Физическая география | Население | Политика и финансы | Медицина | Экономика | Просвещение | Общественное призрение и благотворительность | История | Право | Русский язык и литература | Искусство | Наука | Дополнение
Богословие | Математика | Астрономия и геодезия | Физика | Метеорология | Минералогия и кристаллография | Геология | Химия | Ботаника | Зоология | Анатомия | Гистология | Физиология | Медицина | Сельскохозяйственная наука | Технологическая наука | Науки инженерного и строительного искусства | География | Археология | Нумизматика | История | Церковная история | Востоковедение | Классическая филология | Славистика | Историческая география | История всеобщей литературы | История русской литературы | Русский язык и сравнительное языкознание | Философия | Социология | Философия и энциклопедия права | Русское государственное право | Церковное право | Гражданское и римское право | Гражданское судопроизводство | Торговое право и торговое судопроизводство | Уголовное право | Уголовный процесс | Международное право | Экономическая наука | Статистика | Финансовая наука | Военные науки | Приложения: Регионы | Населённые пункты | Монеты | Реки | Иск. водные пути | Озёра | Острова
8) Химия. Изучение химии в России формально ведет свое начало с учреждения в 1725 г. в СПб. Академии наук. В 1727 г. в качестве натуралиста и химика был приглашен сын тюбингенского аптекаря Иоганн-Георг Гмелин, проведший почти все время своего пребывания в России в путешествии по Сибири и оставивший по части химии единственный след в виде рассуждения об увеличении веса некоторых тел при накаливании на огне. Рассуждение это относится к началу 30-х годов, т. е. к тому времени, когда Стаалем была уже вполне разработана теория флогистона. В начале 40-х годов Гмелин покинул Россию. К этому времени возвратился в СПб. из-за границы Ломоносов, изучавший математику и физику у Вольфа в Марбурге, а химию с металлургией у Генкеля в Фрейберге, и был назначен в 1742 г. в Академию адъюнктом физики, а в 1745 г. — химии. В том же 1745 г. Ломоносов представил проект химической лаборатории и программу научных работ в ней. По этой программе в лаборатории предполагались химические исследования различных природных продуктов, их анализ и синтез, а также синтез новых искусственных веществ, поверка исследований других химиков, исследования физические в связи с химическими, и указывалось на необходимость взвешивания при всех химических опытах как исходных материалов, так и получаемых из них продуктов. Благодаря поддержке стараний Ломоносова знаменитым Эйлером первая русская химическая лаборатория была, наконец, устроена в 1748 г. В этом же году напечатано рассуждение первого русского химика на латинском и русском языках (в «Содерж. ученых рассужд. Имп. акад. наук», 1748) «О химических растворах вообще». Стоя как ученый вполне на уровне тогдашней современности, Ломоносов принадлежал к числу тех немногих химиков (напр. Блэк и Бургав), которые усматривали шаткость господствовавших в ту эпоху флогистических воззрений. Деятельность Ломоносова как химика и профессора при академическом университете была, однако, направлена, главным образом, на пропаганду пользы химической науки, необходимости ее изучения, ее популяризацию. Преемниками Ломоносова в Академии в конце XVIII столетия были Георги (1768 — 1802), Никита Соколов (1783 — 92) и Т. Ловиц (1790 — 1804). В 1755 г. был основан Московский университет и для занятия в нем кафедры химии, физики и медицины приглашен в 1758 г. из Лейпцига Керштенс. Химию он преподавал там до 1770 г., придерживаясь руководств Фогеля и Бургава и читая также металлургию и минералогию. С 1771 г. преподавание химии, читавшейся только на медиц. отделении, перешло к врачам Вениаминову и Забелину, предварительно изучившим ее за границей, Забелин вел преподавание вплоть до 1801 г. Химия во все это время читалась ими применительно к потребностям медиков и зачастую составляла лишь добавление к курсу практической медицины. Однако чтение лекций сопровождалось показыванием опытов, при кафедре химии имелся химический кабинет, и в 1770—80 годах при нем состоял лаборантом ученик Керштенса, Сибирский. В СПб. к этому времени академический унив. прекратил свое существование и лишь упомянутый выше Соколов читал с 1785 по 1791 гг. публичные лекции по химии с опытами в лаборатории, считая последнее особенно важным. Около того же времени (1774—81) делаются переводы руководств по химии: P. Macquer, «Elements de chimie theorque» (П., 1756), под заглавием: «Господина Макера начальные основания умозрительной и деятельной химии», 3 тома (перев. сделан студентом Космою Флоринским, учеником Макера, в 1774—75 годах), «Начальные основания химии» проф. Геттингенского унив. Эркебелена (перев. Н. Соколова) и «Бургавова химия». Участие немногочисленных русских химиков конца XVIII стол. в разработке научных вопросов того времени было ничтожно. Конец XVIII стол. был в истории химии эпохой борьбы новых воззрений, представителем которых явился Лавуазье, против теории флогистона, борьбы, окончившейся полным опровержением этой теории. Между русскими химиками Т. Ловиц, по крайней мере до начала 1790-х годов, является сторонником теории флогистона («Новое открытие о дефлогистирующей силе угля и ее применение в различных химических операциях», 1787 г., «О металлизации земель», 1791 г.), напротив, Петров, профессор СПб. медико-хирургической академии, в 1801 г. выпускает в свет свое «Собрание физико-химических новых опытов и наблюдений», в