Храбрый портнишка (Гримм; Снессорева)/ДО

Храбрый портнишка
авторъ Братья Гриммъ, пер. Софья Ивановна Снессорева
Оригинал: нем. Das tapfere Schneiderlein. — Источникъ: Братья Гриммъ. Народныя сказки, собранныя братьями Гриммами. — СПб.: Изданіе И. И. Глазунова, 1870. — Т. I. — С. 147.

Случилось разъ въ лѣтнее жаркое утро, сидѣлъ на корточкахъ портнишка у окна на своемъ столѣ и, что было силъ, стегалъ иголкою. Въ это время проходила по улицѣ деревенская баба и кричала:

— Хорошее дешевое варенье! хорошее дешевое варенье!

Сладко звучали эти слова въ ушахъ портнишки; онъ высунулъ свою маленькую головку изъ окна.

— Сюда, сюда, голубушка! здѣсь выгодно сбудешь свои товаръ, — кричитъ онъ вслѣдъ торговкѣ.

Съ тяжелымъ коробомъ поднялась торговка на третій этажъ и развязала предъ портнишкой всѣ свои горшки.

Нашъ портнишка прилежно осматриваетъ всѣ горшки, приподнимаетъ каждый къ носу своему, нюхаетъ и наконецъ говоритъ:

— А знатное, кажется, варенье! Отвѣсь-ка мнѣ, голубушка, хоть осьмушечку; вѣдь четвертушка-то не по моему карману.

Торговка понадѣялась-было и взаправду на хорошій сбытъ, однако, дѣлать нечего, отвѣсила ему осьмушку, а сама такъ и сердится и ворчитъ-себѣ подъ-носъ, такъ въ сердцахъ и ушла.

— Ну, ужь это вѣрно самъ Богъ послалъ мнѣ вареньица! — воскликнулъ портнишка. — Онъ же дастъ мнѣ силу и крѣпость!

Съ этими словами плутишка досталъ изъ шкапа хлѣбъ, отрѣзалъ себѣ ломоть во весь каравай и намазалъ его вареньемъ.

— Навѣрное ужь это не горькій кусокъ будетъ, — сказалъ портнишка, — только мнѣ надо прежде покончить камзолъ, а потомъ уже и варенья поѣсть.

Положилъ онъ намазанный хлѣбъ подлѣ себя, а самъ принялся за шитье, только отъ радости стегаетъ все крупнѣе да крупнѣе. Между тѣмъ запахъ отъ медоваго варенья дошелъ и до стѣнъ, гдѣ сидѣло несмѣтное множество мухъ. Такая приманка искусила мухъ и онѣ густыми толпами налетѣли на варенье.

— Эй, вы, окаянныя! кто васъ приглашалъ? — кричитъ портнишка и гонитъ вонъ непрошенныхъ гостей.

Но портнишка говорилъ по-нѣмецки, такъ мухи-то не то что не слушаютъ его, а еще пуще налетаютъ на лакомый кусокъ. Морозъ по кожѣ пробѣжалъ у бѣднаго портнишки; вытащилъ онъ изъ-за печки тряпку и грозитъ:

— Постойте-жь! я вамъ ужо задамъ трепку!

Да какъ размахнется тряпкой да хвать, что было силъ, по мухамъ, а потомъ глядь подъ тряпкой, а тамъ лежатъ убитыя имъ мухи и лапки вытянули; сталъ считать — цѣлыхъ семь!

— Ты ли такой молодецъ? — крикнулъ портнишка, самъ удивляясь своей храбрости, — а! когда такъ, весь городъ долженъ узнать о твоей храбрости!

На́скоро выкроилъ себѣ портнишка кожаный поясъ, сшилъ его и выстрочилъ на немъ огромными буквами: «сразу семерыхъ уложилъ».

— Э! да что одинъ городъ — весь міръ долженъ узнать, что я за молодецъ! — крикнулъ онъ, какъ взглянулъ на свой поясъ.

А сердце-то у портнишки прыгаетъ отъ радости, что твой хвостишко у барашка.

Подпоясался портнишка своимъ поясомъ, и захотѣлось ему показать себя людямъ и выйти въ свѣтъ: мастерская показалась ему уже черезчуръ тѣсна для его храбрости.

