщать о ней, деревья
Быть вдоль всего пути людей полны,
Алкающихъ ее увидѣть. Пыль,
Которую взметутъ толпы народа
Должна до неба встать. А ты пришла
Торговкой въ Римъ, предупреждая знаки
Любви народной. А любви не требуй
Ея не будетъ. На морѣ и сушѣ
Должны бы мы встрѣчать тебя; съ почетомъ
У каждаго ночлега.
Милый братъ!
Пріѣхала я такъ, не поневолѣ,
А по желанью. Мужъ мой, Маркъ Антоній,
Узнавъ, что ты готовишься къ войнѣ
Мнѣ сообщилъ о томъ — ни просилась
Домой.
А онъ и радъ, чтобъ не стояла
Ты между нимъ и похотью его.
Ты такъ не думай.
Я за нимъ слѣжу
И вѣтеръ мнѣ приноситъ вѣсть о немъ.
Гдѣ онъ теперь?
Въ Аѳинахъ, милый братъ.
Нѣтъ, бѣдная сестра. Ужъ Клеопатра
Его сманила. Власть свою вручилъ
Онъ женщинѣ распутной и они
Царей земли сбираютъ для войны:
У нихъ и Вокхъ союзникъ — царь Ливійскій
И Архелай, Каппадокійскій царь
И Пафлагонскій Филадельфъ и Малхъ
Арабскій и Адалъ Ѳракійскій,
Понтійскій царь и Иродъ Іудейскій,
И Комагенскій Митридатъ; Аминтъ
И Полемонъ, Индійскій, Ликаонскій,
И рядъ иныхъ державъ.
О горе мнѣ,
Что сердце я двумъ раздѣлила милымъ,
Враждующимъ другъ съ другомъ.
Здѣсь живи.
Ты письмами разрывъ нашъ замедляла;
Но я узналъ, что ты оскорблена
И что опасно медлить. — Не грусти,
Не возмущайся временной грозою,
Могущею нарушить твой покой.
Гляди на всѣ рѣшенія судьбы
Безъ слезъ впередъ. Ты въ Римѣ мнѣ теперь
Милѣе чѣмъ была. Ты безконечно
Оскорблена и за тебя отмстить
Въ служители свои Избрали боги
Меня и всѣхъ, кому ты дорога.
Такъ будь теперь покойна.
Въ добрый часъ.
Услышь привѣтъ мой! Въ Римѣ всѣ сердца
Полны къ тебѣ любви и состраданья.
Одинъ тебѣ Анотній измѣнилъ:
Онъ позабылъ тебя среди разврата
И женщинѣ безпутной власть свою
Сдалъ противъ насъ.
Ужели это правда?
Къ несчастью такъ сестра. Но сдѣлай милость
Будь терпѣлива. — Милая сестра!
СЦЕНА VII.
правитьЯ разочтусь съ тобой за это, вѣрь.
За что, за что, за что?
Ты говорилъ, что быть мнѣ на воинѣ
Не слѣдуетъ.
.
правитьА развѣ я не правъ?
На насъ идутъ; ужели лично намъ
Не защищаться?
Я бъ отвѣтилъ ей;
Когда на службѣ жеребецъ съ кобылой,
То лишній жеребецъ, — а то кобыла
Носи коня и всадника.
Что? что?
Антонія ты станешь только путать,
Занявши сердце, мозгъ его и время,
Столь нужныя тогда. И такъ efo
За вѣтренность бранятъ, а въ Римѣ слухи,
Что поведутъ войну Эвнухъ Фотинъ,
Да женщины твои.
Будь проклятъ Римъ,
Языкъ отсохли у клеветниковъ. —
Война со мною и глава страны,
Я воиномъ явлюсь. — Не возражай!
Я не отстану.
Нѣтъ, — я замолчу.
Вотъ повелитель.
Странно мнѣ Канидій,
Что изъ Тарента и Брундузія
Онъ море Іонійское такъ быстро
Разсѣкъ и взялъ Торинъ? — Ты не слыхала?
Поспѣшности дивится больше всѣхъ,
Тотъ, кто небреженъ самъ.
Упрекъ хорошъ.
Онъ честь бы сдѣлалъ опытному мужу,
Бранящему лѣнивыхъ. Мы Канидій
Выходимъ въ море.
Да, безспорно, въ море!
Но почему?
Онъ насъ туда зоветъ.
Ты жъ на единоборство звалъ его.
Да, чтобы съ нимъ сойтися при Фарсалѣ,
Гдѣ Цезарь и Помпей сражались; но
Опасныя условья онъ отвергнулъ; —
Ты сдѣлай тожъ.
На корабляхъ твоихъ
Плоха прислуга: пастухи, крестьяне
И всякій сбродъ; у Цезаря во флотѣ
Она все та же, что дралась съ Помпеемъ.
Его суда быстрѣй, твои тяжелѣ. —
Не стыдно битвы не принять морской
И выйдти къ бою въ поле.
Въ море, въ море!
Великій вождь, отвергнешь этимъ ты
Все, чѣмъ на сушѣ такъ могучъ. Смутишь
Войска, въ которыхъ большее число
Отборная пѣхота; все искусство
Свое оставишь празднымъ и покинувъ
Вѣрнѣйшій путь къ успѣху, ты себя
Отдашь на произволъ судьбы, лишась
Увѣренности твердой.
Выйдемъ въ море.
Я шестьдесятъ дамъ кораблей, какихъ
У Цезаря нѣтъ лучше.
Мы излишекъ
Судовъ сожжемъ и съ остальными встрѣтимъ
У Акціума Цезаря. — Не будетъ
Успѣха, выйдемъ въ поле. — Ты что скажешь?
Вѣсть несомнѣнна: видѣли, какъ Цезарь
Ториномъ овладѣлъ.
Онъ могъ ли тамъ быть лично? — Невозможно.
Ужъ много, что войска дошли. Канидій
На девятнадцать легіоновъ — тысячь
Двѣнадцать конныхъ здѣсь возьми. А мы
Къ судамъ. — Пойдемъ моя Ѳетида! Что ты?
О! повелитель! въ море не ходи;
Не вѣрь гнилымъ доскамъ! иль ты не цѣнишь
Мой мечь и эти раны? Египтянамъ
Да Финикійцамъ предоставь нырять,
А мы привыкли побѣждать на сушѣ,
Сходясь въ упоръ.
Ну хорошо. — Ступай.
Клянусь Иракломъ! кажется я правъ.
Солдатъ ты правъ, но всѣ его дѣла
Не отъ себя: вождя другіе водятъ
И всѣ мы слуги женскіе.
На сушѣ
Вся конница съ тобой и легіоны?
Да, Маркъ Октавій, Маркъ Юстей, еще
Публикола и Делій выйдутъ въ море,
А мы на сушѣ остаемся. — Цезарь
Невѣроятно быстръ.
Его войска
Шли такъ въ раздробъ изъ Рима, что онъ сбилъ
Всѣ наблюденья.
Кто ведетъ ихъ, слышалъ?
Да говорятъ, что Тавръ.
Его я знаю.
Канидія зоветъ нашъ повелитель.
Теперь чревато новостями время
И каждый часъ рождаетъ что нибудь.
СЦЕНА VIII.
правитьТавръ!
Повелитель!
Въ битву не вступай.
Не нападай, дай на морѣ намъ кончить.
Исполни все, что въ свиткѣ здѣсь пишу.
Всю намъ судьбу рѣшитъ одинъ ударъ.
Все наше войско выставь за холмомъ
Въ виду у Цезаревыхъ войскъ. — Оттуда
Пересчитать удобно корабли
И по движеньямъ ихъ соображаться.
Срамъ, сущій срамъ! я видѣть не могу
Антоніада, главное изъ всѣхъ
Египетскихъ судовъ, бѣжитъ и съ нею
Всѣ шестьдесятъ. Глядѣть такъ жжетъ глаза.
О боги и богини.
Что съ тобой?
Часть лучшая вселенной пропадаетъ
Отъ глупости. — Мы царства и владѣнья
Процѣловали.
Битва какъ идетъ?
На нашей сторонѣ повальный моръ
И смерть вѣрна. Колдунья[10] Египтянка!
Чума бы на нее! Въ развалѣ битвы,
Когда успѣхъ былъ парой близнецовъ
Ровесниковъ, и чуть ли нашъ не старшій,
Какъ отъ іюльскихъ оводовъ корова,
Она поднявши парусъ понеслась.
Я это видѣлъ: взору было больно —
Не вынесъ я.
Едва она ушла
Подъ вѣтеръ, — жертва чаръ ея — Антоній,
Какъ селезень влюбленный, поднялъ крылья
И бросивъ бой, за нею полетѣлъ.
Поступка я не видывалъ постыднѣй:
Честь, мужество и опытъ никогда
Себя такъ не срамили.
Горе! горе!
На морѣ счастью нашему конецъ
Оно печально тонетъ. Будь нашъ вождь,
Какимъ бывалъ, — все шло бы хорошо.
О! что за страшный подалъ онъ примѣръ
Намъ бѣгствомъ собственнымъ.
Вотъ какъ дѣла? Ну такъ скажи всему
Прощай.
Они ушли къ Пелопонезу.
Достичь его легко. — Тамъ буду ждать
Дальнѣйшаго.
Я Цезарю хочу
Сдать конницу и легіоны: шесть
Уже царей оружіе сложили.
Пойду еще за раненой судьбою
Антонія, хотя разсудокъ мой
Противнымъ вѣтромъ вѣетъ на меня.
СЦЕНА IX.
правитьПослушайте! земля мной тяготится
И стыдно ей меня носить. Друзья!
Я въ мірѣ запоздался и на вѣкъ
Дорогу потерялъ. Есть у меня
Корабль съ казной — дѣлитесь и бѣгите,
А Цезарь приметъ васъ.
Бѣжать! Не намъ!
Я самъ бѣжалъ и трусамъ далъ примѣръ
Затылокъ обращать. Друзья ступайте!
Избралъ себѣ дорогу я теперь,
Въ которой вы ненужны мнѣ. — Ступайте!
Вонъ тотъ корабль; все заберите. — О!
Краснѣю передъ тѣмъ, зачѣмъ я шелъ
И волоса мои подъемлютъ споръ:
Сѣдые въ черныхъ вѣтреность поносятъ,
А эти слабость, трусость въ тѣхъ. — Друзья
Ступайте. — Дамъ къ пріятелямъ вамъ письма,
Которыя вашъ сгладятъ путь. Прошу
Васъ не печальтесь и не возражайте;
Съ отчаяньемъ скажу: да будетъ тотъ
Оставленъ, кто себя оставитъ. Вашъ
Теперь корабль съ казной. — Идите въ море.