котором ставит себе целью доказать несостоятельность этой теории рядом опытов над горением (напр. над горением «в безвоздушном пространстве и в газах, не поддерживающих горения», над «невоспламеняемостью горючих тел от калильного жара»), а Я. Захаров (академик с 1790 по 1837 годы) переводит в том же году с немецкого языка Гиртаннера «Начальные основания химии, горючее существо (т. е. флогистон) опровергающей». В Москве Керштенс читал химию по Бургаву, который не был последователем флогистона, и там уже за 2 года до перевода Захарова кандидаты хирургии Моск. врачебн. училища, Княгинин и Каменский, перевели с франц. яз. «Philosophie chimique etc.» Фуркруа (1796), под заглавием «Химическая философия или основательные истины новейшей химии по новому образу расположенные» (Владим., 1799). Вопросы, касающиеся горючих тел и явлений горения, привлекавшие тогда к себе ввиду работ Лавуазье особое внимание, интересуют, кроме Петрова, и других наших химиков, напр. Георги и Сибирского («Химическое рассуждение о сгораемых телах, естеством и искусством произведенных», 1778). Соли, их состав и кристаллизация особенно интересуют Ловица (в «N. Acta Ac.» и «Технологич. журнале» помещены его работы: «О кристаллизации обыкновенной соли и новом способе ее очищения», 1792; «Опыт кристаллизации едких щелочей», 1793; «О кристаллизации хлористого магния», 1793; «О кристаллизации солей», 1794; «Показание нового способа испытывать соли», 1804, и др. Ловиц, работает, кроме того, над кристаллической уксусной кислотой («N. Acta», 1791—99) и производит химические анализы цеолита, гиацинта и других минералов. Георги ранее того анализирует некоторые из русских мраморов (1782) и дает первое химическое исследование невской воды (1795, «Нов. ежемесячные сочин.», CVIII). В 1782 г. Соколов занимается исследованием мышьяка и действия серы на металлы. К началу рассматриваемого периода относится и выдающееся открытие академика по части физики Брауна, которому впервые удалось заморозить ртуть (1760) и показать, что в твердом состоянии она обладает обычными свойствами металлов. К началу XIX стол. с открытием 4 новых университетов (в Казани, Харькове, Вильне и Дерпте) с учреждением в СПб. медико-хирургической академии и Педагогического института, преобразованного в 1819 г. в университет, и преобразованием, там же, Горного училища в Горный корпус обнаружился недостаток в профессорах-химиках. В Казани, напр., химия, можно сказать, не существовала вплоть до 1830-х гг. Приглашенные на первых порах на должности профессоров химии иностранцы, будучи незнакомы с русским языком и стесненные в средствах даже для сколько-нибудь сносной обстановки чтения курсов опытами не могли скоро образовать достаточного контингента русских химиков. Да, наконец, и наступившее вскоре тяжелое время реакции вообще не было благоприятно для развития наук. Из профессоров химии первой трети этого столетия отметим в СПб. бывшего профессора химии в Веймаре и физики в Галле академика Шерера, читавшего в Медицинской академии и Горном корпусе. Соловьева, бывшего воспитанника Педагогического института, читавшего сперва в Педагогическом институте, а потом в университете и горном корпусе, горных инженеров Соболевского и Варвинского в Горном корпусе и доктора медицины Нечаева в Медицинской академии и горном корпусе; в Москве — приглашенного в 1804 г. из Геттингена Рейса, который там «показал себя в опытах, животно-химических и гальванических» он читал химию применительно к медицине до начала 1830-х годов на физико-математическом отделении университета), д-ра медицины Геймана (с 1826 г.), читавшего «опытную» химию, и на медицинском факультете — Котельницкого, читавшего фармацевтическую химию, Страхова — общую химию и Иовского — аналитическую химию; в Вильне — Снядецкого и потом его ученика Фонберга; в Харькове до 1814 г. — Гизе, родом из Пруссии, изучавшего химию в Берлине и Вене, а потом Громова; в Дерпте — сперва короткое время Шерера, потом Гринделя, с 1814 г. Гизе и, наконец, Озанна из Иены. Первые университетские химические лаборатории приурочивались преимущественно к занятиям по фармации. Так, в Моск. унив. первая химическая лаборатория, устроенная согласно указаниям Ловица в 1803 г. Котельницким, находилась при университетской аптеке. В Харьковском университете химическая лаборатория, устроенная в 1812 г. проф. Гизе, до 1847 г. была общею с фармацевтической (на ее обзаведение было израсходовано всего 184 руб. сер.). В Дерпте даже и само преподавание химии до 1850-х годов было тесно связано с фармацией; первая лаборатория здесь была основана Шерером в 1803 г. При Шерере же, то есть с 1804 г., началось постепенное приведение в порядок химического кабинета в СПб. медико-хирургической академии. Кабинет этот занимал одну комнату в нижнем этаже здания анатомического театра и имел до Шерера только несколько лекционных приборов. В каком состоянии находилась в 1820-х годах лаборатория СПб. университета можно судить уже по одному тому, что, напр., за 5 лет (1820—24) на нее вместе с физическим кабинетом было израсходовано всего 200 руб. асс. Только в Горн. корпусе в 1826 г. для химической лаборатории построено отдельное здание. При чтении лекций в это время профессора придерживаются большей частью руководств Теннара, Пайена, Розе, Пфаффа и Берцелиуса. Следовательно, новое направление химии в Р. было усвоено весьма скоро. К этому же времени относится и появление, кроме переводных, также и первых оригинальных руководств по химии на русск. яз. В 1310—13 годах