Альпы.
[52]
Вдали отъ суеты, тревоги и волненья,
Здѣсь люди въ простотѣ, въ спокойствіи живутъ;
Они себѣ въ трудахъ находятъ подкрѣпленье;
Отъ праздности никто не растолстѣетъ тутъ;
Работа будитъ всѣхъ — умы всѣ занимаетъ;
Съ охотой трудъ всѣмъ милъ, съ здоровьемъ лёгокъ онъ,
А кровь у всѣхъ чиста; никто здѣсь не бываетъ
Своимъ наслѣдственнымъ недугомъ заражонъ;
Вино здѣсь чуждо всѣмъ — никто его не знаетъ,
Не гибнетъ отъ тоски, желудкомъ не страдаетъ.
Едва уйдётъ отъ нихъ зима, едва здоровой
Струёю пробѣжитъ по всѣмъ деревьямъ сокъ,
Едва успѣетъ міръ красой одѣться новой,
Едва опять тепломъ повѣетъ вѣтерокъ —
[53]
Народъ уже спѣшитъ изъ глубины долины,
Гдѣ мутною водой ещё сбѣгаетъ лёдъ,
На Альпы поскорѣй, на горныя вершины,
Гдѣ стаялъ уже снѣгъ и травка ужь растётъ.
Изъ стойлъ, гдѣ зимовалъ, выходитъ скотъ на волю
И радостно идётъ на кормъ подножный къ полю.
Чуть только запоётъ пѣснь жаворонокъ ранній,
Чуть только озаритъ природу свѣтъ дневной,
Оторванъ ужь пастухъ отъ сладостныхъ лобзаній:
Проститься долженъ онъ съ подругой дорогой —
И гонитъ стадо онъ тропинкою росистой.
Коровы тучныя, мыча, вперёдъ идутъ,
Ложатся на травѣ зелёной и цвѣтистой
И острымъ языкомъ её подъ корень рвутъ;
У водопада сѣвъ, пастухъ въ рожокъ играетъ —
И грохоту валовъ, какъ эхо, отвѣчаетъ.
Когда же вечеркомъ всѣ тѣни удлиннятся
И Фебъ усталый ликъ въ прохладу погрузитъ;
Насытившись травой, стада домой стремятся,
И на ночь ихъ загнать пастухъ въ хлѣва спѣшитъ;
Пастушка ждётъ его, привѣтствуетъ; невинной
Толпой малютки ихъ рѣзвятся подлѣ нихъ —
И, надоивъ себѣ молочной влаги, чинно
Садятся всѣ за столъ вкусить отъ яствъ простыхъ.
Приправой голодъ имъ для пищи незатѣйной;
Насытясь спать идутъ, молясь благоговѣйно.
Но вотъ пора жаровъ тяжолыхъ наступаетъ;
Съ надеждой на поля народъ бросаетъ взоръ
И въ злачные луга съ косами поспѣшаетъ,
Едва Авроры свѣтъ мелькнётъ на высяхъ горъ
И Флора бѣдная должна бѣжать скорѣе;
Цвѣты, краса земли, валятся подъ косой
И сѣно сушится, благоуханьемъ вѣя,
И пышные стога его стоятъ грядой.
На зимній кормъ себѣ волъ тащитъ возъ тяжолый,
И слышится въ поляхъ напѣвъ косцовъ весёлый.
Вотъ осень: вялый листъ съ деревьевъ ниспадаетъ
И стелется туманъ холодной пеленой:
Природа насъ другимъ теперь уже плѣняетъ —
Полезностью своей, не пышной красотой.
Весеннихъ нѣтъ утѣхъ. Нѣтъ! время ужь другое!
Гдѣ цвѣтъ роскошный былъ, висятъ теперь плоды:
Вотъ рдѣетъ яблоко румяною щекою —
Оно вамъ говоритъ, что зрѣло для ѣды;
Вотъ груши сладкія, вотъ наливныя сливы.
Пусть ихъ срываетъ тотъ, кто ждётъ ихъ терпѣливо!
Здѣсь не увѣнчаны верхи холмовъ лозою
И ягодъ сладкій сокъ не дѣлаютъ виномъ:
Здѣсь жажду утолять привыкнувъ всѣ водою,
[54]
Не сокращаютъ жизнь искусственнымъ питьёмъ.
Счастливцы вы! Для васъ спасительно лишенье!
Вамъ ядовитаго питья Богъ не даётъ!
Звѣрямъ невѣдомо его употребленье;
Вино пьётъ человѣкъ и чрезъ него онъ — скотъ.
Блаженны вы! Для васъ, по дивной волѣ Бога,
Закрыта къ гибели опасная дорога!
Но осень не скупа и въ ихъ странѣ дарами:
Они доступны тѣмъ, кто бодръ, неутомимъ.
Едва ночной туманъ исчезнетъ за горами,
Охотникъ ужь трубитъ товарищамъ своимъ.
Вотъ горная коза! Какъ страхъ её крылатый
Всё выше, выше мчитъ черезъ уступы скалъ!
А тамъ, свинцомъ сражонъ, лежитъ козёлъ рогатый;
Здѣсь серна лёгкая, скользя, летитъ въ провалъ…
Ружейная пальба, лай псовъ неугомонный
Весь огласили долъ, лѣсъ пробудили сонный.
Чтобы не быть врасплохъ застигнутыіъ зимою,
Народъ спѣшитъ себя запасами снабдить:
Здѣсь сывротку варятъ, чтобъ сдѣлалась густою,
Усердно сливки бьютъ, чтобъ въ масло обратить,
А тамъ молочный жиръ отъ жижи отдѣляютъ
И налагаютъ прессъ, чтобы отжать творогъ;
Второй съёмъ молока для бѣдныхъ назначаютъ;
Тутъ образуютъ сыръ межь круглыхъ двухъ досокъ.
Весь домъ работаетъ, лѣниться всѣ стыдятся:
Не тяжкаго труда, а праздности боятся.
Ѳ. Миллеръ.
|
|
См. также одноимённые страницы.