Прежде чѣмъ уйти изъ мастерской, портнишка обшарилъ всѣ уголки, отыскивая, нѣтъ ли чего захватить съ собою; только ничего не нашлось, кромѣ куска стараго сыру; ну, онъ и сунулъ сыръ въ карманъ. У самыхъ воротъ увидѣлъ онъ птичку, которая запуталась въ кустахъ — онъ и ее, за одно ужь, въ карманъ. Храбро пустился онъ въ путь-дорогу; шагаетъ-себѣ смѣло и проворно, не зная устали. Идетъ онъ идетъ, а дорога вывела его на гору. Взошелъ онъ на самую верхушку, глядь — а тамъ сидитъ большой-пребольшой великанъ, сидитъ да озирается по сторонамъ, какъ ни въ чемъ не бывало. Смѣло идетъ прямо на него портнишка и заговариваетъ:

— Здорово, товарищъ. Ты, чай, сидишь здѣсь да присматриваешься къ большому свѣту? Я тоже не прочь его посмотрѣть и самъ ему показаться, такъ не хочешь ли вмѣстѣ путь держать?

Съ презрѣньемъ посмотрѣлъ на него великанъ и говоритъ:

— Ахъ, ты дрянь, тряпка ты этакая!

— Какъ бы не такъ! — отвѣчалъ портнишка, и разстегнувъ сюртукъ, указалъ великану на поясъ, — ну-ка прочти, что я за человѣкъ!

Великанъ прочелъ: «сразу семерыхъ уложилъ», и подумавъ, что это онъ семерыхъ-то людей уложилъ, великанъ почувствовалъ къ такому молодцу нѣкоторое уваженіе. Однако, хотѣлось ему прежде проэкзаменовать его, и потому онъ взялъ камень въ руку и такъ крѣпко сжалъ его въ кулакѣ, что вода изъ него закапала.

— Ну-ка, сдѣлай то же, если у тебя силишка есть, — сказалъ великанъ.

— Только-то? — спросилъ портной съ важностью, — да это для нашего брата не дѣло, а бездѣлье, — и, выхвативъ изъ кармана кусокъ сыру, онъ такъ сжалъ его, что сокъ изъ него полился.

— А чай это получше будетъ? — спросилъ онъ при этомъ.

Великанъ не зналъ, что ему на то сказать, и не понималъ, что ужь и думать о такомъ молодцѣ. Поднялъ онъ съ земли камень и бросилъ его къ нему, да такъ высоко, что глазу чуть-чуть видно.

— Ну-кась, червякъ земной, сдѣлай то же.

— Хорошо брошено, — отвѣчалъ портнишка, — только скажу тебѣ: твой камень опять долженъ упасть на землю; а вотъ я брошу камень, такъ онъ ужь никогда назадъ не вернется, — и съ этимъ вмѣстѣ онъ проворно выхватилъ птичку изъ кармана и пустилъ ее на волю.

Радуясь своей свободѣ, птичка вспорхнула, полетѣла къ небу и никогда уже не возвращалась.

— Ну, товарищъ, какъ тебѣ нравится эта штука?

— Нечего сказать, мастеръ ты бросать вверхъ; однако посмотримъ еще, въ силахъ ли ты понести что-нибудь порядочное на землѣ.

Тутъ великанъ подвелъ портнишку къ огромному дубу, который лежалъ срубленный на землѣ, и говоритъ ему:

— Если ты такъ силенъ, то помоги мнѣ вынести это дерево вонъ изъ лѣсу.

— Изволь, братъ, это намъ нипочемъ, только пень-то ты взвали себѣ на плечи, а сучья-то со всѣми вѣтвями и листьями я подыму, и такъ и быть понесу, хоть это гораздо тяжелѣе.

Великанъ взвалилъ себѣ на плечи стволъ, а портнишка усѣлся-себѣ на крѣпкій сукъ. Великану оглянуться-то нельзя, вотъ онъ и тащитъ громадное дерево да и портнишку на придачу, а тотъ сидитъ-себѣ веселёхонекъ, да какъ ни въ чемъ не бывало, посвистываетъ пѣсенку: «Выѣзжали три портные изъ воротъ», словно тащить дубъ для него не трудъ, а ребячья забава.

Порядочно великанъ тащилъ свою тяжелую ношу, да ужь не въ моготу стало, такъ онъ и закричалъ:

— Слышь ты, я брошу дерево!