Акд. наук издается в переработке академика-геолога Севергина «Словарь химический, содержащий теорию и практику химии, с приложением ее к естественной истории и искусствам» Каде, в 4 частях (2097 стр. in 8°); Гизе в Харькове издает в 1813—16 годах свою «Всеобщую химию» в 3 частях, а проф. Горного корпуса Варвинский «Начальные основания химии по системе Тенара» и перевод курса аналитической химии того же автора. В 1830 г. вышли в свет «Начальные основания химии» проф. физики при СПб. унив. Щеглова и в 1831 г. «Основания чистой химии» акад. Гесса. В связи с этим возникает вопрос о русской химической номенклатуре. Им еще в 1810 г. занимался акад. Захаров («Умозрительные исследования Имп. СПб. акад. наук», II, 1810), а еще раньше того проф. Рейсс, сделавший в Моск. физ. мед. общ. сообщение о пользе новейшего химического именословия с опытом перевода химических терминов на русский язык (1806), затем проф. Соловьев в своей статье «О российской номенклатуре химии», появившейся в журнале «Указатель открытий по физике, химии, естественной истории и технологии», издававшемся в 1824—31 гг. проф. Щегловым; далее, русской химической номенклатурой занимались Щеглов и Гесс. Соловьев ввел впервые названия закись, недокись, окись и перекись, Щеглов предложил различать названия различных кислот одного и того же простого тела по окончаниям -истая, -оватая, -оватистая, -овая или -ная, стал называть соли, изменяя окончания названий соответствующих кислот на -окислый, напр. сернокислый, и стремился русифицировать названия элементов (напр. вместо кальций — известковый, вместо силиций — кремнеземий и т. п., из которых последнее удержалось и доныне, но измененное Гессом в кремний); наконец, Гесс ввел почти для всех известных тогда элементов (54) современные названия. Обращаясь к сфере самостоятельных химических исследований за первые 30 лет текущего столетия, не приходится среди них отметить ни одной существенно важной работы. Сравнительно даже мало заметны отклики в работах русских химиков на капитальнейшие и блестящие открытия, которые делались в то время в Западной Европе Дальтоном, Дэви, Гей-Люссаком, Тенаром, Берцелиусом и другими. Напечатано («Технол. журнал», 1805—12), напр., только несколько заметок (частью переводных) по поводу исследований о составе и свойствах соляной кислоты (Шерером, Петровым, Волковым), затем «Новое наблюдение касательно синильной кислоты» (Шерер, ib., 1807), «Наблюдения и опыты над потассием» (Петров, «Тр. Акд. наук», 1823), гальванохимические исследования Петрова (по электролизу окислов олова, свинца, ртути, растительных масел, спирта и др. в 1803 г.) и Рейсса (по электролизу воды), напечатавшего также описание других химических действий гальванического тока в «Зап. Моск. физико-мед. общ.» (1808) и некоторых других. Большинство остальных работ частью прикладного, частью аналитического характера. Таковы работы, касающиеся исследования огнестрельного пороха и способов добывания и очищения селитры для него (Гизе, Севергин, Шерер), анализы различных русских минеральных вод (Гизе, Рейсс, Севергин, Захаров), «Некоторые объяснения в рассуждении теории обжигания извести» (Севергин), несколько работ Севергина по методике минерального химического анализа, исследования платиновых остатков (Озанн), исследования некоторых растительных продуктов (Загорский), аэролитов (Шерер), химико-фармацевтические исследования и некоторые другие.
С 1830-х годов наступает период постепенного вступления русской химии на самостоятельный путь. Начало его находится в тесной связи с университетской реформой 1835 г., давшей, между прочим, некоторые средства на устройство, улучшение и содержание химических лабораторий, и с появлением нескольких выдающихся химиков в лице Гесса, Воскресенского, Зинина и Клауса. Так, академик Гесс заводит лабораторию при только что открытом Главном педагогическом институте, куда был приглашен профессором в 1832 г. Профессора Зинин и Клаус основывают в конце 30-х годов химическую и техническую лаборатории в Казанском университете, в которой уже в 1842 г. Зинин сделал свое знаменитое открытие способа искусственного получения анилина и нек. др. ароматических оснований, а в 1841 г. Клаус открыл новый элемент рутений. Воскресенский, начавший в 1839 г. чтение органической химии в СПб. университете и с 1846 г. окончательно сменивший Соловьева, устраивает там лабораторию с аналитическим отделением и заводит в них практические и научные занятия по химии, которые потом ведет также, после Гесса (с 1848 г.), и в Главном педагогическом институте. Несколько позднее при СПб. университете в 1849 г. устраивается и лаборатория технической химии проф. технологии Ильенковым (1845—1855). Таким образом, в 40-х гг. в России сформировались два химических центра, один в СПб., а другой — в Казани, из которых в 50-х годах и даже ранее начинает выходить немало видных деятелей науки, каковы Ходнев, упомянутый выше Иленков, Скобликов, Н. Бекетов, Тютчев, Абашев, Н. Н. Соколов и др., с знаменитыми Менделеевым и Бутлеровым во главе. Вслед за Петербургскими и Казанскими унив. стали мало-помалу устраиваться лаборатории и в других университетах: в 1854 г. в Харьковском — проф. Эйнбродтом и Ходневым; в 40-х гг. в Киевском (открытом в 1834 г. взамен закрытого в 1832 г. Виленского) — проф. Хонбергом; в 30-х гг. в Дерптском — К. Шмидтом. В 1853 г. отстроена при проф. Илише новая химическая лаборатория в СПб. технологическом институте, открытом в 1831 г. На обзаведение лабораторий затрачиваются даже