Меня, прошу, оставьте на минуту.
Нѣтъ! не могу уже повелѣвать,
И такъ прошу. — Я скоро васъ увижу.
Царица, подойди, утѣшь его.
Утѣшь его, царица дорогая.
Да, да, утѣшь. — Что жъ можешь ты еще?
Дай я здѣсь сяду. — О Юнона!
Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ!
Взгляни сюда, мой вождь!
Нѣтъ, прочь, прочь, прочь!
Царица! повелительница наша!
Нашъ повелитель!
Да, другъ мой, точно. — При Филиппахъ онъ
Владѣлъ мечемъ не лучше скомороха,
Когда суровый, сухопарый Кассій
Былъ мной сраженъ и сумасшедшій Брутъ:
Онъ на другихъ все выѣзжалъ, въ войнѣ
Не опытный; теперь же. — Такъ и быть.
О! помогите!
Царица, вождь! царица.
Пойди, царица, съ нимъ поговори;
Онъ самъ себя не помнитъ отъ стыда.
Ну хорошо. Меня вы поддержите. О!
Встань благородный вождь; идетъ царица,
Главу склоня, и смерть ея близка. —
Одинъ лишь твой привѣтъ ее спасетъ.
Я честь свою нарушилъ этимъ бѣгствомъ
Не благороднымъ.
Добрый вождь, царица!
О! до чего дошелъ я Египтянка!
Смотри, какъ стыдно мнѣ встрѣчать твои взоръ!
Когда взгляну назадъ и вижу все,
Что погубилъ въ безчестьи.
Другъ мой, другъ!
Прости вѣтриламъ робкимъ. Я не знала,
Что ты уйдешь за мною.
Египтянка!
Ты знала, что къ твоей кормѣ привязанъ
Я сердцемъ и что ты меня влечешь.
Ты знала, что душею я твой рабъ —
И что твой взглядъ мнѣ воспретить могъ волю
Боговъ исполнить.
О прости!..
Теперь
У юноши молить пощады долженъ
И кланяться смиренно я, который
По прихоти своей игралъ полъ-міромъ,
Творя судьбы и руша. — Знала ты,
Что ты владѣла мной и что мой мечь
Ослабленъ страстію, тебѣ во всемъ
Покоренъ будетъ.
О прости, прости!
Не лей же слезъ — и знай; одна изъ нихъ
Мнѣ всѣхъ утратъ дороже. — Поцѣлуй! —
Вотъ мнѣ награда. — Твой учитель посланъ;
Вернулся онъ? Я весь какъ изъ свинца! —
Вина и яствъ сюда! Я надъ судьбой
Тѣмъ злѣй смѣюсь, чѣмъ злѣй она со мной.
СЦЕНА X.
правитьПускай войдетъ Антоніевъ посолъ. —
Его ты знаешь?
Онъ у нихъ учитель.
Ты видишь; какъ онъ голъ, когда прислалъ
Изъ своего крыла перо такое.
Давно ли могъ съ вѣстями онъ излишнихъ
Царей послать.
Войди и говори.
Антоніемъ я посланъ вотъ какъ есть.
Не давно я въ дѣлахъ его былъ малъ,
Какъ на листочкѣ миртовомъ росинка
Въ сравненьи съ моремъ.
Ну, съ чѣмъ присланъ ты?
Тебя признавъ владыкой, проситъ онъ:
Позволь ему въ Египтѣ жить, а если
Откажешь въ томъ, онъ просьбу уменьшаетъ:
Позволь ему межь небомъ и землей
Дышать въ Аѳинахъ частнымъ гражданиномъ.
Объ этомъ проситъ онъ. А Клеопатра,
Предъ властію твоей склоняясь; полить f
Для сыновей престола Птоломеевъ,
Коль соизволишь только.
На мольбы
Антонія я глухъ. — Но для царицы
Готовъ исполнить просьбу; пусть она
Покрытаго теперь позоромъ друга
Прогонитъ изъ Египта, иль убьетъ. —
Тогда исполню просьбу. — Вотъ и все.
Будь счастливъ.
Проводить его за лагерь.
Вотъ краснорѣчье докажи свое:
Антонія отбей отъ Клеопатры.
Ступай и отъ меня сули ей все,
Чего захочетъ, — самъ еще прибавь. —
Вѣдь женщины и въ счастьи-то не тверды,
А въ горѣ и весталка измѣнитъ.
Тирей, будь поискуснѣй, а награду
Себѣ придумай.
Цезарь, я иду.
Скажи мнѣ: какъ бѣду Антоній сноситъ
И что въ его движеньи каждомъ ты
Могъ подсмотрѣть?
Я постараюсь Цезарь.
СЦЕНА XI.
правитьЧто, Энобарбъ, мнѣ дѣлать?
Что? умри.
Кто виноватъ, Антоній или я?
Одинъ Антоній, давши волѣ власть
Надъ разумомъ. Пускай бѣжала ты
Отъ грознаго лица войны, пугавшей
Строй строемъ; — онъ зачѣмъ бѣжалъ съ тобой?
Какъ допустить, чтобы любовный зудъ
Сбилъ полководца, да еще въ минуту,
Когда полъ-міра борется съ ноль-міромъ,
А самъ онъ спорный пунктъ. — Тутъ равенъ стыдъ
Потерѣ, гнаться за бѣгущимъ флагомъ —
И бросить флотъ.
Прошу, не говори.
Такъ вотъ его отвѣтъ?
Да, повелитель.
Царицу милость ждетъ, коли она
Продастъ меня.
Такъ точно.
Ты скажи ей:
Пошли вотъ эту голову сѣдую,
И мальчикъ Цезарь царствами тебя
Засыплетъ.
Эту голову, мой вождь?
Ступай, скажи, что молодости розой
Украшенный, предъ міромъ онъ въ долгу:
Его суда, монеты, легіоны
Могли бы быть у труса, а войска —
Сражаться также храбро у ребенка,
Какъ и у Цезаря. — За тѣмъ ему
Я предлагаю, пусть забывъ надменность,
Со мною падшимъ, мечь противъ меча
Сразится. Лучше напишу. Пойдемъ.
Да, жди, чтобы побѣдоносный Цезарь
Свое унизилъ счастье и схватился
Съ борцомъ. Я вижу умъ людей, частица
Ихъ счастія, — и внѣшніе предметы
Вліяютъ такъ на внутреннюю жизнь,
Что вмѣстѣ страждутъ. Какъ имѣя смыслъ,
Могъ онъ мечтать, чтобъ пышный Цезарь рядомъ
Съ нимъ тощимъ сталъ? О, Цезарь, въ немъ и умъ
Ты побѣдилъ.
Отъ Цезаря посолъ.
Ужель безъ всякой пышности? Смотрите,
Какъ тѣ горды передъ увядшей розой,
Что предъ шипкомъ склонялись. Пусть войдетъ.
Споръ между мной и честностью возникъ,
А преданность, достоинство глупцовъ,
Доводитъ долгъ до глупости. Но тотъ,
Кто слѣдуетъ за падшимъ властелиномъ,
Одержитъ верхъ надъ одержавшимъ верхъ
И незабвенъ.
Что Цезарю угодно?
Прими меня одна.
Здѣсь все друзья, не бойся!
И стало быть Антонію друзья.
Какъ Цезарю, такъ и ему мы нужны
Или ненужны. Если Цезарь хочетъ,
Начальникъ нашъ въ немъ друга радъ снискать,
А мы за нимъ, да къ Цезарю.
И такъ
Знай, славная царица: Цезарь проситъ
Тебя не забывать никакъ, что онъ,
Все Цезарь.
Дальше. — Истинно по-царски!
Онъ знаетъ, что съ Антоніемъ тебя
Не такъ любовь, какъ страхъ связуетъ.
О!
По этому жалѣетъ онъ о чести,
Въ которой ты должна терпѣть пятно,
Не заслужа его.
Онъ богъ и знаетъ
Всю правду. Честь моя не отдана,
А отнята скорѣй.
Чтобъ знать вѣрнѣй
Спрошу Антонія. О! какъ ты утлъ!
Оставимъ утопать тебя, когда
Всѣмъ милымъ ты покинутъ.
Передать
Мнѣ Цезарю твои желанья? Онъ
Ждетъ просьбъ твоихъ, чтобъ ихъ исполнить. Лучшее
Мечтой его, чтобъ ты себѣ опорой
Его избрала счастіе. Но вспыхнетъ
Въ немъ духъ, при вѣсти, что забыла ты
Антонія, скрываясь подъ, защиту
Владыки міра.
Какъ тебя зовутъ?
Меня зовутъ Тиреемъ.
Добрый вѣстникъ
Скажи владыкѣ Цезарю, что я
У побѣдителя цѣлую руку,
Что свой вѣнецъ кладу къ его ногамъ
И на колѣняхъ жду изъ устъ всесильныхъ
Судьбы Египта.
Вотъ твой лучшій путь.
Когда въ борьбу со счастьемъ вступитъ умъ,
Пусть онъ дерзаетъ, сколько хватитъ силъ —
Не будетъ неудачь. Позволь свой долгъ
Запечатлѣть мнѣ на рукѣ твоей.
Да, Цезаревъ отецъ, исполненъ думъ
Властительныхъ, нерѣдко къ недостойной
Рукѣ моей съ лобзаньемъ приникалъ.
Любезности! клянусь громами неба!
Ты кто таковъ?
Я исполнитель воли
Первѣйшаго владыки, чьи слова
Законъ для всѣхъ.
Ты высѣченъ быть хочешь.
Гей, кто тамъ? — Ахъ ты коршунъ! Адъ и небо!
Безсиленъ я. Бывало крикну: «гей»!
И какъ мальчишки, всѣ въ запуски
Кричатъ: «что вамъ угодно». Слышишь! Я
Еще Антоній. Шельму взять и высѣчь.
Играть со львенкомъ лучше, чѣмъ со львомъ,
Передъ концомъ его.
Луна и звѣзды!
Пори его! Будь двадцать тутъ пословъ
Отъ Цезаря — и я бъ засталъ ихъ дерзость
Съ рукой — вотъ этой, какъ ее зовутъ,
Что звали Клеопатрой? Сѣчь его
Пока, какъ мальчикъ, онъ лица не скорчитъ,
Моля пощады, — Вытащить его.
Антоній!
Вытащить и конча сѣчь,
Привесть назадъ, — шутъ Цезаря снесетъ
Къ нему всѣ наши порученья (слуги уводятъ Тирея).
Какъ мы сошлись, ты отцвѣтала. Что?
