Черный и бѣлый
авторъ Константинъ Дмитріевичъ Бальмонтъ (1867—1942)
См. Оглавленіе. Изъ цикла «Художникъ-Дьяволъ», сб. «Будемъ какъ Солнце». Опубл.: 1903. Источникъ: К. Д. Бальмонтъ. Будемъ какъ Солнце. — М.: Изд. Скорпіонъ, 1903


[273]
12. ЧЕРНЫЙ И БѢЛЫЙ.


Шумящій день умчался къ днямъ отшедшимъ.
И снова ночь. Который въ мірѣ разъ?
Не думай—или станешь сумасшедшимъ.

Я твой опять, я твой, полночный часъ.
О таинствахъ мы сговорились оба,
И нѣтъ того, кто бъ могъ расторгнуть насъ.

Подвластный духъ, возстань скорѣй изъ гроба,
Раскрывъ рѣсницы, снова ихъ смежи,
Забудь, что насъ разъединяла злоба.

10 Сплетенье страсти, замысловъ и лжи,
Покорное и хитрое созданье,
Скорѣй мнѣ праздникъ чувства покажи.

О, что за боль въ минутѣ ожиданья!
О, что за блескъ въ расширенныхъ зрачкахъ!
15 Ко мнѣ! Скорѣе! Ждутъ мои мечтанья!

И вотъ на запредѣльныхъ берегахъ
Зажглись вліянья черной благодати,
И ты со мной, мой блескъ, мой сонъ, мой страхъ.

Ты, incubus[1] таинственныхъ зачатій,
20 Ты, succubus,[2] мѣняющій свой ликъ,
Ты, первый звукъ въ моемъ глухомъ набатѣ.


[274]

Подай мнѣ краски, вѣрный мой двойникъ.
Вотъ такъ. Зажжемъ теперь большія свѣчи.
Побудь со мной. Диктуй свой тайный крикъ.

25 Ты наклоняешь дѣвственныя плечи,
Что жь написать? Ты говоришь: весну.
Весенній день и радость первой встрѣчи.

Да, любятъ всѣ. Любили въ старину.
Наложимъ краски зелени побѣдной,
30 Изобразимъ расцвѣтъ и тишину.

Но зелень травъ глядитъ насмѣшкой блѣдной,
Въ ночныхъ лучахъ скелетствуетъ весна,
И закисью цвѣты мерцаютъ мѣдной.

Во всѣ оттѣнки вторглась желтизна,
35 Могильной сказкой смотритъ сонъ мгновенья,
Онъ—блѣдный трупъ, и блѣдный трупъ—она.

Но не въ любви единой откровенье,
Изобразимъ убійство и мечту,
Багряность маковъ, алый блескъ забвенья.

40 Захватимъ сновидѣнья налету,
Замкнемъ ихъ въ наши бѣлыя полотна,
Войну какъ сонъ, и сонъ какъ красоту.

Но красный цвѣтъ намъ служитъ неохотно,
Встаютъ цвѣты, красивые на видъ,
45 Ложатся трупы, такъ правдиво-плотно,—

Но вспыхнетъ день, и насъ разоблачитъ,
Осенній желтоцвѣтъ вольется въ алость
И прочь жизнеподобіе умчитъ.


[275]

На всемъ мелькнетъ убогая усталость,
50 Въ оттѣнкахъ—полуглупый смѣхъ шута,
Въ движеньяхъ—неумѣлость, запоздалость.

Во всемъ намъ измѣняетъ красота,
Вездѣ мы попадаемъ въ паутину,
Мы, поздніе, въ чьемъ сердцѣ—пустота.

55 Отбросимъ же фальшивую картину,
Невѣрны мы другъ другу навсегда,
Какъ въ раззореньи слуги господину.

Мой succubus, что-жь дѣлать намъ тогда?
Теперь-то и подвластны намъ стихіи,
60 Земля, огонь, и воздухъ, и вода.

Мы поняли запреты роковые,
Такъ вступимъ въ царство вѣрныхъ двухъ тоновъ,
Намъ черный съ бѣлымъ—вѣстники живые.

И днемъ и ночью—въ нихъ правдивость сновъ,
65 Въ одномъ—всѣхъ красокъ скрытое убранство,
Въ другомъ—вся отрѣшенность отъ цвѣтовъ.

Какъ странно ихъ нѣмое постоянство,
Какъ рвутся черно-бѣлые цвѣты,
Отсюда—въ междузвѣздное пространство.

70 Тамъ дышетъ идеальность черноты,
Здѣсь—втайнѣ—блескъ оттѣнковъ безпредѣльныхъ,
И слышенъ гимнъ двухъ геніевъ мечты:

«Какъ жаднымъ душамъ двухъ враговъ смертельныхъ,
«Какъ любящимъ, въ чьемъ сердцѣ глубина,
75 «Какъ бѣшенству двухъ линій параллельныхъ,—

«Для встрѣчи безконечность намъ нужна.»


Примечания

править
  1. Инкуб — в средневековых легендах распутный демон, ищущий сексуальных связей с женщинами. (прим. редактора Викитеки)
  2. Суккуб — в средневековых легендах демонесса, посещающая ночью молодых мужчин. (прим. редактора Викитеки)