довольно значительные по тому времени суммы. Так, напр., Харьковскому унив. устройство лаборатории обошлось около 2600 рублей. При лабораториях постепенно заводятся и химические библиотеки. С устройством лабораторий, более или менее приспособленных как для практических занятий студентов, так и для научных работ самих профессоров правильная постановка преподавания химии, а вместе с тем и первоначальная подготовка будущих профессоров становятся до известной степени обеспеченными. Однако материальные средства лабораторий вплоть до 60-х годов остаются еще весьма скудными, и они зачастую терпят нужду в самом необходимом. Этому частью, конечно, способствовала и общая отсталость русской культурной жизни того времени. Начинающие ученые должны были довершать свое химическое образование за границей, в Германии и Франции, куда их, кроме того, привлекала слава Либиха, Велера, Розе, Дюма, Бунзена и др. Русская учебная литература до 60-х гг. не дала после руководства Гесса (см. выше), долгое время остававшегося принятым во многих высших учебных заведениях и в 1845 г. вышедшего 6 — м изд., ничего особенно выдающегося. Можно указать на «Основания химии» Шмидта, преподававшего в Горыгорецком земледельческом инст., вышедшее в 1854 г. вторым изданием, на «Начальные основания аналитической химии» Иванова (1855), «Курс физиологической химии» Ходнева. Кроме того, Ходневым переведено руководство по объемному анализу Мора (1859) и сделан перевод руководства качественного анализа Фрезениуса (1848). Были сделаны переводы руководств: Реньо по неорганической химии (Егоровым), Штреккера — по органической (Рейхелем), Либиха — по анализу органических веществ (Струбинским) и нек. др. Разделение в преподавании курсов неорганической, органической и аналитической химии началось уже с начала 30-х годов. Переходя к обзору научных работ, относящихся к рассматриваемому времени (30—50 — е гг.), можно уже впервые отметить среди них довольно значительный ряд исследований, занявших почетное место на страницах обшей истории химии. Ученик Озанна в Дерпте, работавший потом у знаменитого Берцелиуса в Стокгольме, академик Гесс (1828—50), после целого ряда химико-минералогических работ, работ по исследованию химического состава некоторых русских минеральных вод, невской воды и других, после открытия и исследования сахарной кислоты (1837) приступает в 1839 г. к своим замечательным термохимическим исследованиям, в которых является основателем современной термохимии. Им именно впервые в 1840 г. было высказано основное положение термохимии, что тепловой эффект всякого химического процесса зависит от начального и конечного состояния системы взаимодействующих тел; он же установил, далее, в 1841 г. закон термонейтральности, т. е. отсутствие теплового эффекта при реакциях соляного обмена, и, наконец, показал, что теплота горения сложного тела всегда менее суммы теплоты горения его составных частей и именно на то количество ее, которое было ранее выделено при образовании данного сложного тела. Кроме того, он первый стал измерять количество тепла, а не одно лишь повышение температуры. Воскресенский, ученик Гесса и Либиха, в 1838 г. впервые определил точный состав и плотность паров нафталина, в 1839 г., при исследовании хинной кислоты, открыл хинон, простейший представитель неизвестного тогда, нового класса органических соединений, в 1840 г. — новый алкалоид теобромин (см. соотв. ст.). Упомянутое выше открытие Зининым весьма простого способа искусственного получения анилина и других ароматических оснований, помимо того, что было вообще первым случаем искусственного получения органических оснований, веществ столь распространенных в растительном царстве и столь интересных в физиологическом и других отношениях, легло в основу важнейшей части современной техники красильных веществ. Далее Зининым сделано много других исследований в области органической химии, преимущественно в бензольном ряду; (см.). Важнейшие работы Клауса относятся к исследованию группы платиновых металлов. Он открыл принадлежащий к этой группе новый металл рутений (1844), первый указал на сходство между рядами Pd — Rh — Ru и Pt — Ir — Os, изучал осмиевый ангидрид, работал над уяснением строения платиново-аммиачных соединений, над аммиачными соединениями иридия и родия, исследовал кобальтиаки, в области органической химии занимался родановыми соединениями и отношением камфары к галоидам (1837—41). Академик Фрицше (1838 — 72) дал длинный ряд работ по неорганической и органической химии, из которых к рассматриваемому времени относится открытие анилина при разложении индиго (1840), исследования над аммиачными соединениями солей никеля и двойными соединениями хлорного железа, над азотистой кислотой, пятисернистым аммонием, осмистым иридием, ванадиевой кислотой, бромными солями, соединениями мочевой группы, индиговыми соединениями, алкалоидами семян степной руты, углеводородами каменноугольного дегтя, составом кавказских минеральных, вод и другим, а также дал в двунитроантрахиноне средство (реактив Фрицше) для распознавания и отделения ароматических углеводородов. Он установил изометрию орто- и паранитрофенолов (1858) и открыл соединения ароматических углеводородов с пикриновой кислотой. Затем по неорганической химии необходимо отметить исследование об атомном весе бериллия Авдеева, давшего верный атомный состав окиси бериллия и указавшего на сходство с магнием (1842 г.); А. Струве — над двойными солями молибденовой и вольфрамовой кислот (1852—53), Скобликова (проф. СПб. унив., 1853—60) — над аммиачными соединениями иридия (1851), проф. фармации в СПб. мед. акад. Траппа о хлористом йоде (1854), Шишкова над горением пороха (1857); по органической химии — исследование Ходневым (см. выше) пектиновых веществ (1845), Лясковским (проф. химии Моск. унив., 1854—71) протеиновых веществ (1845—46), Шишковым — состава и разложения гремучей ртути (1855), работы Энгельгардта — о соединениях анилина с изатином и о металептических производных соединений этого ряда, о сульфобензойной и пентасульфоновой кислотах и др., открытие Соколовым (1859—65 гг., проф. СПб., а потом Новоросс. унив.) глицериновой кислоты (1858) и первые крупные работы Бутлерова (проф. Казанского университета 1854—68) — открытие йодистого метилена (1858), оксиметилена и превращение последнего в метиленитан (ныне акроза), первое искусственно полученное сахаристое вещество (1861); по теоретической и физической химии — Абашева (проф. 1858—62 Киевск., а потом Новоросс. унив.) о взаимной растворимости жидкостей (1858); первые работы Н. Бекетова (проф. Харьк. унив. 1855—86) по исследованию явлений вытеснения одних элементов другими (1859—65) и Менделеева (начавшего с 1857 г. чтение органической химии в СПб. унив.) об удельных объемах (1856), о расширении жидкостей и о температуре абсолютного кипения и др. В области общих теоретических воззрений и в рассматриваемом периоде до конца 50-х годов русские химики еще следуют за господствующими течениями химической мысли в Зап. Европе, почти не принимая участия в самостоятельной их разработке. В первой его половине преобладают дуалистические (электрохимические) воззрения, проводившиеся Берцелиусом, Либихом, а также вначале и Дюма и давшие в приложении к органической химии теорию сложных радикалов. Воззрения эти кладутся в основу университетских курсов химии, которые большинством профессоров (Соловьев, Воскресенский, Фонберг, Гейман, Клаус и др.) читаются по Берцелиусу и Либиху. Позднее получают распространение новые взгляды Дюма, а в конце 50-х годов все вновь народившееся молодое поколение русских химиков, воспитанное под руководством Зинина и Воскресенского, примкнуло к частично-унитарной теории Лорана и Жерара, с утверждением которой начинается новый период в истории развития химии вообще. В числе первых к ней присоединился и Зинин, немало повлиявший в этом отношении и на Бутлерова, ученика Клауса, оставшегося до конца своей деятельности приверженцем Берцелиуса и теории сложных радикалов. В деле проведения и распространения новых воззрений среди русских химиков немалая заслуга принадлежит ученику Жерара — Соколову, издававшему в 1859—60 гг. вместе с Энгельгардтом первый русский «Химический журнал» и устроившему в Петербурге около того же времени (совместно с Энгельгардтом) частную химическую лабораторию, которая в течение своего двухлетнего существования привлекала в свои стены многих начинающих химиков. Особо выдающееся значение в данном отношении имела напечатанная в первом томе «Химич. журнала» статья его «О современном направлении в химии». С 50-х годов русские химики принимают уже активное участие в развитии руководящих теоретических представлений. Соколов в своей докторской диссертации «О водороде в органических соединениях» (1859), одновременно с Вюрцем и Кекуле, но вполне независимо, решает вопрос об атомности и основности спиртокислот. Менделеев в 1861 г., в 1 издании своей «Органической химии» (также в «Бюлл. Акад. наук» 1861), развивает далее теорию химических типов Жерара, дополнив ее в приложении к непредельным соединениям теориею предела, а Бутлеров, признав недостаточность теории типов и приняв вместе с Кекуле и Коупером четырехатомность углерода, устанавливает новый принцип «химического строения» (1861), который и лег в основание всего дальнейшего быстрого и блестящего развития органической химии. Тогда же русскими химиками, одними из первых в Европе, принимаются новые, исправленные Канниццаро и предложенные им съезду естествоиспытателей в Карлсруэ в 1860 г. современные атомные веса элементов. Вскоре вслед за тем, именно в течение 1860-х годов, Бутлеров в ряде блестящих статей с полной ясностью излагает главные основания теории химического строения углеродистых соединений, впервые последовательно проводит ее в своем замечательном сочинении «Введение к полному изучению органической химии», вышедшем в 1864 г., и подвергает экспериментальной проверке. Его классические работы — открытие первого третичного спирта триметилкарбинола (1864), новых изомерных углеводородов изобутана и изобутилена (1866), предвидимых теорий, — быстро содействуют ее укреплению и общему почти признанию среди химиков. Проф. Геттингенского унив. Бейльштейн, приглашенный в 1866 г. в СПб. технол. институт, совместно со своими сотрудниками Вроблевским, Рихтером, Кульбергом, Тавилдаровым, Рудневым, Курбатовым и др. приступает к широкой экспериментальной разработке вопросов изомерии в ряду ароматических соединений, теория которых была высказана Кекуле в 1865 г. Ученик Бутлерова, Марковников, получает (1864) изомасляную кислоту, первую изомерную кислоту жирного ряда, и открывает правильности в порядке замещения водорода галоидами в кислотах. Зинин дает новый ряд замечательных исследований над бензойным альдегидом, бензоином, бензилом и азобензолом, получает гидробензоин, нитробензил, лепиден, бензамарон, амаровую кислоту и изучает различные их производные. Н. Соколов получает новый изомер молочной кислоты (гидракриловую кислоту), исследует соли нитробензойной