Я бросилъ ложе неизмятымъ въ Римѣ,
Прижить дѣтей законныхъ не хотѣлъ,
Съ безцѣнной женщиной, чтобы меня
Позорили съ рабами?
Добрый другъ.
Измѣнницею ты была всегда,
Но стоитъ намъ въ порокахъ очерствѣть,
(О, горе)! боги ослѣпляютъ насъ.
Глазамъ нашъ гной мѣшаетъ видѣть ясно,
Мы грѣхъ свой обожаемъ — и смѣшно имъ
Какъ гибнемъ мы.
О! до чего дошло?
Объѣдкомъ я нашелъ тебя, остывшимъ
На цезарской тарелкѣ; да, огрызкомъ
Кнея Помпея, краше тѣхъ часовъ
Горячихъ, неотмѣченныхъ молвой,
Которыхъ нѣгу ты вкушала. Вѣрно:
Хотя могла постигнуть чистоту,
Ея незнала ты.
За что мнѣ это?
Терпѣть, чтобъ рабъ, который могъ сказать
За грошъ спасибо, избранную мной
Твою смѣлъ тронуть руку, царскій даръ,
Залогъ сердецъ высокихъ! О! зачѣмъ
Я не могу съ Базанскаго холма
Рогатый скотъ перекричать съ досады;
Быть вѣжливымъ теперь мнѣ тоже, что
Съ веревкою на шеѣ, за проворство,
Благодарить учтиво палача.
Что высѣкли его вы?
Преисправно!
Кричалъ? Просилъ пощады онъ?
Молилъ, чтобъ сжалились надъ нимъ.
Коль какъ отецъ твой, пусть жалѣетъ онъ,
Что ты не дочь, а ты жалѣй, зачѣмъ
За Цезарскимъ тріумфомъ шелъ, съ тѣхъ поръ
Какъ высѣкли тебя за то; отнынѣ
Зноби тебя при видѣ дамскихъ рукъ,
Какъ въ лихорадкѣ. Къ Цезарю вернись
И разскажи пріемъ свой, да скажи,
Что сердитъ онъ меня. Какъ видно, онъ
Надменъ и гордъ и видитъ, чѣмъ я сталъ,
Забывъ, чѣмъ былъ я; бѣситъ онъ меня.
Успѣть не трудно въ этомъ съ той поры,
Какъ добрыя, свѣтившія мнѣ звѣзды,
Оставили свой путь и въ бездну ада
Умчали свѣтъ свой. Если жъ не по сердцу
Ему, что говорю и что случилось,
Скажи, что тамъ мой бывшій рабъ Гиппархъ;
Пусть вѣшаетъ его, сѣчетъ, казнитъ, —
И мы сочлись. Ты самъ же подстрекни.
Теперь съ своими прочь рубцами! — Вонъ!
Ты кончилъ ли?
Увы! земной нашъ мѣсяцъ
Затмился, это ужъ одно сулитъ
Антонію конецъ.
Я пережду.
Льстя Цезарю, ты будешь глазки дѣлать
Его слугѣ?
Ты не повѣришь мнѣ?
Ты холодна ко мнѣ.
О, милый! если
Я холодна, пусть небо градъ родитъ,
Его отравитъ и ударитъ первымъ
Кускомъ въ меня, — и какъ растаетъ онъ
Пусть жизнь моя исчезнетъ! а второй
Сразитъ Цезаріона, чтобъ мой родъ
Былъ позабытъ, а добрые мои
Египтяне лежали послѣ бури
Безъ погребенья, нильскимъ комарамъ
Въ добычу.
Полно! Вѣрю я теперь.
Сбирается въ Александрію Цезарь.
Сойдемся тамъ. Войска у насъ дрались
На сушѣ славно; флотъ разъединенный
Нашъ собрался и грозенъ на волнахъ.
Гдѣ ты моя отвага? Слышишь, другъ?
Коль съ поля я вернусь, чтобы лобзать
Твои уста, я появлюсь въ крови.
Мой мечь и я для хроники жнецы:
Еще надежда есть.
Вотъ мой герой!
Съ тройною силой, сердцемъ и дыханьемъ,
Сражаться буду зло. Во дни, когда
Легко жилось, за шутку я щадилъ
Чужую жизнь; теперь я стисну зубы
И въ тартаръ всѣхъ, кто схватится со мной.
Пойдемъ еще весельемъ встрѣтивъ ночь.
Зови вождей печальныхъ. Кубки вспѣнь.
Опять раздразнимъ мочь.
Мои день рожденья нынѣ
Я скромно думала провесть его; но ты
Антоній вновь, я буду Клеопатрой.
Мы справимся еще.
Всѣхъ благородныхъ
Начальниковъ звать къ нашему вождю.
Да съ ними я поговорю, а ночью
Вино изъ ранъ ихъ проступить заставлю.
Пойдемъ, царица, сокъ еще въ насъ есть.
Въ бою меня полюбитъ смерть, — берусь
Помочь ея язвительной косѣ.
Теперь онъ съ молніей заспоритъ. Кто взбѣшенъ,
Спасается отъ страха. Въ этомъ духѣ
Радъ голубь строуса клевать. Я вижу вновь,
Что у вождя, какъ мозгу станетъ меньше
Прибудетъ сердце. Во враждѣ съ умомъ
Отвага гложетъ мечь свой. Надо мнѣ
Подумать, какъ его оставить.
АКТЪ IV.
правитьСЦЕНА I.
правитьМеня бранитъ онъ мальчикомъ, какъ-будто
Прогнать меня онъ въ силахъ изъ Египта,
Посла онъ сѣкъ, зоветъ на поединокъ
Антоній Цезаря: — рубака старый,
Знай: къ смерти много есть дорогъ, и мнѣ
Смѣшенъ твой вызовъ.
Ты подумай Цезарь;
Когда взбѣшенъ такой властитель, значитъ
Пришло не въ мочь. Не дай ему очнуться
Воспользуйся его смущеньемъ. Ярость
Всегда оборонялась плохо.
Всѣмъ
Вождямъ скажи, что завтра въ бой послѣдній
Вступаемъ мы. Въ рядахъ у насъ довольно,
Служившихъ у Антонія недавно,
Чтобъ намъ его поймать. Распорядись;
Да угости войска: запасовъ много —
И есть за что имъ дать. Бѣднякъ Антоній!
СЦЕНА II.
правитьСо мной нейдетъ онъ въ бой, Домицій.
Нѣтъ.
Да отчего же нѣтъ?
Онъ думаетъ, что въ двадцать разъ счастливѣй
Онъ будетъ двадцать противъ одного.
Сразимся завтра на морѣ и сушѣ:
Живъ буду иль омою честь въ крови, —
И это жизнь. Ты храбро будешь драться?
Рубиться и кричать: «Все сгинь!»
Отлично!
Ступай зови ко мнѣ домашнихъ слугъ.
Пируйте эту ночь. Дай руку мнѣ,
Ты честенъ былъ дѣйствительно. Ты тоже
И ты, — и ты, и ты: служили славно:
Цари вамъ были равны.
Это что?
Одна изъ тѣхъ причудъ, въ которыхъ горе
Изъ сердца рвется.
Честенъ былъ и ты
Желалъ бы стать я всѣми вами вдругъ
И вмѣстѣ всѣхъ васъ тутъ же превратить
Въ Антонія, чтобъ послужить вамъ такъ,
Какъ вы служили мнѣ.
Избави Богъ!
Друзья, еще мнѣ послужите ночь-
И кубки наливайте мнѣ, какъ-будто
Мои владѣнья съ вами заодно
Еще покорны мнѣ.
Чего онъ хочетъ?
Заставить плакать ихъ.
Пробудьте ночь,
Быть можетъ, съ ней конецъ и службѣ залей.
И не видать меня вамъ, или видѣть
Печальной тѣнью: завтра, можетъ быть
Поступите къ другому господину.
Смотрю на васъ, какъ-будто на прощаньи.
Друзья мои не отсылаю васъ;
Мнѣ ваша служба дорога по смерть.
Вы прослужите два часа, не больше
И награди васъ боги!
Для чего
Ихъ такъ смущать? они, ты видишь, плачутъ
И я оселъ почуялъ лукъ: — стыдись, —
Не обращай насъ въ женщинъ.
Ха, ха, ха!
Чтобъ я пропалъ, коль этого хотѣлъ,
Пусть эти слезы къ счастію! Друзья,
Вы поняли меня въ печальномъ смыслѣ,
Я васъ хотѣлъ утѣшить и прошу,
Чтобъ факеловъ зажгли вы. Знайте дѣти,
Надѣюсь, я на завтра поведу васъ
Туда, гдѣ жду побѣдоносной жизни,
А не почетной смерти. Ужинъ ждетъ,
Пойдемъ зальемъ заботы.
СЦЕНА III.
правитьБратъ, доброй ночи. Что-то будетъ завтра.
Вся наша будущность рѣшится. Ну прощай.
Ты ничего вдоль улицъ не слыхалъ?
Нѣтъ. Что такое?
Быть можетъ, только слухи. Доброй ночи.
Спасибо. Доброй ночи.
Солдаты, будьте чутки на часахъ,
Вы тоже. Доброй ночи, доброй ночи.
Намъ здѣсь, (становятся на мѣста), а завтра, если только флоту
Удача будетъ, я вполнѣ увѣренъ,
На сушѣ постоятъ.
Лихое войско —
И полное надеждъ. (Подъ сценой слышна музыка гобоевъ).
Постой! что тамъ за шумъ?
Чу! чу!
Слышь!
То музыка въ воздухѣ.
Нѣтъ, подъ землею.
Хорошій знакъ, какъ полагаешь?
Нѣтъ.
Тссъ…. говорятъ вамъ. Что-то это значитъ?
Богъ Геркулесъ, Антоніемъ любимый,
Съ нимъ разстается.
Пойдемъ: узнаемъ, слышало ль другіе,
То, что и мы. (Они идутъ къ другимъ часовымъ.)
Гей, вы ребята!
Гей, гей,
Гей, гей, вы слышали? (говорятъ между собой).
Да, это что-то странно.
Вы слышите, вы слышите, друзья?
Пойдемъ за звукомъ вдоль своихъ постовъ,
Посмотримъ, что-то будетъ.
Точно, странно.
СЦЕНА IV.
правитьЭросъ! мой панцырь!
Отдохни немножко!
Нѣтъ, нѣтъ, голубка. Эросъ! панцырь, Эросъ!
Поди-ка другъ и въ сталь меня[11] одѣнь,
Коль нынѣ броситъ насъ Фортуна, то
За непочетъ къ ней. — Дай!