Портнишка проворно соскочилъ съ дерева, а самъ подхватилъ вѣтки обѣими руками, словно не на шутку тащитъ, и говоритъ:

— Эхъ ты, дубина этакой! а и дубка этого снести не можешь!

Такъ и пошли они рядомъ. Вотъ идутъ они мимо вишневаго дерева; великанъ схватилъ вершину дерева, гдѣ висѣли самыя спѣлыя вишни, да и пригнулъ ее къ землѣ, а самъ сунулъ верхушку въ руки портнишкѣ и приказываетъ ѣсть. Но портнишка былъ слишкомъ слабъ, чтобы удержать цѣлое дерево, и какъ только великанъ выпустилъ вѣтку изъ рукъ, дерево вмигъ поднялось кверху и портнишку подбросило чрезъ себя. Упалъ онъ, но не зашибся, и мигомъ вскочилъ на ноги.

— Это что? — закричалъ великанъ, — неужто не достало у тебя силъ, чтобъ удержать такую тросточку?

— Тутъ не объ силахъ рѣчь, — отвѣчалъ портнишка, — неужели ты думаешь, что такіе пустяки что-нибудь значатъ для того, кто семерыхъ сразу уложилъ? а я просто перескочилъ черезъ дерево, потому что тамъ, въ кустахъ, охотники стрѣляютъ. Ну-кась ты покажи свою удаль и перескочи такъ же ловко, какъ и я.

Попытался-было великанъ перескочить черезъ дерево, да не въ моготу стало, такъ и повисъ онъ на сучьяхъ. Молодецъ портнишка и тутъ верхъ одержалъ.

— Если ужь ты такой храбрецъ, — сказалъ великанъ, — такъ пойдемъ со мною въ нашу пещеру, тамъ и переночуешь у насъ.

Портнишка на все готовъ и пошелъ за нимъ. Пришли они въ пещеру, а тамъ сидятъ вокругъ огня другіе великаны и у каждаго великана въ рукахъ по жареному барану; такъ они и ужинаютъ. Портнишка пооглядѣлся да и подумалъ:

«А вѣдь у нихъ попросторнѣе будетъ, чѣмъ у меня въ мастерской».

Великанъ указалъ ему на одну постель и приказалъ ложиться и выспаться. Но постель была слишкомъ велика для портнишки; онъ не легъ на нее, а забился въ самый уголъ кровати. Настала полночь. Великанъ подумалъ, что портнишка спитъ-себѣ крѣпкимъ сномъ, и потому всталъ, взялъ огромный желѣзный шестъ и однимъ ударомъ пробилъ насквозь кровать, а самъ думаетъ: «задалъ же я карачуна этой стрекозѣ».

Рано утромъ великаны ушли въ лѣсъ и совсѣмъ забыли про портнишку. Между тѣмъ онъ весело вскочилъ и прямо запрыгалъ къ нимъ на встрѣчу. Увидѣвъ его, переполошились великаны, въ страхѣ, что онъ, пожалуй, однимъ взмахомъ всѣхъ ихъ уложитъ, такъ они всѣ давай Богъ ноги, да и въ разсыпную.

А портнишка пошелъ-себѣ впередъ, куда глаза глядятъ, и всюду свой острый носъ суетъ. Долго ли, коротко ли онъ шелъ, а вотъ и пришелъ на королевскій дворъ. Больно ужь онъ усталъ, такъ взялъ да и прилегъ на зеленую траву и тутъ же заснулъ. Пока онъ спалъ, пришла королевская дворня, осмотрѣла его съ головы до ногъ и прочитала на поясѣ: «семерыхъ сразу уложилъ».

— Ахъ! — воскликнули они, — чего хочетъ такой богатырь въ нашей мирной сторонѣ? Навѣрное, это долженъ быть какой-нибудь могущественный герой!

Поспѣшно побѣжали они къ своему королю съ этимъ докладомъ, и притомъ осмѣливаясь замѣтить, что случись война, такъ вѣдь такой богатырь можетъ принести огромную пользу, такъ не слѣдовало бы выпускать его изъ рукъ. Королю понравился совѣтъ, и вотъ одинъ изъ придворныхъ посланъ былъ къ портнишкѣ съ приказаніемъ подождать, когда онъ проснется, и тогда предложить ему: не угодно ли ему будетъ вступить въ службу къ его величеству.

