Шумящий день умчался к дням отшедшим.
И снова ночь. Который в мире раз?
Не думай — или станешь сумасшедшим.
Я твой опять, я твой, полночный час.
5 О таинствах мы сговорились оба,
И нет того, кто б мог расторгнуть нас.
Подвластный дух, восстань скорей из гроба,
Раскрыв ресницы, снова их смежи,
Забудь, что нас разъединяла злоба.
10 Сплетенье страсти, замыслов и лжи,
Покорное и хитрое созданье,
Скорей мне праздник чувства покажи.
О, что за боль в минуте ожиданья!
О, что за блеск в расширенных зрачках!
15 Ко мне! Скорее! Ждут мои мечтанья!
И вот на запредельных берегах
Зажглись влиянья чёрной благодати,
И ты со мной, мой блеск, мой сон, мой страх.
Ты, incubus[1] таинственных зачатий,
20 Ты, succubus,[2] меняющий свой лик,
Ты, первый звук в моём глухом набате.
Подай мне краски, верный мой двойник.
Вот так. Зажжём теперь большие свечи.
Побудь со мной. Диктуй свой тайный крик.
25 Ты наклоняешь девственные плечи,
Что ж написать? Ты говоришь: весну.
Весенний день и радость первой встречи.
Да, любят все. Любили в старину.
Наложим краски зелени победной,
30 Изобразим расцвет и тишину.
Но зелень трав глядит насмешкой бледной,
В ночных лучах скелетствует весна,
И закисью цветы мерцают медной.
Во все оттенки вторглась желтизна,
35 Могильной сказкой смотрит сон мгновенья,
Он — бледный труп, и бледный труп — она.
Но не в любви единой откровенье,
Изобразим убийство и мечту,
Багряность маков, алый блеск забвенья.
40 Захватим сновиденья на лету,
Замкнём их в наши белые полотна,
Войну как сон, и сон как красоту.
Но красный цвет нам служит неохотно,
Встают цветы, красивые на вид,
45 Ложатся трупы, так правдиво-плотно, —
Но вспыхнет день, и нас разоблачит,
Осенний желтоцвет вольётся в алость
И прочь жизнеподобие умчит.
На всём мелькнёт убогая усталость,
50 В оттенках — полуглупый смех шута,
В движеньях — неумелость, запоздалость.
Во всём нам изменяет красота,
Везде мы попадаем в паутину,
Мы, поздние, в чьём сердце — пустота.
55 Отбросим же фальшивую картину,
Неверны мы друг другу навсегда,
Как в разореньи слуги господину.
Мой succubus, что ж делать нам тогда?
Теперь-то и подвластны нам стихии,
60 Земля, огонь, и воздух, и вода.
Мы поняли запреты роковые,
Так вступим в царство верных двух тонов,
Нам чёрный с белым — вестники живые.
И днём и ночью — в них правдивость снов,
65 В одном — всех красок скрытое убранство,
В другом — вся отрешённость от цветов.
Как странно их немое постоянство,
Как рвутся чёрно-белые цветы,
Отсюда — в междузвёздное пространство.
70 Там дышит идеальность черноты,
Здесь — втайне — блеск оттенков беспредельных,
И слышен гимн двух гениев мечты:
«Как жадным душам двух врагов смертельных,
Как любящим, в чьём сердце глубина,
75 Как бешенству двух линий параллельных, —
Для встречи бесконечность нам нужна.»
К. Д. Бальмонт. Будем как Солнце. — М.: Изд. Скорпион, 1903 