Я помогу.
Куда вотъ это?
Ахъ, оставь! оруженосецъ
Ты сердца моего — не такъ, — такъ, — такъ.
Вотъ помогла! Такъ быть должно.
Прекрасно;
Теперь мы молодцы. Товарищъ, видишь?
Ступай и ты вооружись.
Сейчасъ.
Что, дурно застегнула?
Славно, славно
Кто разстегнетъ вотъ это, прежде чѣмъ
Сниму его на отдыхъ, встрѣтитъ бурю.
Ты Эросъ, плохъ; моя царица лучше
Тебя, оруженосецъ. Ну! — О другъ мои!
Когда бъ могла меня ты видѣть въ битвѣ,
И въ этомъ царскомъ дѣлѣ знала толкъ,
Сказала бъ нынче ты «вотъ мастеръ».
Здравствуй!
На видъ одинъ, ты опытный боецъ:
Встаемъ съ зарей на милую работу
И весело идемъ къ ней.
Какъ ни рано,
А тысячи стоятъ уже въ бронѣ,
На берегу и ждутъ тебя. (Клики, звуки трубъ.)
Какое утро! Съ добрымъ утромъ, вождь!
Вождь, съ добрымъ утромъ.
Славный звукъ ребята!
Какъ юный умъ, который хочетъ быстро
Развиться, — утро рано началось,
Такъ, такъ; подай сюда вотъ; — хорошо.
Прощай подруга: будь со мной, что будетъ,
Прими лобзанья воина. Теперь (цалутъ ее)
Мнѣ было бъ стыдно, совѣстно съ тобой
Въ любезности пускаться. Я прощусь.
Какъ человѣкъ стальной. Кто хочетъ въ битву
Иди за мной! Введу въ нее. Прощай!
Угодно ль въ вашу комнату?
Пойдемъ.
Ушелъ героемъ. Еслибъ онъ да Цезарь
Теперь войну рѣшили поединкомъ!
Тогда бъ Антоній, — нѣтъ ужъ, — пусть! пойдемъ.
СЦЕНА V.
правитьАнтонію дай Богъ сегодня счастья!
Когда бъ тебя, и ранъ твоихъ тогда
Послушалъ я, да вышелъ въ поле
То бы
Возставшіе теперь цари и воинъ
Оставившій тебя сегодня, шли
Еще съ тобой.
Кто жъ насъ оставилъ?
Кто?
Тебѣ ближайшій: кликни Энобарба,
Онъ не услышитъ иль во станѣ вражьемъ
Отвѣтитъ: «я не твой».
Да что ты?
Онъ
У Цезаря.
Онъ ящиковъ съ богатствомъ
Своимъ не бралъ.
Ушелъ онъ?
Несомнѣнно.
Пошли къ нему его богатства, Эросъ
Все до соринки, слышишь! передай
(Я подпишусь) привѣтъ и благодарность:
Скажи, что я желаю, чтобы онъ
Ужъ болѣе не находилъ причинъ
Мѣнять вождя. О! Жребій мой ты портишь
И честныхъ. Торопись же. Энобарбъ!
Ступай Агриппа, битву самъ начни.
Хочу чтобъ былъ Аитоній взятъ живымъ.
Такъ ты и объяви.
Исполню Цезарь.
Всеобщій миръ уже не далеко:
Удайся нынѣ — и три части свѣта
Украсятся оливою свободы.
Антоній въ полѣ.
Передай Агриппѣ:
Перебѣжавшихъ выставить впередъ,
Чтобы Антоній злость свою излилъ
Какъ-будто на себя же.
Алексасъ измѣнилъ. Въ землѣ Еврейской
Антоніевъ посолъ, уговорилъ
Онъ Ирода Антонія оставить
Для Цезаря. За этотъ трудъ повѣшенъ
Онъ Цезаремъ. Конидій и другіе
Измѣнники — имѣютъ содержанье,
А не почетъ. Я скверно поступилъ
И такъ за то кляну себя, что мнѣ
Ничто не мило.
Энобарбъ! Антоній
Прислалъ тебѣ богатства всѣ твои
Съ своимъ привѣтомъ: посланный его
Нашелъ меня; онъ у твоей палатки
Муловъ развьючилъ.
Все тебѣ дарю.
Не смѣйся надо мною Энобарбъ
Я правду говорю. Ты проводи
Погонщика за лагерь; мнѣ на службу,
А то бъ я самъ провелъ. Вашъ повелитель
Все истинный Зевесъ.
Нѣтъ на землѣ безчестнѣе меня,
Я въ этомъ убѣдился. О Антоній!
Источникъ доброты, какъ бы воздалъ
Ты честной службѣ, ежели и подлость
Засыпалъ золотомъ! Изныло сердце
И коль оно не лопнетъ съ горя, горю
Я подсоблю; — убьетъ и горе — правда.
Противъ тебя мнѣ драться? Нѣтъ канаву
Сыщу, чтобъ умереть въ ней: чѣмъ грязнѣй,
Тѣмъ моему приличнѣе поступку.
СЦЕНА VII.
правитьНазадъ! Мы слишкомъ зарвались впередъ.
И Цезарю работа есть: ихъ натискъ
Всѣ наши ожиданья превзошелъ.
Мой храбрый повелитель! вотъ такъ бой!
Дерись мы такъ сперва, мы бъ ихъ прогнали
Съ пробитыми башками.
Ты въ крови?
Была на I моя похожа рана,
А вышелъ N теперь.
Они бѣгутъ.
Мы ихъ загонимъ въ поры. У меня
Еще царапинъ на шесть мѣста хватитъ.
Они разбиты. Нашъ успѣхъ привелъ
Къ побѣдѣ свѣтлой.
Въ спину ихъ лупи
И догоняй какъ зайцевъ. Трусовъ гнать
Забава.
Награжу тебя сперва
За добрыя слова и въ десять разъ
За доблести. Пойдемъ.
Я поплетусь.
СЦЕНА VIII.
правитьМы въ лагерь ихъ прогнали. Побѣгите
Нашъ подвигъ возвѣстить царицѣ. Завтра,
До всхода солнца, выпустимъ ту кровь,
Что имъ пришлось спасти сегодня. Всѣхъ
Благодарю за храбрость. Вы сражались
Не только въ пользу дѣла, но какъ-будто
Всякъ за себя. Всѣ Гекторами были.
Войдите въ городъ: женъ обнять, друзей,
Въ веселіи. Пусть радостныя слезы
Омоютъ вашу кровь, а поцалуи
Залечатъ раны чести. (Скару) Дай мнѣ руку.
Великой феи ласки, мой герой,
Тебя благословятъ. О солнце міра!
Ко мнѣ на шею, и во всемъ нарядѣ
Сквозь панцырь мой на сердце мнѣ: скакать
На радостныхъ біеньяхъ.
Вождь вождей!
О доблесть! Ты смѣешься, — избѣжавъ
Великой сѣти міра.
Соловей мой,
Мы ихъ угнали спать! Дитя мое!
Пусть сѣдина есть въ чернотѣ у насъ,
Но мозгъ еще питаетъ нервы, такъ
Что съ юными поспоритъ. Видишь вотъ онъ.
Его устамъ дай руку ты свою.
Цалуй мой храбрый. Нынѣ онъ сражался
Какъ-будто богъ, враждебный людямъ, бьетъ
Ихъ въ образѣ его.
Тебѣ я, другъ,
Дамъ панцырь весь изъ золота. Онъ царскій.
Онъ заслуженъ, хоть будь онъ изъ рубиновъ,
Какъ колесница Феба. Дай мнѣ руку.
Торжественно войдемъ въ Александрію,
Впередъ нашъ щитъ изрубленный несите,
Какъ подобаетъ. Помѣстись мы всѣ
Въ большомъ дворцѣ, — поужинали бъ вмѣстѣ
И выпили бъ за завтрешній успѣхъ,
Опасностью манящій царской. Трубачи,
Будите ревомъ мѣди слухъ гражданъ,
Сливайте трескъ свой съ дробью барабанной,
Пусть вамъ земля и небо отвѣчаютъ
Привѣтствіемъ на наше приближенье.
СЦЕНА IX.
правитьКоль насъ не смѣнятъ въ этотъ часъ, то мы
Вернемся къ караулу. Ночь ясна.
И говорятъ, что во второмъ часу
Утра начнется бой.
Вчера для насъ
Былъ тяжкій день.
О! ночь, услышь меня!
Кто этотъ человѣкъ?
Молчи и слушай.
Свидѣтельствуй, о мѣсяцъ благосклонный!
Когда съ презрѣньемъ будутъ поминать,
Измѣнниковъ, что бѣдный Энобарбъ
Раскаялся, какъ видишь.
Энобарбъ!
Тссъ! — слушай дальше.
О мощная владычица печали!
Обдай меня зловѣщимъ паромъ ночи,
Чтобъ эта жизнь, враждебная желанью,
Меня не тяготила больше: сокруши
Мнѣ сердце о скалу моей, вины.
Пускай тоска его разсыплетъ въ прахъ
И съ нимъ все зло исчезнетъ. О Антоній!
Ты столько же высокъ, какъ низокъ я,
Прости меня въ душѣ своей, и пусть
Меня включаетъ свѣтъ въ презрѣнный списокъ
Измѣнниковъ и бѣглецовъ,
Антоній! О Антоній!
Пойдемъ, поговоримъ мы съ нимъ.
Нѣтъ, слушай: рѣчь его важна быть можетъ
Для Цезаря.
И то. Да онъ уснулъ.
Не обмеръ ли? Молиться такъ нельзя
На сонъ грядущій.
Подойдемъ къ нему.
Проснись, проснись, промолви слово!
Слышишь?
Его постигла смерть. Слышь! барабаны
Сурово будятъ спящихъ. Въ караулъ
Снесемъ его. Онъ не простой: свой часъ
Уже мы отстояли.
Такъ пойдемъ,
Быть можетъ онъ очнется.
СЦЕНА X.
правитьОни готовятъ бой морской: мы имъ
Не нравимся на сушѣ.
Тамъ и здѣсь.
Пусть вызовутъ на воздухъ, иль въ огонь
И тамъ сразимся съ ними. Только вотъ что:
На пригородныхъ мы холмахъ должны;
Оставить пѣшихъ съ нами флоту отданъ
Приказъ, и онъ изъ пристани пошелъ);
Съ холмовъ замѣтнѣй положенье ихъ
И видны всѣ движенья.
Не нападутъ, такъ должно намъ стоять
На сушѣ смирно: лучшій свой народъ
Они во флотъ послали. Вы ступайте
Въ долины и держитесь крѣпче тамъ.