Стоитъ посланецъ около портнишки и ждетъ, когда онъ изволитъ проснуться; а какъ только тотъ проснулся, потянулся и глаза открылъ, придворный и объявилъ ему о предложеніи короля.

— А я именно затѣмъ и пришелъ, чтобы послужить вашему королю, — отвѣчалъ портнишка, — и готовъ хоть сейчасъ вступить въ военную службу.

И вотъ нашего портнишку приняли съ великими почестями и отвели ему особенные покои.

Но для товарищей портнишка словно сѣлъ поперегъ горла и очень бы хотѣлось имъ, чтобъ онъ убрался отъ нихъ за тысячи земель.

— Ну, что будетъ, — говорили они между собою, — какъ если у насъ выйдетъ съ нимъ ссора какая, да какъ онъ начнетъ махать и съ каждымъ разомъ семерыхъ укладывать? Вѣдь противъ этого не устоять нашему брату.

Потолковали они порядкомъ да и порѣшили: всѣмъ разомъ явиться къ королю и проситься въ отставку.

— Мы не такъ сотворены, — говорили они, — чтобъ устоять противъ человѣка, который можетъ разомъ семерыхъ уложить.

Закручинился король; жаль ему стало изъ-за одного пришлеца лишиться всѣхъ своихъ вѣрныхъ слугъ; лучше бы глаза его никогда не видали этого чужаго богатыря! Ужь съ какою же радостью онъ готовъ былъ навѣки отвязаться отъ него! Однако, король не рѣшался разомъ дать отставку иностранцу, а то какъ бы онъ ни размахнулся да и ни уложилъ бы и самого его вмѣстѣ съ народомъ, а самъ завладѣетъ пожалуй его престоломъ. Долго думалъ король и разумомъ раскидывалъ, и такъ и сякъ, однако нашелъ-таки средство, какъ бы отдѣлаться отъ пришлаго героя.

Послалъ онъ къ портнишкѣ и приказалъ ему сказать, что если онъ въ самомъ дѣлѣ такой удивительный богатырь, такъ пускай же онъ сдѣлаетъ то, что король ему прикажетъ.

Въ нѣкоторомъ лѣсу его королевства поселились два великана и съ-тѣхъ-поръ много причиняютъ зла и бѣдъ грабежами, убійствомъ и опустошительными пожарами, и никто въ цѣломъ королевствѣ не осмѣливается приблизиться къ нимъ, а то какъ бы жизни не лишиться. Такъ вотъ, если новый герой преодолѣетъ этихъ великановъ да убьетъ ихъ, то король отдастъ за него свою единственную дочь, прекрасную королевну, да полкоролевства въ придачу. Сверхъ того, сотня лучшихъ удалыхъ наѣздниковъ послѣдуетъ за нимъ для оказанія помощи въ случаѣ нужды.

«Славная штука! — подумалъ портнишка, — не всякій-то день нашему брату станутъ предлагать прекрасную королевну да полкоролевства въ придачу».

— Очень хорошо, — отвѣчалъ онъ посланнымъ, — съ великанами я ужь справлюсь и одинъ; для этого не нуждаюсь въ сотнѣ вашихъ удальцевъ: кто можетъ семерыхъ съ разу уложить, тому нечего бояться какихъ-нибудь двоихъ.

Отправился нашъ портнишка въ лѣсъ, а за нимъ потянулась сотня удалыхъ наѣздниковъ. Доѣхалъ онъ до опушки лѣса да и говоритъ своимъ провожатымъ:

— Подождите-ка меня здѣсь, а ужь я одинъ справлюсь съ великанами.

Тутъ прыгнулъ онъ въ лѣсъ и сталъ озираться направо и налѣво. Въ скоромъ времени увидѣлъ онъ обоихъ великановъ: лежатъ они рядомъ подъ деревомъ, спятъ да что силы есть храпятъ, такъ что вѣтви то-и-знай что качаются. Портнишка нелѣнивъ и, не теряя времени, набилъ оба кармана каменьями, а самъ скорѣе на дерево. Влѣзъ это онъ на самую средину, перепрыгивая съ одной вѣтки на другую, пока какъ-разъ надъ великанами очутился и сталъ пускать въ одного изъ нихъ каменья, да одинъ за другимъ прямо въ грудь.

Долго великанъ ничего не чувствовалъ, однако наконецъ проснулся и далъ толчокъ въ бокъ товарищу, а самъ и говоритъ:

— Чего ты дерешься?