кислоты, хлорнитробензол. Н. Энгельгардт (проф. СПб. лесного инст.) с П. Лачиновым дают целый ряд исследований в ряду ароматических соединений, именно над хлорнитропроизводными бензола, тиобензойными кислотами, тимолом и его производными, изомерными крезолами и т. д. Шишков получает нитроформ, нитроформен, тринитроацетонитрил (1861). Менделеев дает (1865) образцовое по точности примененных приемов исследование растворов спирта по удельному весу, статьи о нитрилах и об атомном объеме простых тел. Н. Бекетов развивает идею о зависимости силы химического сродства элементов от величины их атомного веса (дисс., 1865). П. Алексеев (проф. Киевск. университета в 1865—91 гг.) начинает свои исследования в ряду азосоединений, Вериго (проф. новороссийского унив. с 1869 г.) дает многочисленный ряд работ об азобензоле и его гомологах, появляются работы Н. Меншуткина (проф. СПб. унив. с 1867 г.) о водороде фосфористой кислоты, по синтезу и исследованию уреидов и др., работы Попова, ученика Бутлерова, по окислению кетонов, работы ученика Зинина и его преемника по профессуре в СПб. мед. акд. А. Бородина, Гарнич-Гарницкого, Н. Бунге, Лисенко и др. Но самым выдающимся событием этого времени является открытие в 1869 г. Менделеевым периодического закона, связавшего свойства химических элементов с величиной их атомного веса. Периодический закон с основанной на нем системой элементов укрепил, введя некоторые поправки, верность принятых тогда современных атомных весов, подтвердил самую истинность основных положений, служащих для правильного их вывода, открыл новое обширное поле для исследований в области изучения элементов и их соединений и придал совершенно особенный интерес задаче отыскания новых элементов. В течение 1860-х гг., кроме упомянутых выше руководства органической химии Менделеева и Бутлеровского «Введения», вскоре переведенного на нем. яз., появились полное руководство по аналитической химии, изданное под ред. Менделеева, его же «Основы химии», учебники неорганической химии Лисенко и Лаврова, «Лекции органической химии» П. Алексеева, написанные в духе современного структурного учения; также изданы переводы руководства по химии Наке, Олдинга, по химическому анализу — Фрезениуса, по теоретической химии — лекций Вюрца и др. Открытие двух университетов, Новороссийского и Варшавского, Петровской земледельческой академии в Москве, Рижского политехникума, Института сельского хозяйства в Новой Александрии и преобразование Лесного института в С.-Петербурге дают место возникновению в их лабораториях новых центров для научной разработки химии. На устройство этих лабораторий соответственно требованиям современности изыскиваются и отпускаются необходимые средства. Одновременно с этим, с введением университетского устава 1863 г., в шесть раз против прежнего увеличиваются и штатные суммы на содержание университетских лабораторий. Значительно расширяется и институт лаборантов, чем обеспечивается материальное положение молодых научных сил и дается возможность к сохранению их для дальнейшей научной деятельности, а вместе с тем и снимается с профессоров часть педагогического бремени, освобождая их для науки. Лаборатории начинают, наконец, принимать тот вид, который в существенных чертах они сохраняют и по настоящее время. Так, в Киевском университете по инициативе проф. Тютчева и П. Алексеева построено отдельное здание новой химической лаборатории, а проф. Чугаевичем приведена в порядок лаборатория техническая. Н. Соколовым была устроена лаборатория Новороссийского унив., занявшая обширное помещение из 25 комнат, Энгельгардтом — в Лесном институте, Ильенковым — в Петр. земл. акд. Зинину обязана своим устройством нынешняя лаборатория СПб. мед. акд. в новом здании естественно-исторического института, открытом в 1863 г. Тогда же почти, именно в 1867 г., при академиках Фрицше и Зинине, воздвигнуто и нынешнее отдельное здание для лаборатории Акд. наук. Трудами Марковникова была выстроена первая в России большая лаборатория при Московском университете. В С.-Петербурге наилучше обставлена была в то время лаборатория Мих. артилл. академии, находившаяся в заведовании проф. Шишкова. Лаборатория СПб. унив. в течение 25 лет последовательно и систематически расширялась трудами Н. Соколова, Менделеева, Бутлерова, перешедшего из Казани в СПб. в 1868 г., и Меншуткина, а в самое недавнее время (1894) благодаря инициативе Менделеева и заботам Меншуткина и Д. Коновалова, заступившего с 1891 г. место Менделеева на кафедре неорганической химии, получила отдельное роскошное здание, обошедшееся со всеми устройствами свыше 300 тысяч рублей. В настоящее время лаборатория СПб. унив. является обширнейшей и лучшей в Р., ни в чем не уступая и лучшим западноевропейским учреждениям этого рода. К концу 1860-х годов число ученых сил, действовавших в России на химическом поприще, стало уже настолько велико, что наступила пора и полная возможность для основания общества русских химиков с целью объединения их для вящего содействия успехам всех частей химии и распространения химических знаний в Р., главным образом, через издание специального печатного органа, потребность в котором ощущалась уже давно. Химической секцией 1 — го съезда русских естествоиспытателей в СПб. в 1867 г. было решено основание Русского химического общества при СПб. унив., а в 1868 г. оно уже открыло свои действия и с 1869 г. начало издавать свой журнал. Образовавшись в составе 35 членов, к 1 января 1899 г. общество имело их уже 293. За 30 лет существования общества в заседаниях его сделано 2510 ученых сообщений и в журнале его напечатаны 1692 работы.