Не встрѣтились еще. Вонъ изъ подъ той
Сосны увижу все и разскажу,
Что видѣлъ.
Ласточки навили
Гнѣздъ въ парусахъ у Клеопатры; паши
Авгуры мрачны, — говорятъ: не знаемъ —
И не хотятъ намъ говорить. Антоній
Отваженъ и унылъ; онъ въ шаткомъ счастьи
Межъ страхомъ и надеждой передъ тѣмъ,
Что есть и что возможно.
Все пропало!
Злодѣйка Егпитянка измѣнила;
Мой флотъ передался врагу; и вонъ
Они кидаютъ шапки, какъ при встрѣчѣ
Съ давнишними друзьями. Трижды шельма!
Я проданъ новичку! И я въ душѣ
Враждую лишь съ гобой. Пусть всѣ бѣгутъ.
Я отомщу коварной чародѣйкѣ
И кончу. Всѣмъ вели бѣжать; — ступай.
О! солнце, мнѣ тебя ужъ не видать.
Со счастьемъ здѣсь Антоній разстается.
И руку жметъ ему. Какъ это сталось?
У ногъ моихъ лежавшія сердца
Любимцевъ измѣнили мнѣ и таютъ
Предъ Цезарскимъ разцвѣтомъ; оголили
Сосну, царившую надъ всѣми. Проданъ я.
О лживый духъ Египта! сила чаръ!
Твои глаза меня кидали въ битву;
Мнѣ грудь твоя была вѣнцомъ и цѣлью,
Но какъ цыганка ты играла мной
И обманула, пресытивъ несчастьемъ.
Гей! Эросъ, Эросъ!
А, колдунья! Прочь!
Что такъ мой другъ на милую взбѣшенъ?
Прочь, или я съ тобою разплачусь
И Цезарю тріумфъ разстрою. Пусть онъ
Ликующимъ тебя плебеямъ кажетъ;
Ступай за колесницей, какъ пятно
Всѣмъ женщинамъ. Пусть смотрятъ на тебя
Какъ на чудовище, за грошъ, и пусть
Смиренная Октавія изрѣжетъ
Тебѣ лице ногтями.
Хорошо,
Что ты ушла, коль точно хорошо
Чтобъ ты жила, но лучше бы тебѣ
Подпасть подъ гнѣвъ мой, тутъ бы смерть одна
Спасла тебя отъ многихъ. Эросъ, гей!
На мнѣ рубашка Несса. Научи
Меня Алкидъ, мой предокъ, ярой злобѣ,
Дай на луну мнѣ зашвырнуть Ликаса
И дай рукой, привычной къ булавѣ,
Не пощадить себя. Колдуньѣ смерть!
Я римскому мальчишкѣ ею проданъ
И гибну такъ. За то и смерть ей. Эросъ!
СЦЕНА XI.
правитьО помогите! Злѣй онъ чѣмъ Аяксъ
Былъ надъ щитомъ; — и Ѳессалійскій вепрь
Такъ не былъ лютъ.
Вотъ памятникъ! Запрись —
И вѣсть ему пошли, что ты скончалась.
Душѣ разстаться съ тѣломъ легче, чѣмъ
Съ величіемъ.
Въ памятникъ! Ты Мардіанъ
Скажи, что я себя лишила жизни
И что послѣдній зовъ мой былъ: Антоній!
Прошу, ты это погрустнѣй скажи.
Дай Мардіанъ мнѣ знать, какъ приметъ онъ
Мою кончину. Въ памятникъ скорѣй!
СЦЕНА XII.
правитьЕще меня ты видишь, Эросъ?
Вижу.
Порой, намъ туча кажется дракономъ
Иль облако порой медвѣдемъ, львомъ,
Градской стѣной, наклонною скалой,
Зубчатой голубою цѣпью горъ,
Съ деревьями, — одинъ обманъ воздушный
Для глазъ: ты призраки видалъ такіе
Въ вечерній сумракъ?
Да, мой повелитель.
То, что сейчасъ конемъ казалось, въ мигъ
Расплылось въ облакахъ, и незамѣтно
Какъ на водѣ вода.
Да, точно такъ.
Мой добрый Эросъ, вотъ начальникъ твой
Такой же призракъ: я еще Антоній,
Но видимый свой образъ не могу.
Я болѣе удерживать, мой другъ,
Я бился за Египетъ; а царица….
Я вѣрилъ ей, я сердце отдалъ ей,
Съ ней вмѣстѣ шли за мною милліоны,
Теперь отпавшихъ: Эросъ, а она
Смѣшала карты съ Цезаремъ и славу
Мою, его тріумфу проиграла.
Не плачь мой Эросъ! Мы еще съ собою
Покончимъ сами. О безстыдница твоя!
Она мой мечь украла.
Нѣтъ, Антоній;
Она тебя любила и связала
Свою судьбу съ твоей.
Прочь, наглый эвнухъ!
Я проданъ и за то она умретъ.
Долгъ смерти можно только разъ отдать;
Она сдала свой. Замыслъ твой исполненъ
Ея рукой. Послѣднія ея
Слова: «Антоній! дивный мой Антоній»!
Тутъ тяжкій вздохъ прервалъ внезапно имя
Антонія, — она его дѣля
Межъ сердцемъ и устами, схоронила
Въ себѣ.
Такъ умерла?
Да, умерла.
Снимай съ меня оружье, Эросъ. Трудъ
Дневной поконченъ; — спать пора. — Что цѣлъ
Уйдешь, тебѣ богатая награда
За трудъ твой. Вонъ, — ну — убирайся! — вонъ!
И щитъ Аякса, о семи листахъ,
Не спасъ бы сердца моего отъ бури.
О! лопни грудь! Ты сердце разорви
Свои утлый склепъ. Скорѣе Эросъ! я
Уже не воинъ: прочь уборъ измятый,
Ты съ честью мнѣ служилъ. Уйди на время.
Тебя я Клеоматра догоню.
Чтобъ выплакать прощенье. Рѣшено. —
Отсрочка — мука. — Свѣточъ твой угасъ;
Усни и успокойся. Всякій трудъ
Теперь лишь порча; да — всю силу свяжутъ
Усилья. Запечаталъ и покончилъ.
Эросъ! — иду царица! — Эросъ! — Жди!
Въ садахъ блаженныхъ мы рука съ рукой
Пойдемъ и намъ дивиться станутъ духи.
Эней съ Дидоной будетъ позабытъ
И все столпится къ намъ. Гей! Эросъ! Эросъ!
Что повелитель?
Съ смерти Клеопатры
Такъ жизнь моя безчестна, что богамъ
Моя противна низость. Я, — мечемъ
Дѣлившій свѣтъ и на хребтѣ Нептуна
Сдвигавшій города судовъ, — смущенъ
Отвагой женской. Я слабѣе той,
Въ чьей смерти Цезарь услыхалъ: «сама
Себя я побѣдила». Эросъ ты
Клялся; когда придетъ нужда, (она
Теперь пришла) когда я за собой
Увижу неизбѣжную погоню
Бѣды и страха, — ты по первой просьбѣ
Убьешь меня. Исполни жъ, часъ насталъ.
Ударъ не мнѣ, то Цезарю ударъ,
Ты не блѣднѣй.
Да возбранятъ, мнѣ боги!
То сдѣлать, что всѣ дротики Парѳянъ
Желая сдѣлать не съумѣли.
Эросъ!
Хотѣлъ ли бъ видѣть, въ Римѣ изъ окна,
Ты господина своего въ цѣпяхъ,
Съ поникшей головой, съ лицомъ, покрытымъ
Огнемъ стыда, межь тѣмъ какъ передъ мигъ
Счастливый Цезарь, съ колесницы, трусость
Его клеймитъ?
Нѣтъ не хотѣлъ бы видѣть.
Ну! — твой одинъ ударъ меня излечитъ.
Вынь честный мечь, которымъ ты отчизнѣ
Полезенъ былъ.
Нѣтъ, пощади меня.
Когда тебѣ я волю далъ, ты это
Исполнить, не клялся ль, когда скажу?
Исполни же, иль вся былая служба
Твоя одна случайность. Вынь свой мечь.
Такъ отверни же отъ меня лице:
Я въ немъ еще кумиръ вселенной вижу,
Такъ ну же (отворачивается отъ него).
Мечь обнаженъ.
Исполни жъ разомъ то,
За чѣмъ его извлекъ.
Мой добрый вождь,
Мой господинъ, мой повелитель, дай мнѣ*
Пока не палъ ударъ, сказать прости.
Ужъ ты его сказалъ; прощай и ты.
Прости мой вождь. Ударить что ль?
Ну, Эросъ!
Вотъ же: (падаетъ на свой мечь), Антоній смерти не увижу
Твоей.
Меня ты втрое благороднѣй!
Ты храбрый Эросъ указалъ мой долгъ,
Тебѣ столь тяжкій. Эросъ и царица
Своей отвагой превзойдутъ меня
Въ преданьяхъ славы: но пойду тегіерь
На встрѣчу смерти, какъ женихъ, и лягу
Какъ бы на ложе милой. Видишь Эросъ,
Твой вождь умретъ твоимъ ученикомъ.
Ты научилъ (падаетъ на свой мечь). Какъ! нѣтъ? не умеръ я?
Гей, стража! приколите!
Что за шумъ?
Друзья, я худо началъ дѣло; вы
Докончите его.
Звѣзда скатилась.
И часъ его пробилъ.
Увы! о горе!
Кто преданъ мнѣ, убей меня.
Не я.
Да и не я.
Да и никто изъ насъ.
Твой рокъ и смерть всѣхъ приближенныхъ гонятъ.
Снеси я къ Цезарю вотъ этотъ мечь и вѣсть,
Къ нему войду я въ милость.
Гдѣ тутъ Антоній?
Здѣсь. Діомедъ, вотъ здѣсь.
Онъ живъ?
Что жъ ты отвѣта не даешь?
Ты ль Діомедъ? Своимъ мечемъ меня
Ты приколи.
Великій повелитель
Меня къ тебѣ послала Клеопатра.
Давно ль послала?
Тотчасъ.
Гдѣ она?
Въ свой памятникъ ушла. Невольный страхъ
Предрекъ ей все, что быть должно. Замѣтивъ,
(Хоть это все несбыточно), что ты
Ее въ сношеньяхъ съ Цезаремъ считаешь
И бѣсишься — она тебѣ о смерти
Своей послала вѣсть; но у страшась
Ея послѣдствій, шлетъ меня сказать
Всю правду. Да боюсь, пришелъ я поздно.
Да поздно Діомедъ. Покличь мнѣ стражу.