— Что ты бредишь, — отвѣчалъ другой, — я совсѣмъ не бью тебя.

Послѣ этого оба опять заснули, а портнишка сталъ бросать каменья въ другого великана.

— Это что? — закричалъ и другой великанъ, — чего ты меня колотишь?

— И не думаю колотить тебя, — отвѣчалъ первый и заворчалъ.

Такъ они поспорили, поспорили да только не долго: больно ужь они намаялись, такъ все ужь ладно было, только бы не мѣшали спать. Такъ они и закрыли глаза.

А портнишка опять за свои штуки: выбралъ что ни на есть самый большой камень да какъ хватитъ имъ, что было силы, въ перваго великана, такъ тому ужь не до сна.

— Ну, ужь это черезчуръ! — заревѣлъ великанъ и, вскочивъ на ноги, какъ бѣшеный, притиснулъ товарища къ дереву, да съ такою силою, что дерево задрожало.

Товарищъ тоже не давалъ ему спуску, и оба пришли въ такую ярость, что деревья вырывали съ корнями вонъ и колотили другъ друга до-тѣхъ-поръ, пока оба мертвые грохнулись на земь.

Тогда портнишка соскочилъ съ дерева.

— Ну счастье, — сказалъ онъ тутъ, — великое счастье, что они не вырвали того дерева, на которомъ я сидѣлъ, а то пришлось бы мнѣ, словно бѣлкѣ, съ одного дерева на другое перепрыгивать; впрочемъ, нашему брату это нипочемъ.

Тутъ обнажилъ онъ свой мечъ и мужественно нанесъ имъ нѣсколько жестокихъ ударовъ прямо въ грудь. Послѣ этого онъ вышелъ на опушку къ своимъ удалымъ провожатымъ и говоритъ:

— Работа покончена; обоимъ великанамъ карачунъ отъ меня; только ужь и жаркое было дѣло; они, не зная что и дѣлать, деревья вырывали съ корнями вонъ и защищались ими; но все это не помогло противъ такого богатыря, какъ я, который семерыхъ однимъ ударомъ уложилъ.

— Да ужь не раненъ ли ты? — спросили удальцы.

— Нѣтъ, счастливо обошлось; даже до одного волоска на головѣ моей они не могли коснуться.

Удалые наѣздники и вѣрить не хотѣли, пока не увидятъ своими глазами. Поѣхали они въ лѣсъ и видятъ — два великана плаваютъ въ своей крови, а кругомъ ихъ лежатъ деревья, вырванныя съ корнемъ вонъ.

Портнишка потребовалъ отъ короля обѣщанную награду, но король раскаивался уже въ своемъ обѣщаніи, а только и думалъ о томъ, какъ бы съ своей шеи долой такого богатыря.

— Прежде чѣмъ получишь прекрасную королевну и полкоролевства въ приданое, — сказалъ король, — ты долженъ еще совершить геройскій подвигъ. Въ лѣсу у меня бѣгаетъ единорогъ и великія бѣды причиняетъ всему королевству, такъ вотъ его-то тебѣ слѣдуетъ прежде изловить.

— Это нашему брату плёвое дѣло. Единорога я еще меньше боюсь, чѣмъ двухъ великановъ. Семерыхъ сразу уложить — вотъ такъ дѣло!

Взялъ онъ веревку да топоръ и пошелъ въ лѣсъ, а провожатымъ приказалъ остановиться у опушки и никакъ не входить въ лѣсъ.

Не долго пришлось ему искать: изъ самой чащи лѣзетъ единорогъ, да такъ и претъ прямо, словно насквозь проколоть его хочетъ, безъ всякихъ церемоній.

— Тише, тише! — сказалъ портнишка, — негодится такъ скоро, — а самъ остановился, поджидая, пока звѣрь подбѣжитъ къ нему, и тогда уже проворно спрятался за дерево.

Единорогъ же разбѣжался и съ такою силою бросился на дерево, что прямо рогомъ воткнулся въ дерево, да такъ крѣпко, что не доставало у него силъ выдернуть его назадъ, и такимъ образомъ онъ попался.

«Вотъ теперь птичка и въ рукахъ!» — сказалъ портной про-себя, и выйдя изъ-за дерева, надѣлъ веревку на шею единорога, вырубилъ топоромъ его рогъ изъ дерева, и когда все было улажено, повелъ онъ звѣря прямо къ королю.