Обращаясь к обзору трудов русских химиков, сделанных в течение этого, можно сказать, уже современного периода жизни русской химии, ввиду их многочисленности приходится лишь ограничиваться лишь более или менее общими чертами. Более всего приходится на долю органической химии. Нет, можно сказать, ни одного почти отдела ее, который бы остался незатронутым исследованиями русских химиков, а есть и такие, которые их трудам по преимуществу обязаны своей разработкой. Так, из углеводородов Бутлеровым и его учениками и последователями, Марковниковым, Зайцевым, Эльтековым, Львовым, Вышнеградским, Лермонтовой, Флавицким, Кондаковым, Е. Вагнером, Густавсоном, Фаворским, Ипатьевым, Кижнером, Зелинским и др., с особой полнотой исследованы непредельные, именно этиленовые, ацетиленовые, алленовые и полиметиленовые, углеводороды. В ряду предельных углеводородов встречаем после Бутлерова работы Львова, Густавсона, Бевада, М. Коновалова. Терпены исследовались Флавицким и изучаются теперь Вагнером и его лабораторией в Варшавском унив. Русская нефть и ее углеводороды исследованы, гл. обр., трудами Менделеева, Бейльштейна с Курбатовым, Марковникова с Оглоблиным и другими его учениками, а также Тищенко, Харичковым и нек. др. Имя Менделеева, кроме того, тесно связано с возникновением всей русской нефтяной промышленности. Из класса предельных одноатомных алкоголей особенно много сделано в рядах алкоголей третичных — Бутлеровым, открывшим этот ряд, и его учениками Поповым, Павловым, Флавицким, Вышнеградским, Явейном и другими, вторичных — А. Зайцевым и Е. Вагнером и первичных — А. Зайцевым, который также открыл и некоторые непредельные третичные алкоголи. Из многоатомных алкоголей гликоли исследовались Эльтековым, Е. Вагнером, Густавсоном и Демьяновым, Д. Павловым и Марковниковым, глицерины — Е. Вагнером, Каблуковым, Реформатским и др., эритрит — Пржибытком, раффиноза — Алехиным. Над альдегидами работали А. Бородин, Любавин, Е. Вагнер, Тищенко (оксиметилен). Над кетонами — Бутлеров и Вышнеградский (пинаколины), Д. Павлов и в последнее время Фаворский. В ряду исследований жирных кислот после Бутлерова, открывшего триметилуксусную кислоту, особенно важны многочисленные работы А. Зайцева над высшими непредельными кислотами, получаемыми из них оксикислотами, а также некоторыми предельными кислотами. Зайцевым же был открыт первый лактон — бутиролактон. По непредельным кислотам, кетоно-, галоидо- и оксикислотам работали также Фаворский, Кондаков, Клименко, Вериго, Петренко-Критченко, Вальден, С. Реформатский, Альбитский; по многочисленным кислотам — Марковников, Пржибытек, Бишоф, Зелинский, С. Реформатский, Танатар и Семенов; специально вопросы стереоизомерии в ряду многоосновных кислот исследовались Бишофом и Гьельтом. Электролиз жирных кислот изучал Н. Бунге. По исследованию аминов, диаминов и гидразинов имеются работы Колотова, Солонины и Кижнера. Амиды кислот, мочевые производные, циануровая кислота и некоторые простейшие цианистые соединения служили предметом исследований Н. Меншуткина, Базарова, Горбачевского, Бейльштейна, Пономарева, Н. Бекетова. По ароматическим соединениям, кроме дальнейших работ Энгельгардта и Лачинова, а также работ их учеников, Майкопара, Кучерова, А. Волковой и других, над фенолами, нефтолами, сульфокислотами, производными бифенила и другими, дальнейших работ Бельштейна и упомянутых выше сотрудников по определению места замещения в бензольном ядре и открытию новых изомеров, из которых кислоты ортонитробензойная и ортонитрокоричная имели особую важность для целого ряда синтезов ортосоединений (напр. синего индиго), необходимо упомянуть о дальнейших работах П. Алексеева и его учеников: Молчановского, Киселя, Барзиловского и др., а также Вериго — в ряду азосоединений, работах Загуменского и Голубева над дезоксибензионом, Загуменного над бензпинаконом и бензпинаколином, Дианина над конденсацией фенолов, Лисенко, Рымаренко, Гемилиана, Редзко, Красуского, Кижнера, М. Коновалова и некоторых других над производными ароматических углеводородов, Хардина и Тихвинского над производными хинонов, Тихвинского о нитросоединениях, М. Коновалова над получением ортонитроальдегидов и синтезом из них индиговых красок. Область других ациклических соединений приобрела большой интерес в значительной мере благодаря открытию Марковниковым и Крестовниковым тетраметиленкарбоновой кислоты, исследованиям Марковникова и его учеников М. Коновалова, Шпади, Орлова, Кижнера и других над нафтенами и их разнообразными производными, Марковникова же над производными суберона и гептаметиленом, Густавсона над триметиленом и пентаметиленом и Зелинского над производными пентаметилена и др. Гетероциклические соединения после А. Вышеградского, открывшего тетрагидрохинолин и впервые указавшего на принадлежность цинхонина и хинина к производным гидропиридинов и гидрохинолинов, почти не изучались. В последние года, однако и в этой интересной области начинают появляться работы, как то: Тихвинского об индулинах и сафранинах, Петренко-Критченко над пиронными производными и некоторые другие. Белковые вещества изучались Данилевским, Шишковым, Любавиным, Михайловым, Сабаньевым, Тамманом и Пономаревым, кислоты желчи Ларионовым, глюкозиды Лачиновым и Тамманом. В области изучения минеральных веществ, в смысле накопления нового фактического материала, открытия новых тел или превращений за рассматриваемое время в Р., как, впрочем, и