Гей! стража полководца! — стража! Гей!
Сюда! — начальникъ васъ зоветъ.
Меня, друзья, снесите къ Клеопатрѣ.
Въ послѣдній разъ прошу у васъ услуги.
О! горе намъ, что ты не пережилъ
Всѣхъ вѣрныхъ слугъ своихъ.
Ужасный день!
Нѣтъ, добрые друзья, — судьбѣ жестокой
Не льстите вашимъ горемъ; пусть она идетъ
Насъ наказать, — а мы ее накажемъ
Тѣмъ, что легко все стерпимъ. Подымите
Меня. Я часто васъ друзья водилъ;
Теперь меня снесите и примите
Мою признательность за все.
СЦЕНА XIII.
правитьО Харміань! отсюда я не выйду.
Царица, успокойся.
Никогда!
Всѣмъ горестямъ и ужасамъ я рада
И горекъ мнѣ покой. Моя печаль
Съ причиной соразмѣрна — какъ она
Должно быть велика. Что? умеръ онъ?
Ужъ смерть надъ нимъ, но все не умеръ онъ.
Ты съ памятника можешь видѣть: стража
Съ той стороны сюда его несетъ.
О солнце!
Сожги свой ясный кругъ! оставь во тьмѣ
Вселенную. Антоній! о Антоній!
На помощь Харміань! на помощь Ира!
Друзья, поднять его намъ помогите.
Тише!
Не Цезаремъ Антоній побѣжденъ,
Самъ надъ собой Антоній торжествуетъ.
Такъ быть должно: Антонія сразить
Лишь могъ Антоній, но увы! зачѣмъ же!
Слабѣю, Египтянка, умираю,
Но мигъ прошу у смерти, чтобъ изъ тысячь
Еще послѣдній, бѣдный поцалуй
Отдать твоимъ устамъ.
Нѣтъ, я не смѣю
(Прости мой добрый другъ) боюсь, меня
Поймаютъ: нѣтъ, не будетъ украшаться
Мной торжество у Цезаря счастливца;
Пока у яда, у ножа, у змѣй
Есть сила, или жало — я свободна!
Октавія, съ холодностью въ очахъ
И скромностью, — не доживетъ до чести
Смѣяться мнѣ. Сюда, сюда Антоній!
Подруги помогите мнѣ его
Поднять (внизъ) и вы.
Скорѣй, не то умру.
Какъ трудно[12]. Какъ ты сталъ тяжелъ, мой другъ.
Вся наша сила въ горе перешла
И вотъ намъ тяжело: будь я Юноной
Тебя бъ Меркурій крѣпкокрылый поднялъ
И посадилъ съ Зевесомъ. Ближе, ближе!
Глупъ, кто желаетъ. О скорѣй, скорѣй
Вотъ здѣсь, вотъ здѣсь, умри теперь, гдѣ жилъ.
Очнись въ лобзаньяхъ: будь онѣ цѣлебны,
Я бъ устъ не пощадила.
Грустный видъ.
Я умираю, другъ мой, умираю:
Дай мнѣ вина, чтобъ могъ я говорить.
Нѣтъ, говорить позволь мнѣ и Фортуну
Бранить, пока со злости колеса
Она не сломитъ.
Другъ, одно лишь слово:
Ввѣрь Цезарю и честь и счастье. О!
Двѣ вещи несовмѣстныхъ.
Слушай другъ мой:
У Цезаря вѣрь только Прокулею.
Отвагѣ и рукѣ своей я вѣрю,
А не придворнымъ Цезаря.
О горестной судьбѣ коей и смерти
Не сокрушайся, лучше вспоминай
Мое былое счастіе, когда
Я былъ первѣйшимъ властелиномъ міра
И благороднѣйшимъ; да и умру
Не подло: предъ согражданиномъ снялъ
Я шлемъ и Римляниномъ Римлянинъ
Былъ побѣжденъ. Мой отлетаетъ духъ
Я не могу.
Великій мужъ, ты умеръ?
Тебѣ не жаль меня? иль мнѣ остаться
Во мрачномъ мірѣ? безъ тебя онъ мнѣ
Не лучше стойла! Видите подруги
Вѣнецъ земли разсыпался. Мой другъ!
Увы! исчезъ военный лавръ и знамя
Утрачено: мальчишки и дѣвчонки
Съ мужчинами равны; отличья нѣтъ,
И ничего достойнаго не видитъ
Уже луна.
Царица, успокойся.
Да и она скончалась.
О!
Царица!
О госпожа!
Владычица Египта!
Императрица!
Тише, тише, Ира!
Не болѣе какъ женщина; и горю
Подвластна, какъ доящая служанка
И въ самой низкой должности. Готова
Теперь швырнуть я скипетръ злымъ богамъ,
Сказавъ, что міръ былъ міру ихъ подобенъ
Пока они алмазъ нашъ не украли.
Все вздоръ: терпѣнье, глупость, нетерпѣнье
Прилично бѣшеной собакѣ: что жъ, грѣшно
Врываться къ смерти въ тайный домъ, пока
Она къ намъ не придетъ? Какъ ваше мнѣнье?
Что, что? не бойтесь! Что ты Харміань!
Мои подруги! Видите ль подруги!
Нашъ свѣтъ угасъ (стражѣ внизу). Друзья! скрѣпите сердце;
Его мы похоронимъ съ полной честью
По Римскому обряду, чтобы смерть
Гордилась нашей встрѣчею. Пойдемъ:
Великій духъ, твой домъ захолодѣлъ.
Пойдемте! — есть отрада для сердецъ —
Рѣшимость и немедленный конецъ.
АКТЪ V.
правитьСЦЕНА I.
правитьСкажи ты Долабелла, чтобъ онъ сдался;
Вѣдь это все напрасно, — да скажи,
Что вѣрно на смѣхъ намъ такъ медлитъ онъ.
Сейчасъ отправлюсь, Цезарь.
Что это значитъ? Кто ты, что дерзнулъ
Къ намъ такъ войти?
Меня зовутъ Дерцетомъ.
Антонію служилъ я; стоилъ онъ
Хорошихъ слугъ. Пока онъ могъ стоять
И говорить, я жизни не щадилъ
Противъ его враговъ. Коль соизволишь,
Прими меня къ себѣ; чѣмъ былъ ему,
Тѣмъ Цезарю я буду; — не угодно, —
Вотъ жизнь моя.
Что хочешь ты сказать?
Сказать, о Цезарь! что Антоній умеръ.
Надломъ такой великой вещи громче
Раздаться долженъ. Содроганье свѣта
Должно бы львовъ по улицамъ погнать,
А гражданъ по вертепамъ. Не одинъ
Антоній умеръ: именемъ его
Полсвѣта звали мы.
Онъ умеръ Цезарь.
Не отъ руки привычной палача,
Не отъ ножа убійцы; нѣтъ, рука,
Которой онъ чертилъ дѣянья славы,
Направлена отвагою сердечной,
Пронзила это сердце. Вотъ и мечь,
Изъ раны я извлекъ его. На немъ
Слѣдъ благородной крови.
Вы печальны
Друзья. Да) эта вѣсть, клянусь, царей
Заставитъ плакать.
Странно, что природа
Въ насъ возбуждаетъ плачь надъ тѣмъ, чего
Мы добивались.
По ровну въ немъ было
Добра и зла.
Подобный духъ еще
Не правилъ человѣкомъ; но, вы боги!
Вложили въ насъ большіе недостатки
Чтобы людьми насъ сдѣлай". Цезарь тронутъ.
Въ такомъ огромномъ зеркалѣ, конечно,
Себя онъ долженъ видѣть.
О, Антоній!
Я къ этому привелъ тебя; по мы
Взрѣзаемъ и болячки. Должно было,
Чтобъ день паденья моего ты видѣлъ,
Иль твой увидѣлъ я: обоимъ намъ
Былъ тѣсенъ міръ. Теперь дай плакать мнѣ,
Какъ-будто кровью сердца плачу я,
Надъ тѣмъ, что ты, мой братъ, мой соревнитель,
Въ дѣлахъ высокихъ, ровня мой по власти,
Другъ и товарищъ предъ лицемъ войны,
Десница тѣла моего и сердце,
Которымъ я отогрѣвалъ свое,
Что наши звѣзды такъ непримиримо
Насъ раздѣлили. Слушайте, друзья:
Нѣтъ, лучше разскажу въ другое время.
И видъ его о вѣсти говоритъ.
Послушаемъ, что скажетъ. Ты откуда?
Да бѣдный я Египтянинъ. Царица,
Въ свой памятникъ сокрывшись подъ конецъ,
Желаетъ знать намѣренья твои,
Чтобы на все себя пріуготовить,
Что ты рѣшишь.
Скажи, чтобъ не боялась.
Я скоро дамъ ей знать черезъ своихъ,
Какъ наше къ ней почтительно и кротко
Рѣшеніе. Не можетъ Цезарь жить
И быть жестокъ.
Такъ, будь хранимъ богами.
Послушай, Прокулей, ступай, скажи:
Ее стыдить мы не хотимъ; старайся
Ее по мѣрѣ скорбя утѣшать,
Чтобы она великодушной смертью
Не побѣдила насъ. Живая въ Римѣ
Она составитъ вѣчный намъ тріумфъ.
Ступай, немедля принеси отвѣтъ
И какъ ее нашелъ ты.
Тотчасъ Цезарь.
Галлъ, ты ступай съ нимъ. Гдѣ же Долабелла,
Идти за Прокулеемъ?
Долабелла!
Оставьте вы его; сейчасъ я вспомнилъ,
Зачѣмъ его послалъ: онъ скоро будетъ.
Пойдемъ въ палатку, докажу въ всѣмъ,
Какъ тяжко было мнѣ начать войну,
Какъ въ письмахъ я и вѣжливымъ и кроткимъ *
Старался быть. Пойдемте всѣ за мной,
Все покажу, чѣмъ васъ увѣрить можно.
СЦЕНА II.
правитьОтчаянье мнѣ позволяетъ вновь
Покойнѣй видѣть жизнь. Какъ бѣденъ Цезарь!
Не бывъ Фортуной, онъ лишь рабъ Фортуны,
Слуга ея причудъ. Великій подвигъ
То сдѣлать, что кончаетъ всѣ дѣла,
Связуетъ рокъ, оказываетъ случай; —
Уснулъ и ужъ не хочется той грязи,
Которою и нищій сытъ и Цезарь.
Отъ Цезаря Египетской царицѣ
Привѣтъ и просьба: обсуди, чѣмъ можетъ
Тебѣ служить онъ.
Какъ тебя зовутъ?