Но королю все еще не хотѣлось исполнить своего обѣщанія, а потому онъ потребовалъ отъ него еще одного подвига. Прежде чѣмъ свадьбу сыграть, портнишка долженъ сперва убить дикаго вепря, который много вреда причиняетъ въ лѣсу. Охотники будутъ сопровождать его для подмоги.

— Отчего не убить? — сказалъ на то портнишка, — это нашему брату просто дѣтская забава.

Не взялъ онъ охотниковъ съ собою въ лѣсъ, чему тѣ были очень рады, потому что вепрь не разъ уже такъ угощалъ ихъ, что у нихъ не было большой охоты гоняться за нимъ.

Какъ увидѣлъ дикій вепрь нашего портнишку, такъ и бросился на него съ пѣною во рту и съ оскаленными клыками — вотъ такъ, кажется, и карачунъ ему будетъ. Но нашъ легконогій герой прыгнулъ въ часовеньку, поблизости стоявшую, и потомъ однимъ прыжкомъ выскочилъ оттуда изъ окна. Дикій вепрь туда же за нимъ вбѣжалъ, а портнишка успѣлъ ужъ обѣжать кругомъ и захлопнуть за нимъ дверь. Вотъ и попалъ въ западню чудовищный звѣрь, а изъ окна-то выпрыгнуть не хватаетъ у него силъ: ужь больно тяжелъ да неповоротливъ онъ.

Сзываетъ портнишка охотниковъ, чтобъ посмотрѣли собственными глазами на страшнаго плѣнника, а самъ отправляется къ королю. Волею-неволею пришлось королю держать свое слово и выдать герою прекрасную королевну и полкоролевства.

Знай король, что имѣетъ дѣло не съ важнымъ героемъ, а съ какимъ-то нѣмецкимъ портнишкой, такъ и пуще бы того закручинился. Ну, такъ и свадьба была сыграна съ большимъ великолѣпіемъ и малою радостью, а изъ портнишки нашъ герой сталъ почти королемъ.

Прошло нѣсколько времени; вотъ разъ молодая королева слышитъ, какъ ночью ея супругъ во снѣ говоритъ:

— Молодецъ, чтобъ былъ у меня сшитъ камзолъ и починены штаны, не то я тебя такъ вытяну аршиномъ, что небу жарко станетъ.

Тутъ только королевна поняла, какого низкаго происхожденія ея юный супругъ, и на другой же день пошла пожаловаться своему батюшкѣ-королю и слезно просила его, нельзя ли избавить ее отъ такого мужа, который ничего больше, какъ только дрянной портнишка. Король, утѣшая ее, сказалъ:

— Да ты не запирай на ночь дверь отъ своей спальни; мои вѣрные слуги будутъ ждать за дверью, и какъ только твой мужъ заснетъ, они придутъ, свяжутъ его и бросятъ на корабль, который увезетъ его на край свѣта.

Жена очень тому обрадовалась; но случилось, что все это слышалъ королевскій конюхъ, который очень былъ преданъ молодому королевичу и потому передалъ ему весь заговоръ.

— Ну, ужь это дѣло будетъ мною улажено, — сказалъ портнишка.

Вечеромъ легли они спать въ обыкновенное время, и когда жена уже подумала, что онъ заснулъ, то встала потихоньку, отворила дверь и опять легла. А портнишка только притворялся, будто спитъ, и вдругъ сталъ громко кричать:

— Молодецъ! чтобъ былъ у меня сшитъ камзолъ и штаны починены, не то я вытяну тебя аршиномъ, такъ что небу жарко станетъ. Семерыхъ я съ разу уложилъ, двухъ великановъ убилъ, единорога привелъ на веревкѣ, дикаго вепря поймалъ, и послѣ всего этого, неужто я стану пугаться тѣхъ, кто тамъ стоитъ за дверью!?

Какъ услышали вѣрные слуги, каково тамъ ораторствовалъ храбрый портнишка, такъ на нихъ напалъ такой великій страхъ, что они разбѣжались да улепетывали со всѣхъ ногъ, словно за ними гналось цѣлое дикое полчище, и съ-тѣхъ-поръ никто уже никогда не дерзалъ нападать на богатыря.

А храбрый портнишка такъ и остался на цѣлую жизнь нѣмецкимъ королемъ.