повсюду, было сделано сравнительно немного. Тем не менее, и этот отдел химии был достойно представлен главным образом именами Н. Бекетова (щелочные металлы), Густавсона, Потылицына, Курнакова, Шене, Флавинского, Базарова, Вильма, К. Хрущова, Д. Коновалова, Курилова, Сабанеева, Меликова, Танатара, а также и некоторых других. Значительное большинство исследований, имевших своим предметом тела минеральные, стояло в связи с вопросами теоретической химии. Здесь на первом плане стоят дальнейшие труды Менделеева по установлению и укреплению периодического закона и по выводу всех вытекавших из него следствий. Им были исправлены на основании этого закона атомные веса бериллия, индия, урана, церия, иттрия, титана, осмия, иридия и платины, что затем и было опытно подтверждено другими исследователями, а для индия и церия — им самим с помощью определения их теплоемкости. Тогда же (1871) им было предугадано существование 3 новых, теперь открытых элементов, галлия, скандия и германия, и с точностью определены наперед их свойства. Газы со стороны их сжимаемости от давления и расширения от температуры исследовались Менделеевым с Кирпичевым, Богузским, Гемилианом и Каяндером. Менделеевым же дана формула для выражения измерения плотности воды в зависимости от температуры и дан закон расширения жидкостей с температурой, а Д. Коноваловым этот закон был выведен из уравнения Ван-дер-Ваальса. Много исследований было посвящено растворам. Менделеев изучил изменение их удельного веса от концентрации и температуры, развил так называемую теорию растворов и дал подробную и полную разработку этой стороны предмета в своем обширном сочинении «Исследование водных растворов по удельному весу» (1887). Исследованиями удельного веса растворов занимались также Чельцов, Турбаба, А. Сапожников, Герич. По упругости пара растворов дали исследования Д. Коновалов и Тамман. По теплоемкости растворов Д. Коновалов. По теории растворов, вопросам осмотического давления, распределения веществ между растворителями и гидролитической диссоциации имеются работы Яковкина, по криоскопии растворов коллоидов — Сабантьева, по электролизу — Н. Бунге (органических кислот) и Танатара, по электропроводности П. Хрущова, Д. Коновалова, Бишофа, Вальдена и др. Растворимость газов изучали Сеченов и Тимофеев, жидкостей — В. Алексеев, твердых тел — Шредер. Пересыщенные растворы изучались Щербачевым и Потылицыным. Явления диссоциации в связи с контактными действиями исследовались Д. Коноваловым. Зависимость реакций замещения и двойного обмена и явлений распределения элементов от величины их атомного веса и от массы взаимодействующих тел подробно и разнообразно изучались Густавсоном, Потылицыным и Н. Бекетовым. Вопросом о распределении оснований и кислот при реакциях двойного обмена занимались П. Хрущов и Петриев. Над изучением скоростной реакции работали Каяндер, Бевад, Потылицын, Тамман, а особенно обширны начатые еще с 1877 г. исследования Н. Меншуткина о скоростях реакций образования сложных эфиров, кислотных амидов и анилидов и аминов, причем им было изучено влияние изомерии массы взаимодействующих веществ и среды на ход этих реакций. В области термохимии на первом плане стоят работы Н. Бекетова, Лугинина, Вернера, далее Осипова, Чельцова, Каблукова, Танатара и Писаржевского и некоторых других. Наконец, по вопросу о соотношении физических свойств химических соединений с их составом, частичным весом и строением имеются многочисленные исследования Канонникова относительно светопреломляющей и вращательной способности химических соединений, а также Гольштейна, Флавицкого и Меншуткина относительно температур кипения углеводородов и спиртов. Из этого более чем краткого обзора можно видеть, что доля участия русской химии в разработке всемирной науки в настоящее время представляется уже далеко не незначительной. Остается в заключение указать, что вместе с тем не была забыта и учебная литература, которая обогатилась за это время многими оригинальными руководствами по разным отделам химии. Из них «Основы химии» Менделеева вышли уже 6 — м изд. и переведены на франц., немец. и англ. языки. Столь же популярна и «Аналитическая химия» Меншуткина, тоже переведенная на франц. и нем. языки. По органической химии, кроме ныне уже устаревших руководств Рихтера (1870) и П. Алексеева (1877—80 — 84) и перевода (М. Львов) учебника Шорлеммера (1873), имеются «Лекции органической химии» Меншуткина (1884—91 — 97) и «Курс органической химии» А. Зайцева (1891). «Физическая химия» Любавина, вышедшая в 1877—83 гг. уже устарела. Нового самостоятельного руководства по этому отделу химии, к сожалению, еще пока нет, но имеется сделанный под редакцией Каблукова перевод руководства Оствальда «Основные начала теоретической химии» (1891). Кроме «Основ» Менделеева, по неорганической химии большим распространением (6 изд.) пользовался учебник Рихтера (1874—1887; теперь издан в переработке Явейна), а недавно появился в печати новый учебник каз. проф. Флавицкого (1898). По аналитической химии следует упомянуть еще о руководствах П. Алексеева по анализу газов и др., о переводе Тавилдаровым известного немецкого руководства Фрезениуса и Ижевским под редакцией Марковникова — курса объемного анализа Винклера (1899). Наконец, нельзя не указать на то, что в России же написан Бейльштейном его знаменитый, ныне уже четырехтомный «Handbuch der organischen Chemie», настольная справочная книга химиков всех стран, издания которой расходятся, лишь только успевают закончиться печатанием.