Мнѣ имя Прокулей.
Антоній мнѣ
Совѣтовалъ довѣриться тебѣ;
Но мнѣ обманъ не страшенъ съ той поры,
Какъ вѣрность мнѣ не въ пользу. Если вождь твой
Царицу хочетъ Видѣть попрошайкой,
Скажи ему: величье не позволитъ
Просить мнѣ меньше царства. Пусть отдастъ
Онъ сыну моему Египетъ снова;
Онъ дастъ мнѣ тѣмъ такъ много моего,
Что преклоню колѣни.
Будь покойна;
Ты въ царственныхъ рукахъ, въ томъ нѣтъ сомнѣнья,
Вполнѣ довѣрься моему владыкѣ,
Онъ полонъ такъ щедротъ, что ихъ на всѣхъ
Несчастныхъ разливаетъ. Я ему
Скажу, какъ ты смирилась; и тебя
О томъ просить твой повелитель станетъ,
Чего теперь ты молишь на колѣняхъ.
Скажи, что я, его покорна счастью,
Въ немъ признаю владыку. Ежечасно
Учусь повиновенью и желала бъ
Лицо его увидѣть.
Передамъ,
Не безпокойся: жребій твой прискорбенъ,
Я знаю, и виновнику его.
Ты видишь какъ легко ее схватить,
Царица! государыня!
О, Клеопатра! Ты въ плѣну царица!
Скорѣй моя рука.
(Хватаетъ и обезоруживаетъ ее). Стой, стой, царица
Не наноси себѣ вреда; не предалъ
Тебя, а спасъ я.
Какъ, отъ смерти даже?
Собакъ, и тѣхъ она отъ мукъ спасаетъ
Не избѣгай ты милостей вождя,
Самоубійствомъ: дай увидѣть свѣту
Все благородство дѣлъ его, ты ихъ
Своею смертью сдержишь.
Гдѣ ты, смерть?
Сюда, приди, приди, возьми царицу,
Какъ женщинъ да ребятъ!
О, успокойся!
Нѣтъ, я не буду ѣсть, не буду пить,
А ежели начнутъ пустые толки,
Не буду спать. Свой бренный домъ разрушу,
А Цезарь дѣлай, что онъ можетъ. Знай,
Я не пойду въ цѣпяхъ къ его двору,
Смущать не будетъ трезвыми очами
Октавія меня. Ужели мнѣ
Посмѣшищемъ обрадованной черни
Явиться въ Римѣ? Лучше лечь въ Египтѣ
Въ трясину! Лучше въ Нильскій илъ меня
Нагую бросьте, чтобъ отъ комаровъ
Я вспухла безобразно! Лучше, сдѣлавъ
Изъ пирамиды висѣлицу, вы
Меня въ цѣпяхъ повѣсьте.
Ты рисуешь
Въ ужасныхъ краскахъ все; но ждетъ тебя
У Цезаря иное.
Прокулей,
Все, что ты сдѣлалъ, Цезарю извѣстно.
Онъ за тобою шлетъ, а у царицы
Я буду сторожить.
Что жъ, Долабелла.
Я очень радъ. Повѣжливѣй съ ней будь. (Клеопатрѣ).
Я Цезарю скажу, чего ты хочешь,
Коль довѣряешь мнѣ.
Скажи, что смерти.
Царица, ты слыхала про меня?
Не знаю.
Вѣрю, ты меня ужъ знаешь.
Слыхала или знаю, все равно.
Смѣшно вамъ сны дѣтей иль женщинъ слушать;
Не правда ли?
Я не пойму, царица.
Мнѣ снилось, будто властвовалъ Антоній,
О! вновь бы сонъ такой, чтобы опять
Такого мужа видѣть!
Если хочешь….
Былъ ликъ его подобенъ небу: въ немъ
Блистало солнце и луна, свѣтя
На крошку землю.
Мощное созданье.
Ногами онъ шагалъ за океанъ,
Его рука была короной міру[13],
А голосъ чище всѣхъ поющихъ сферъ,
Но для друзей; когда жъ онъ имъ хотѣлъ
Потрясть испуганную землю, — то
Гремѣлъ какъ громъ. А доброта его —
Зимы не зная, знала только осень
Еще пышнѣй растущую отъ жатвъ.
Онъ въ радостяхъ напоминалъ дельфина,
Весь никогда не погружаясь въ нихъ;
Короны, царства, острова, какъ мелочь,
Онъ сыпалъ изъ кармановъ.
Нѣтъ царица.
Ты лжешь и оскорбляешь слухъ боговъ.
Но если есть иль былъ когда такой,
То онъ превыше всякихъ сновъ: природа
Всегда мечтамъ уступитъ; но создавъ
Антонія, природа бьетъ мечтанья,
Назвавъ тѣнями ихъ.
Позволь, царица,
Какъ ты сама, велика скорбь твоя
И ты несешь, какъ можешь, эту ношу;
Но пусть ни въ чемъ успѣха не найду,
Коль грусть твоя не перешла ко мнѣ
До глубины души.
Благодарю.
Ты знаешь ли что Цезарь мнѣ готовитъ?
Мнѣ тяжело объ этомъ сообщать.
Нѣтъ, я прошу.
Какъ онъ ни благороденъ….
Онъ хочетъ увести меня въ тріумфъ?
Царица, это мысль его, я знаю.
(За сценой.) Дорогу дайте! Цезарь!
Которая царица тутъ Египта?
Вотъ повелитель нашъ, царица.
Встань, не должна ты преклонять колѣнъ,
Прошу, царица, встань же, встань!..
Богамъ
Угодно, чтобы предъ своимъ владыкой
Смирилась я.
Не будь ты такъ мрачна.
О всѣхъ обидахъ, нанесенныхъ мнѣ,
Хотя и кровныхъ, я какъ о случайныхъ
Готовъ забыть.
Единый царь земли!
Я дѣлъ своихъ не въ силахъ выставлять
Въ блестящемъ свѣтѣ; сознаюсь, во мнѣ
Пороки есть, которые нерѣдко
Стыдили полъ нашъ.
Клеопатра, знай:
Мы извинимъ скорѣй, чѣмъ увеличимъ:
И если ты исполнишь замыслъ мой
(Къ тебѣ столь благосклонный), то найдешь
Въ размѣнѣ прибыль; если же меня
Жестокимъ выставишь, идя путемъ
Антонія, то ты себя лишишь
Благихъ моихъ даровъ, дѣтей повергнешь
Въ бѣду, какой я не готовилъ имъ,
Коль довѣряешь мнѣ. Я ухожу.
Ступай, весь міръ тебѣ открытъ: онъ твой;
А мы, значки твоей побѣды, будемъ
Гдѣ помѣстишь. Сюда, мой повелитель.
Ты мнѣ совѣтуй въ домѣ Клеопатры.
Вотъ списокъ денегъ, блюдъ и украшеній
Моихъ: тутъ все подробно сочтено;
Бездѣлки не забыто. Гдѣ Селевкъ?
Я здѣсь царица.
Вотъ мой казнохранитель; пусть онъ скажетъ,
Подъ страхомъ казни, утаила ль я
Что для себя. — Ты говори Селевкъ!
Царица!
Скорѣй съ печатью буду на устахъ,
Чѣмъ тутъ скажу неправду.
Чтожъ я скрыла?
На скрытое объявленное купишь.
Нѣтъ, Клеопатра, не краснѣй! твою
Я мудрость одобряю.
Видишь, Цезарь!
Какъ тянетъ власть къ себѣ: мои теперь твои;
Смѣняй ты рокъ: твои моими будутъ.
Неблагодарность этого Селевка,
Такъ злитъ меня. О, рабъ! ты не вѣрнѣй
Любви наемной! — Что бѣжишь? — Уйдешь —
Вѣрь; но глаза твои поймаю, дай
Хоть крылья имъ. Бездушный рабъ, собака!
Какой подлецъ!
Приди въ себя, царица!
О Цезарь! какъ обиденъ этотъ стыдъ;
Когда меня почтилъ ты посѣщеньемъ
И удостоилъ взора своего
Меня въ бѣдѣ, — мой собственный слуга
Теперь мое несчастье умножаетъ
Своею злобой! Еслибъ даже, Цезарь!
Я скрыла нѣсколько бездѣлокъ женскихъ,
Пустыхъ игрушекъ, изъ такихъ вещей,
Которыми дарятъ знакомыхъ, — еслибъ
Я отложила поцѣннѣе вещи,
Для Ливіи и для Октавіи,
Чтобъ ихъ смягчить, ужели измѣнять
Мнѣ долженъ тотъ, кто взросъ при мнѣ? О Боже!
Пасть было легче. Сдѣлай милость, прочь!
Иль духъ мой броситъ искры изъ золы
Моихъ несчастій. Будь ты человѣкъ,
Ты бъ пожалѣлъ меня.
Уйди, Селевкъ.
Ты знаешь, намъ великимъ не простятъ
Чужихъ пороковъ; — ежели мы пали,
То именемъ отвѣтимъ за другихъ —
И никому не жаль насъ.
Клеопатра,
Ни скрытаго, ни явленнаго мы
Къ добычѣ не причислимъ: все твое,
Располагай по волѣ всѣмъ; и знай,
Что Цезарь не купецъ, чтобы искать
Продажныхъ у тебя вещей. Не бойся;
Не дѣлай мрачныхъ думъ своей тюрьмой;
Нѣтъ, нѣтъ, царица, мы съ тобой поступимъ
По твоему совѣту. Ѣшь и спи:
Намъ такъ близка судьба твоя и грусть,
Что я на вѣкъ твой другъ; и такъ прощай.
Мой повелитель!
Нѣтъ, не такъ. Прощай.
Слова, подруги, все слова, чтобъ я
Забыла честь. Послушай Харміань
Кончай, царица; минулъ свѣтлый день
И мы идемъ во мракъ.
Скорѣй вернись:
Я тамъ уже сказала; все готово;
Ступай, поторопи.
Сейчасъ, царица.
Царица гдѣ?
Ты видишь.
Долабелла?
Царица, призванъ волею твоей,
Которой я, какъ бы святынѣ преданъ,
Скажу тебѣ: что Цезарь положилъ,
Чрезъ Сирію идти и черезъ три дни
Тебя съ дѣтьми твоими шлетъ впередъ.
Воспользуйся извѣстьемъ; твой приказъ я
Какъ обѣщалъ исполнилъ.
Долабелла,
Твоя должница я.
Я твой слуга.
Прощай, царица; къ Цезарю спѣшу.
Прощай, спасибо.(Долабелла уходитъ.) Ты что скажешь Ира?
Египетская куколка и ты
На выставку со мной поступишь въ Римѣ;
Рабочіе съ передниками въ салѣ,
Съ кирками, съ молотками, приподымутъ
Насъ на показъ и будемъ мы вдыхать
Ихъ смрадный запахъ.
Да спасутъ насъ боги!
Да, Ира, такъ-то. Ликторы нахалы
Насъ схватятъ какъ блудницъ, а риѳмоплеты,
Паршивцы, воспоютъ насъ: скоморохи
Сейчасъ же насъ сыграютъ и представятъ
Пиры Александрійскіе: Антоній
Представленъ будетъ пьянымъ; а мальчишка,
Пища, придастъ великой Клеопатрѣ
Движенія развратницы.
О боги!
Да это несомнѣнно.
Мнѣ этого не видѣть; знаю ногти
Мои покрѣпче глазъ.
Да! это путь:
Сбить ихъ приготовленья, осмѣяться
Расчетамъ вѣрнымъ[14] ихъ — Что, Харміань?
Подруги, дайте лучшій мой нарядъ:
Царицею отправлюсь къ Цидну вновь,
Антонія встрѣчать. Скорѣе Ира.
Да, Харміань, мы кончимъ непремѣнно.
Сегодня долгъ исполня свой, ступай
Гулять на вѣкъ. Подай вѣнецъ и все.
Что тамъ за шумъ?
Поселянинъ какой-то
Тебя желаетъ видѣть непремѣнно;
Онъ смоквъ тебѣ принесъ.
Впусти. Какое бѣдное орудье
Великаго. Онъ мнѣ принесъ свободу.
Рѣшилась я; и ничего во мнѣ
Нѣтъ женскаго: отъ головы до ногъ
Вся мраморъ я; непостоянный мѣсяцъ
Ужъ не моя планета.
Вотъ онъ самъ.
Уйди, и здѣсь его оставь.
Съ тобою ли красотка Нила, змѣйка,
Которой ядъ безъ боли убиваетъ?
Да, со мной; но я не изъ тѣхъ, которые тебѣ бы посовѣтывали ее трогать. Ея укушеніе безсмертно. Тѣ которые отъ него умираютъ, рѣдко или никогда не выздоравливаютъ.
Не помнишь ли, кто умеръ отъ нея?
Очень многіе мужчины да женщины. Не далѣе какъ вчера, я слышалъ отъ одной: славная женщина, только отчасти охотница солгать, чего женщинѣ дѣлать не слѣдуетъ, развѣ честнымъ путемъ. Вотъ она разсказывала, какъ она умерла отъ ея укушенія и какія терпѣла боли. Дѣйствительно она прекрасно отзывается о змѣйкѣ; но кто повѣритъ всему, что они говорятъ, не найдетъ проку и въ половинѣ того, что онѣ дѣлаютъ. Но эта не безпременная правда, что эта змѣйка единственная змѣйка.
Ступай себѣ: прощай.
Желаю тебѣ вдоволь натѣшиться надъ змѣйкой.
Прощай.
Ты должна подумать, видишь ли, что змѣя все-таки змѣиное отродье.
Да, да; прощай.
Видишь ли, змѣѣ вѣрить нельзя, развѣ въ рукахъ у людей знающихъ; вѣдь въ змѣѣ нѣтъ ничего добраго.
Не безпокойся, мы за ней присмотримъ.
И хорошо. Не давайте ей пожалуйста ночью, потому что она не стоитъ корма.
Что, съѣстъ она меня?
Не думай, чтобы я былъ такъ простъ; я знаю, что самъ чортъ не съѣстъ женщину; я знаю: женщина блюдо для боговъ, если только чортъ его не приготовилъ: но дѣйствительно эти подлецы черти дѣлаютъ въ отношеніи женщинъ много горя богамъ, потому что изъ десяти ими созданныхъ, черти навѣрное испортятъ пять.
Ну, хорошо, ступай же, прощай.
Точно такъ: желаю тебѣ натѣшиться змѣйкой.
Дай платье и надѣнь вѣнецъ: во мнѣ
Позывъ къ безсмертію. Ужъ соку гроздій
Египетскихъ не освѣжать мнѣ устъ.
Проворнѣй Ира. Кажется я слышу:
Зоветъ Антоній; вижу онъ возсталъ,
Хвалитъ мой подвигъ; слышу онъ смѣется
Надъ Цезаревымъ счастьемъ; боги имъ
Дарятъ людей, чтобъ извинить потомъ
Свою немилость. Я иду, супругъ!
Отважная, такъ звать тебя не въ правѣ!
Вся воздухъ, вся огонь другимъ стихіямъ
Жизнь низшую отдамъ. Что, вы совсѣмъ?
Примите жъ съ устъ моихъ послѣдній жаръ.
Другъ Харміань! На вѣки, Ира!
Иль поцалуй мой жалитъ? Ты упала?
Коль съ жизнью такъ легко разсталась ты,
То смерть разитъ, какъ-будто щиплетъ милый:
Съ пріятной болью. Какъ недвижна ты?
Такъ, отходя, ты міру говоришь,
Что съ нимъ не стоитъ и прощаться.
Пролейте тучи дождь и я скажу,
Что сами боги плачутъ.
Стыдно мнѣ:
Кудрявый къ ней Антоній выйдетъ къ первой,
Распроситъ обо мнѣ и передастъ
Ей поцалуй, въ которомъ неба жду.
Скорѣе гадъ! (къ аспиду, котораго достала изъ корзины).
Разрѣжь смертельнымъ зубомъ узелъ жизни
Запутанный: — бѣднякъ мой ядовитый,
Позлись и кончи. О! когда бъ ты могъ
Проговорить, ты бъ Цезаря назвалъ
Осломъ.
Звѣзда Востока!
Тише, тише!
Малютка, видишь, грудь мою сосетъ
И усыпитъ кормилицу.
О, сердце!
Какъ нектаръ сладко, нѣжно какъ дыханье
И — О Антоній! Нѣтъ, возьму еще.
Чего мнѣ ждать. (Падаетъ на ложе и умираетъ.)
Въ пустынномъ этомъ мірѣ? Да, прощай.
Гордись же смерть, ты женщину пріяла,
Какихъ ужъ нѣтъ. Пушистыя окошки
Закройтесь. Золотой не встрѣтитъ Фебъ
Подобныхъ глазъ! Корона покачнулась
На ней, поправлю — и потомъ гулять.
А гдѣ царица?
Тише, не буди.
Цезарь прислалъ.
Лѣниваго посла.
Скорѣй, кончай; чуть слышу я тебя.
Гей, вы! Здѣсь плохо: здѣсь обманутъ Цезарь.
Онъ Долабеллу шлетъ: покличь его.
Чтожъ, Харміань? Благое это дѣло?
Прекрасное, достойное царицы,
Которой предки длинный рядъ царей.
А! Воинъ!
Что здѣсь?
Всѣ умерли.
Не даромъ, Цезарь,
Ты этого боялся: самъ придешь
Взглянуть на то, что такъ всегда желалъ
Предотвратить. (За сценой.)
Прочь! — Цезарю дорогу!
О, властелинъ! ты истинный авгуръ:
Твой страхъ сбылся
Геройская кончина:
Смекнула все и царственно пошла
Своимъ путемъ. — Какъ умерли онѣ?
Не вижу крови.
Кто тутъ былъ послѣдній?
Простой поселянинъ принесъ ей смоквъ.
Вотъ и корзина.
Значитъ ядъ.
О, Цезарь!
Вотъ Хармиань стояла, говорила,
При мнѣ она поправила корону
На мертвой госпожѣ; да затряслась
И покатилась.
Доблестная слабость!
У нихъ отъ яду опухоль была бъ
Наружная; она же словно спитъ
И ждетъ, чтобъ въ сѣть красы другой Антоній
Запутался.
Здѣсь на груди у ней
Есть капля крови, да немного вспухло,
И также на рукѣ.
То аспидовъ слѣды; на листьяхъ смоквъ
Есть слизь, какую аспидъ оставляетъ
Въ пещерахъ Нила.
Очень вѣроятно,
Что умерла она отъ нихъ; мнѣ врачь ея
Разсказывалъ, какъ родъ легчайшій смерти
Она искала. Съ ложемъ взять ее
И женщинъ съ ней изъ памятника вынесть.
Съ Антоніемъ ее похоронить:
И ни въ одной могилѣ на землѣ
Такой четы не будетъ. Власть такихъ
Событій и на ихъ творца вліяетъ.
Потомства жалость не уступитъ славѣ
Виновника несчастья. Наше войско
Торжественно отправитъ погребенье,
И въ Римъ. Стань, Долабелла, во главѣ
Порядка при великомъ торжествѣ.
- ↑ Представляя на судъ образованной публики переводъ «Антонія и Клеопатры», считаю неизлишнимъ замѣтить, что я присоединилъ въ выноскахъ только необходимѣйшія объясненія текста и тѣ варьянты по экземпляру Кольера, которые явно измѣняютъ въ данномъ мѣстѣ смыслъ, въ пользу дѣла. Читатели извинятъ немногіе 6-тистопные стихи, встрѣчающіеся въ моемъ переводѣ, тѣмъ болѣе, что у Шекспира не только такіе стихи, но и лишенные всякой мѣры, не рѣдкость. Переводчикъ.
- ↑ Харміань говоритъ о своемъ будущемъ мужѣ, который, по словамъ Алексаса, будетъ по ея милости рогатъ.
- ↑ Въ этомъ выраженіи уже намекъ на родъ смерти Клеопатры и Харміани.
- ↑ T. е. сдѣлать самой легкой вещи.
- ↑ Въ прежнихъ изданіяхъ было: Ву revolution lowering; у Колльера: Ву re petition souring.
- ↑ Понятіе о конскомъ волосѣ, превращающемся въ волосатика, еще сохранилось, у нашего народа.
- ↑ Въ прежнихъ изданіяхъ: to the ports; у Колльера to the fleets.
- ↑ Какъ присвистываютъ собакъ.
- ↑ Пакоръ, сынъ Парѳянскаго царя Орода.
- ↑ Въ прежнихъ изданіяхъ «nag» клеперъ, у Колльера «hag» колдунья.
- ↑ Въ прежнихъ изданіяхъ: thine, у Кольера: mine.
- ↑ Въ прежнихъ изданіяхъ sport шутка, у Колльера port тяжесть.
- ↑ Геральдическое сравненіе взятое съ гербовъ, у которыхъ вмѣсто короны рука съ поднятымъ мечемъ.
- ↑ Въ прежнихъ изданіяхъ: absurd нелѣпымъ; у Колльера: assure вѣрнымъ.